Дождь за окном барабанил по карнизу с такой настойчивостью, словно пытался предупредить меня о грядущей катастрофе, но я, укутавшись в теплый плед, списывала это тревожное чувство на обычную осеннюю хандру.
Мой муж, Андрей, и его младший брат Виталик должны были вернуться с минуты на минуту: Виталик попросил мою машину, чтобы перевезти какие-то вещи на новую квартиру, и я, скрепя сердце, согласилась, хотя всегда считала, что автомобиль — вещь сугубо личная, как зубная щетка.
Моя «Тойота» была не просто средством передвижения, она была символом моей независимости, моей «рабочей лошадкой», которую я купила на собственные накопления еще до декрета и благодаря которой сейчас могла успевать развозить детей по кружкам и работать торговым представителем.
Андрей уверял, что Виталик водитель опытный, что ехать тут всего два квартала, и что отказывать родне в такой мелочи — это верх жлобства и неуважения к семейным узам.
Звонок домофона прозвучал резко и пронзительно, заставив меня вздрогнуть и пролить горячий чай на колени, но я даже не обратила внимания на ожог, потому что интуиция буквально кричала о беде.
Я выбежала в прихожую, распахнула дверь и увидела их: Андрей был бледен, его губы были сжаты в тонкую нить, а Виталик стоял за его спиной, виновато опустив глаза и нервно теребя пуговицу на куртке, всем своим видом напоминая нашкодившего школьника, ожидающего порки.
Но они были целы, живы и здоровы, и на секунду меня отпустило, однако следующий вопрос мужа вернул меня в состояние ледяного ужаса.
— Лен, ты только не волнуйся, ладно? Главное, что все живы, — начал Андрей, и его голос звучал неестественно высоко, с фальшивыми нотками успокоения. — Там, короче, небольшая неприятность случилась. Машина… ну, в общем, она немного пострадала.
— Немного? — переспросила я, чувствуя, как ноги становятся ватными. — Что значит «немного»? Где она?
— На эвакуаторе, — буркнул из-за спины брата Виталик, даже не пытаясь посмотреть мне в глаза. — Не вписался я в поворот, там асфальт мокрый, скользко, да и резина у тебя, Ленка, лысоватая уже, сама виновата, следить надо. Влетел в столб, и еще «Мерседес» зацепил, который на обочине стоял. Морды нет, радиатор всмятку, подушки стрельнули.
Я стояла, хватая ртом воздух, и пыталась осознать масштаб трагедии: моей машины больше нет, есть груда металла, и, судя по всему, есть еще пострадавший дорогой автомобиль, владелец которого выставит нам счет.
Виталик говорил об этом с такой пугающей обыденностью, перекладывая вину на «лысую резину» (которую я, кстати, поменяла в прошлом сезоне), что меня захлестнула волна горячей, ослепляющей ярости.
— Ты разбил мою машину? — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы бессилия. — Ты уничтожил мой инструмент заработка? Виталик, ты хоть понимаешь, сколько это стоит? У меня нет денег на ремонт! Ты будешь платить. Прямо сейчас пиши расписку.
Виталик фыркнул, словно я сказала несусветную глупость, и посмотрел на Андрея, ища у него поддержки, и мой муж, мой защитник, тут же встал грудью на амбразуру, защищая не меня, а своего непутевого родственника.
— Лена, ну что ты начинаешь базар разводить? — поморщился Андрей, обнимая брата за плечи. — Брат мужа разбил мою машину и отказался платить, а ты сразу за горло берешь. У парня стресс, он чуть не погиб! Муж встал на его сторону: «Он же не специально, а у тебя страховка». Покроет она ремонт, ну, может, коэффициент на следующий год повысится, но это мелочи. Не обеднеем. Мы же семья, надо поддерживать друг друга, а не счетчик включать.
— Страховка? — переспросила я, и внутри меня что-то оборвалось с глухим звоном. — Андрей, ты сейчас серьезно?
Я метнулась к комоду, где лежала папка с документами на машину, мои руки тряслись так, что я едва смогла вытащить нужный файл.
Андрей побледнел, в его глазах промелькнуло воспоминание, которое он, видимо, старательно отгонял все последние недели.
Я развернула полис ОСАГО и КАСКО, посмотрела на дату окончания действия и медленно подняла глаза на мужа, чувствуя, как отчаяние сменяется холодной, убийственной пустотой.
— Только страховка была просрочена по вине мужа, — произнесла я, чеканя каждое слово. — Ты помнишь, Андрей? Месяц назад я дала тебе деньги на продление полиса. Двадцать тысяч на ОСАГО и пятьдесят на КАСКО. Ты сказал, что у тебя есть знакомый агент, который сделает скидку, и что ты все оформил. Где новый полис, Андрей?
В прихожей повисла мертвая тишина, в которой было слышно, как капает вода с мокрых курток на чистый пол.
Андрей вжал голову в плечи, его бегающий взгляд метался по комнате, ища спасения, но спасения не было.
— Я… я забыл, — выдавил он наконец, и это признание прозвучало как приговор нашему финансовому благополучию. — Деньги пришлось потратить… Маме нужно было на лекарства, потом Виталику на переезд добавил… Я думал, с зарплаты сделаю, время еще есть. Кто же знал, что так получится?
Я смотрела на этих двоих мужчин — один разбил мою собственность и нагло ухмылялся, обвиняя меня в плохой резине, а второй украл мои деньги, предназначенные для безопасности, и отдал их первому.
Это был двойной удар, предательство в квадрате, которое невозможно было оправдать никакой «семейной поддержкой».
Мы стояли на руинах не просто машины, а нашего доверия, и я понимала, что впереди нас ждет ад: суды с владельцем «Мерседеса», долги и восстановление моей машины за свой счет, которого у нас не было.
Но самое страшное было то, что Андрей продолжал стоять рядом с братом, всем своим видом показывая, что мы с ним — по разные стороны баррикад.
— Значит так, — сказала я тихо, но так, что Виталик перестал ухмыляться. — Страховки нет. Денег нет. Есть разбитая машина и долг перед третьим лицом. Кто будет платить?
— Ну не Виталик же! — воскликнул Андрей, снова включая режим «старшего брата». — Откуда у него? Он только работу ищет. Мы что-нибудь придумаем, Лен. Возьмем кредит, продадим что-нибудь. Не бросать же брата в беде.
— Мы? — я усмехнулась. — Нет, Андрей. Не «мы».
Слова мужа о том, что «мы возьмем кредит», повисли в воздухе тяжелым, ядовитым облаком, отравляя последние остатки моего терпения. Я смотрела на Андрея и видела не партнера, с которым прожила десять лет, а совершенно чужого, инфантильного человека, готового загнать собственную жену и детей в долговую яму ради комфорта своего великовозрастного брата. Его предложение звучало как издевательство: я, пострадавшая сторона, лишившаяся средства передвижения и заработка, должна была еще и повесить на себя ярмо банка, чтобы Виталик мог спокойно спать и искать работу, не отягощенный ответственностью за содеянное.
— Ты предлагаешь мне взять кредит, чтобы покрыть ущерб, который нанес твой брат, и закрыть дыру от денег, которые ты у меня украл? — спросила я, чувствуя, как внутри поднимается ледяная волна решимости. — Ты в своем уме, Андрей? Кредиты берут на развитие, на лечение, на жилье. А не на покрытие чужой глупости и наглости.
— Не смей называть моего брата наглым! — взвизгнул Андрей, впервые повысив на меня голос. — Это несчастный случай! С каждым могло случиться! А ты ведешь себя как мелочная торговка! Машина — это железо, а отношения — это навсегда!
— Вот именно, — кивнул Виталик, почувствовав поддержку. — Ленка, ты чего такая злая? Ну разбил, ну с кем не бывает. Я же не специально. Отдам я, когда разбогатею. А сейчас у меня ни копейки, ты же знаешь.
В этот момент я поняла, что разговоры о совести здесь бессмысленны, потому что совести у этих людей просто не было — ее место занимала уверенность в том, что я, «сильная и умная», все разрулю, поплачу и заплачу. Они привыкли ехать на моей шее, свесив ножки, но сегодня эта поездка подошла к конечной станции. Я прошла в комнату, взяла лист бумаги и ручку, вернулась в прихожую и положила их на тумбочку перед Виталиком.
— Пиши, — сказала я жестко. — Я, такой-то, обязуюсь возместить ущерб в размере… — я быстро прикинула рыночную стоимость машины и примерный ущерб «Мерседесу». — В размере двух миллионов рублей. Срок возврата — три месяца.
— Ты спятила? — вылупил глаза деверь. — Я ничего писать не буду! Андрей, скажи ей!
— Лена, убери бумагу, — процедил муж, сжимая кулаки. — Мы разберемся по-семейному. Я сам все решу.
— Ты уже «решил» со страховкой, — парировала я, глядя ему прямо в глаза. — Больше я твоим решениям не доверяю. Или Виталик пишет расписку, и мы заверяем ее у нотариуса завтра же, или я прямо сейчас вызываю ГИБДД, оформляем ДТП официально, и я подаю в суд на виновника аварии. И поверь, Виталик, судебные приставы найдут, что у тебя забрать, даже если ты будешь прятаться. А тебе, Андрей, придется отвечать за растрату семейных средств.
— Ты пойдешь в суд против брата мужа? — Андрей смотрел на меня с неподдельным ужасом, словно увидел во мне монстра. — Ты разрушишь семью из-за денег?
— Семью разрушил ты, когда отдал мои деньги брату и когда встал на его сторону против меня, — ответила я спокойно. — Я защищаю себя и своих детей. Мне нужно на чем-то возить их в школу и мне нужно на чем-то работать, чтобы кормить вас всех.
Виталик, поняв, что дело пахнет реальным судом и проблемами с законом, сдулся и, бурча проклятия, начал карябать расписку. Андрей стоял в стороне, красный от злости и стыда, но не вмешивался — он понимал, что я не блефую.
На следующий день я оценила ущерб. Машина восстановлению не подлежала. Владелец «Мерседеса» оказался адекватным человеком, но счет выставил внушительный. Я продала остатки своей «Тойоты» на запчасти, добавила свои «подушечные» накопления, чтобы расплатиться с пострадавшим, но этого не хватило.
Вечером я поставила перед мужем ультиматум.
— Андрей, у нас долг. И поскольку виноваты вы оба — один разбил, другой не застраховал, — платить будете вы.
— У меня нет денег, ты же знаешь! — заныл он.
— Значит, продавай свой гараж. И свою любимую моторную лодку. И спиннинги. Все, что имеет ценность.
— Ты не посмеешь! Это мое хобби! — взревел он.
— А машина была моей работой! — крикнула я в ответ. — Если через неделю ты не найдешь деньги, чтобы закрыть вопрос с владельцем «Мерседеса» и внести первый взнос за мою новую машину, я подаю на развод и раздел имущества. И тогда мы будем делить и гараж, и лодку, и квартиру.
Андрей продал гараж. Он ходил чернее тучи, не разговаривал со мной месяц, а его мама звонила и проклинала меня, называя «алчной ведьмой», которая обобрала сыночку и обидела бедного Виталика. Виталик, кстати, исчез с радаров, сменил номер и, естественно, ни копейки по расписке не вернул, но я и не рассчитывала. Расписка была нужна мне как рычаг давления на мужа.
Мы остались вместе, но что-то сломалось безвозвратно. Я купила новую машину, оформила ее на свою маму (от греха подальше) и теперь храню ключи в сейфе. Страховкой занимаюсь только я. Андрей пытается вести себя как раньше, но я больше не вижу в нем опору. Я вижу человека, который в критический момент выберет не меня.
Я поняла, что «мы же семья» — это не индульгенция на подлость. И если твои границы нарушают, их нужно защищать огнем и мечом, даже если противник — твой муж. Машину можно купить новую, а вот самоуважение, если его разбить, не восстановишь ни в каком сервисе.
Эта история — жесткий урок о том, что финансовая беспечность и попустительство родственникам могут стоить очень дорого. Елена смогла отстоять свои интересы, но цена оказалась высока — потеря доверия в браке.
Вы согласны с тем, что героиня заставила мужа продать гараж? Или нужно было простить и понять? Подпишитесь на канал, поставьте лайк, чтобы статью увидели другие женщины, и обязательно напишите в комментариях: как вы решаете вопросы материальной ответственности в семье?
