На кухне пахло жареным луком, Людмила Петровна, женщина с прической «хала» и строгим взглядом советского завуча, накладывала сыну добавку с таким видом, будто вручала орден.
— Кушай, Андрюша, кушай. Ты вон какой худой, одни глаза остались. Не то что некоторые, — она метнула короткий взгляд в сторону невестки.
Вероника, врач-педиатр с пятнадцатилетним стажем, этот выпад проигнорировала. Она ковыряла вилкой котлету, мечтая только об одном: чтобы этот воскресный обед закончился. Но у Людмилы Петровны были другие планы.
— Вероничка, — начала свекровь елейным голосом, от которого у Вероники обычно начиналась изжога. — Я тут подумала, чего добру пропадать?
— Какому добру, Людмила Петровна? — Вероника подняла глаза.
— Квартире твоей в Сочи! — радостно объявила свекровь, словно сообщала о выигрыше в лотерею. — Стоит она, бедная пылится, а у моей племянницы, Ирочки, дети моря не видели. Младший, Витенька, вообще с бронхитом всю зиму просидел, кашляет, как шахтер!
Сделала театральную паузу, ожидая сочувствия, не дождавшись, пошла в атаку:
— В общем, я всё решила, я им разрешила там пожить: июнь, июль и август, три месяца. Им врачи прописали морской воздух.
Андрей поперхнулся чаем, закашлялся. Вероника похлопала его по спине, не сводя глаз со свекрови.
— Вы разрешили? — переспросила она.
— Ну да! — Людмила Петровна сияла. — Они тебе коммуналку оплатят, не переживай. Я прослежу, счетчики запишу. А те деньги, что они на путевках сэкономят, мы в общий котел пустим. Бабушке в деревне забор поправим, крыльцо перестелем. У Ирочки муж-то рукастый, не то что некоторые… ой, Андрюша, прости. Короче, билеты они уже взяли! Прилетают первого июня.
— Мам… — Андрей наконец прочистил горло. — Ну ты чего… Спросила бы сначала… Вероника, может, планы имеет…
— Какие планы?! — возмутилась Людмила Петровна, мгновенно переходя из режима «добрая бабушка» в режим «танк Т-34». — Она же сама говорила: сдавать не буду, чтоб ремонт не убили! Квартира пустая, а тут свои! Родня! Они аккуратные, Ирочка с тряпкой не расстается и дети у неё воспитанные.
Вероника аккуратно положила вилку. Звон металла о фаянс прозвучал в тишине как гонг.
— Людмила Петровна, — сказала она своим «врачебным» голосом, которым обычно сообщала родителям неприятные диагнозы. — Пусть Ира сдает билеты, квартира занята.
— Кем занята?! Ты же врала, что она пустая стоит!
— Я не врала, я сказала, что сдавать не буду чужим людям за деньги. А пустить хороших людей пожить – это другое.
— Каких ещё людей?! — взвизгнула Людмила Петровна. — Подружек своих? А родные племянники мужа должны в душном городе гнить?! У Витеньки бронхит! Ты же врач, у тебя сердце есть?!
— Есть, поэтому там живут люди, которым это нужнее и выселять я их не буду, даже ради Витеньки.
Людмила Петровна вскочила, опрокинув стул.
— Да ты врёшь! — заорала она. — Специально, из вредности, жалко тебе для родни! Я знаю, что там пусто, ты просто хочешь нас унизить! Показать, кто тут хозяйка! Андрей, ты мужик или тряпка? Скажи ей, это же твоя двоюродная сестра!
— Вероник… — промямлил он. — Ну… может, правда… Если там никого нет… Ну пусть поживут недельку… А потом мы что-нибудь придумаем…
Вероника посмотрела на мужа, в этом взгляде было столько разочарования, что Андрей поежился.
— Нет Андрей, не поживут, ни день, ни недельку.
— Ах так?! — Людмила Петровна перешла на ультразвук. — Тогда я сама проверю! Дай ключи!
— Мам, у меня нет… — соврал Андрей.
— Не ври матери! Я видела, они у тебя в барсетке лежат! Давай сюда, я поеду и лично проверю! Если там никого нет – Ира заедет и плевать я хотела на твою жадность! Я там порядок наведу!
— Дай ей ключи, — вдруг сказала Вероника.
— Что? — удивился Андрей, свекровь тоже замерла с открытым ртом.
— Дай ключи, пусть едет. Билет, я так понимаю, она уже тоже купила?
— Купила! — торжествующе заявила свекровь. — Завтра вылетаю с инспекцией! И Ирочку встречу! А ты, Вероника, готовься извиняться, когда я твою ложь раскрою!
Вероника спокойно встала и начала убирать со стола.
— Хорошо, счастливого пути.
Когда за свекровью хлопнула дверь, Вероника достала телефон. Нашла контакт «Марья Ивановна» и написала сообщение:
«К вам едет ревизор, Людмила Петровна, моя свекровь. Будет завтра к обеду, встречайте. Цезарю привет».
Ответ пришел через минуту:
«Принято дорогая».
Открывай, я хозяйка! Кричала свекровь, ломая дверь. Она не знала, что за ней стоит тот, кто может вызвать полицию одним звонком
Сочи встретил Людмилу Петровну жарой и пробками, она добралась до дома к обеду, взмокнув и озверев. Чемодан оттягивал руку, но настроение было боевое.
«Сейчас, — думала она, поднимаясь по лестнице. — Сейчас я зайду, открою окна, проветрю, Ирочка прилетает вечером, успею еще полы протереть».
Она подошла к двери, вставила ключ.
Ключ вошел, но не повернулся, Людмила Петровна дернула, никакого эффекта.
— Что за …? — пробормотала она. — Сменила! Вот ведь змея, сменила замки!
Начала колотить в дверь кулаком.
— Открывайте!
Людмила Петровна, недолго думая, нашла в телефоне номер «Вскрытие замков». Через полчаса пришел слесарь — потный мужичок в грязной робе.
— Документы есть? — спросил он, ковыряя в зубе спичкой.
— Я свекровь хозяйки! Вот паспорт, фамилия та же! Открывай, ирод, я заплачу, пять тысяч!
Слесарь почесал затылок, пять тысяч деньги хорошие. Он уже занес инструмент, как вдруг замок щелкнул изнутри, дверь медленно открылась.
На пороге стояла старушка: высокая, прямая как палка, в строгом платье с кружевным воротничком и с ниткой жемчуга на шее. В одной руке она держала томик Ахматовой, в другой — поводок.
Поводок был натянут, на другом конце, в полумраке коридора, возвышалась черная гора мышц. Дог. Огромный, лоснящийся, с мордой размером с чемодан Людмилы Петровны.
Пес глухо зарычал, звук шел откуда-то из преисподней. Слесарь, не говоря ни слова, развернулся и исчез, растворившись в подъездном сумраке.
— Вы к кому врываетесь, милочка? — спросила старуха ледяным тоном. — А вызывать взломщиков статья.
— Вы кто такая?! — сказала Людмила Петровна, пытаясь перекричать страх. — Пошла вон из моей квартиры! Я тут хозяйка, сюда дети едут!
— Я, Марья Ивановна, у меня договор безвозмездного пользования, подписанный собственником, а это Цезарь. Он очень не любит шумных женщин. Цезарь, место.
Пёс послушно сел, но глаз с гостьи не сводил.
— Какой договор?! — визжала свекровь. — Вероника сказала, квартира пустая! Вы самозванка! Я полицию вызову!
— Вызывайте, — кивнула Марья Ивановна. — Мой бывший ученик, полковник Волков, начальник местного РОВД, как раз обещал заехать на чай. Он очень не любит, когда его учителей беспокоят.
Людмила Петровна осеклась, заслуженный учитель? Начальник РОВД?
— Но… Ирочка… — пролепетала она, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Они уже прилетели… Им жить негде…
— В Сочи триста гостиниц, — невозмутимо сообщила Марья Ивановна. — Рекомендую «Жемчужину».
Пёс сделал шаг вперед и сказал: «Вуф».
Людмила Петровна вылетела из подъезда быстрее пробки.
Отпуск родни был испорчен.
Ирочка с тремя детьми и горой чемоданов приземлилась вечером. Узнав, что квартира «оккупирована бабкой с собакой», она устроила истерику прямо у аэропорта.
— Ты же обещала, мы на последние деньги билеты купили! Куда я с детьми пойду?!
Людмиле Петровне пришлось раскошелиться. Общий котел и ремонт забора бабушке были забыты. На последние деньги она сняла комнату в частном секторе Адлера – бывший гараж, переделанный под жилье. Духота, мухи, удобства во дворе, до моря сорок минут на автобусе.
Самой Людмиле Петровне места там не нашлось, и ей пришлось ночевать в хостеле, в комнате на восемь человек, где пахло дошираком и грязными носками.
Через два дня Ира, озверев от быта, предложила план штурма.
— Пойдем туда всей толпой с детьми, сядем под дверью и будем орать. Соседи вызовут опеку, полицию, бабку застыдим. Она ж учительница? Вот пусть и учит, а не жирует.
Они приехали к дому Вероники, поднялись на этаж, Ира ущипнула младшего Витеньку, тот завыл сиреной. Старшие подхватили.
Ира начала долбить в дверь ногами.
— Откройте здесь дети им плохо! Дайте воды! Пустите переночевать! Мы родственники!
Пустите, мы родня, дети плачут! Устроила спектакль золовка под дверью. Бабушка вышла с подносом пирожков и одной фразой поставила её на место
Дверь открылась, но не та. Высунулась соседка, тётя Шура.
— Вы чего орёте, оглашенные? — спросила она. — Здесь люди отдыхают.
— Нам плохо! — голосила Ира. — Нас на улицу выгнали, там бабка чужая живет!
— Марья Ивановна-то? — Шура прищурилась. — Она не чужая, а уважаемый человек. А вы кто? Цыганский табор?
В этот момент дверь Вероникиной квартиры распахнулась.
На площадку вышел Цезарь, без поводка и намордника, он просто стоял и смотрел.
Дети заткнулись мгновенно, Витенька икнул и спрятался за маму.
Следом вышла Марья Ивановна, в руках у нее был поднос. На подносе стаканы с водой и тарелка с румяными пирожками.
— Вы воды просили? — спросила она вежливо. — Пожалуйста, пейте. Пирожки с капустой, только испекла.
Ира растерялась, она ждала криков, скандала, а тут… пирожки?
— Эээ… спасибо, — она машинально взяла пирожок.
— Кушайте, — кивнула Марья Ивановна. — И идите с богом, квартира не ночлежка и не зал ожидания. Это дом, а я его берегу, Вероника мне доверила.
Она посмотрела на Людмилу Петровну, которая жалась к стене.
— А вам, милочка, должно быть стыдно. Взрослая женщина, а ведете себя как капризный ребенок.
Цезарь зевнул, показав пасть, полную белоснежных клыков.
Ира посмотрела на собаку, на спокойную старуху, на соседей, которые смотрели на них с брезгливостью.
Ей стало стыдно.
— Пошли, — буркнула она. — Ловить тут нечего.
Они ушли, жуя пирожки.
Отпуск закончился досрочно, деньги кончились через десять дней. Вещи, которые Ира отправила транспортной компанией (пять коробок с нарядами!), так и остались лежать на складе, выкупать их было не на что.
Людмила Петровна вернулась домой почерневшая, похудевшая и злая.
Она ворвалась в квартиру сына с требованием.
— Андрей! Вероника! — кричала с порога. — Вы мне должны! Я потратила пятьдесят тысяч! Ира заняла еще двадцать, вы обязаны вернуть! Это по вашей вине мы пострадали!
Андрей сидел на кухне, пил чай, Вероника резала салат.
— Мам, — сказал Андрей. — Сядь.
— Не сяду! Деньги гоните!
— Людмила Петровна, — Вероника повернулась к ней. — А за что мы должны платить? За вашу глупость?
— За то, что ты обманула! Сказала, квартира занята, а там бабка!
— Марья Ивановна, моя первая учительница, у неё дом сгорел, я её пустила пожить, бесплатно. Потому что людям надо помогать, а вы хотели на халяву отдохнуть, да ещё и за мой счёт бабушке забор чинить, не вышло.
Я потратила 50 тысяч, вы мне должны! Визжала свекровь, вернувшись из гаража с клопами. Мой муж молча встал и сказал то, чего я ждала 15 лет
— Ты издеваешься?! — напирала свекровь. — Родня на улице ночевала!
— Родня могла спросить разрешения до того, как покупать билеты. Вы решили распорядиться моим имуществом за моей спиной.
Людмила Петровна схватилась за сердце.
— Андрюша… скажи ей…
Андрей встал, подошел к матери.
— Мам, Вероника права, ты перегнула. Я тебе говорил: не лезь, ты не послушала. Денег я тебе не дам у нас ипотека. И вообще… мне стыдно, мам.
Свекровь посмотрела на сына, на невестку. Поняла, что ее власть кончилась, молча развернулась и ушла, хлопнув дверью.
Спустя месяц Вероника получила посылку из Сочи, тяжелая коробка пахла югом.
Внутри лежали банки с густым янтарным вареньем из инжира и письмо, написанное красивым почерком.
«Вероничка, деточка! Спасибо тебе за приют, мы с Цезарем живем душа в душу. Соседи меня уважают, Сережа Волков заходит на чай. Квартиру твою берегу, пылинки сдуваю.
Приезжай сама, мы скучаем. Варенье, мой фирменный рецепт, с перцем, чтобы жизнь медом не казалась, но была вкусной.
Твоя М.И.»
Вероника рассмеялась и позвала мужа.
— Андрей, смотри. Цезарь теперь принцесса.
Андрей прочитал письмо.
— А варенье с перцем? — спросил он, вытирая глаза.
— С перцем, будешь?
— Буду.
Они пили чай с острым вареньем. За окном шел унылый дождь, а на кухне было тепло.
