Алина сегодня не могла толком поспать. Лежала уставившись в темноту, утюжила подушку головой и слушала, как рядом посапывает муж. Она всё думала о том, что завтра придется собраться силами и вытерпеть эту женщину.
Тамара Георгиевна приезжала из Саратова дважды в год, и каждый раз устраивала шоу педантичности.
Свекровь проверяла холодильник, комментировала порядок одежды в шкафах и обязательно находила пыль там, где Алина её не замечала.
Дима в присутствии матери становился совершенно другим человеком. Лишнего слова не скажет.
Но и Алина была такой же, мгновенно превращалась в ту маленькую девочку, которая выросла с властной матерью.
Мать решала, какую одежду носить, с кем дружить, куда поступать после школы.
Любое возражение заканчивалось либо ледяным молчанием на несколько дней, либо слезами о неблагодарности единственной дочери.
Алина научилась не спорить. Научилась становиться незаметной, удобной, правильной.
Когда она встретила Дмитрия и вышла за него замуж, мать на свадьбу не приехала.
Алина восприняла это как освобождение и почти два года не поддерживала с ней связь.
Но вместо одной властной женщины в её жизни появилась другая.
***
Ранним утром Алина уже стояла у платформы на вокзале, куталась в куртку и высматривала свекровь среди снующих мимо людей.
Тамара Георгиевна появилась одной из последних, и только слепой мог не увидеть выражение крайнего недовольства на её лице.
Свекровь подошла и тут же посмотрела на невестку оценивающе.
— Бледная какая-то, — заметила она вместо приветствия. — И круги под глазами.
— Плохо спала ночью, — попыталась объяснить Алина.
— В твоём возрасте не высыпаться просто стыдно. Это признак неорганизованности, вот что я тебе скажу.
По дороге домой Тамара Георгиевна расспрашивала о работе сына, о зарплате, о планах на летний отпуск. Алина отвечала коротко, стараясь не сказать лишнего.
— Неразговорчивая ты, — подвела итог свекровь, когда они поднимались в лифте. — Дима, наверное, дома слова от тебя не слышит.
Дома Тамара Георгиевна первым делом прошлась по всем комнатам. Провела пальцем по книжной полке в гостиной и продемонстрировала Алине результат.
Потрогала землю в горшке с фикусом и покачала головой. Заглянула в холодильник и поинтересовалась, почему здесь так мало овощей и так много полуфабрикатов.
Когда свекровь наконец ушла в душ, Алина заперлась на кухне и позвонила подруге.
Марина была единственным человеком, который знал всё: о детстве с властной матерью, о страхе конфликтов, о том, как трудно Алине давались любые возражения.
— Эй, все два дня, это же не вечность. Дыши глубже и помни, что это временно.
— Она уже нашла пыль на полке и сказала, что я морю голодом её сына.
— Игнорируй. Ты сильнее, чем думаешь.
Алина хотела еще немного пожаловаться, услышать слова поддержки, но не успела, в коридоре услышала шаги, и ей пришлось завершить разговор.
***
Вечером за ужином свекровь вела себя мягче. Расспрашивала Дмитрия о работе, хвалила его успехи на новой должности, вспоминала, каким способным мальчиком он был в детстве.
Алина молча накладывала салат и старалась не привлекать к себе внимания.
Потом Тамара Георгиевна отложила вилку и сказала, что должна поговорить о серьёзном.
— Я долго думала и пришла к выводу, что ваш брак был ошибкой, — произнесла она тем же тоном, каким обычно комментировала немытые окна. — Три года прошло, а детей нет. Это неуважение к семье, к роду.
Дмитрий замер с куском хлеба в руке. Алина почувствовала, как сжимается горло.
— Я уже присмотрела несколько подходящих девушек, — продолжила свекровь. — Одна из них — дочь моей старой подруги Зинаиды. Хорошая семья, здоровая девочка, хочет детей. Не бойся развода, Митя. Исправить ошибку никогда не поздно.
— Мама, ты говоришь какие-то глупости, — Дмитрий наконец обрёл дар речи.
— Ты всегда был слишком мягким, сынок. Поэтому я и вынуждена брать ответственность на себя.
Остаток вечера прошёл в тяжёлом молчании. Ночью, когда они с мужем лежали в темноте, Дмитрий сказал, что не стоит принимать слова матери всерьёз.
— Она старой закалки. Уедет — и всё забудется.
Алина кивнула, хотя муж не мог этого видеть. Внутри что-то сжималось и не отпускало.
***
На следующее утро Дмитрий уехал на работу, а Тамара Георгиевна объявила, что хочет пройтись по центру одна, посмотреть, как изменился город. Алина восприняла это с облегчением.
Она снова позвонила Марине и пересказала вчерашний разговор за ужином.
— Подожди, — перебила подруга, — она прямо при тебе предложила сыну развестись и жениться на другой?
— Да. А Дима сказал не обращать внимания.
Марина помолчала несколько секунд.
— Знаешь, иногда не обращать внимания — это то же самое, что соглашаться.
После разговора Алина решила выйти в магазин. Хотелось проветриться, побыть в движении, отвлечься от мыслей, которые крутились в голове по кругу.
В «Пятёрочке» на углу она столкнулась с соседкой с пятого этажа. Вера Павловна, невысокая пожилая женщина с добрым морщинистым лицом, всегда здоровалась первой и помнила имена всех жильцов подъезда.
— Алиночка, как дела? — спросила она, заглядывая в глаза. — Что-то ты невесёлая сегодня.
— Всё хорошо, Вера Павловна. Просто не выспалась.
Соседка посмотрела внимательно, словно не поверила, но настаивать не стала.
— Если нужно поговорить — заходи. Чаю попьём.
Алина поблагодарила и поспешила к кассе.
***
Когда она вернулась домой, в прихожей стояли чужие туфли. Бежевые, на низком каблуке, явно недорогие. Женские, большого размера.
Алина замерла, прислушиваясь. Из спальни доносились голоса.
Она тихо прошла по коридору. Дверь в спальню была приоткрыта, и сквозь щель Алина увидела то, во что не смогла поверить сразу.
Тамара Георгиевна сидела на кровати рядом с молодой полноватой женщиной и объясняла ей устройство квартиры.
Вот здесь шкаф, вот так работает кофеварка, а вот тут, в верхнем ящике, Митины вещи. Девушка кивала, теребя ремешок сумочки, и было видно, что ей неловко, но она почему-то не уходила.
— Когда Митя придёт с работы, я всё улажу, — говорила свекровь. — Главное, веди себя скромно, показывай, что ты лучше этой. Он поймёт.
В этот момент пакет выскользнул из рук Алины. Молоко разбилось об пол.
Тамара Георгиевна подняла глаза. На её лице не было ни тени смущения.
— А вот и она, — сказала свекровь. — Легка на помине.
***
Первым порывом было убежать. Закрыться в ванной, как в детстве, когда мать кричала. Сесть на холодный кафель, обхватить колени руками и ждать, пока всё закончится само. Притвориться, что ничего не видела.
Алина даже сделала шаг назад.
А потом остановилась.
Она вспомнила слова Марины. Вспомнила все те годы, когда мать решала за неё, в какой институт поступать. Как отвадила единственную школьную подругу, которая якобы «плохо влияла» на нее. Как контролировала каждый телефонный звонок и проверяла историю браузера.
И как Алина позволяла это. Потому что боялась. Потому что хотела быть хорошей дочерью. Потому что не знала, что можно по-другому.
Сейчас в её спальне, на её кровати, сидела чужая женщина, которую свекровь привезла ей на замену.
Страх никуда не делся, но рядом с ним появилось что-то другое. Холодное и ясное, похожее на зимний воздух.
Алина прошла в ванную. Достала из-под раковины пластиковое ведро, открыла кран с холодной водой и подождала, пока оно наполнится до краёв.
Потом вернулась в спальню.
Тамара Георгиевна успела подняться и начала что-то говорить — про то, что невестке пора понять своё место. Алина не дала ей закончить.
Она выплеснула всё ведро на обеих женщин одним резким движением.
Девушка взвизгнула, вскочила и бросилась в коридор, роняя сумочку. Было слышно, как она хватает туфли и выбегает из квартиры, даже не закрыв за собой дверь.
Свекровь осталась стоять неподвижно. Вода стекала по её аккуратно уложенным волосам, капала с подбородка на бежевое покрывало. Её глаза были широко открыты.
— Я даю вам десять минут на сборы, — сказала Алина голосом, которого сама от себя не ожидала. Ровным и спокойным. — Если вы не уйдёте, следующее ведро будет с горячей водой.
Тамара Георгиевна открыла рот, потом закрыла. Молча прошла мимо невестки в прихожую. Молча собрала чемодан. Молча вышла из квартиры.
Алина закрыла за ней дверь и повернула замок. Потом прислонилась спиной к стене и медленно сползла на пол.
Её трясло. Но внутри, под страхом и остатками адреналина, было что-то похожее на пустоту. Или на свободу. Она пока не могла разобрать.
***
Вечером вернулся Дмитрий. Он ещё из прихожей крикнул: «Мама, я дома!» — и замолчал, не услышав ответа.
— Она уехала, — сказала Алина, выходя ему навстречу. — Собралась и уехала. Сказала, что появились какие-то срочные дела.
Дмитрий удивился. Потом на его лице появилось облегчение.
— Ну и хорошо. Честно говоря, я думал, эти два дня никогда не кончатся.
Алина кивнула. Внутри что-то царапало. Она понимала, что обманула мужа, и не знала, правильно ли это. Правда могла разрушить его отношения с матерью. Или их брак. Или и то, и другое.
Ночью она позвонила Марине. Рассказала всё — про девушку на кровати, про ведро воды, про лицо свекрови.
Марина молчала долго, а потом сказала:
— Я тобой горжусь. Правда.
— Я её облила водой, Марин.
— Холодной. Это важно.
— Жалею ли я? Не знаю. Наверное, нет.
— А Диме расскажешь?
Алина помолчала.
— Пока не знаю. Мне нужно время.
***
Через неделю Дмитрий нашёл в стиральной машине покрывало. Бежевое, которое они выбирали вместе год назад. Оно было мокрым уже несколько дней — Алина забыла его вытащить.
— А почему оно вообще оказалось в стирке? — спросил он. — Мы же его недавно стирали.
Алина посмотрела на мужа и поняла, что больше не может молчать.
Она рассказала всё. Про девушку на кровати. Про слова свекрови. Про ведро холодной воды и про ультиматум с горячей.
Дмитрий слушал молча. Потом встал и вышел из комнаты.
Два дня они почти не разговаривали. Алина несколько раз порывалась начать объяснять, оправдываться, но каждый раз останавливала себя. Она сделала то, что сделала, и не собиралась извиняться за это.
На третий день Дмитрий сам подошёл к ней.
— Я позвонил маме, — сказал он. — Она плакала и говорила, что ты сумасшедшая. Что она приехала в гости к сыну, а её облили водой и выгнали на улицу.
— Это всё?
— Нет. Я сказал ей, что она была неправа. Впервые в жизни. И что если она хочет продолжать общение, то должна извиниться перед тобой.
— И что она ответила?
— Бросила трубку.
Алина почувствовала странное облегчение.
— Ты жалеешь? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответил Дмитрий. — Это больно. Но молчать было бы хуже.
***
Через месяц Алина столкнулась с Верой Павловной у подъезда. Соседка окинула её взглядом и улыбнулась.
— А ты лучше выглядишь, Алиночка. Что-то изменилось?
Алина подумала о ведре холодной воды. О разговоре с мужем. О том, что свекровь так и не позвонила, а мать — позвонила, впервые за два года, и они договорились встретиться.
— Может быть, я наконец-то начала высыпаться, — ответила она.
Это была почти правда.
