Чайник закипел именно в тот момент, когда Марина собиралась выйти на балкон. Она выключила газ, налила кипяток в чашку и замерла у приоткрытой двери, услышав голос мужа.
Виктор курил на балконе и говорил по телефону. Обычное дело — он часто выходил туда, чтобы не дымить в квартире. Марина хотела окликнуть его, спросить, будет ли чай, но что-то в его голосе заставило её остановиться.
— Да, мам, всё так и есть. Она думает, что мы едем в Сочи, а я уже договорился насчёт путёвки в Анапу. Сюрприз ей делаю.
Марина улыбнулась. Значит, он готовит сюрприз. Как мило.
— Ну и что, что она хотела в Сочи? В Анапе дешевле, я же тебе объяснял. А разницу в цене отложим на ремонт. Маринка всё равно не узнает, я ей скажу, что акция была.
Улыбка сползла с лица. Марина прижалась к стене, боясь пошевелиться.
— Да, и ещё — помнишь, я говорил про её подругу Светку? Ну которая развелась? Так вот, Маринка вчера рассказывала, что Светка уже с новым мужиком встречается. Каким-то бизнесменом. Представляешь? Месяца не прошло…
Виктор засмеялся чему-то, что сказала мать. Марина стояла и слушала, как он пересказывает всё, что она вчера говорила ему по секрету. Про Светку. Про проблемы на работе. Про то, что хочет сменить причёску, но боится, что не пойдёт.
— Не, ну чёлка ей точно не к лицу, ты права. Я ей так и скажу, что видел фотку какую-то, где с чёлкой некрасиво получилось. Отговорю.
Чашка в руках Марины дрогнула. Горячий чай плеснул на пальцы, но она не почувствовала боли. Только холод. Странный, пронизывающий холод, несмотря на летнюю жару за окном.
Вот почему свекровь всегда всё знает. Вот откуда эти её «случайные» замечания, которые бьют точно в цель. Вот почему каждый разговор с Еленой Михайловной превращается в допрос с пристрастием — она уже знает ответы, только проверяет, скажет ли Марина правду.
— Ладно, мам, пойду. Маринка там на кухне возится, сейчас звать будет. Да, завтра позвоню. Люблю тебя.
Марина бесшумно отступила вглубь кухни. Поставила чашку на стол. Руки тряслись.
Виктор вошёл через минуту, пахнущий сигаретным дымом и одеколоном.
— О, чай заварила? Мне нальёшь?
Она налила. Молча. Он не заметил её состояния — или сделал вид, что не заметил. Уткнулся в телефон, листая что-то на экране.
— Слушай, — сказал он между делом, — я тут подумал насчёт отпуска. Может, в Анапу поедем? Там сейчас акция какая-то, дешевле выйдет.
Марина посмотрела на него. На этого человека, с которым прожила восемь лет. Которому доверяла всё — мысли, страхи, секреты. А он каждый вечер звонил матери и сливал информацию, как шпион из дешёвого фильма.
— Хорошо, — сказала она. — Как скажешь.
Ночью она не спала. Лежала рядом с мужем и перебирала в памяти последние годы. Сколько раз она удивлялась проницательности свекрови? Сколько раз списывала это на женскую интуицию, на материнское чутьё?
Вот, например, история с работой. Марина только-только узнала о возможном повышении и рассказала Виктору — под большим секретом, потому что официально ещё ничего не было. А через три дня Елена Михайловна позвонила и спросила, как продвигается её карьера. Марина тогда удивилась, но Виктор сказал, что мать просто угадала. Интуиция.
Или случай с беременностью подруги Кати. Марина узнала первой, Катя просила никому не говорить, пока срок маленький. А на семейном ужине свекровь вдруг начала рассуждать о том, как хорошо, когда молодые семьи заводят детей пораньше, и так выразительно смотрела на Марину, что та покраснела от стыда. Катя потом долго не разговаривала с ней, думая, что Марина проболталась.
А она не болталась. Болтал Виктор. Своей мамочке. Каждый вечер.
Утром Марина встала раньше обычного. Приготовила завтрак, собрала мужа на работу. Улыбалась, отвечала на вопросы, целовала в щёку на прощание. А когда дверь за ним закрылась, достала телефон и позвонила подруге.
— Света, можешь сегодня заехать? Нужно поговорить.
Светка примчалась через час. Она была из тех подруг, которые не задают лишних вопросов, когда слышат такой голос. Просто приезжают и слушают.
— Он рассказывает ей всё, — говорила Марина, нервно крутя в руках чашку. — Абсолютно всё. Что я говорю, что думаю, что планирую. Каждый день. Как отчёт.
— Ты уверена?
— Я слышала сама. Он стоял на балконе и пересказывал ей наш вчерашний разговор. Слово в слово. И про тебя тоже, кстати. Про твоего нового… знакомого.
Светка нахмурилась.
— То есть вся семейка знает о моей личной жизни?
— Судя по всему — да.
— Твою же… — подруга осеклась. — Извини. Но это просто возмутительно. Зачем ему это?
— Не знаю. Наверное, привык. Он всегда был маменькиным сынком, но я думала, что это… ну, в разумных пределах.
— Какие уж тут пределы. Это шпионаж натуральный.
Марина кивнула. Именно так она и чувствовала — словно жила под наблюдением. Словно каждое её слово записывалось и передавалось куда-то наверх, в штаб-квартиру под названием «квартира свекрови».
— Что будешь делать?
— Не знаю пока. Но молчать не буду. Хватит.
Вечером Виктор вернулся с работы в хорошем настроении. Принёс цветы — он иногда так делал, без повода, просто потому что. Раньше Марина умилялась этому. Теперь думала: интересно, он и это матери расскажет? «Мам, я ей цветы купил, она такая счастливая была»?
— Витя, нам нужно поговорить.
Он замер с цветами в руках.
— Что случилось?
— Сядь.
Он сел. Марина села напротив. Между ними был стол, и эта дистанция казалась правильной.
— Я вчера слышала твой разговор с мамой.
Пауза. Она видела, как работает его мозг — вспоминает, что именно говорил, оценивает масштаб катастрофы.
— Какой разговор?
— На балконе. Про Сочи, которое на самом деле Анапа. Про Светкиного мужчину. Про мою чёлку.
Виктор побледнел. Потом покраснел. Потом снова побледнел.
— Марин, это не то, что ты думаешь…
— А что я думаю?
— Ну… Я просто… Мама волнуется, ей интересно, как у нас дела…
— И для этого нужно пересказывать ей каждое моё слово? Каждый секрет? Каждую мелочь, которую я доверяю тебе как мужу?
— Я не каждое слово…
— Витя, я слышала. Своими ушами. Ты рассказал ей про Светку, хотя это вообще не твоя информация. Ты рассказал про мои планы на отпуск, чтобы потом выдать её идею за свою. Ты обсуждал с ней мою внешность!
— Мам просто сказала, что чёлка тебе не пойдёт! Она хотела помочь!
— Помочь?! — Марина повысила голос. — Восемь лет, Витя! Восемь лет твоя мать знает обо мне всё — мои страхи, мои проблемы, мои секреты. И я всё это время думала, что схожу с ума! Что она телепат! А она просто получает ежедневные доклады от собственного сына!
Виктор молчал. Сидел, опустив голову, как нашкодивший ребёнок.
— Почему? — спросила Марина тише. — Просто объясни мне — зачем?
— Она моя мама, — он поднял глаза. — Она всегда интересовалась моей жизнью. Ещё с детства. Я привык делиться с ней всем.
— Твоя жизнь — это одно. Моя — совсем другое.
— Но ты часть моей жизни…
— Нет, Витя. Я твоя жена. Отдельный человек со своими границами. И ты эти границы нарушал каждый день. Не спрашивая. Не задумываясь.
Он молчал.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила Марина. — Я ведь пыталась наладить отношения с твоей мамой. Пыталась быть хорошей невесткой. А она всё это время смотрела на меня как на объект для изучения. Собирала информацию. И использовала её, чтобы давить, манипулировать, контролировать.
— Мама не манипулирует…
— Правда? А помнишь, как она отговорила тебя от покупки машины, которую ты хотел? Сказала, что я буду недовольна, что слишком дорого. А я ведь ничего такого не говорила! Это ты ей сказал, что я волнуюсь из-за денег — и она это использовала!
Виктор открыл рот и закрыл. Он помнил. Конечно, помнил.
— И сколько таких случаев было? — голос Марины дрогнул. — Сколько решений ты принял, потому что «мама сказала»? Сколько наших планов она развалила, зная заранее, на что давить?
— Я не думал об этом так…
— Вот именно. Не думал. А я теперь думаю — и мне страшно. Потому что я не знаю, могу ли тебе доверять.
Это было больнее всего. Для них обоих. Виктор вскинул голову.
— Марин, я люблю тебя. Правда люблю. Я просто… Я не понимал, что делаю что-то плохое. Для меня это было нормально — делиться с мамой.
— Это ненормально. И если ты хочешь, чтобы наш брак продолжался, тебе придётся это понять.
— Что мне делать?
— Для начала — перестать. Совсем. Ни одного слова обо мне, о наших делах, о наших планах. Если хочешь рассказывать маме что-то — рассказывай о себе. О своей работе. О своих увлечениях. Но не обо мне.
— Она обидится…
— Это твоя проблема, Витя. Ты создал эту ситуацию — тебе её и решать.
Он сидел, уставившись в стол. Цветы всё ещё лежали рядом — завявшие от стресса, как и их отношения.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я попробую.
— Не попробуешь. Сделаешь. Потому что если я ещё раз узнаю, что ты сливаешь информацию матери — я уйду. И это не угроза, это факт.
Следующие недели были тяжёлыми. Виктор нервничал, срывался, несколько раз уходил на балкон «покурить», и Марина знала, что он звонит матери. Но теперь она прислушивалась — и слышала только разговоры о работе, о футболе, о политике.
Елена Михайловна позвонила ей через месяц.
— Мариночка, что происходит? Витя со мной почти не разговаривает. Я что-то сделала не так?
— Спросите у него, — ответила Марина.
— Я спрашивала. Он молчит.
— Значит, не хочет говорить.
Пауза.
— Это ты его настроила против меня, да?
— Нет, Елена Михайловна. Это вы сами. Годами. Просто теперь он это понял.
Свекровь ещё что-то говорила, но Марина уже положила трубку.
Вечером Виктор пришёл с работы тихий, задумчивый.
— Мама звонила тебе?
— Да.
— Что сказала?
— Что я настроила тебя против неё.
Он кивнул.
— Она и мне так сказала. Я ответил, что это неправда. Что я сам принял решение.
— И как она?
— Обиделась. Но… Марин, я много думал. Ты была права. Я не видел границ, потому что их никогда не было. Мама всегда знала всё. А я не понимал, что это ненормально.
Марина подошла к нему. Взяла за руку.
— Спасибо, что услышал меня.
— Спасибо, что не ушла сразу. Я бы заслужил.
— Может быть. Но я верю, что люди могут меняться.
Он обнял её. Крепко, как давно не обнимал.
Прошло ещё несколько месяцев. Елена Михайловна смирилась — или сделала вид. Отношения с ней стали прохладнее, но честнее. Теперь, когда Марина говорила что-то мужу, она знала, что это останется между ними.
А ещё она перестала бояться свекровь. Потому что та больше не была всезнающей. Была просто пожилой женщиной, которая слишком привыкла контролировать сына.
Однажды вечером Виктор вышел на балкон покурить. Марина услышала, как он набирает номер.
— Мам, привет. Да, всё хорошо. Как ты? Как давление?
Она улыбнулась и продолжила мыть посуду. Теперь это были просто разговоры сына с матерью. Без докладов. Без секретов.
Без предательства.
