Марина стояла у плиты и помешивала борщ, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Игорь вернулся с работы раньше обычного. Она хотела выйти встретить мужа, но не успела — в кухню влетела свекровь с таким видом, будто случилось что-то страшное.
— Сын, ты представляешь, что она мне сегодня сказала?!
Марина даже не обернулась. Знала уже, что последует дальше. За три месяца, которые Валентина Сергеевна прожила в их квартире, подобные сцены случались почти каждый день. Свекровь находила повод обидеться на что угодно. На то, что Марина неправильно режет хлеб. На то, что внуков забирает из сада не она, а невестка. На то, что в доме слишком тихо или слишком громко. Список был бесконечным.
— Мам, я устал, — голос Игоря звучал глухо. — Давай потом поговорим.
— Потом?! Она мне сказала, что я лезу не в своё дело! Мне! Твоей матери!
Марина наконец повернулась. Свекровь стояла в дверном проёме, загораживая мужу путь, и размахивала руками. Игорь выглядел измотанным. Тени под глазами, опущенные плечи. Он работал в две смены последние недели, чтобы закрыть кредит за машину, и меньше всего ему сейчас нужны были разборки.
— Валентина Сергеевна, я просто попросила вас не переставлять вещи в детской, — спокойно сказала Марина. — Дети привыкли к определённому порядку.
— Вот! Слышишь, Игорь?! Я даже игрушки внукам не могу расставить!
Марина промолчала. Спорить было бесполезно. Она уже поняла это после первой же недели совместной жизни со свекровью.
Валентина Сергеевна приехала к ним в начале осени. Её дом в посёлке требовал ремонта крыши, и Игорь сам предложил матери пожить у них, пока работы не закончатся. Марина не возражала. Она вообще старалась поддерживать хорошие отношения с родителями мужа и думала, что пара недель пролетит незаметно.
Но пара недель превратилась в месяц. Потом в два. Крыша давно была готова, однако свекровь не торопилась уезжать. Ей понравилось жить в городе, рядом с сыном и внуками. И с каждым днём она всё больше вмешивалась в жизнь молодой семьи.
Сначала это были мелочи. Советы, как правильно варить кашу. Замечания по поводу того, что Марина слишком много работает и мало времени проводит с детьми. Потом свекровь начала переставлять мебель. Выбрасывать продукты из холодильника, которые казались ей несвежими. Покупать детям сладости, хотя Марина просила этого не делать.
— Ты слишком строгая мать, — говорила Валентина Сергеевна. — Детям нужна радость. А ты им всё запрещаешь.
Марина не запрещала. Она просто следила за тем, чтобы Костик не ел много шоколада. У мальчика была аллергия, и каждая лишняя конфета оборачивалась сыпью и бессонной ночью. Но свекровь словно не слышала объяснений. Или не хотела слышать.
Игорь в этих спорах занимал нейтральную позицию. Он любил мать и не хотел её обижать. Но и Марину обижать тоже не хотел. Поэтому чаще всего просто уходил в другую комнату, надеясь, что женщины разберутся сами.
Они не разбирались. Напряжение копилось, как вода за плотиной.
Той ночью Марина долго не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок, и думала о том, что так больше продолжаться не может. Игорь спал рядом, отвернувшись к стене. Между ними словно выросла невидимая преграда, и Марина не знала, как её разрушить.
Утром она встала раньше всех. Приготовила завтрак, собрала детей в сад. Отвезла. Вернулась. Свекровь сидела на кухне и пила чай.
— Доброе утро, — сказала Марина.
— Для кого доброе, — буркнула Валентина Сергеевна. — Меня опять никто не разбудил. Я даже внуков не увидела.
— Вы вчера поздно легли. Я не хотела вас тревожить.
— Не хотела она! Ты просто не хочешь, чтобы я общалась с детьми!
Марина почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Та самая плотина дала трещину.
— Валентина Сергеевна, это неправда. Вы прекрасно знаете, что дети вас любят.
— Любят! А кто им вчера запретил со мной мультики смотреть?!
— Я не запретила. Я сказала, что уже поздно и пора спать. Им в сад рано вставать.
— Раньше дети ложились, когда хотели! И ничего! Выросли нормальными людьми!
Марина вздохнула. Она слышала эту фразу сто раз. И про то, как раньше всё было лучше. И про то, как она, Марина, всё делает неправильно. Свекровь словно соревновалась с ней за звание главной женщины в доме. И это соревнование выматывало.
Неделю спустя случилось то, что переполнило чашу.
Марина вернулась с работы и обнаружила, что свекровь забрала детей из сада без предупреждения. Просто пришла и забрала. Воспитательница позвонила Марине, когда та уже ехала в сад, и сообщила, что детей увела бабушка.
Сердце ухнуло вниз. Марина судорожно набирала номер свекрови, но та не брала трубку. Позвонила Игорю. Тот тоже не знал, где мать.
Полчаса паники закончились тем, что Валентина Сергеевна привела детей домой как ни в чём не бывало. Купила им мороженое и повела в парк. Просто решила сделать сюрприз.
— Вы понимаете, что я чуть с ума не сошла?! — голос Марины дрожал. — Почему вы не предупредили?!
— А что такого? Я их бабушка! Имею право!
— Вы должны были позвонить! Я не знала, где мои дети!
— Твои?! — свекровь прищурилась. — Они и мои тоже! Между прочим, моего сына дети!
— Я не говорю, что они не ваши внуки. Но я их мать! И я должна знать, где они находятся!
— Подумаешь, мать! Много вас таких, матерей! Сегодня ты есть, а завтра…
Марина похолодела.
— Что вы имеете в виду?
Валентина Сергеевна не ответила. Только махнула рукой и ушла в свою комнату. А Марина осталась стоять посреди коридора, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Вечером она рассказала всё Игорю. Он слушал молча, потирая переносицу.
— Мариш, ну она не со зла…
— Игорь, она забрала детей без разрешения. Мне никто не сообщил. Я полчаса не знала, где мой сын и дочь.
— Но ведь всё обошлось…
— А если бы не обошлось?! А если бы я вызвала полицию?! Представляешь, какой был бы скандал?!
Игорь молчал. Марина видела, как он разрывается между ней и матерью. И ей было его жаль. Но жалость не отменяла того факта, что жить так дальше невозможно.
— Мне нужно, чтобы ты поговорил с ней. Серьёзно поговорил. Объяснил, что есть границы. Что это наш дом и наши правила.
— Она моя мать, Марин…
— А я твоя жена. И мать твоих детей. И мне нужна твоя поддержка. Не нейтралитет, а поддержка. Понимаешь?
Игорь кивнул. Но разговор с матерью он откладывал ещё три дня. Пока не случилось то, что откладывать уже было нельзя.
Костик выдал сильнейшую аллергическую реакцию. Отёк, сыпь, скорая. Оказалось, бабушка угостила его шоколадными конфетами. Целой горстью. Потому что мальчик попросил, а она не смогла отказать.
В больнице, пока Костику ставили капельницу, Марина плакала. Молча, отвернувшись к окну. Игорь сидел рядом и держал её за руку. А когда они вернулись домой, он прошёл в комнату матери и закрыл за собой дверь.
Марина слышала их разговор через стену. Сначала тихий, потом всё громче.
— Я тысячу раз говорил тебе, мама! У Костика аллергия!
— Да откуда мне знать, на что у него аллергия?! Раньше такого не было!
— Было! Марина тебе сто раз объясняла!
— Марина! Всё Марина! Ты только её и слушаешь!
— Она моя жена!
— А я твоя мать! Или ты забыл?!
И вот тогда прозвучала та самая фраза. Валентина Сергеевна выскочила в коридор, увидела Марину и закричала, указывая на неё пальцем:
— Я твоя мать, а она кто?!
Игорь вышел следом. Лицо у него было каменным.
— Она моя семья, мама. И дети — моя семья. А ты… Ты гостья в этом доме. И если ты не можешь это принять, то тебе лучше уехать.
Валентина Сергеевна замерла. Потом побледнела.
— Ты выгоняешь меня?
— Я прошу тебя вернуться домой. Крыша починена. Дом готов. Ты можешь жить там. Мы будем приезжать в гости. Дети будут приезжать. Но жить вместе мы больше не можем.
Свекровь молчала целую минуту. Марина видела, как у неё дрожат губы. Ей вдруг стало жаль эту женщину. Несмотря ни на что. Она ведь просто боялась потерять сына. Боялась стать ненужной. И от этого страха творила глупости.
— Валентина Сергеевна, — Марина сама не ожидала, что заговорит. — Никто не хочет вас обидеть. Но нам нужно пространство. Всем нам. И вам тоже.
— Мне?! Мне ничего не нужно! Кроме сына и внуков!
— Вам нужна своя жизнь. Свой дом. Подруги. Занятия. Вы же всё бросили, когда приехали сюда. А мы… Мы справимся. Правда. И вы будете видеть детей. Часто. Но не каждый день. Так будет лучше для всех.
Свекровь посмотрела на Марину долгим взглядом. В её глазах мелькнуло что-то странное. Не злость. Не обида. Скорее, удивление. Словно она впервые увидела невестку по-настоящему.
— Ты этого хочешь?
— Я хочу, чтобы мы все были счастливы. И чтобы Костик был здоров.
Валентина Сергеевна опустила глаза.
Игорь собирал её чемоданы молча. Марина помогала. Они работали рядом, иногда касаясь друг друга плечами, и это молчаливое единение значило больше любых слов.
Свекровь уехала на следующее утро. На прощание она обняла внуков, сухо кивнула Марине и долго стояла перед сыном, не решаясь что-то сказать.
— Я позвоню, — наконец выдавила она.
— Позвони, мам. И мы приедем. На выходных.
Когда машина скрылась за поворотом, Марина почувствовала, как с плеч упала тяжесть. Рядом стоял Игорь. Он взял её за руку и тихо сказал:
— Прости, что так долго тянул.
— Главное, что не опоздал.
Они вернулись в дом. Костик рисовал за столом. Машенька играла с куклами. Обычное утро. Обычная жизнь. Но теперь эта жизнь снова принадлежала им.
На следующей неделе Валентина Сергеевна позвонила. Голос у неё был непривычно тихий.
— Марина… Я хотела извиниться. За Костика. Я правда не думала, что так получится.
Марина помолчала, подбирая слова.
— Я знаю, что вы не хотели плохого. Но пожалуйста, слушайте меня, когда я говорю о детях. Я не враг вам.
— Я поняла. Теперь поняла.
Первый приезд в гости случился через месяц. Валентина Сергеевна накрыла стол, испекла пирог с яблоками. Дети носились по двору, хохоча. Игорь чинил забор. А Марина сидела на крыльце рядом со свекровью и пила чай.
— Странно, — сказала вдруг Валентина Сергеевна. — Я столько лет жила одна. И ничего. А когда приехала к вам, словно забыла, как это — быть одной. Испугалась.
— Теперь вы не одна. Мы рядом. Просто не под одной крышей.
Свекровь кивнула. И впервые за всё время улыбнулась Марине так, будто та была ей не чужой.
Машенька подбежала к ним, размахивая букетом из одуванчиков.
— Бабушка, это тебе! А это маме!
Валентина Сергеевна приняла цветы и вдруг сказала то, чего Марина никак не ожидала услышать:
— Спасибо тебе. За сына. За внуков. За то, что не озлобилась на меня.
Марина почувствовала, как защипало в глазах.
Они так и сидели на крыльце старого дома — две женщины, которые наконец нашли общий язык. Не сразу. Не легко. Через боль и обиды. Но нашли.
И Марина подумала, что это, пожалуй, и есть настоящая семья. Не та, где все всегда согласны. А та, где умеют прощать.
