– Конечно, приезжайте, – ответила я в трубку, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё сжалось от неожиданности. – Мы всегда рады.
Лариса, сестра моего мужа, замолчала на секунду, словно проверяя, не ослышалась ли. Потом её голос потеплел, стал почти торжественным.
– Ой, Катюша, ты такая гостеприимная! Мы с Игорем, детьми и, может, ещё тётя Света подъедет – она давно в вашем краю не была. С двадцать девятого декабря и до десятого января, как раз все каникулы. Дом у вас большой, места хватит всем.
Я положила телефон на стол и посмотрела в окно. За стеклом расстилался наш участок, покрытый тонким слоем снега, сосны стояли тихо, как будто тоже прислушивались к разговору. Дом, который мы с Димой купили два года назад, был нашей крепостью – местом, где мы работали, творили, дышали свободно. Дима – иллюстратор, я – копирайтер, мы уехали из города, чтобы избавиться от суеты, от бесконечных звонков и встреч. Здесь, в сорока километрах от Москвы, время текло иначе: медленно, вдохновенно, без лишних слов.
А теперь – новогодние каникулы с родственниками. Все десять дней.
Дима вошёл в кухню, вытирая руки о полотенце. Он только что закончил эскиз для нового проекта – серия открыток с зимними мотивами. Его глаза, как всегда после работы, светились тихим удовлетворением.
– Кто звонил? – спросил он, наливая себе чай.
– Лариса, – я вздохнула. – Они решили провести у нас все каникулы. С двадцать девятого по десятое. С детьми, Игорем, возможно, тётей Светой.
Дима замер с кружкой в руке. Потом медленно поставил её на стол.
– Все каникулы? – переспросил он, словно пробуя слова на вкус. – То есть… десять дней?
– Да, – кивнула я. – И это ещё не всё. Она сказала, что дом большой, места хватит.
Он сел напротив меня, задумчиво глядя в окно. Мы оба знали, что Лариса – человек энергичный, привыкший организовывать всех вокруг. Её приезды всегда превращались в маленькое событие: шум, смех, бесконечные разговоры за столом. Но десять дней… Это было уже не визит, а переселение.
– Катя, – Дима взял меня за руку, – мы же хотели эти каникулы посвятить проекту. Новый сайт, иллюстрации, тексты. У нас дедлайн в середине января.
– Знаю, – я сжала его пальцы. – Но как отказать? Они же семья.
Он кивнул, но в глазах мелькнула тень. Мы с Димой всегда старались быть открытыми, гостеприимными. Наш дом был местом, где собирались друзья, иногда коллеги. Но родственники – это другое. Они не уходят вечером, не понимают намёков на тишину. Они остаются. И остаются надолго.
Вечером мы сидели у камина. Огонь потрескивал, отбрасывая тёплые блики на деревянные стены. Дима рисовал в блокноте, я дописывала текст для клиента. Тишина была нашей союзницей, нашим вдохновением.
– Может, предложим им приехать на пару дней? – сказал Дима, не отрываясь от карандаша. – Новый год встретить, а потом…
– Лариса уже всё решила, – перебила я. – Она купила билеты. И тётя Света, кажется, тоже.
Он отложил блокнот и посмотрел на меня.
– Тогда нам нужно что-то придумать. Чтобы не превратить эти каникулы в хаос.
Я кивнула. В голове уже крутилась мысль – не просто пережить приезд, а повернуть его в свою пользу. Мы с Димой всегда умели находить нестандартные решения. Может, и здесь получится?
На следующий день Лариса прислала сообщение: список того, что они привезут, и вопрос, какие продукты купить. Я ответила, что всё есть, но внутри уже росло предчувствие. Дом, который мы строили как творческую мастерскую, вдруг становился гостиницей.
Дима тем временем рисовал план дома. Он размечал комнаты, прикидывал, где кто будет спать. Гостевая на втором этаже – для Ларисы с Игорем. Детская – для их сыновей, десяти и двенадцати лет. Кабинет – для тёти Светы, если она приедет. А мы с Димой… Мы останемся в нашей спальне, но работать придётся в гостиной или на кухне.
– Это не пойдёт, – сказал он, отложив карандаш. – Мы не сможем сосредоточиться. Дети будут бегать, Лариса – организовывать, тётя Света – рассказывать истории из молодости.
– Тогда давай сделаем так, чтобы они сами захотели уехать пораньше, – предложила я.
Он посмотрел на меня с интересом.
– И как?
– Превратим дом в творческую коммуну. С правилами. Ранний подъём, совместные ритуалы, обязательное участие в проектах. Никаких посиделок допоздна, никакого телевизора. Только творчество, дисциплина и.. немного странностей.
Дима улыбнулся. В его глазах загорелся тот самый огонёк, который появлялся, когда мы придумывали что-то необычное.
– Например?
– Утренние медитации у камина. Совместное рисование мандал. Вечерние чтения стихов. И обязательная помощь в наших проектах – кто-то будет придумывать слоганы, кто-то – раскрашивать эскизы.
– А если они откажутся?
– Тогда скажем, что это часть новогодней традиции. У нас в доме – свои правила. Кто не участвует, тот… не участвует в празднике.
Мы рассмеялись. Это было безумно, но в этом безумии была логика. Родственники приедут за отдыхом, за застольем, за телевизором и оливье. А мы дадим им творчество, дисциплину и ранние подъёмы. Посмотрим, кто сдастся первым.
Двадцать девятого декабря, утром, подъехала первая машина. Лариса вышла первой – в ярком пуховике, с огромной сумкой в руках. За ней Игорь, молчаливый, как всегда, и два мальчика, которые тут же побежали осматривать участок.
– Катюша! Дима! – Лариса обняла нас по очереди. – Какой у вас дом! Прямо как в кино!
Мы улыбнулись. Внутри всё было готово. Правила висели на доске в гостиной, написанные от руки красивым почерком Димы. Рядом – расписание на каждый день. И большая надпись: «Добро пожаловать в Творческую Коммуну «Снежный Вдох»!»
Лариса прочитала и нахмурилась.
– Это что, серьёзно?
– Абсолютно, – ответил Дима. – У нас здесь не просто отдых. Это место для вдохновения. И каждый участник вносит свой вклад.
Она посмотрела на мужа, тот пожал плечами. Мальчики уже бегали по дому, заглядывая во все углы.
– Ну… ладно, – сказала Лариса. – Раз уж приехали.
Вечером приехала тётя Света. Одна, без чемоданов – сказала, что останется на пару дней. Мы проводили её в кабинет, показали правила. Она только кивнула:
– Интересно. Я в молодости в коммуне жила. В шестидесятые. Там тоже были ритуалы.
Мы переглянулись с Димой. Кажется, начало было многообещающим.
Первый день прошёл спокойно. Утро началось в семь – мы разбудили всех звоном в старинный колокольчик, который Дима нашёл на чердаке. Лариса вышла заспанная, в халате, Игорь молча пил кофе. Мальчики отказались вставать, но мы настояли.
– Медитация у камина, – объявил Дима. – Пятнадцать минут тишины. Без телефонов.
Лариса вздохнула, но села. Тётя Света закрыла глаза с улыбкой. Мальчики ёрзали, но молчали.
Потом – завтрак. Овсянка с ягодами, чай с мятой. Никаких блинов, никаких колбас. Лариса посмотрела на тарелку с недоумением.
– А где нормальная еда?
– Это и есть нормальная, – ответила я. – Лёгкая, полезная. Для ясности ума.
После завтрака – творческий блок. Дима раздал листы и карандаши.
– Сегодня рисуем мандалы. Каждый – свою. Потом обсудим.
Мальчики захихикали, но взяли карандаши. Лариса начала что-то чиркать, Игорь просто смотрел в окно. Тётя Света нарисовала сложный узор, похожий на те, что были в её молодости.
Вечером – чтение стихов. Дима читал Есенина, я – Ахмадулину. Лариса зевала, мальчики шептались. Тётя Света слушала внимательно.
– Красиво, – сказала она. – Напоминает наши вечера в коммуне.
На второй день добавили утреннюю зарядку на свежем воздухе. Минус пятнадцать, снег хрустит под ногами. Лариса вышла в пуховике, но без энтузиазма.
– Это обязательно?
– Да, – ответил Дима. – Для бодрости.
Мальчики бегали, бросались снежками. Игорь стоял в стороне, курил. Лариса пыталась делать упражнения, но быстро сдалась.
– Я лучше в доме подожду.
– Нельзя, – сказала я. – Правила для всех.
После зарядки – работа над проектом. Мы с Димой показали эскизы открыток. Попросили придумать подписи.
– Это для детей? – спросил старший мальчик.
– Для всех, – ответил Дима. – Давайте, предлагайте.
Лариса написала что-то про «счастье в каждом снежинке». Игорь молчал. Тётя Света предложила строку из Маяковского.
Вечером – ритуал «отпускания старого». Каждый должен был написать на бумажке то, от чего хочет избавиться в новом году, и сжечь в камине.
Лариса написала «лишний вес». Мальчики – «школу». Игорь – ничего. Тётя Света – «одиночество».
Мы с Димой написали «суета» и «отвлечения».
На третий день Лариса начала жаловаться.
– Я не высыпаюсь. В семь утра – это слишком. И еда… Где нормальный завтрак?
– Это и есть нормальный, – ответила я. – Для здоровья.
– А телевизор? Хоть новости посмотреть.
– Нельзя, – сказал Дима. – Отвлекает от творчества.
Мальчики уже не бегали. Сидели в своей комнате, играли в телефоны тайком. Мы делали вид, что не замечаем.
Тётя Света, напротив, втянулась. Она помогала Диме с эскизами, предлагала идеи. Её мандалы становились всё сложнее.
– Вы молодцы, – сказала она мне на кухне. – Это как в молодости. Только тогда мы верили в светлое будущее. А вы – в творчество.
На четвёртый день Игорь подошёл к Диме.
– Слушай, – сказал он тихо. – Мы, может, завтра уедем. Лариса не выдерживает. И дети…
Дима кивнул.
– Как хотите. Но правила – до конца.
Лариса собрала вещи вечером. Мальчики помогали молча. Тётя Света осталась.
– Я ещё пару дней побуду, – сказала она. – Интересно.
Они уехали тридцатого декабря. Лариса обняла нас на прощание.
– Вы странные, – сказала она. – Но… может, и правильно.
Дом опустел. Только тётя Света сидела у камина, рисовала. Мы с Димой вернулись к работе. Тишина. Вдохновение. Продуктивность.
– Видишь, – сказал Дима, – правила сработали.
– И даже лучше, – ответила я.
Тётя Света уехала второго января. Оставила нам свою мандалу – сложную, красивую, с надписью: «Творчество – это свобода».
Мы повесили её в гостиной. И продолжили работать. Дедлайн был близко, но мы успевали. Ранние подъёмы, медитации, мандалы – всё это осталось. Не для гостей. Для нас.
А родственники больше не просились на каникулы. Говорили, что мы «слишком творческие». И мы улыбались. Потому что знали: наш дом – наша коммуна. С правилами. С вдохновением. И с тишиной, которая дороже любого застолья.
Но это было только начало. Потому что в январе позвонила мама Димы. И сказала, что хочет приехать «на недельку». С подругой. И с собакой…
– Мам, ты серьёзно? – Дима держал телефон на громкой связи, чтобы я тоже слышала. – С подругой и с собакой? На недельку?
Голос свекрови, бодрый и уверенный, разносился по кухне, где мы только что закончили утреннюю медитацию.
– Конечно, серьёзно, сынок! – ответила она. – Мы с Верой давно хотим к вам выбраться. Зимой у вас так красиво, снег, лес… А собака – это наш Барон, маленький такой, мопс. Он всем нравится. Мы с двадцать пятого января, на семь дней. Ты же не против?
Дима посмотрел на меня. Я сидела за столом с кружкой травяного чая, пытаясь переварить новость. Только что мы проводили тётю Свету, наслаждались тишиной после отъезда Ларисы с семьёй, и вот – новый вызов. Мама Димы, Тамара Петровна, была женщиной энергичной, с твёрдым характером и привычкой всё организовывать по-своему. А её подруга Вера, судя по рассказам, была её точной копией, только громче.
– Мам, – Дима вздохнул, – у нас тут… свой ритм. Мы работаем. Проект горит.
– Ой, Димочка, не переживай! – Тамара Петровна рассмеялась. – Мы вам мешать не будем. Посидим тихонько, погуляем, Барона выгуляем. Вы даже не заметите!
Я подняла бровь. Не заметим? С мопсом, который, по словам Димы, лает на всё, что движется, и двумя дамами, которые любят долгие чаепития с рассказами о соседях?
– Ладно, мам, – сказал Дима. – Приезжайте. Но у нас правила. Как в коммуне.
– В какой ещё коммуне? – удивилась она.
– Расскажем на месте, – он улыбнулся мне. – До встречи.
Положив трубку, Дима сел рядом.
– Катя, что думаем?
– То же, что с Ларисой, – ответила я, размешивая мёд в чае. – Коммуна продолжается. Правила уже есть, доска висит. Добавим пару новых ритуалов – для собак и для… возрастных гостей.
Он рассмеялся.
– Например?
– Утренние прогулки с Бароном. Все вместе. В шесть тридцать. И вечерние лекции о творчестве. Тамара Петровна любит рассказывать – пусть рассказывает о живописи. Она же в молодости в художественной школе училась.
– А Вера?
– Пусть ведёт мастер-класс по вязанию. Или по кулинарии. Без оливье.
Мы снова рассмеялись. План был прост: не отпугивать, а вовлекать. Дать гостям столько творчества и дисциплины, чтобы они сами захотели отдыха – но уже не у нас.
Двадцать пятого января, в обед, подъехала машина. Тамара Петровна вышла первой – в элегантном пальто, с ярким шарфом и неизменной улыбкой. За ней Вера – полная, шумная, с огромной сумкой. И Барон – маленький мопс с большими глазами, который тут же залаял на нашу сосну у ворот.
– Димочка! Катюша! – Тамара Петровна обняла нас крепко. – Какой дом! Прямо картинка!
Вера кивнула, оглядываясь.
– Да, уютно. А где Барон будет спать?
– В гостиной, на коврике, – ответил Дима. – Но сначала – правила.
Мы провели их в дом. Доска с расписанием уже обновилась. Новые пункты: «Утренняя прогулка с Бароном – 6:30», «Мастер-класс по творчеству – 19:00», «Тишина после 22:00». И большой плакат: «Творческая Коммуна ‘Снежный Вдох’ – 2.0».
Тамара Петровна прочитала и нахмурилась.
– Это что, вставать в половине седьмого? Я в отпуске!
– Это не отпуск, – мягко сказала я. – Это творческий ретрит. Для души и вдохновения.
Вера хмыкнула.
– Ну, раз ретрит… Ладно, попробуем.
Барон тем временем обнюхивал углы. Мы показали гостям комнаты: Тамаре Петровне – гостевую на втором этаже, Вере – кабинет. Барону – коврик у камина.
Первый вечер прошёл спокойно. Мы устроили ужин – овощное рагу, травяной чай. Тамара Петровна похвалила еду, но спросила:
– А мясного ничего нет?
– Нет, – ответил Дима. – Лёгкая еда для ясности ума.
Вера вздохнула.
– В моё время на даче шашлыки жарили…
Но правила есть правила. После ужина – ритуал «отпускания». Мы снова жгли бумажки в камине. Тамара Петровна написала «усталость», Вера – «лишние килограммы», Барон… ну, он просто грыз тапок.
Наутро, в шесть тридцать, колокольчик зазвенел. Барон залаял. Мы все вышли на прогулку. Минус двенадцать, снег скрипел. Тамара Петровна куталась в шарф, Вера пыхтела. Барон бегал кругами, оставляя следы.
– Это обязательно каждый день? – спросила Тамара Петровна.
– Да, – ответил Дима. – Для здоровья. И для Барона.
После прогулки – медитация. Барон лаял, пока мы не дали ему игрушку. Вера ёрзала, Тамара Петровна пыталась сосредоточиться.
– В молодости я так расслаблялась, – сказала она. – Но без собаки.
Завтрак – овсянка с орехами. Вера посмотрела с тоской.
– А блинов не будет?
– Нет, – ответила я. – Но вечером – ваш мастер-класс.
Днём – творческий блок. Мы показали эскизы Димы. Попросили придумать истории к открыткам.
– Это для детей? – спросила Вера.
– Для всех, – сказал Дима.
Тамара Петровна нарисовала зимний лес. Вера написала стих – про дружбу и снег. Барон спал на коврике.
Вечером – мастер-класс. Тамара Петровна рассказывала о живописи. О том, как в молодости копировала Репина. Мы слушали, задавали вопросы. Вера показала, как вязать шарф. Я попробовала – получилось криво, но весело.
– Вы молодцы, – сказала Тамара Петровна. – Такой подход… необычный.
На третий день добавили утреннюю йогу. На свежем воздухе. Барон путался под ногами. Вера отказалась.
– У меня спина, – сказала она.
– Тогда медитация в доме, – ответил Дима.
Тамара Петровна участвовала. Её глаза блестели – вспоминала молодость.
– В коммуне мы тоже йогу пробовали, – сказала она. – В семидесятые.
Вера тем временем сидела в гостиной с Бароном. Когда мы вернулись, она спросила:
– А телевизор есть?
– Нет, – ответила я. – Только книги и творчество.
Она вздохнула.
На четвёртый день Вера подошла ко мне на кухне.
– Катюша, – сказала она тихо. – Мы, может, завтра уедем. Тамара устала. И Барон… он лает много.
Я кивнула.
– Как хотите. Но мастер-класс сегодня ваш.
Вера провела урок по кулинарии – готовила постный суп. Мы помогали. Тамара Петровна чистила морковь, Дима резал лук. Барон крутился рядом.
– Вкусно, – сказал Дима, пробуя.
Вера улыбнулась.
– В молодости я в столовой работала. Всё умела.
Вечером – чтение стихов. Тамара Петровна читала Цветаеву. Голос дрожал от эмоций. Вера слушала молча. Барон спал.
На пятый день они собрали вещи. Тамара Петровна обняла нас.
– Спасибо, – сказала она. – Странно, но… полезно. Я даже нарисовала эскиз. Для ваших открыток.
Вера кивнула.
– И я шарф начала. Для Барона.
Они уехали двадцать девятого января. Оставили рисунок, шарф и записку: «Вы особенные. Но мы за тишиной».
Дом снова стал нашим. Мы с Димой вернулись к работе. Ранние подъёмы остались. Медитации – тоже. Даже йога на снегу.
– Видишь, – сказал Дима, рисуя новый эскиз. – Коммуна работает.
– И для нас, – ответила я, дописывая текст.
Проект мы сдали раньше срока. Клиент был в восторге. А мы… мы нашли новый ритм. Тишина, дисциплина, вдохновение.
В феврале позвонила Лариса.
– Как дела? – спросила она.
– Отлично, – ответил Дима. – Коммуна процветает.
Она замолчала.
– Мы, может, летом приедем. На день.
– Приезжайте, – сказал он. – Но с правилами.
Она рассмеялась.
– Ладно, подумаем.
Мы повесили рисунок Тамары Петровны рядом с мандалой тёти Светы. И шарф Барона – на крючок у двери.
Наш дом стал не просто домом. А местом, где творчество побеждает суету. Где правила – не для гостей, а для нас. И где тишина – самый дорогой подарок.
А в марте мы решили: новоселье. Официальное. Пригласим всех – Ларису, тётю Свету, Тамару Петровну, Веру. На один день. С правилами. С ритуалами.
И посмотрим, кто останется.
