— Зачем ты позвонила нотариусу? — Свекровь стояла в дверях с таким видом, будто Галина совершила преступление.
Галина замерла с телефонной трубкой в руке. Сердце ухнуло вниз. Она только что договорилась о встрече с нотариусом Светланой Павловной, чтобы уточнить документы по квартире покойного свёкра. Квартире, которую он завещал ей и Андрею. Но откуда свекровь узнала?
— Нина Фёдоровна, я просто хотела…
— Ты хотела урвать своё, да? — Свекровь вошла в комнату, и воздух сразу стал плотным, как перед грозой. — Не успел мой муж остыть, а ты уже за наследством побежала!
Галина попятилась. Они жили вместе уже два года, и каждый день был испытанием. Свекровь контролировала всё: что она готовит, как убирается, во что одевается. Но после того, как три месяца назад умер свёкор, ситуация стала невыносимой. Нина Фёдоровна превратилась в тирана.
— Это неправда! Андрей сам просил меня связаться с нотариусом! Нам нужно оформить документы!
Свекровь медленно подошла ближе. На лице её играла странная улыбка — торжествующая и холодная.
— Андрей? Мой сыночек ничего не просил. Он вообще не в курсе твоих махинаций.
Галина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что-то было не так. Что-то очень не так.
— Какие махинации? О чём вы говорите?
Нина Фёдоровна опустилась в кресло, как королева на трон. Она явно наслаждалась моментом.
— А о том, милая моя, что никакой квартиры ты не получишь. И Андрей тоже.
Тишина повисла в комнате, как топор над головой. Галина медленно опустила телефон на стол.
— Что вы сказали?
— Ты отлично расслышала. Квартира моя. Вся. Полностью. Мой муж изменил завещание за два месяца до смерти. Оставил всё мне.
Мир качнулся. Галина схватилась за спинку стула.
— Это невозможно! Пётр Васильевич обещал! Он говорил, что квартира достанется Андрею и мне! Мы с ним говорили об этом за неделю до того, как он…
— До того, как он умер? — Свекровь сладко улыбнулась. — Ну говорил, говорил. А потом передумал. Мужчины, они такие непостоянные. Особенно когда жена умеет убедить.
Галина вспомнила те последние недели. Свёкор лежал больной, слабый. Нина Фёдоровна не отходила от него ни на шаг. Не пускала к нему ни Андрея, ни её. Говорила, что ему нужен покой. Теперь всё стало понятно.
— Вы заставили его переписать завещание! Он был болен, не понимал, что делает!
Свекровь рассмеялась. Этот звук был похож на скрежет ножа по стеклу.
— Доказательства есть? Нет? То-то же. У нотариуса все документы в порядке. Пётр был в здравом уме и твёрдой памяти. Два свидетеля подтвердят. Так что забудь о квартире.
Галина чувствовала, как внутри неё поднимается волна ярости. Два года она терпела придирки свекрови. Два года мыла, убирала, готовила, ухаживала за свёкром, когда тот заболел. Она вкладывала деньги в ремонт этой квартиры, покупала мебель. И всё это время свекровь точила свои зубы, ожидая момента.
— Андрей узнает. Он не позволит вам это сделать.
— Андрюша? — Нина Фёдоровна откинулась в кресле. — Мой мальчик меня поддержит. Он всегда на стороне матери. Или ты ещё не поняла?
В этот момент входная дверь щёлкнула. Андрей вернулся с работы. Галина бросилась к нему.
— Андрей! Твоя мать говорит, что квартира теперь её! Что твой отец переписал завещание!
Муж остановился, снимая куртку. Его лицо было странным — виноватым и одновременно упрямым. И Галина поняла. Он знал. Всё это время он знал.
— Андрей, ты знал? — Её голос сорвался на шёпот.
Он не смотрел ей в глаза. Повесил куртку на вешалку, прошёл на кухню. Галина пошла за ним. Свекровь осталась в комнате, но Галина чувствовала её торжествующий взгляд на своей спине.
— Скажи, что это неправда! Скажи, что ты не знал!
Андрей налил себе воды, выпил залпом. Поставил стакан на стол. Его руки дрожали.
— Галя, не устраивай сцен. Мама права. Это её квартира.
Удар был такой силы, будто её ударили в солнечное сплетение. Она схватилась за столешницу.
— Ты знал. Всё это время ты знал и молчал.
— Что я должен был сделать? — Он наконец посмотрел на неё, и в его глазах было столько жалости к самому себе, что Галине стало дурно. — Она моя мать! Отец был при смерти! Она плакала, говорила, что боится остаться одна, без крыши над головой! Что я должен был сделать? Отказать ей?
— Ты должен был сказать мне! — Крик вырвался у неё из груди. — Ты должен был предупредить! Мы вложили в эту квартиру деньги! Мои деньги! На ремонт, на мебель! Десятки тысяч!
— Мама вернёт, — пробормотал он, отводя взгляд.
— Вернёт? — Галина рассмеялась. Истерически, зло. — Твоя мать не вернёт ни копейки! Она три года назад заняла у меня двадцать тысяч на лечение зубов и до сих пор не отдала! А ты молчал! Как всегда!
Андрей вздрогнул, будто она ударила его.
— Не кричи на меня! Я сделал, что мог! Я разрываюсь между вами!
— Разрываешься? — Галина подошла к нему вплотную. Смотрела прямо в глаза. — Ты не разрываешься. Ты просто трус. Ты всегда выбираешь её. Всегда. Потому что тебе проще. Потому что мамочка погладит по головке и скажет, какой ты хороший мальчик.
Он побледнел. Отступил на шаг.
— Галя, не говори так…
— А как мне говорить? — Она чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза, но не давала им пролиться. — Я три года живу в этом кошмаре! Твоя мать контролирует каждый мой шаг! Она проверяет холодильник, заглядывает в мой телефон, учит меня, как надо мыть посуду! Я не могу пригласить подруг, потому что ей не нравится, как они одеваются! Я не могу купить себе платье, потому что она считает это расточительством! А ты молчишь! Всегда молчишь!
— Она просто переживает за нас…
— Она не переживает! — Галина ударила ладонью по столу. — Она контролирует! Она хочет, чтобы я была её служанкой! И ты это прекрасно видишь!
Из комнаты донёсся голос свекрови, сладкий и ядовитый:
— Андрюша, сыночек, пойдём ужинать. Я твою любимую запеканку приготовила.
Андрей дёрнулся в сторону кухонной двери. И Галина поняла. Он сейчас уйдёт. Уйдёт к матери, будет есть её запеканку и делать вид, что ничего не произошло.
— Если ты сейчас выйдешь из этой кухни, — сказала она тихо и отчётливо, — я ухожу.
Он замер. Обернулся.
— Не говори глупостей. Куда ты пойдёшь?
— Куда угодно. Только не останусь здесь.
— Галя, будь реалисткой. У тебя нет денег на аренду квартиры. У тебя нет…
— У меня нет мужа, — перебила она. — Вот чего у меня нет. У меня есть сожитель, который прячется за юбкой своей мамочки.
Повисла тишина. Андрей смотрел на неё, открыв рот. А потом его лицо исказилось от обиды.
— Как ты можешь! После всего, что я для тебя сделал!
— Что ты сделал? — Её голос был ледяным. — Назови хоть одну вещь. Одну!
Он молчал. Потом развернулся и вышел из кухни. Галина услышала, как он сел за стол в комнате. Как свекровь заботливо положила ему на тарелку запеканку. Как она тихо сказала:
— Вот видишь, сынок, какая у тебя жена. Неблагодарная. Мы ей дом предоставили, а она истерики закатывает.
Галина стояла на кухне, и мир вокруг неё медленно менял очертания. То, что казалось временными трудностями, оказалось правдой её жизни. Она была не женой. Она была бесплатной прислугой в доме, где её терпели.
Она прошла в комнату. Села напротив них. Свекровь жевала, довольная. Андрей смотрел в тарелку.
— Нина Фёдоровна, я хочу, чтобы вы вернули мне деньги, которые я вложила в ремонт и мебель, — сказала Галина спокойно. — У меня есть все чеки. Семьдесят восемь тысяч.
Свекровь поперхнулась. Посмотрела на невестку с нескрываемым презрением.
— Ты что, торгуешься? За что мне тебе платить?
— За мой труд. За мои деньги. За мебель, которая стоит в этой квартире.
— Это была твоя инициатива! Никто тебя не просил!
— Вы просили. Вы сказали, что квартира будет наша. Что мы должны вложиться, чтобы потом было комфортно жить. Помните?
Нина Фёдоровна махнула рукой.
— Не помню ничего. И денег никаких не будет. Захочешь — подавай в суд. Только учти: у меня есть хороший адвокат. А у тебя кто есть?
Галина встала. Подошла к шкафу. Достала свою сумку. Начала складывать вещи.
— Что ты делаешь? — Андрей вскочил из-за стола.
— Ухожу.
— Как ухожу? Сейчас? Ночь на дворе!
— Мне всё равно.
Она методично складывала документы, одежду, косметику. Андрей метался рядом.
— Галя, не дури! Ну поживи тут ещё месяц, пока не найдёшь жильё!
— Нет.
— Но куда ты пойдёшь?
— К подруге. К маме. Мне всё равно. Я не останусь в этом доме ещё на один день.
Свекровь наблюдала за сценой с плохо скрываемым удовольствием.
— Вот и славно. Наконец-то мы избавимся от этой эгоистки.
Галина застыла. Медленно обернулась.
— Эгоистки?
— Да, эгоистки! — Нина Фёдоровна встала, величественная в своей ярости. — Ты думаешь только о себе! О своих деньгах! О своём комфорте! А про семью ты думала? Про то, что матери нужна поддержка сына? Что мне одной тяжело?
Что-то внутри Галины оборвалось. Последняя ниточка терпения, последняя капля надежды.
— Вы знаете, Нина Фёдоровна, что самое страшное? — Её голос был тихим, но каждое слово било, как молот. — Не то, что вы отобрали квартиру. Не то, что вы украли наследство вашего сына. Самое страшное, что вы вырастили труса. Человека, который не может защитить свою жену. Который предаёт её ради вашего одобрения. И знаете, что я вам скажу? Вы его погубили. Он будет всю жизнь сидеть здесь, в этой квартире, варить вам суп и слушать, какая он молодец. А потом однажды проснётся в пятьдесят лет и поймёт, что жизнь прошла мимо. И винить будет не вас. Он будет винить меня. Эгоистку, которая не захотела стать вашей прислугой.
Она взяла сумку и пошла к двери. Андрей метнулся за ней.
— Галя! Постой! Я всё исправлю!
Она обернулась. Посмотрела ему в глаза последний раз.
— Нет, Андрей. Не исправишь. Потому что для того, чтобы что-то исправить, нужен характер. А у тебя его нет.
Она вышла на лестничную площадку. За спиной хлопнула дверь. Галина стояла в полутьме подъезда, прижимая к груди сумку, и чувствовала, как по щекам текут слёзы. Но это были не слёзы отчаяния. Это были слёзы облегчения. Впереди была неизвестность. Не было денег, не было квартиры, не было мужа. Но зато не было свекрови, которая превращала её жизнь в ад. Не было мужа-труса, который никогда не встал бы на её защиту.
Она достала телефон. Набрала номер подруги Оксаны.
— Ксюш, можно к тебе на пару дней приехать? Да, я ушла от него. Расскажу всё при встрече.
Через полчаса она уже сидела на кухне у Оксаны, пила горячий чай и рассказывала всю историю. Подруга слушала, периодически ахая и качая головой.
— Галь, ты молодец, что ушла. Это же кошмар! Жить под одной крышей с такой свекровью!
— Знаешь, самое обидное, что я могла уйти раньше. Но всё надеялась, что Андрей изменится. Что он наконец повзрослеет.
— Он не изменится. Таким мамкиным сыночкам уже ничего не поможет.
Галина кивнула. Она знала, что Оксана права.
На следующее утро она пошла к юристу. Тот внимательно выслушал её историю и покачал головой.
— К сожалению, если завещание оформлено правильно, оспорить его будет сложно. Но попробовать можно. Что касается денег, вложенных в ремонт — тут шансы есть. У вас сохранились чеки?
— Все. Я педант.
Юрист улыбнулся.
— Вот это правильно. Тогда подадим иск о неосновательном обогащении. Если свекровь пользуется вещами, купленными на ваши деньги, она обязана вернуть их стоимость.
Галина кивнула. Впервые за много дней она почувствовала что-то похожее на надежду.
Судебный процесс растянулся на три месяца. За это время Андрей звонил ей несколько раз, просил вернуться, обещал, что всё будет по-другому. Но Галина знала — ничего не будет по-другому. Потому что пока жива его мать, он будет марионеткой в её руках.
Когда пришёл день суда, Галина была спокойна. Она собрала все документы, все чеки, выписки. Свекровь пришла с адвокатом, самоуверенная и надменная. Андрей сидел рядом с матерью, не поднимая глаз.
Судья внимательно изучила документы. Выслушала обе стороны. А потом вынесла решение: взыскать с Нины Фёдоровны семьдесят восемь тысяч рублей в пользу Галины.
Лицо свекрови исказилось от ярости.
— Это несправедливо! Она жила у нас!
— Она вкладывала деньги в недвижимость, которая ей не принадлежит, — спокойно ответила судья. — И у неё есть право требовать компенсацию. Решение окончательное.
Галина вышла из зала суда, и впервые за много месяцев почувствовала себя свободной. У неё были деньги, чтобы снять квартиру. У неё была работа. У неё была жизнь, которую она наконец могла строить сама, без оглядки на чужое мнение.
Через неделю Оксана помогла ей найти небольшую однокомнатную квартиру в хорошем районе. Галина въехала туда с одной сумкой и огромным чувством облегчения. Она расставила свои вещи, повесила на стену картину, которую всегда хотела купить, но свекровь считала её безвкусной. Заварила чай в любимой кружке. Села у окна.
Квартира была маленькой. Мебели почти не было. Но здесь не было никого, кто указывал бы ей, как жить. Здесь была только она и её свобода.
Андрей пытался звонить ещё несколько раз. Просил встретиться, поговорить. Но Галина понимала — говорить не о чем. Нельзя построить семью с человеком, который не умеет быть опорой. Который всегда выбирает чужое мнение вместо того, чтобы защитить близкого.
Прошло полгода. Галина сменила работу на более высокооплачиваемую. Начала откладывать деньги на первый взнос по ипотеке — теперь уже на свою собственную квартиру. Встречалась с подругами, ходила на выставки, записалась на курсы английского.
Однажды вечером ей написала знакомая:
— Галь, слышала новость? Андрей от матери съехал наконец. Сняли с какой-то девушкой квартиру.
Галина посмотрела на сообщение и усмехнулась. Слишком поздно. Он научился защищать свои границы, когда её уже не было рядом. Но это была уже не её история.
Она закрыла телефон, допила чай и подошла к окну. За стеклом простирался вечерний город, полный огней и возможностей. Где-то там была её будущая квартира. Где-то там её ждала новая жизнь. Жизнь, которую она строила сама, без оглядки на токсичных родственников и слабых мужчин.
И впервые за долгие годы Галина почувствовала себя по-настоящему счастливой
