Лидия Сергеевна была женщиной, которая знала цену квадратному метру не понаслышке. Сорок девять лет, двадцать из которых отданы риелторскому бизнесу, сделали из неё человека с нервной системой, напоминающей армированный бетон. Она видела всё: и как родные братья дрались лопатами за шесть соток в Подмосковье, и как интеллигентные старушки выписывали внуков из квартир в никуда, и как молодожены разводились прямо на сделке из-за цвета плитки в ванной.
Поэтому, когда Лида, наконец, выплатила ипотеку за свою просторную «евродвушку» в хорошем районе, она первым делом установила правило: её дом — её крепость. Здесь пахло не жареным луком и корвалолом, а дорогим диффузором «Кашемировое дерево». На полу лежал светло-бежевый ковер с длинным ворсом — её личная гордость и зона риска. Здесь царил минимализм, тишина и стерильная чистота, которую Лида поддерживала с маниакальным упорством.
Двадцатого декабря Лида закрыла последнюю сложную сделку года — продажу «убитой» трешки с тремя вздорными собственниками. Она чувствовала себя марафонцем, который дополз до финиша и упал лицом в траву. План на Новый год был прост и прекрасен, как кирпич:
-
Никаких гостей.
-
Пижама с начесом.
-
Бутерброды с форелью (купленной по акции, но хорошей).
-
Бутылка приличного игристого.
-
Сериал, который она откладывала полгода.
-
Муж Витя, который будет тихо жевать свой оливье и не отсвечивать.
Звонок свекрови, Тамары Ильиничны, раздался в тот момент, когда Лида медитативно отпаривала новые льняные шторы.
— Лидочка, душа моя! — голос свекрови в трубке звучал подозрительно бодро, с теми елейными нотками, которые у Тамары Ильиничны появлялись только перед просьбой занять денег или отвезти её кота к ветеринару на другой конец города.
Лида напряглась, машинально поправляя складку на ткани.
— Добрый вечер, Тамара Ильинична. Что-то случилось?
— Почему сразу случилось? — обиделась свекровь, но тут же вернула боевой задор. — Радость у нас! Мы тут с Надей (золовкой Лиды) посовещались и решили: чего мы, как сычи, по углам сидим? Семья должна быть вместе! У тебя квартира новая, просторная, ремонт сделала… В общем, Новый год встречаем у тебя!
Лида замерла с отпаривателем в руке. Пар предательски ошпарил палец, но она даже не ойкнула.
— В каком смысле — у меня?
— В прямом! — радостно рапортовала свекровь. — Надя с мужем и детьми, я, тетя Валя из Саратова подъедет — она как раз проездом будет, грех не повидаться. Ну и мы с дедом. Итого нас будет человек двенадцать. Ну, может, тринадцать, если Надин старший свою девушку приведет. Ты там стол раздвинь, стулья у соседей попроси, если не хватит.
— Тринадцать… — эхом повторила Лида. Перед глазами поплыли круги.
Она представила свою идеальную бежевую гостиную.
Представила дядю Борю (мужа Нади), который после третьей рюмки всегда, абсолютно всегда проливает что-то жирное или красное.
Представила Надиных детей — пятилетних близнецов, которые носятся как стадо бизонов и вытирают руки о мягкую мебель.
Представила саму Тамару Ильиничну, которая будет ходить по квартире, трогать пальцем поверхности и цокать: «Ну конечно, на гардеробную деньги есть, а матери зубы вставить — нету».
— Тамара Ильинична, — голос Лиды стал твердым, как кафельная плитка. — Это невозможно. Мы с Витей планировали тихий семейный вечер. Я устала, я работаю до тридцатого. Кто будет готовить на роту солдат?
— Ой, да что там готовить! — отмахнулась свекровь. — Мы же не с пустыми руками придем. Я грибочков маринованных баночку возьму. Надя пирог испечет, шарлотку. А основное — ну там, горячее, салатики, нарезку, холодец, заливное — это уж ты, хозяюшка, организуй. У тебя всегда так вкусно получается! И да, гуся бы надо. С яблоками. Дед очень гуся уважает.
— Гуся, значит… — прошептала Лида.
— И не спорь! Я уже всем сказала. Все настроились. Не позорь нас перед родней. Мы к девяти вечера тридцать первого подтянемся.
В трубке послышались гудки. Лида медленно опустила руку с телефоном.
На кухню зашел Витя. Муж у Лиды был человеком хорошим, рукастым — автомеханик от бога, любую колымагу мог заставить ехать. Но перед своей мамой он превращался в безвольного школьника, забывшего сменку.
— Мать звонила? — виновато спросил он, открывая холодильник и доставая банку пива. По его бегающим глазам было видно: он уже в курсе.
— Звонила, — Лида аккуратно выключила отпариватель. — Сказала, что тридцать первого у нас будет филиал Казанского вокзала. Двенадцать человек. Гусь, холодец и тетя Валя из Саратова. Ты знал?
Витя втянул голову в плечи.
— Ну… она говорила, что хочет всех собрать. Лид, ну неудобно отказывать. Родня всё-таки. Раз в год можно и потерпеть. Они же соскучились.
— Соскучились они не по нам, Витя, а по халяве, — отрезала Лида. — Ты цены видел? Огурцы — четыреста рублей. Мясо нормальное — от семисот. И это на кости. Рыба, икра, сыры, алкоголь… Ты представляешь, сколько стоит накрыть стол на двенадцать человек, чтобы твоя мама потом не сказала, что «стол был бедный»?
— Ну, я дам денег, — буркнул Витя. — У меня заначка есть. Тысяч пять.
Лида истерически хохотнула.
— Пять тысяч? Витя, на пять тысяч сейчас можно купить три кило мандаринов, бутылку водки и рулон туалетной бумаги, которая очень понадобится после Надиных пирогов. Банкет на такую ораву — это минимум тысяч пятьдесят. Минимум! Плюс мой труд. Я, между прочим, не нанималась кухаркой. Я хочу отдыхать, а не стоять двое суток у мартена, вываривая свиные ноги, предварительно сделав им депиляцию и педикюр.
— Ну придумай что-нибудь, ты же умная, — Витя сделал стратегический глоток пива и попытался ретироваться в спальню. — Не могу же я маму послать.
Лида осталась на кухне одна. Она смотрела на свою идеальную столешницу из искусственного камня, на которой не было ни единой крошки. Внутри неё закипала холодная, расчетливая ярость.
«Придумай что-нибудь», — сказал он.
«Ты же умная», — сказал он.
— Хорошо, — сказала Лида в пустоту. — Я придумаю.
Риелторский опыт научил её главному правилу бизнеса: любые отношения, даже родственные, должны быть прозрачными. А любые услуги — оплачиваемыми. Если люди хотят праздник «под ключ» в чужой квартире, они должны понимать условия аренды.
Лида не стала бежать в магазин. Она не стала искать рецепты бюджетных салатов из крабовых палочек. Она открыла ноутбук и создала файл в Excel.
Следующий час она провела за увлекательным занятием — составлением сметы. Лида подходила к делу с профессиональной дотошностью. Она гуглила цены в доставке, звонила в кейтеринговые службы для уточнения прайса, вспоминала расценки клининговых компаний.
Когда файл был готов, она переименовала его в «КОММЕРЧЕСКОЕ_ПРЕДЛОЖЕНИЕ_НОВЫЙ_ГОД.xlsx» и отправила в семейный чат в WhatsApp, который назывался «Любимая семья» и обычно использовался для пересылки открыток с блестками.
Следом полетело сообщение:
«Дорогие родственники! Мама передала ваше желание собраться у нас. Я очень рада! Так как времени мало, а людей много (12-14 человек), я подошла к вопросу серьезно. Чтобы всем было комфортно и вкусно, я составила план мероприятия. Пожалуйста, ознакомьтесь и подтвердите участие переводом средств».
В файле было три вкладки, расписанные с безжалостной бухгалтерской точностью.
Вкладка 1: «Меню и продукты»
Здесь Лида не стала мелочиться. Если гусь — то фермерский. Если икра — то кеты, а не имитированная.
-
Мясо, птица, рыба (включая гуся с яблоками) — 18 000 руб.
-
Овощи, фрукты, зелень (по ценам «Азбуки Вкуса», чтобы наверняка) — 12 000 руб.
-
Алкоголь (расчет: 0.7 крепкого на мужчину, 1 бут. вина на женщину + шампанское) — 15 000 руб.
-
Напитки б/а, соки, воды — 4 000 руб.
-
Деликатесы (сыр, колбаса, икра) — 10 000 руб.
-
Итого по еде: 59 000 руб.
Вкладка 2: «Услуги и обслуживание»
-
Услуги повара (приготовление новогоднего стола, 31 декабря, двойной тариф) — 15 000 руб.
(Примечание мелким шрифтом: Хозяйка квартиры работает и готовить не будет). -
Услуги официанта/посудомойки (или клининг после банкета) — 8 000 руб.
-
Амортизация помещения (использование мебели, посуды, коммунальные услуги, туалетная бумага, мыло) — 5 000 руб.
-
Залоговая сумма на случай порчи имущества (химчистка ковра, бой посуды) — 10 000 руб. (возвратная).
Вкладка 3: «Итого к оплате»
-
Общая сумма мероприятия: 97 000 рублей.
-
Количество взрослых участников: 8 человек (детей не считаем, платим за них сами).
-
Взнос с человека: 12 125 рублей.
-
Бонус: банка маринованных грибов от Тамары Ильиничны принимается в зачет 200 рублей.
-
Срок оплаты: до 28 декабря на карту Сбера (привязана к номеру). Нет денег — нет праздника.
Отправив файл, Лида налила себе чаю и стала ждать.
Первая реакция последовала через три минуты.
Телефон Вити, лежащий на диване, завибрировал так, будто хотел просверлить обшивку. Витя взял трубку, побледнел и посмотрел на жену с ужасом.
— Да, мам… Нет, мам… Я не читал еще… Лида что? С ума сошла? Сейчас посмотрю.
Он открыл чат, скачал файл. Глаза его полезли на лоб.
— Лида… ты чего? Двенадцать тысяч с человека? Ты где такие цены взяла?
— В магазине, Витя. В реальном мире, — спокойно ответила Лида, отпивая чай. — Или ты думаешь, что гусь сам прилетит, ощиплется и залезет в духовку? Или что я должна потратить свою премию на то, чтобы кормить дядю Борю икрой?
— Но повар! Зачем повар? Ты же сама вкусно готовишь! — взвыл Витя.
— Я готовлю вкусно для нас двоих. Готовить на двенадцать человек — это каторга. Я в каторжанки не нанималась. Если твоя мама хочет ресторанного обслуживания — пусть платит. Если хочет «по-домашнему» — пусть собирает всех у себя в хрущевке и сама строгает оливье.
В семейном чате тем временем разверзлись врата ада.
Золовка Надя: «Лида, ты совсем охамела? Мы к тебе в гости идем, а не в ресторан «Пушкин»! Какой еще амортизационный взнос? Ты с родни деньги за туалетную бумагу брать будешь?!»
Лида: «Надя, в прошлом году твои дети извели три рулона, делая мумии в туалете. А потом вытерли руки о мои шторы. Химчистка штор стоила мне 4000. В этот раз я страхую риски. Ничего личного, просто бизнес».
Тетя Валя (Саратов): «Ой, девочки, не ссорьтесь. Может, мы попроще стол накроем? Картошечки сварим, селедочки… Зачем нам эти повара?»
Лида: «Тетя Валя, картошечку чистить на 12 человек кто будет? Я? У меня маникюр стоит 3000 рублей. Я не готова им жертвовать. Если вы готовы приехать 30-го и почистить ведро картошки — милости прошу, вычтем из вашего взноса 500 рублей».
Свекровь (аудиосообщение, 40 секунд крика): «…Да как у тебя язык повернулся! Мы к ней со всей душой! Мы хотели семью объединить! А она нам счет выставляет! Меркантильная, бессовестная! Витя! Куда ты смотришь?! Твоя жена мать родную на счетчик ставит!»
Витя сидел на кухне, обхватив голову руками. Он был меж двух огней. С одной стороны — разъяренная мама, с другой — железная логика жены.
— Лид, ну давай уберем повара? — жалобно попросил он. — Ну помогу я тебе резать. Ну Надя поможет…
— Витя, — Лида подошла к нему и положила руки на плечи. — Вспомни прошлый раз. Надя приехала за полчаса до боя курантов, уже накрашенная, и сказала: «Ой, я так устала, пока ехали». А потом сидела и критиковала, что в салате мало соли. Я двое суток не выходила с кухни. Я встретила Новый год с больной спиной и желанием убивать. Я больше так не хочу. Либо мы делаем цивилизованно — с кейтерингом и уборщицей, и за это платят все. Либо банкета не будет.
Чат гудел до полуночи. Родственники торговались. Они предлагали привезти свою картошку. Они предлагали вычеркнуть икру. Они клялись, что будут мыть посуду (Лида знала цену этим клятвам).
Лида была непреклонна.
«Смета утверждена. Любые изменения только ухудшат качество праздника. Жду оплату».
На следующий день наступила тишина. Зловещая, предгрозовая.
Витя ходил по квартире на цыпочках.
Двадцать восьмого декабря позвонила свекровь. Голос у неё был уже не боевой, а скорбный, как у плакальщицы.
— Значит так, — сказала она сухо. — Мы тут подумали… Не потянем мы твои запросы, Лидия. У Нади ипотека, у нас пенсии не резиновые. Раз ты такая жадная… Раз тебе деньги важнее семьи…
— Тамара Ильинична, — перебила Лида. — Это не жадность. Это уважение к чужому труду и времени.
— Ой, всё! — отрезала свекровь. — Короче. Мы собираемся у Нади. В тесноте, да не в обиде. Там с нас никто за вход деньги не берет. А ты… живи как знаешь в своих хоромах. Счастливого Нового года.
И бросила трубку.
Лида выдохнула. Она чувствовала себя сапером, который успешно обезвредил бомбу за секунду до взрыва.
— Витя! — крикнула она. — У нас отмена! Гости не приедут!
Витя выглянул из комнаты. На лице его читалась сложная гамма чувств: облегчение, смешанное с легким чувством вины.
— Обиделись?
— Смертельно, — кивнула Лида. — Сказали, что я жадная и бессердечная. Собираются у Нади.
Витя вздохнул.
— Ну… может, оно и к лучшему. Только неудобно как-то. Мать все-таки.
Лида подошла к мужу, обняла его и чмокнула в щеку.
— Не переживай. Мы их не бросим.
Тридцать первого декабря Лида проснулась в десять утра. Выспавшаяся. Счастливая.
Квартира сияла чистотой. Никакой суеты, никаких ведер с майонезом.
Она спокойно приготовила завтрак, выпила кофе.
Потом открыла приложение доставки.
— Так, Витя, смотри. Я заказала огромный сет суши и три пиццы. И торт. Большой, красивый, с надписью «С Новым годом, любимая семья!». Адрес доставки — квартира Нади. Оплачено.
Витя посмотрел на неё с удивлением.
— Ты серьезно? Это же тысяч на семь…
— На восемь, — поправила Лида. — Но это, Витя, называется «откупные». Это плата за наше спокойствие и мой чистый ковер. Я отправила им еду, чтобы они не говорили, что мы их бросили голодными. И чтобы совесть твоя была чиста. Мы поучаствовали? Поучаствовали. Денег дали? Дали. Но при этом — нас там нет.
Вечером, когда Лида и Витя сидели за маленьким столиком, ели бутерброды с форелью и смотрели старую комедию, в семейный чат пришло фото.
На фото был тесный стол в квартире Нади, заставленный тарелками. Во главе стола гордо стоял Лидин торт и сет роллов. Лица у всех были красные, немного потные, но довольные.
Подпись гласила: «Спасибо сыну и Лиде за угощение! Жаль, что вы не с нами, у нас весело!!! Дядя Боря уже танцует!»
Лида приблизила фото. На заднем плане было видно, как дядя Боря с бокалом вина опасно кренится в сторону светлого дивана золовки.
— Ой, — сказала Лида. — Кажется, Наде скоро понадобится телефон хорошей химчистки.
Она отложила телефон, чокнулась с мужем бокалом и с наслаждением вытянула ноги на своем идеально чистом, пушистом, спасенном бежевом ковре.
— С Новым годом, Витя.
— С Новым годом, Лид. Ты у меня… гений.
В этот момент Лида подумала, что «бытовой реализм» — это не когда ты терпишь и страдаешь ради приличий. Это когда ты умеешь защищать свои границы так, что даже те, кого ты за эти границы выставил, остаются сытыми и довольными. Ну, или хотя бы просто сытыми.
