— Ты совсем обнаглела? Я сказал, ты уйдешь отсюда с одним чемоданом!
Вадим швырнул вилку на стол. Дешевая фаянсовая тарелка жалобно звякнула.
— Но, Вадик, это же и моя квартира… — Марина инстинктивно вжала голову в плечи, привычным движением уклоняясь от вспышки гнева.
На кухне пахло вчерашней салянкой. Старый линолеум на полу вздулся пузырем у скрипучего холодильника. Вадим брезгливо отодвинул тарелку с остывшими макаронами.
— «Твоя»? Тут твоего — ноль! Всё куплено на деньги моей матери!
Марина молчала. Она знала, что это ложь. Наглая, беспардонная ложь. Они вкалывали на эту «двушку» в Подмосковье пятнадцать лет, она экономила на всем, пока Тамара Павловна, его мать, присылала им из своей Рязани банки соленых огурцов и старые кофты.
— Вадик прав, деточка, — раздался скрипучий голос из коридора. Тамара Павловна, приехавшая «навестить» месяц назад, и явно не собиравшаяся уезжать, вошла на кухню, уже одетая в свое вечное драповое пальто. — Ты никогда не была ему ровней. Пустышка. Он тебя облагодетельствовал.
Она покровительственно похлопала сорокалетнего сына по плечу, словно он был несмышленышем.
— Пойдем, сынок. Нечего тут с ней сидеть, аппетит портить. А ты, — она метнула на Марину взгляд, полный презрения, — собирай вещички. Юристы Вадима с тобой свяжутся. Уж они-то знают, как оставить нищую нищей.
Вадим самодовольно ухмыльнулся и, не глядя на жену, пошел за матерью. Дверь громко хлопнула.
Марина осталась одна в гулкой тишине. Слезы катились по щекам, падая на холодную, склеившуюся вермишель. Он даже не стеснялся. Готовил развод за ее спиной, а теперь открыто вышвыривал. «Нищая». Это слово жгло, как клеймо. Пятнадцать лет жизни — в мусорное ведро.
Через неделю, разбирая листовки в почтовом ящике, Марина наткнулась на телеграмму. Двоюродная тетка из Новосибирска, которую она видела дважды в жизни, скончалась. Марина машинально набрала номер нотариуса, указанный в сообщении.
То, что она услышала, заставило ее сесть на пол прямо в коридоре. Тетка, оказывается, была одинокой и весьма состоятельной. Она оставила Марине, своей единственной дальней родственнице, все: трехкомнатную квартиру в самом центре Новосибирска и внушительный счет в банке.
Марина никому не сказала. Она была слишком разбита, чтобы радоваться, и слишком напугана, чтобы думать. Она просто взяла билет и улетела на три дня, сказав Вадиму, что едет к больной подруге. Он лишь раздраженно махнул рукой — езжай, мол, все равно скоро съедешь.
Она вернулась тихой тенью, с папкой документов в сумке. И застала на кухне оживленный семейный совет. Вадим и Тамара Павловна ее не услышали.
— …мама, ты представляешь? Эта дура — наследница!
Сердце Марины ухнуло и замерло. Она прислонилась к холодной стене в прихожей.
— Что?! — ахнула Тамара Павловна. — Какая наследница? Откуда?
— Тетка какая-то сибирская сдохла! Мне риелтор позвонил, я же выставил эту квартиру на срочную продажу, ну, по «серой» схеме, чтобы ее долю минимизировать… А он пробил ее по базам на чистоту. Мама, там квартира в центре Новосиба! Там миллионы!
Наступила гнетущая тишина. Марина боялась дышать.
— Так… — медленно, с металлом в голосе, протянула Тамара Павловна. — Вадик, это всё кардинально меняет.
— Еще как меняет! — возбужденно зашептал Вадим. — Какой развод? Ты что! Она же теперь золотая жила! Мы ее сейчас обкрутим!
— Точно! — подхватила мать. — Развод немедленно отменяем. Скажешь, что погорячился, что бес попутал, что любишь. Надо… надо, чтобы она эту квартиру или продала, или на тебя дарственную написала. Скажи, что вложим в «общий бизнес», расширимся!
— А эту квартиру?
— А эту пока придержим. Главное — то наследство! Она же у тебя телушка покорная, верит каждому слову. Скажешь «люблю», она и растает. Главное, чтобы до развода она деньги не вывела и права не заявила!
Марина прислонилась лбом к стене. «Телушка покорная». «Золотая жила».
Она тихо, на цыпочках, как вор, вышла из собственной квартиры.
На следующий день Вадим нашел на кухонном столе записку: «Я уехала к подруге. Подаю на развод. Документы у моего адвоката».
Он рассмеялся. «Дура. Куда она денется? Адвоката она нашла! На какие шиши?»
Он позвонил ей. Телефон был выключен. Он позвонил снова вечером. Выключен. Тамара Павловна нервно теребила платок: «Странно, Вадик, может, узнала?»
А через неделю им обоим пришла повестка в суд.
На заседании Марина была другой. Незнакомой. В строгом темно-синем брючном костюме, с гладкой прической. Рядом с ней сидел внушительный мужчина в дорогом галстуке.
— Мы требуем раздела совместно нажитого имущества, — ледяным тоном заявил адвокат. — Квартира по адресу… куплена в браке, и в соответствии со статьей 34 Семейного кодекса РФ является общей собственностью.
— Но это на деньги моей матери! — взвизгнул Вадим, начиная понимать, что дело плохо.
— Предоставьте суду доказательства, — скучающе попросил судья. — Выписки со счетов о целевом переводе средств, договор дарения на покупку жилья.
Тамара Павловна начала путано объяснять про «передавала наличными» и «мы ему всю жизнь помогали». Вадим покраснел. Никаких доказательств, разумеется, не было.
— Квартира делится 50 на 50, — постановил суд. — Ответчик обязан выплатить истцу половину рыночной стоимости.
— Я не согласен! — заорал Вадим, теряя остатки лоска. — Она нищая! Она…
— Моя клиентка, — вежливо, но жестко перебил адвокат, — является собственником имущества, не подлежащего разделу, так как оно получено в порядке наследования, согласно статье 36 СК РФ. Она готова выкупить вашу долю в спорной квартире немедленно, по рыночной стоимости.
Тут до Вадима дошло окончательно. Она знала. Она всё знала.
Он посмотрел на Марину. Она медленно подняла на него глаза. В ее взгляде не было ни любви, ни жалости, ни страха. Только холодный, как сибирский лед, триумф.
Квартиру пришлось продать и поделить. Вадим и Тамара Павловна получили свою долю. Но этих денег, как оказалось, не хватало на покупку даже убитой «однушки» в столице. Тамара Павловна, которая уже продала свой домик в Рязани, чтобы «закрепиться в Москве», теперь была вынуждена вместе с сыном снимать крошечную квартиру в Бирюлево.
Вадим быстро потерял свою «серую» работу. Нового места не нашел — никому не был нужен озлобленный, стареющий менеджер с раздутым эго.
Прошел год.
Марина продала квартиру в Новосибирске и свою «половинку». Она купила себе уютную студию в новом доме, рядом с парком. Она пошла на курсы флористики, о чем мечтала всю жизнь, и открыла маленький, но стильный цветочный магазинчик.
Однажды зимним вечером она возвращалась домой. У мусорных баков, она увидела знакомую ссутулившуюся фигуру. Он. В потертом пуховике, шапке, натянутой на глаза, он с кем-то зло ругался по телефону.
Он поднял глаза и увидел ее. Она как раз парковала свой новый, вишневый автомобиль. Их взгляды встретились через заснеженное стекло.
Марина не отвернулась. Не улыбнулась. Она просто посмотрела на него. Спокойно. Как на пустое место.
Вадим замер, опустил телефон и инстинктивно вжал голову в плечи. Точно так же, как когда-то делала она.
Марина нажала на брелок сигнализации. Машина пикнула, весело подмигнув фарами. Она вошла в теплый, светлый подъезд своего нового дома, оставив его стоять в темноте, на ледяном ветру, рядом с мусорными баками.
Спасибо, что дочитали до конца. Если история отозвалась в вашем сердце, не забудьте поставить лайк и подписаться — ваш отклик очень помогает в создании новых рассказов.
Как вы считаете, стоило ли Марине в конце подойти к Вадиму и что-то ему сказать, или она поступила единственно правильно, просто пройдя мимо?
