Светлана вбежала в квартиру и остановилась посреди прихожей, не снимая пальто. Руки дрожали так сильно, что она едва смогла удержать телефон. Три года. Три года она работала над этим проектом, доказывала свою компетентность, отбивалась от сомнений коллег. И вот сегодня, час назад, её вызвали к директору.
— Михаил! — крикнула она в сторону комнаты. — Миша, ты дома?
Муж вышел, вытирая руки полотенцем. Он готовил ужин, судя по запаху — что-то с курицей и овощами.
— Что случилось? Ты какая-то бледная.
Светлана сбросила пальто прямо на пол и схватила его за руку.
— Мне дали грант! Полтора миллиона на исследование! Я буду вести лабораторию в Москве! Представляешь? Собственная лаборатория, команда, оборудование! Это же всё, о чём я мечтала!
Она ждала, что он обнимет её, закружит, засмеётся вместе с ней. Но Михаил лишь кивнул, убрал полотенце на плечо и как-то странно посмотрел ей в глаза.
— Поздравляю. Это хорошие новости.
Голос был ровным. Слишком ровным. Светлана почувствовала, как радость внутри начинает сдуваться, словно проколотый шарик.
— Только хорошие? Миш, это же шанс всей жизни! Мы переедем в Москву, снимем квартиру получше, ты найдёшь работу в столице…
— Света, подожди, — он поднял руку, останавливая её поток слов. — Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Что-то в его интонации заставило её замолчать. Она медленно сняла шарф, повесила его на крючок и прошла за ним на кухню. Михаил выключил плиту, отодвинул сковороду и сел напротив.
— Светлан, я очень рад за тебя. Правда. Но есть одна проблема. Моя мама.
Внутри что-то сжалось. Свекровь. Нина Фёдоровна. Светлана сразу поняла, куда он клонит.
— Что с ней?
— Ей плохо. Совсем плохо. Я вчера был у неё, она еле до ванной дошла. Одышка страшная, ноги отекают. Врач говорит, нужно постоянное наблюдение. Кто-то должен быть рядом. Каждый день.
Светлана смотрела на него и чувствовала, как холодная волна накатывает откуда-то снизу, из живота, поднимается к горлу.
— Михаил, давай наймём сиделку. Хорошую, профессиональную. У меня теперь будет зарплата…
— Света, мама никого чужого не пустит. Ты же знаешь, какая она. Будет нервничать, а ей нервничать нельзя. Сердце не выдержит.
— Тогда переедет с нами! — Светлана говорила быстро, судорожно, ища любое решение. — В Москве медицина лучше, клиники, специалисты…
Михаил покачал головой, и в его взгляде появилось что-то печальное, почти жалостливое.
— Светик, ну как можно отрывать больного человека от привычного места? Менять всех врачей, которым она доверяет? Это же просто жестокость. Мы её доконаем таким переездом.
Каждое его слово било точно в цель. Он не кричал, не запрещал. Он объяснял, почему она не права. Почему её мечты — это эгоизм. Почему карьера не может быть важнее здоровья пожилого человека.
— У тебя же брат есть! Олег может…
— У Олега семья, двое детей. Жена беременна третьим. Им не до мамы. Я старший сын, Света. Это моя обязанность. Я не могу бросить её одну. Извини, но семья важнее работы.
Он встал, подошёл к ней и обнял. Гладил по волосам, целовал в макушку. А Светлана сидела неподвижно и понимала, что выбора у неё нет. Любой протест теперь будет выглядеть чудовищно. Она станет той, кто ради карьеры готова пожертвовать жизнью беспомощной старушки.
— Хорошо, — прошептала она. — Я откажусь от гранта.
Михаил прижал её сильнее.
— Спасибо. Я знал, что ты меня поймёшь. Мы справимся. Всё наладится.
Но внутри Светлана знала, что ничего уже не наладится. Никогда.
Прошло четыре месяца.
Четыре месяца серой, однообразной жизни. Светлана ходила на работу, выполняла рутинные задачи, участвовала в совещаниях. Но внутри был вакуум. Грант получила её коллега. Молодая, амбициозная девчонка, которая теперь светилась от счастья и строила планы. Светлана смотрела на неё и чувствовала только пустоту.
Михаил расцвёл. Он стал невероятно заботливым. Готовил, убирал, покупал её любимые цветы. Каждый вечер рассказывал о своих визитах к матери.
— Мама сегодня совсем слабая. Я ей суп сварил, покормил с ложки. Говорит, сердце колет, дышать тяжело. Принёс новые капли, врач выписал.
Светлана кивала, не поднимая глаз от книги. Эти отчёты стали фоном её жизни. Нина Фёдоровна болела бесконечно, каждый день находилась на грани, но почему-то не умирала и не выздоравливала. Просто существовала в этом подвешенном состоянии, удерживая сына рядом невидимыми нитями.
Суббота. Михаил поехал к матери с очередной партией лекарств. Светлана осталась дома, листала интернет без цели. Социальные сети, новости, случайные статьи. Жизнь других людей мелькала перед глазами, яркая и насыщенная. Её собственная стояла на паузе.
Палец замер на экране. Фотография. Её выложила дальняя родственница Михаила, кажется, племянница его брата. Групповой снимок с какого-то семейного праздника. Длинный стол, накрытый в ресторане, человек двадцать гостей. В центре, в нарядном бордовом платье, с бокалом шампанского в руке, сидела Нина Фёдоровна. Она смеялась, обнимая соседку, лицо разрумянилось, глаза блестели. Рядом стояла тарелка с недоеденным тортом. Подпись гласила: «Отметили юбилей тёти Нины! 65 лет — это только начало! Танцевала до упаду!»
Светлана смотрела на экран и не могла оторваться. Она увеличила фото. Да, это Нина Фёдоровна. Та самая, которая «еле до ванной доходит» и у которой «сердце колет». Вот она, во всей красе. Здоровая, весёлая, с макияжем и укладкой. Дата публикации — позавчера.
Не было гнева. Не было шока. Было только ледяное, кристально чёткое понимание.
Светлана сделала скриншот. Потом ещё один, где свекровь позировала с тортом. Сохранила в отдельную папку. Встала, налила себе воды, выпила медленно, глядя в окно. Внутри что-то щёлкнуло, словно тумблер переключили в другое положение.
Михаил вернулся ближе к вечеру. Вошёл в квартиру с привычным усталым видом, стал разуваться, готовясь к очередному докладу о материнском здоровье.
— Света, мама сегодня вообще не вставала. Я ей массаж ног делал, чтобы отёки снять. Говорит, голова кружится, в глазах темнеет…
— Михаил, иди сюда.
Голос был спокойным, почти безразличным. Но что-то в нём заставило его замолчать. Он прошёл в комнату. Светлана сидела на диване, держа телефон в руках. Она молча протянула его мужу.
Он посмотрел на экран. Секунду его лицо оставалось непонимающим. Потом медленно начало меняться. Краска схлынула, оставив сероватый оттенок. Губы приоткрылись, но звука не последовало.
— Это… — он поднял на неё глаза. — Света, это старое фото! Наверное, выложили из архива, вот…
— Дата публикации — четверг. Позавчера. Ресторан «Золотой век» на Пушкинской. Хочешь, я позвоню туда и уточню, был ли у них в четверг банкет?
Голос её был абсолютно ровным, словно она обсуждала рабочий отчёт. Михаил молчал, телефон дрожал в его руках.
— Или ты мне сам расскажешь, почему твоя «умирающая» мать танцевала на своём юбилее два дня назад?
Тишина повисла плотная, вязкая. Михаил опустился на край дивана, всё ещё глядя в экран.
— Я… я хотел тебе рассказать. Честно. Просто… маме стало лучше. Ненадолго. Врачи говорят, бывают такие временные улучшения перед…
— Не надо, — оборвала его Светлана. — Не надо продолжать врать. У тебя плохо получается.
Она забрала у него телефон, пролистала на другое фото. Нина Фёдоровна в полном здравии режет торт.
— Твоя мама не больна. Никогда и не была. Ты соврал. Ты придумал всю эту историю, чтобы я отказалась от гранта. Почему?
Он сидел, опустив голову. Плечи ссутулились. Когда заговорил, голос был тихим, виноватым.
— Я испугался. Испугался, что ты уедешь в Москву и станешь там кем-то большим, важным. А я… что я? Обычный инженер с зарплатой в сорок тысяч. Ты бы там нашла новых друзей, успешных людей. Зачем тебе был бы нужен я? Я не хотел тебя терять.
Светлана слушала, и внутри разливался холод.
— Ты не хотел меня терять. Поэтому ты решил меня сломать. Отнять у меня мечту, карьеру, будущее. Превратить меня в человека, который никогда не прыгнет выше твоей головы. Потому что ты боялся. Боялся оказаться рядом с кем-то сильнее себя.
— Света, я люблю тебя! Я просто хотел, чтобы мы были вместе!
— Нет, — она покачала головой. — Ты любишь своё спокойствие. Свою уверенность в том, что я никуда не денусь. Ты использовал собственную мать как инструмент манипуляции. Заставил меня отказаться от всего, во что я вкладывала годы жизни. А потом ещё четыре месяца разыгрывал спектакль, кормил меня байками про капли и массаж.
Она встала, подошла к окну. За стеклом сгущались вечерние сумерки.
— Знаешь, что я сделала сегодня, пока ждала тебя?
Михаил поднял голову, в его глазах мелькнул страх.
— Я позвонила в институт. Руководителю проекта. Спросила, ещё ли актуален грант. Он сказал, что моя коллега, которая его получила, неделю назад ушла в декрет. Срочно ищут замену. Я сказала, что готова. Мне дали две недели на переезд в Москву.
Тишина была оглушающей.
— Что… что ты хочешь сказать?
Светлана повернулась к нему. Лицо её было спокойным, почти безразличным.
— Я собираю вещи завтра утром. Институт оплачивает съёмное жильё первые три месяца. Я уезжаю. Возвращаю себе то, что ты попытался у меня отнять.
— А как же я? Как же мы?
Она посмотрела на него долго, изучающе. Потом медленно произнесла:
— Нас больше нет, Михаил. Ты убил нас в тот день, когда решил, что твой страх важнее моей мечты. Когда соврал мне и заставил выбирать между карьерой и совестью. Ты выбрал комфорт. Я выбираю себя.
Он вскочил, шагнул к ней, но остановился, не решаясь прикоснуться.
— Света, прости меня! Я был идиотом! Я всё исправлю! Поеду с тобой в Москву, найду работу, мы начнём сначала!
Она качнула головой.
— Поздно. Ты показал мне, кто ты на самом деле. Человек, который готов сломать чужую жизнь, лишь бы сохранить свою зону комфорта. Человек, который врёт месяцами, глядя в глаза. Я не хочу жить с таким человеком.
Михаил стоял посреди комнаты, растерянный и жалкий. Вся его ложь, вся конструкция обмана рухнула, погребая под обломками их брак. Светлана прошла мимо него к шкафу, достала чемодан.
— Можешь оставаться здесь сколько угодно. Квартира твоя. Я завтра заберу только свои вещи и уеду. Документы о разводе пришлю по почте.
— Света…
Она не обернулась.
— Передай своей матери, что спектакль окончен. Больше ей не придётся изображать умирающую. И знаешь, что самое страшное? Она наверняка была в курсе твоего плана. Вы оба играли против меня. Надеюсь, вам будет уютно вдвоём в этой квартире.
Последние слова прозвучали холодно и отстранённо. Светлана открыла шкаф и начала складывать вещи. Методично, спокойно, словно собиралась в командировку. Михаил смотрел на её спину и понимал, что потерял её окончательно. Не сейчас. Он потерял её четыре месяца назад, в тот момент, когда решил, что его страх важнее её мечты.
Утро было ясным и холодным. Светлана закрыла чемодан, оглядела квартиру последний раз. Михаил так и не вышел из спальни. Она слышала, как он ворочается там, не спит. Но разговаривать им больше было не о чём.
Она вышла на улицу, поймала такси. Водитель погрузил чемодан в багажник.
— На вокзал?
— Да. На Казанский. Поезд в Москву.
Машина тронулась. Светлана смотрела в окно на уплывающий назад город. Где-то там оставался Михаил, его мать, их ложь. А впереди была Москва, лаборатория, новая жизнь. Та жизнь, которую она едва не потеряла.
Телефон завибрировал. Сообщение от Михаила: «Прости меня. Я всё понял. Я был эгоистом. Желаю тебе счастья.»
Светлана прочитала и удалила. Без ответа. Прощение — это то, что даётся тем, кто ошибся случайно. Михаил не ошибся. Он сделал осознанный выбор. Солгал, манипулировал, сломал её мечту, чтобы удержать рядом. Это не ошибка. Это предательство.
Поезд отходил через час. Светлана села в вагон, устроилась у окна. За стеклом медленно поплыли перроны, здания вокзала, серые многоэтажки спальных районов. Потом город кончился, и начались поля, леса, бескрайние просторы.
Она достала ноутбук, открыла файлы с научными статьями. Работа ждала. Новая лаборатория, новые возможности, новые вызовы. Четыре месяца потерянного времени не вернуть, но впереди были годы. Годы, которые теперь принадлежали только ей.
Светлана углубилась в чтение, и постепенно лицо её разгладилось, глаза загорелись привычным азартом исследователя. Она возвращалась к себе. К той, кем была до того, как чужой страх попытался её сломать.
Москва встретила её вечером. Огни столицы сияли яркими созвездиями. Куратор проекта прислал адрес временной квартиры и ключи передал через службу. Небольшая студия в двадцати минутах от института. Чистая, светлая, с видом на парк.
Светлана распаковала чемодан, приняла душ, заварила чай. Села у окна, глядя на ночной город. Где-то там, в сотнях километров отсюда, Михаил сидел в их старой квартире и думал о том, что потерял. Пусть думает. Пусть понимает цену своей лжи.
А она начинала новую главу. Без него. Без его матери и её фальшивых болезней. Без манипуляций и страхов. Только она и её работа. Та работа, ради которой она училась, трудилась, не спала ночами. Та работа, которая была её настоящей любовью.
Светлана допила чай, легла спать. Утром её ждала лаборатория, знакомство с командой, первое совещание. Новая жизнь. Её жизнь. Та, которую она выбрала сама. И на этот раз никто не заставит её отказаться от мечты. Никогда.
