— Вить, или ты разводишься, или мы с тобой расстаемся. Я устала! Я хочу себя чувствовать любимой женщиной, а не запасной гаванью, к которой ты прибиваешься пару-тройку в неделю. Я тебе ультиматум ставлю: или она, или я!
***
Телефон на столе мигнул, высветив короткое: «Доброе утро, родная. Как спалось?» Сердце привычно Марины ёкнуло, а потом сжалось. Она знала, что ответит. Знала, что напишет что-то ласковое, поставит смайлик. И знала, что через час он позвонит, и она будет улыбаться в трубку, делая вид, что всё нормально.
А ведь когда-то она была по ту сторону баррикад.
— Никогда, — говорила Марина своей подруге Ленке пять лет назад, разливая вино по бокалам. — Слышишь, Лен? Никогда я не пойму этих баб. Ну как можно спать с женатым? Это же дно. На чужом несчастье, как говорится…
Тогда Марина была женой. «Счастливой» женой Виктора, который, как выяснилось позже, гулял так, что сквозняк в семье стоял страшный. Она не знала. Или не хотела знать. Некоторые из его пассий даже не догадывались о её существовании, думали, он холостой бизнесмен. А он был просто профессиональным вруном.
Развод был грязным. С битьем посуды, дележкой кота и криками. Виктор в итоге доигрался не только с женщинами, но и с законом — сел за мошенничество через полгода после того, как Марина выставила его чемоданы за дверь.
— Ну и слава богу, — сказала тогда мама. — Отмучилась. Теперь поживи для себя.
Марина и жила. Год она шарахалась от мужчин, как от огня. Восстанавливала нервную систему, красила волосы в разные цвета, пыталась найти себя прежнюю — веселую, легкую, не дергающуюся от каждого телефонного звонка.
А потом Ленка, неугомонная душа, практически силой заставила её зарегистрироваться на сайте знакомств.
— Марин, ну хватит киснуть! Тебе тридцать пять, а не восемьдесят. Просто пообщайся. Не обязательно замуж бежать.
Марина сдалась. Листала анкеты лениво, без интереса. Качки с голым торсом, странные типы с рыбой в руках, «ищу госпожу»… И тут — Олег.
Фотография была самая обычная. Не красавец, не мачо. Просто мужчина в свитере, добрые глаза, какая-то немного растерянная улыбка. Марина лайкнула просто так, от скуки. А он написал сразу.
Их первая встреча прошла в маленькой кофейне в центре. Олег пришел с цветами — не с веником из ста роз, а с милым букетиком полевых цветов, хотя на дворе стоял ноябрь.
— Привет, — он улыбнулся, и Марина отметила, что в жизни он лучше, чем на фото. — Это тебе. Чтобы день ярче был.
— Спасибо, — смутилась она. — Я думала, сейчас хризантемы только продают.
— Места надо знать, — подмигнул он.
Он был совершенно не в её вкусе. Марина всегда любила брутальных, резких, как её бывший. А Олег был мягким. Уютным. Он был в разводе, воспитывал сына, о котором говорил с такой теплотой, что у Марины щемило в груди.
— А почему развелись, если не секрет? — спросила она на третьем свидании, когда они гуляли по парку, шурша листьями.
— Да как сказать… — Олег вздохнул, поправляя шарф. — Не сошлись характерами, наверное. Банально, да? Просто в какой-то момент поняли, что чужие люди. Без скандалов, без измен. Просто остыли. Но сына я не бросаю, каждые выходные у меня.
Отношения развивались плавно, как в замедленной съемке. Олег не давил, не торопил. Он просто был рядом. Приезжал починить кран, встречал с работы, когда было поздно, привозил лекарства, когда она свалилась с простудой.
Марина начала оттаивать. Ей нравилось это забытое чувство защищенности. Нравилось, что не надо ждать подвоха.
— Ты мне нравишься, Марин, — сказал он как-то вечером, глядя ей в глаза. — Очень.
— И ты мне, — честно ответила она.
Три месяца пролетели как один день. Марина уже начала строить планы. Думала, может, познакомить его с мамой? Может, летом съездить вместе на море?
***
Гром грянул в среду. Обычную среду.
Они сидели в машине у её подъезда. Олег молчал, нервно постукивая пальцами по рулю.
— Что-то случилось? — спросила Марина, чувствуя неладное.
— Марин, нам надо поговорить.
— Пугаешь. Говори как есть.
Он повернулся к ней. В глазах была тоска и вина.
— Мы с бывшей женой… С Ирой… В общем, мы много разговаривали в последнее время. Ради сына.
— И?
— Возможно, мы сойдемся.
Мир качнулся. Марина замерла, вцепившись в сумочку. В ушах зашумело.
— Сойдетесь? — голос прозвучал удивительно ровно.
— Понимаешь, Тёмка… Сын. Ему отец нужен. Ира говорит, что мы поторопились с разводом. Что это была ошибка. Что надо попробовать всё склеить.
Марина смотрела на него и видела не предателя, а запутавшегося человека. Хорошего, порядочного мужика, который хочет поступить правильно. Не ради себя — ради ребенка.
— Я поняла, — кивнула она. — Это… это, наверное, правильно. Ребенку нужна полная семья.
— Марин, ты не думай, ты замечательная. Мне с тобой так хорошо было. Но я не могу разорваться.
Она улыбнулась. Криво, больно, но улыбнулась.
— Всё нормально, Олег. Я всё понимаю. Правда. Иди.
— Ты не злишься?
— Нет. Я желала тебе счастья. Если твоё счастье там — значит, так надо.
Она вышла из машины, не оглядываясь. Зашла в подъезд, вызвала лифт. И только когда закрылась дверь квартиры, сползла по стене и завыла.
***
Неделя прошла в тумане. Марина работала, ходила в магазин, дышала, но внутри была пустота. Она запретила себе писать ему. Удалила переписку. «Я не буду лезть в семью. Я не такая».
А через неделю он позвонил.
— Марин, привет.
Голос родной до дрожи. Марина чуть не выронила телефон.
— Привет, Олег.
— Как ты?
— Нормально. Живу. А ты как? Сошлись?
— Сошлись, — он помолчал. — Я просто хотел узнать, как ты. Не могу не думать о тебе.
— Олег, не надо.
— Марин, можно я приеду? Просто увидимся. Кофе попьем. Пожалуйста. Мне очень плохо без нашего общения.
«Скажи нет, — орало сознание. — Скажи нет и брось трубку!»
— Приезжай, — сказала она.
Они сидели на кухне. Пили кофе. Он рассказывал что-то про работу, про сына. Ни слова про жену. Смотрел на неё так, будто воды в пустыне увидел.
— Марин, — он накрыл её руку своей. — Я не хочу тебя терять.
— Олег, у тебя семья. Ты вернулся к жене.
— Да, вернулся. Но… Я не могу вычеркнуть тебя. Давай просто общаться? Я буду приезжать. Иногда. Когда смогу.
— Ты предлагаешь мне стать любовницей? — Марина усмехнулась. — Олег, я была на месте твоей жены. Я знаю, как это больно, когда узнаешь.
— Она не узнает, — быстро сказал он. — Я никогда её не обижу. Я уважаю её. Она мать моего ребенка. Но к тебе… к тебе у меня другое. Тянет меня. Сил нет.
Марина молчала. В голове крутились правильные слова: гордость, самоуважение, мораль. А сердце предательски стучало: «Он здесь. Он рядом. Он нужен тебе».
— Я не хочу замуж, Олег, — тихо сказала она, глядя в кружку. — Я привыкла одна. Меня всё устраивает.
— Значит… можно?
— Можно.
Так началась её двойная жизнь. Жизнь, которую она презирала.
Олег не врал. Это подкупало и убивало одновременно. Он не рассказывал сказки про «мы с женой спим в разных комнатах» или «она мегера, я с ней только из жалости».
— Как Ира? — иногда спрашивала Марина, мазохистски ковыряя рану.
— Нормально. В отпуск собираемся в августе, отель выбираем. Она хорошая, Марин. Заботливая.
Он говорил о жене с уважением. Немного отстраненно, но тепло. «Я её люблю по-своему, — признавался он. — Как родственницу. Мы столько лет вместе».
А Марину он любил как женщину.
Он писал каждое утро. «Доброе утро, солнце». «Спокойной ночи, моя хорошая». В течение дня: «Я тут в пробке, думаю о тебе». «Поел? Шапку надел?» — смеялась она в ответ.
Ощущение его присутствия было постоянным. Даже когда он ночевал там, в том доме, в той постели, Марина чувствовала связь с ним все равно.
Но были и минусы. Выходные — табу. Праздники — табу.
— Прости, Мариш, Тёмке обещал в зоопарк, — писал он в субботу.
И Марина сидела дома, глядя в стену, представляя, как они там ходят втроем. Счастливая семья. И она — тень, прилипала, воровка чужого времени.
— Ты грешишь, Марин, — говорила Ленка, когда они встречались в кафе. — Ты же понимаешь, что это тупик? Он никогда не уйдет. Ему удобно. Дома борщ и чистые рубашки, тут — страсть и понимание. Мужик устроился шикарно. А ты? Годы идут.
— Меня всё устраивает, — огрызалась Марина. — Я не хочу его стирать и гладить. Мне нужен праздник. Он мне его дает.
Она врала. Ей хотелось не только праздника. Ей хотелось просыпаться с ним в воскресенье, а не получать смс «проснулся, всё ок».
***
Два раза она пыталась это прекратить.
Первый раз — когда увидела их фото в соцсетях. Общие знакомые выложили. Олег, Ира и сын. Улыбаются. Ира держала его под руку. Красивая женщина, ухоженная. Не мегера.
Марина написала ему: «Всё. Я так не могу. Не пиши мне».
Выдержала три дня. Он караулил у подъезда. С цветами. Глаза побитой собаки.
— Я не могу без тебя, Марин. Ну хочешь, я буду реже приезжать? Только не гони.
И она растаяла.
Второй раз был месяц назад. Она заболела, лежала с температурой. Ей было одиноко и страшно. Она позвонила ему, плача.
— Приедь, пожалуйста. Мне плохо.
— Мариш, я не могу сейчас. Мы у тещи на даче, юбилей. Я никак не вырвусь, прости. Вызови врача, я денег переведу на лекарства.
В тот момент она возненавидела его. И себя. За свою зависимость. За то, что стала «вторым сортом».
Но он приехал ночью. В три часа. Сбежал с дачи, наплел жене про срочный вызов на работу. Сидел у её кровати, менял компрессы, поил чаем с малиной.
— Дурак ты, — шептала она в бреду. — Зачем приехал? Спалишься.
— Плевать, — ответил он, целуя её горячую ладонь. — Ты важнее.
***
Наступила осень. Год их странным отношениям. Марина начала замечать, что Олег изменился. Он стал дерганым, мрачным. Часто молчал, глядя в одну точку.
— Проблемы на работе? — спрашивала она.
— Нет. Всё нормально. Устал просто.
Однажды вечером он приехал без звонка. Марина была в домашнем костюме, с пучком на голове, жарила котлеты.
Олег зашел на кухню, сел за стол. На него было страшно смотреть. Серый, осунувшийся.
— Марин, налей водки. Есть?
— Есть коньяк. Что случилось? — она поставила перед ним рюмку.
Он выпил залпом.
— Я так больше не могу.
Марина замерла у плиты. Ну вот. Финал. Сейчас скажет: «Ира узнала» или «Совесть замучила, мы расстаемся».
— Я понимаю, — тихо сказала она, выключая газ. — Уходи, Олег. Я не буду держать. Возвращайся в семью окончательно. Хватит мучить нас всех.
Олег поднял на неё глаза. В них стояли слезы.
— Ты не поняла. Я не могу там. Я врал себе, Марин. Весь этот год врал.
— В смысле?
— Я думал, что смогу стерпеться. Ради сына, ради прошлого. Ира… она хорошая, я тебе говорил. Но я её не люблю. Я прихожу домой и мне выть хочется. Я смотрю на неё и вижу тебя. Я разговариваю с ней, а в голове твой голос. Это не жизнь, это каторга. Я делаю её несчастной своим равнодушием, себя разрушаю, и тебя мучаю.
Марина стояла, прижав полотенце к груди. Сердце колотилось где-то в горле.
— И что ты предлагаешь?
— Я сегодня сказал ей. Всё сказал.
— Что «всё»? — прошептала Марина.
— Что у меня есть другая женщина. Что я люблю её. Что я ухожу.
Марина опустилась на стул. Ноги не держали.
— Ты… ты рассказал про меня?
— Да. Я не мог больше врать. Это подло по отношению к ней. Она заслуживает правды. Она плакала, конечно. Кричала. Тёмка испугался… — он закрыл лицо руками. — Господи, как это тяжело. Я чувствую себя последней сволочью.
Марина молчала. Она знала это чувство вины. Оно будет грызть его еще долго.
— И где ты теперь?
— В машине вещи. Я снял квартиру пока, на пару дней. К родителям не поеду, они меня съедят. Марин…
Он встал перед ней на колени. Прямо на кухонном полу, в своих дорогих брюках.
— Прости меня. За этот год. За то, что сделал тебя любовницей. За то, что прятал. Я трус. Я боялся менять жизнь, прикрывался ребенком. Но я больше не могу. Я хочу быть с тобой. По-настоящему. Каждое утро, каждый вечер. В праздники. Всегда. Если ты меня еще примешь… Если я тебе такой, проблемный, с алиментами и чувством вины, нужен.
Марина смотрела на его макушку, на седые волоски, пробивающиеся в темной шевелюре. Она вспомнила свои слова: «Никогда не буду любовницей». Жизнь посмеялась над ней, макнула лицом в грязь, заставила пройти через унижение и боль.
Но сейчас, глядя на этого мужчину, который нашел в себе силы не жить во лжи, а сделать честный, пусть и болезненный выбор, она поняла одно.
Он не её бывший муж. Тот врал до последнего, пока его не приперли к стенке. Олег признался сам. Сам разрушил свой комфортный мир ради неё.
Она опустилась на пол рядом с ним, обняла его за плечи.
— Вставай, дурачок. Пол холодный.
— Ты меня прогонишь? — глухо спросил он.
— Нет. Не прогоню.
Она прижалась щекой к его плечу. От него пахло дождем и тем самым парфюмом, который она подарила ему на 23 февраля.
— Будет сложно, Олег. Ира, сын, развод…
— Я знаю. Я всё выдержу. Главное, чтобы ты была рядом. Я тебя люблю, Марин. Больше жизни люблю.
Марина вздохнула. Впервые за год этот вздох был свободным. Без тяжести, без тайны.
— И я тебя люблю. Иди мой руки, котлеты стынут.
…Через полгода они сидели на той же кухне. Олег чинил розетку, смешно ругаясь под нос, а Марина резала салат.
— Мариш, в выходные Тёмка приедет. Ира разрешила. Пойдем в кино?
— Конечно, — улыбнулась она. — Я пирог испеку. С вишней, он любит.
Олег подошел к ней, обнял сзади, уткнулся носом в шею.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что дождалась. За то, что простила.
Марина повернулась и поцеловала его.
— Я просто знала, что ты мой. Даже когда ты сам этого не знал.
За окном снова шел дождь, но в квартире было тепло. И телефон на столе молчал — больше не нужно было ждать сообщений. Он был здесь. Весь. Насовсем.
