– Ира, ты слышишь меня? Я говорю, мы тридцать первого к вам приедем, часиков в семь вечера, чтобы успеть проводить старый год, – голос Ларисы в трубке звучал так громко и уверенно, словно она вещала с трибуны, а не звонила двоюродной сестре, с которой не общалась полгода.
Ирина замерла с половником в руке. Борщ тихо булькал на плите, наполняя кухню уютным ароматом, но настроение мгновенно испортилось, как скисшее молоко. Она медленно опустила половник в кастрюлю и выключила конфорку, чувствуя, как внутри поднимается волна глухого раздражения.
– Лариса, подожди, – Ирина постаралась, чтобы её голос звучал спокойно, хотя сердце уже начало колотиться. – К каким «нам»? Мы с Витей никого не звали. Мы планируем встречать Новый год вдвоем. Тихо, спокойно, в пижамах.
В трубке повисла короткая пауза, после которой раздался заливистый, совершенно неуместный смех.
– Ой, Ирка, ну не смеши! В пижамах они! Скукотища-то какая. Вы же еще молодые, вам веселиться надо. А мы компанией – я, Толик, мама, ну и дети, конечно. Сашка с Машкой уже спрашивали, когда к тете Ире поедем, у нее, говорят, вкусные бутерброды с икрой.
– Лариса, – тверже повторила Ирина. – Мы не готовимся к приему гостей. У нас не будет стола на десять человек. Мы правда хотим побыть одни.
– Да ладно тебе ломаться! – тон сестры сменился на напористый, с нотками обиды. – Что значит «не готовимся»? Ты всегда готовишь как на маланьину свадьбу. У тебя холодильник вечно забит. А мы, Ира, решили в этом году сэкономить. Ты цены в магазинах видела? Яйца золотые, мясо вообще космос. Если мы сейчас на стол накроем, то потом весь январь зубы на полку класть будем. А у вас с Витей детей нет, зарплаты хорошие, вам проще. Что вам стоит родню принять? Мы же не чужие люди.
Ирина почувствовала, как от наглости сестры у неё перехватило дыхание. Вот оно. Истинная причина. Не соскучились, не хотели семейного тепла, а просто решили «сэкономить». За их счет.
– То есть вы хотите приехать, чтобы поесть за наш счет, потому что вам жалко денег на свой стол? – прямо спросила она.
– Ну зачем ты так грубо? – обиделась Лариса. – Мы же семья! Просто так удобнее. У вас квартира большая, места много, стол тот раздвижной дубовый. А у нас в двушке теснотища. Мы с собой привезем… ну, шампанское бутылочку возьмем. И мандарины.
– Лариса, нет. Извини, но нет. Мы не принимаем гостей. Это окончательное решение.
– Ой, всё, не начинай! Характер у тебя, Ирка, конечно… В тётку Валю пошла, та тоже вечно недовольная. Ладно, давай, до тридцать первого. Салатики строгай, мы оливье любим с колбасой, а не с курицей, Толик курицу в салате не признает.
Короткие гудки ударили по ушам. Ирина смотрела на телефон, словно это была ядовитая змея. Она не успела, не успела вставить последнее, решающее «нет», потому что Лариса просто не захотела его слышать. Это была её излюбленная тактика: поставить перед фактом и бросить трубку, чтобы собеседник не успел отказаться.
В прихожей хлопнула дверь. Вернулся с работы Виктор. Он отряхивал снег с куртки, румяный, довольный, с маленькой ёлкой в руках.
– Иришка, смотри, какую красавицу урвал! Последняя пушистая оставалась, остальные какие-то облезлые. Сейчас нарядим, гирлянду повесим… Ты чего такая смурная? Случилось что?
Ирина устало опустилась на стул и рассказала про звонок. Виктор перестал улыбаться, поставил ёлку в угол и присел рядом, взяв жену за руку.
– Опять? – только и спросил он.
– Опять, – кивнула Ирина. – «Цены высокие, мы решили сэкономить, ждите гостей». И трубку бросила. Вить, я не хочу. Я просто физически не хочу стоять два дня у плиты, чтобы кормить ораву, которая даже спасибо не скажет. Ты помнишь прошлый раз? Когда они на майские приехали?
Виктор поморщился, вспоминая.
– Помню. Толик напился и прожег нам скатерть сигаретой, хотя я просил курить на балконе. А тетя Валя ходила и пальцем по полкам водила, пыль искала.
– А дети? – подхватила Ирина. – Сашка разбил мою любимую вазу, а Лариса сказала: «Подумаешь, старье, на счастье». И они съели все, что было в холодильнике, даже то, что я на неделю нам готовила. Они уехали, оставив гору грязной посуды, а мы потом еще неделю в себя приходили. Вить, они едут, потому что им жалко своих денег. Они хотят сэкономить на нас.
– Ну, может, они не приедут, раз ты отказала? – неуверенно предположил муж.
– Лариса слышит только то, что хочет слышать. Она сказала: «Строгай салаты» и отключилась. Они приедут, Витя. Тридцать первого, в семь вечера. Как штык.
Виктор тяжело вздохнул и потер переносицу. Он был мягким человеком, не любил конфликты, особенно с родней. Но даже его ангельское терпение начинало трещать по швам.
– И что будем делать? Не пускать?
Ирина посмотрела на мужа долгим, внимательным взглядом. В её глазах появился холодный блеск.
– Именно. Не пускать.
– Ир, ну как-то это… неудобно. Родственники все-таки. Приедут с детьми, с сумками… Будут под дверью стоять?
– С какими сумками, Витя? С мандаринами? Лариса прямым текстом сказала: они едут экономить. Это значит, что они не привезут ни еды, ни нормальных подарков. Они придут на всё готовое. Если мы их пустим, мы подтвердим, что с нами так можно. Что мы – обслуживающий персонал, кормовая база. Я больше не хочу быть удобной Ирочкой. Я хочу нормальный Новый год.
Виктор помолчал, обдумывая её слова. Потом посмотрел на ёлку, сиротливо стоящую в углу, на уставшее лицо жены.
– Хорошо, – решительно сказал он. – Не пустим так не пустим. Твой покой мне дороже. Но давай тогда подстрахуемся. Мы не будем готовить тазик оливье. Вообще ничего лишнего готовить не будем.
– Я так и планировала, – улыбнулась Ирина, впервые за вечер. – Завтра поедем в магазин. Купим два стейка из хорошей говядины. Баночку икры, маленькую, на два бутерброда. Бутылку твоего любимого коньяка и мое вино. Немного сыра, фруктов. И всё.
Следующие два дня прошли в странном напряжении. Ирина и Виктор делали вид, что готовятся к своему тихому празднику, но призрак надвигающегося вторжения висел в воздухе. Телефон Ирины периодически звонил – это была Лариса, но Ирина не брала трубку. Потом начали приходить сообщения: «Ирка, ты чего игноришь? Мы уже меню придумали, мама просит холодец, ты же сварила?», «Купи детям колы, они сок не пьют», «Мы, наверное, с ночевки останемся, такси в новогоднюю ночь дорогое, постели нам в зале».
Ирина читала эти сообщения вслух, и с каждым словом решимость Виктора крепла.
– С ночевкой, значит, – мрачно усмехнулся он, читая про такси. – Экономисты хреновы. Слушай, а может, нам вообще уйти? К друзьям, в ресторан?
– Нет, – твердо сказала Ирина. – Это мой дом. Моя крепость. Почему я должна бежать из собственной квартиры в новогоднюю ночь? Мы будем дома. И мы будем праздновать так, как хотим.
Наступило тридцать первое декабря. День был суетливым, но приятным. Ирина выспалась, приняла ванну с пеной, не спеша сделала макияж. Никакой беготни с горящими глазами, никаких нарезок пяти видов салатов с раннего утра. На кухне пахло запеченным мясом – ровно два куска отборной вырезки мариновались в травах. На столе стояла красивая ваза с фруктами, два прибора, свечи.
Ближе к шести вечера напряжение начало нарастать. Виктор ходил из угла в угол, поправляя и без того ровно висящие игрушки на елке.
– Может, свет выключим? Сделаем вид, что нас нет? – предложил он.
– Нет, – Ирина поправила красивое платье. – Свет горит, музыка играет. Мы дома, мы празднуем. Мы просто не ждем гостей.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль раздался звонок домофона. Резкий, требовательный звук разрезал уютную атмосферу вечера. Ирина и Виктор переглянулись.
– Я не подойду, – сказал Виктор.
– И не надо. У них нет ключа от подъезда.
Звонок повторился. Потом еще раз, длинный, настойчивый. Затем телефон Ирины зазвонил. На экране высветилось: «Лариса».
– Не бери, – попросил Виктор.
– Надо взять. Иначе они соседям начнут звонить, скандал поднимут, скажут, что мы умерли или что у нас пожар. Лариса без комплексов.
Ирина сняла трубку домофона.
– Да?
– Ира! Ты что, оглохла?! – заорала Лариса так, что трубку пришлось отодвинуть от уха. – Мы тут уже пять минут мерзнем! Открывай давай! У Толика руки заняты, пакет тяжелый!
«Пакет тяжелый» – усмехнулась про себя Ирина. Наверное, сменная обувь.
– Лариса, я же тебе сказала по телефону: мы не принимаем гостей.
– Чего?! – голос сестры сорвался на визг. – Ты что, с ума сошла? Какой «не принимаем»? Мы уже приехали! С детьми! Тут мороз, между прочим! Открывай немедленно!
– Я предупреждала тебя, Лариса. Я сказала «нет». Ты не захотела слушать. Разворачивайтесь и езжайте домой.
– Ты… ты шутишь, что ли? Новый год на носу! Мы через весь город перлись! У нас деньги на такси ушли! Мама замерзла!
– Это был ваш выбор, – спокойно ответила Ирина. – Вы решили сэкономить и приехать без приглашения. Не выйдет. До свидания.
Она повесила трубку домофона.
Тишина длилась ровно минуту. Потом домофон зазвонил снова. Ирина отключила звук. Тогда начал разрываться мобильный. Потом мобильный Виктора.
– Выключи телефон, – сказала Ирина мужу.
– Они сейчас в квартиру звонить начнут, – мрачно предсказал Виктор. – Кто-нибудь из соседей зайдет или выйдет, и они просочатся в подъезд.
И он оказался прав. Через десять минут в дверь квартиры начали колотить. Не звонить, а именно колотить кулаками.
– Ирка! Открывай, стерва! – донесся глухой крик Ларисы через двойную металлическую дверь. – Я знаю, что вы там! У вас свет горит!
Виктор побледнел. Ему, интеллигентному человеку, такая ситуация казалась кошмарным сном.
– Надо выйти, – сказал он. – Они сейчас дверь вынесут или полицию вызовут.
– Не вызовут, – уверенно сказала Ирина. – Оснований нет. А вот мы вызвать можем. За хулиганство. Но ты прав, надо поставить точку. Пойдем.
Они вышли в прихожую. Ирина посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояла вся честная компания: красная от злости Лариса в расстегнутой шубе, Толик с унылым видом и одним хилым пакетиком из супермаркета, тетя Валя, которая подпирала стену и держалась за сердце, и двое детей, которые уже начали пинать ногами соседский коврик.
Ирина щелкнула замком, но цепочку не сняла. Приоткрыла дверь на пять сантиметров.
– Наконец-то! – выдохнула Лариса и попыталась дернуть дверь на себя, но цепочка натянулась. – Ира, ты что, издеваешься? Снимай цепочку!
Из квартиры пахнуло теплом, хвоей и дорогим парфюмом. Лариса жадно втянула носом этот воздух, смешанный с запахом запеченного мяса.
– Я не издеваюсь, – громко и четко сказала Ирина, глядя в щель. – Я защищаю свой дом. Я русским языком сказала: мы вас не ждем.
– Ты совсем совесть потеряла?! – взвизгнула тетя Валя, мгновенно забыв про больное сердце. – Родную тетку на пороге держишь! Мы к вам со всей душой! Мы… мы голодные, в конце концов! Дети есть хотят!
– Вот! – Ирина подняла палец. – Ключевое слово. Вы голодные. Вы приехали поесть. Лариса, покажи, что у Толика в пакете?
Толик растерянно посмотрел на пакет.
– Ну… это… шампанское. И сок детям. И хлеб.
– Хлеб, – повторила Ирина. – Вы приехали вшестером к нам на Новый год с буханкой хлеба и бутылкой игристого за двести рублей. Рассчитывая, что у меня накрыт стол с икрой, мясом, салатами и алкоголем. Вы решили, что мы с Витей обязаны оплатить ваш праздник, потому что вам «дорого».
– Да какая разница, кто платит?! – заорала Лариса. – Мы же родня! Сегодня вы нас покормите, завтра мы…
– Вы – никогда, – перебил ее Виктор. Он подошел к двери и встал за спиной жены. Его голос дрожал, но не от страха, а от гнева. – Вы ни разу нас не пригласили. Вы ни разу не подарили нормального подарка. Вы только требуете и берете. Хватит. Лавочка закрыта.
– Ах ты ж жмот! – выплюнула Лариса. – Я всегда знала, что ты, Витька, жадный! И жену такую же нашел! Чтоб вам этот кусок поперек горла встал!
– У нас нет куска, – холодно сказала Ирина. – Мы приготовили два стейка. Ровно два. Нам нечем вас кормить, даже если бы мы захотели. А мы не хотим.
– Дети, посмотрите на свою тетю! – театрально воскликнула тетя Валя, поворачиваясь к внукам. – Запомните этот момент! Вас выгоняют на мороз!
– Не на мороз, а в подъезд, он отапливаемый, – поправил Виктор. – И такси вызывается за две минуты.
– Да пошли вы! – Толик, который до этого молчал, вдруг зло сплюнул на пол. – Ларка, я говорил, нечего к ним переться. Поехали домой, пельменей сварим. Унижаться тут перед этими… баронами.
– Я этого так не оставлю! – визжала Лариса, пока Толик тянул её за рукав к лифту. – Я всей родне расскажу! Я в соцсетях напишу, какие вы твари! Вы для нас больше не существуете!
– Отличная новость, – сказала Ирина и захлопнула дверь.
Щелкнул замок. Потом второй. Они стояли в прихожей и слушали. За дверью еще пару минут слышались проклятия, топот ног, плач детей, которых, видимо, расстроил факт отсутствия бутербродов. Потом звякнул лифт, двери разъехались и съехались. И наступила тишина.
Ирина прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Ноги у нее дрожали.
– Ушли? – шепотом спросил Виктор.
– Ушли.
– Ты как?
Ирина открыла глаза и посмотрела на мужа. Он выглядел взволнованным, но в то же время каким-то… гордым.
– Знаешь, – сказала она, и уголки её губ поползли вверх. – Я чувствую себя так, будто сбросила мешок с камнями, который тащила десять лет.
– Они теперь нас ненавидят, – констатировал Виктор.
– Пусть ненавидят. Зато они больше никогда не приедут без приглашения. И никогда не попросят денег. И не будут учить меня жизни. Это, Витя, свобода. Стоило один раз пережить скандал, чтобы купить себе свободу на всю жизнь.
Она оттолкнулась от двери и обняла мужа за шею.
– Пойдем. У нас там мясо, наверное, уже дошло до идеальной прожарки. И шампанское в ведерке нагревается.
Они вернулись в комнату. Ёлка мигала разноцветными огоньками, отражаясь в темном окне. На экране телевизора шла «Ирония судьбы», но звук был выключен, играл тихий джаз.
Стол был маленьким, но изысканным. Никаких тазов с салатами, которые нужно доедать неделю. Только красивые тарелки, блестящие бокалы и запах розмарина.
Ирина села за стол, взяла в руки салфетку.
– Вить, налей мне вина.
Виктор открыл бутылку. Пробка хлопнула мягко, благородно, не то что дешевое «Советское», которое обычно привозила Лариса. Вино полилось в бокал густой рубиновой струей.
– За нас? – предложил Виктор, поднимая свой бокал с коньяком.
– За нас, – кивнула Ирина. – И за наши границы. Которые, как оказалось, можно и нужно защищать. Даже от родственников. Особенно от родственников.
Они чокнулись. Звон хрусталя был чистым и мелодичным.
В этот момент телефон Ирины пискнул. Пришло сообщение. Она взяла смартфон, ожидая очередную гадость от сестры. Но это было уведомление от банка: «Зачисление зарплаты». А следом еще одно сообщение, уже от Ларисы, видимо, написанное в такси: «Бог вам судья! Подавитесь своими стейками! Мы к тете Гале поехали, она нас пустила, не то что вы!».
Ирина рассмеялась. Легко и весело.
– Что там? – спросил Виктор, разрезая мясо.
– Поехали к тете Гале. Бедная тетя Галя. У нее однокомнатная квартира и две кошки. Представляю, что там сейчас будет.
– Ну, тетя Галя сама виновата, она никогда не умела говорить «нет», – философски заметил Виктор. – Мясо просто божественное, Ир. Тает во рту.
– Вот видишь. А если бы приехали они, нам бы достались только рожки да ножки. И гора грязной посуды.
Остаток вечера прошел идеально. Они танцевали под медленную музыку прямо в гостиной, в пижамах, как и мечтала Ирина. Они смотрели салют с балкона, обнявшись и укутавшись в один плед. Где-то там, в другом конце города, в тесной однушке, Лариса, наверное, сейчас громко возмущалась, ругала «зажравшуюся родню» и доедала скромные запасы тети Гали. Но Ирину это больше не волновало.
Впервые за многие годы она чувствовала, что Новый год – это действительно праздник, а не повинность. Праздник, который принадлежит только им. И никто не имеет права красть его ради собственной экономии.
Когда куранты начали бить двенадцать, Ирина загадала желание: чтобы в следующем году у нее хватило сил и смелости не только держать оборону, но и выстроить свою жизнь так, чтобы в ней оставались только те люди, которые приходят с любовью, а не с пустыми руками и претензиями.
Она посмотрела на мужа, чокнулась с ним под последний удар и поняла, что желание уже начало сбываться.
Обязательно подпишитесь на канал, поставьте лайк и напишите, случались ли у вас подобные ситуации с родней.
