— Ирочка, ну прошу, давай заведем ребенка! — в который раз умолял жену Гена.
Ира скрестила руки на груди, вздернула подбородок и ответила:
— А давай! Только с условием!
Гена облегченно вздохнул, едва сдержавшись, чтобы не запрыгать от радости. Да он был готов на всё, лишь бы у них появился малыш. Горы свернет, пусть только Ира перестанет упрямиться и родит ему собственного ребенка.
Они поженились через три года после знакомства. Ира была, что называется, бизнес-вумен. Её мало интересовали отношения и замужество и Гене пришлось потрудиться, чтобы добиться её расположения. В Ире его привлекал, прежде всего, характер. Сильная, независимая, умеющая постоять за себя. Только вот он не думал, что эти качества обернутся против него в браке.
Он смирился, что она ни во что не ставила его мать и запретила той лезть в их семью с советами. Сейчас между ними были холодно-вежливые отношения, зато мама, в каждый его визит, ругала невестку, и возмущенно охала над тем, что женщина должна быть женщиной, и место ее дома, на кухне, а не на работе сутки напролет. Только Ира предупредила Гену сразу, как он сделал ей предложение — она не домохозяйка, детей не хочет, и кухаркой тоже не будет. Гена надеялся, что с возрастом она изменит свои взгляды, и когда-нибудь захочет ребенка, потому с легкостью согласился на все, лишь бы она вышла за него.
Но прошло четыре года в браке, они оба приближались к тридцатипятилетию, и Гена всё больше переживал, что время уходит, а детей у них всё нет. Становиться возрастным папой, чтобы выглядеть дедушкой рядом с детьми, он не хотел. И последний год уговаривал Иру передумать и завести ребенка.
Жена упорно отказывалась, и Гена даже подключил маму, особо ни на что не рассчитывая. Но, к его большому изумлению, Ира вдруг согласилась. Пусть и с условием.
— Я рожу тебе ребенка, — по-деловому, тоном, которым она обсуждала сделки с клиентами, сказала жена. — Но! Это будет твой ребенок, а значит, все заботы по уходу за ним и воспитанию ты возьмешь на себя. Подключай маму, нанимай няньку или делай что хочешь, но сразу после роддома ребенок полностью перейдет под твою ответственность. А потом не смей мне что-то говорить про материнский долг, я не раз предупреждала, что детей не хочу.
Гена чувствовал какой-то подвох, но сразу согласился. «Какая мать, — думал он, — откажется от своего ребенка? Вот подержит его в руках, покормит, и обязательно полюбит!» — убеждал себя Гена.
Забеременела Ира быстро. Девять месяцев промчались незаметно, будущую мамочку не беспокоил ни токсикоз, ни лишний вес, ни болячки. Единственно, что изменилось в их жизни — гардероб Иры и её выпирающий, аккуратный живот.
Когда ребенок начал пинаться, Гена думал, что у него лицо треснет от счастливой улыбки. Он убеждал Иру взять отпуск и побыть хотя бы последние недели дома, но жена не соглашалась.
— Я же с ума сойду! — говорила она, и снова отправлялась в офис.
А Гена носился по детским магазинам, читал статьи про младенцев и ходил на курсы для будущих родителей, где мамочки неодобрительно на него косились, подозревая в нем извращенца.
По вечерам, разминая Ире ноги, он пытался вовлечь ее в будущую суету, рассказывал, что узнал про уход за ребенком нового, показывал, какие купил ползунки для сына, но Ира слушала его равнодушно, а потом и вовсе обрывала.
Роды были стремительными. Ира еле успела доехать до роддома на такси, и родила прямо в приемном. Гена был вне себя от счастья, когда жена ему позвонила и сообщила, что он стал папой. По традиции, он собрался устроить вечеринку, позвав друзей и родных, но Ира вдруг спросила:
— Так когда ты приедешь?
Гена растерялся.
— А к тебе можно? Меня пустят?
— Гена, мы в двадцать первом веке, конечно тебя пустят. Я предупредила, что ребенком будешь заниматься ты. Врачу позвони, узнай про смесь, купи сразу.
— Подожди, как это… А грудь? Материнское молоко? Ира! Это же очень важно!
— Так, стоп! Ты просил ребенка, я его тебе родила. Дальше сам, как договаривались. Все, давай скорее, твой сын там орет. А мне на работу позвонить надо.
Гена смотрел на потухший экран и неприятное ощущение тревоги будто сжимало его в тисках. Сглотнув, он набрал номер отделения, который ему скинула Ира, и, попросив врача, направился в детский магазин, за смесью.
Иру с Арсением выписали через три дня. Встречала их мама Гены и его двоюродный брат. Гена стоял рядом с женой с ребенком на руках, страшная усталость и недосып валили его с ног, и он мечтал лишь поскорее очутиться дома и сдать сына в заботливые руки бабушки хотя бы на пару часов.
Арсений постоянно орал. Гена бегал с ним по коридорам, пугая рожениц, в поисках медсестер, чтобы узнать, почему его сын плачет. Равнодушные медсестры посмеивались и отвечали:
— Просто плачет, он ребенок, ему положено. Легкие раскрываются.
Гена перепробовал все — кормил сына, менял памперс, пел песни и качал на руках, но упрямый Арсений продолжал вопить, пугая отца красным от натуги личиком.
Иру, казалось, вовсе не тревожила эта суета вокруг. Она смотрела фильмы в ноутбуке, ходила на процедуры и гулять, когда Арсений уж очень долго не успокаивался. Никакой материнский инстинкт, вопреки ожиданиям Гены, у нее не проснулся.
И вот они ехали домой, а Ира уже договаривалась с начальством о выходе на работу.
— Ирочка, — в панике обратился к жене Гена, — как же ты так рано? Я что, с ним один буду? А помочь?
Жена вздернула брови.
— Это твой сын, которого ты очень хотел. Разбирайся сам.
— Да как ты так можешь? — не выдержал Гена, — ты же мать!
— А ты отец, — отрезала Ира. — Мы договорились, я свою часть выполнила, теперь ты.
Гена подавил возмущенный вопль, боясь потревожить еле заснувшего Арсения, и решил поговорить с Ирой дома.
Но разговор вышел короткий. Ира даже не думала брать на руки ребенка или как-то помогать с ним. Она отправилась в душ, а потом сразу поехала на маникюр, оставив мужа и свекровь с малышом.
Мама Гены причитала, сюсюкая с Арсением, о том, какая Ира нехорошая мать. А через два часа, после непрекращающихся воплей внука, засобиралась домой.
— Мама! — в отчаянии обратился к ней Гена, — как же ты уедешь? Я думал, ты мне помогать будешь? Хоть немного?
— Ой, сыночек, старая я уже с младенцами-то возиться, да и забыла все. Вон, Ире звони, мать же! А я устала, приеду на неделе еще, навестить.
И мама так быстро скрылась за дверью, что Гена не успел и рта открыть.
— А-а-а-а, — надрывался малыш, а Гена впервые в жизни ощутил чувство беспомощности и желание заорать вместе с сыном.
* * *
— Мама, мама! Тю! — годовалый Арсений пытался залезть на колени к Ире, которая сидела на диване.
Гена ревниво наблюдал за сыном. Сутки напролёт он возился с ним, кормил, мыл, укладывал спать, гулял и читал ему потешки. А первым словом Арсения стало «мама». Ира возилась с ребенком по полчаса вечером. Играла с ним, целовала, а потом возвращала Гене, но сын все равно любил ее больше. Гена считал это несправедливым.
Как и то, что Ира приходила с работы и совсем не помогала по дому. Максимум, что она делала — заказывала доставку еды на дом, и то, пакеты разгружал Гена, как накрывал на стол и убирал после ужина.
Он порядком подустал от такой жизни, и мечтал вернуться на работу. Мама появлялась у них раз в месяц, ругала Иру и исчезала, прежде чем Гена успевал попросить посидеть с внуком хотя бы чуть-чуть. Попытки найти няню провалились, все они не внушали Гене доверия. А сам он чувствовал себя выжатым, как лимон.
— Ирочка, — просил он, — ну пожалуйста, посиди хоть полдня с ним, я хочу выйти, понимаешь? Хотя бы в магазин!
Жена сочувственно смотрела, и отрицательно мотала головой, вернувшись к ноутбуку. По выходным она ездила к подруге или в салон красоты, а Гена снова оставался один. Все его надежды, что Ира вдруг почувствует себя матерью, давно рухнули. И сейчас он понимал, что и сам бы не раз задумался, действительно ли он хочет ребенка, если бы знал, что его ждет. Но сына он очень любил, и нисколько не жалел, что Арсений появился в его жизни. Расстраивало его только отношение Иры.
С каждым днем они отдалялись друг от друга. Ира все чаще отпускала колкие шуточки по поводу его вида, а однажды заявила, что Гене пора заняться фигурой.
— Посмотри на это, — хмыкнула жена, похлопав его по намечающемуся животу, — так ты скоро в жиртреста превратишься. И выброси уже эти драные штаны!
Гена хотел возмутиться. Объяснить, что купить новые штаны он не может, потому что все время проводит с сыном. Что пузо у него оттого что он питается перекусами, когда удается что-то перехватить. Что он нормально не спит, потому что Арсений часто плачет во сне, и все еще требует молока по ночам. Но он знал, что все это бесполезно. На каждую проблему жена находила сотню способов ее устранить — в магазин можно и с ребенком, заниматься можно и дома, есть можно и по часам, сам к режиму сына не приучил и мучаешься, а в конце обязательно скажет:
— Да и вообще, ты даже не работаешь! Сидишь целыми днями дома, и ещё ноешь.
Иногда Гена начинал ненавидеть Иру. Ходил по дому, убирая игрушки, вытирая кашу с пола, или качая Арсения, и бурчал себе под нос, что жена такая-сякая, ничего не понимает, сама бы попробовала посидела так, как он, ни друзей, ни поесть, ни даже в туалет толком не сходить. В такие минуты он смотрел в зеркало и удивлялся сам на себя.
— Какая же я тряпка! — говорил отражению, и вздыхал.
— Ничего, папа, скоро подрастет, и вздохнете, — успокаивала педиатр в поликлинике.
Там Гену все жалели, считая Иру ужасной матерью. Гене даже немного нравилось сидеть в очередях и рассказывать мамочкам, как ему тяжело, пока жена на работе. У женщин вокруг горели глаза, они с удовольствием помогали с Арсением, и выливали бальзам сочувствия на Генину голову.
Именно там он и познакомился с Алей. Мать-одиночка с годовалой Люсей, Аля отлично понимала Гену. На почве ухода за детьми у них завязались дружеские отношения, которые скоро переросли во что-то большее.
Гена и сам не заметил, как Аля поселилась в его мыслях — засыпал и просыпался он теперь думая о ней. Невольно сравнивал мягкую, заботливую Алю с холодной, жесткой Ирой, и сравнение было совсем не в пользу жены. Конечно, Але было далеко до стройности и красоты Иры, смешливая пышка прежде не вызвала бы у Гены никакого интереса. А сейчас он волновался как школьник перед каждой встречей, и мечтал, чтобы Ира хотя бы наполовину была такой же понимающей как Аля.
Их первый раз получился быстрым, виноватым и тревожным. Дети играли в соседней комнате, пока Гена наспех снимал с Али белье, а когда все случилось, оба почувствовали себя одновременно счастливыми и несчастными.
Аля торопливо собирала вещи, не смотрела на Гену и краснела. Гена тоже отводил взгляд, проклиная свою слабость, и дрожал при мысли, что Ира узнает.
Но Ире было все равно. Она не замечала терзаний Гены, как обычно, занятая работой. А скоро и вовсе заявила:
— Я путевку взяла в Италию на две недели.
Гена даже жевать перестал.
— Ух ты! Но у меня же загран истек, а когда? Арсюшу тоже возьмем? Это так неожиданно!
В голове его завертелось сотня мыслей, от что нужно будет взять сыну до как он проживет две недели без Али, но Ира оборвала его размышления.
— Так я себе только взяла. Куда ты с Арсением? Он же маленький еще! Пустая трата денег возить ребенка в таком возрасте в отпуск.
— Но Ира! А как же я? Я тоже хочу в отпуск! — возмутился Гена. — Я как проклятый с ребенком сижу, заслужил же и я немного отдыха!
Жена привычно прищурилась.
— Об этом, мой дорогой, надо было думать раньше, — она похлопала его по плечу и ушла в ванную.
А Гена остался скрежетать зубами, но и этого ему сделать не удалось, проснулся Арсений.
Ира уехала, не слушая никаких возражений, и Гена с сыном остались на две недели вдвоём. Как-то незаметно получилось, что все больше времени они проводили у Али. Она кормила их наивкуснейшими домашними обедами, мастерски укладывала спать детей, и Гена, впервые с рождения сына, чувствовал себя абсолютно счастливым.
За три дня до возвращения Иры у них с Алей вышел сложный разговор.
— Знаешь, ты мне очень нравишься, — складывая выстиранные детские вещи, говорила Аля. — Но я больше так не могу. Ты женатый мужчина, я не хочу быть на вторых ролях, да и вообще, мы поступаем ужасно по отношению к твоей жене. Я прошу тебя больше не приходить.
Гена не знал, что ответить. Понимал, что Аля права, но представить свою жизнь без нее уже не мог.
— А если я уйду от Иры? — тихо спросил он.
Аля вздохнула, вытерла лоб и помотала головой.
— Нет! Я не хочу рушить чужую семью. Знаю, уже поздно, надо было раньше об этом думать, но мне так хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом…
Она села на диван и закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись от плача. Гена неловко помялся рядом, пытаясь ее обнять, но Аля оттолкнула его.
— Уходи! Так всем будет лучше.
И он ушёл. Забрал Арсения и вернулся в пустую квартиру, впервые в жизни желая выпить залпом бутылку, а то и две, беленькой.
Три дня тянулись мучительно долго. Гена места себе не находил, сотни раз порывался позвонить Але и обрывал себя. Прогуливался с сыном у ее дома и на их общих местах, в надежде на случайную встречу, но Али не было. Арсений плакал и звал «лялю», так он называл Алю, даже во сне.
К приезду Иры Гена был как на иголках. Он понял, что больше не хочет так жить. Что выбрал не ту женщину для брака, и на самом деле ему, как бы он этого не отрицал, нужна домохозяйка, которая станет встречать его вкусным ужином, расспрашивать о том, как прошел его день, и заботиться о детях. А еще ему хочется семейных вечеров, поездок, традиций, а не вечно занятую, насмешничающую над ним жену.
— Нам надо поговорить, — сказал он, как только Ира переступила порог и отмахнулась от сына со словами, что она слишком устала после перелета.
— Ой, давай потом? В душ схожу сначала. У меня к тебе тоже разговор.
Пока Ира плескалась в ванной, Гена устроил Арсения перед телевизором, разогрел ужин и налил вина.
— Что отмечаем? — Ира вышла из ванной голышом, демонстрируя загар и идеальную фигуру.
Гена на миг забыл обо всем и потянулся к жене, но она лишь поморщилась и отстранилась.
— Ты бы хоть помылся, пахнешь едой, — она накинула халат и устроилась за столом.
— Я… Это… — Гена выпил еще для храбрости. — Развестись хочу.
Он ожидал истерики, насмешек, скандала, но Ира вдруг радостно улыбнулась.
— Похоже, ты не очень расстроена, — обиженно сказал Гена.
— Просто я тоже хотела про развод поговорить… Вдали от дома я поняла, что мы слишком разные. Не знаю, о чем я думала, когда согласилась выйти за тебя. Наверное, боялась, что упущу что-то важное. Но это была ошибка. Мне неинтересна вся эта возня с семьей, понимаешь?
— Да я заметил, — буркнул Гена.
— Но сын остается с тобой! — твердо заявила Ира.
— Конечно, — снова буркнул Гена. Все таки его мужское самолюбие было уязвлено.
— Но я буду платить алименты.
— Обойдемся, — проворчал Гена.
— Ну, тогда буду забирать Арсения ненадолго. Когда он вырастет. Не знаю, плохая из меня мать. Твоя подружка больше вам подходит.
Гена забыл дышать.
— Моя что?
Ира рассмеялась. Налила себе бокал вина и выпила сразу половину.
— Дорогой, я, может, и плохая мать, но точно не безответственная. Я поставила камеры, чтобы поглядывать как ты справляешься с нашим сыном. Не могла же я доверить тебе ребенка без проверки. Ну и увидела ваши милования. Да ты не переживай, я не в обиде. Наоборот, рада за тебя. И Арсюше с ней лучше будет.
Гена снова не знал что сказать. Совсем не такого он ожидал от разговора, но в душе был даже рад, что не пришлось самому рассказывать про Алю.
— Мир? — протянула руку Ира.
— Мир, — облегченно вдохнув, ответил Гена.
* * *
С Алей они поженились почти сразу после развода. Мама Гены называла новую невестку распущенной вертихвосткой и разрушительницей семей. Но Гене было все равно. Он, наконец-то, был абсолютно счастлив.
