Саша сделал тише телевизор, но это не помогло.
— Выключите полностью! — не унималась свекровь. — Я все равно слышу! Я старый человек, мне трудно уснуть, нужен покой!
Саша сделал еще тише. Ира уже и сама не слышала, что происходит. Они включили субтитры, но и это не устроило пенсионерку.
— Свет мешает! Выключите телевизор, он очень ярко светит.
Ира чувствовала, что сейчас она как никогда хочет, чтобы дома появилась боксерская груша — выплеснуть эмоции.
— Твой маме пора домой! — снова сказала жена.
Утром она проснулась уставшей и помятой. В кухне уже кипела работа. Оказывается, свекровь приготовила завтрак.
— Видишь, она старается. Дай ей шанс! — шепнул муж, игриво кусая ее за мочку уха.
Ира хихикнула и, мысленно перекрестившись, пошла здороваться со свекровью.
На столе уже лежали блины в джеме и рисовая каша, в которой тоже плавал рыжий комочек джема. Ира вздохнула и принялась пробовать угощенье.
— Скажите, пожалуйста, что это абрикосовое варенье! — взмолилась она после первой же ложки.
— Это апельсиновый джем, — поправила ее Галина Ивановна. — Загляни в холодильник, я привезла с собой пять банок!
— У нее аллергия на апельсины! — мрачно произнес Саша, вставая, чтобы найти антигистаминные.
— Аллергия? — переспросила свекровь так, будто никогда не слышала этого слова. — Ну и что, еду теперь не есть что ли? Садитесь уже.
Ира была настолько возмущена, что не нашла, что ответить.
В общем, утро не задалось. Ира нетерпеливо ждала полдень — время, когда свекровь пойдет на электричку. За час до положенного времени Галина Ивановна сказала, что ей нужно полежать и больше из комнаты не вышла, сославшись на давление.
Ночевали Саша и Ира снова в гостиной, не смея тревожить женщину. Это длилось еще три дня.
Галина Ивановна постоянно жаловалась то на давление, то на боль в спине, поэтому требовала постоянного внимания и ухода от домашних. Об ее отъезде домой и речи не было, Саша не хотел слушать никакие аргументы вроде тех, где при реальной болезни человеку требуется уход врача — просто согласился с условиями матери.
Ира изнывала. Когда свекровь бодрствовала, то бесконечно перекладывала все вещи в доме в угоду только ей известному порядку. Как-то раз Ира десять минут не могла найти полотенца в банном шкафу просто потому, что Галине Ивановне показалось, что уместнее содержать их в ящике под кроватью.
Нервы уже были на пределе, Ира сдерживалась, чтобы не накричать на свекровь в ответ на очередную язвительную шутку или переложенные вещи.
— Милая, так же удобнее! — членораздельно произносила Галина Ивановна. — Ну ты же не глупая, ты должна понимать, что таким вещам место не здесь. Ты же совсем неправильно складываешь!
— Можно я в своем доме буду складывать так, как мне удобнее? — простонала Ира.
Галина Ивановна неодобрительно посмотрела на нее, посидела пару минут, набычившись, а потом пошла к сыну жаловаться и просить померить давление.
Теперь их общение напоминало взаимные обвинения.
А еще Ира была уверена: свекровь симулирует болезнь. Новоселье в шумной компании, запланированное еще в прошлом месяце, отложилось из-за присутствия «болеющей» матушки на неопределенный срок.
Ира устала спать на диване, устала находить вещи где попало и устала, что мужу приходится все время дома уделять матери — на нее времени совсем не оставалось.
Саша не видел манипуляций и искренне беспокоился о здоровье матери, моментально бежал мерить ей давление, подносить воду или чай, поправлять подушки и просто сидел рядом, жертвуя своим свободным временем.
Потом, когда мать засыпала, он садился за компьютер и доделывал то, что не успел из-за матери сделать за день, а Ира засыпала, не дожидаясь его.
Галина Ивановна тем временем прочно обосновалась в новой квартире: она с удовольствием устраивалась на кухне и навязывала свои кулинарные эксперименты, в которых непременно содержался апельсиновый джем, она раскладывала свои вещи во всех ящиках дома, а лежавшие там ранее предметы просто выставляла в коридор, без тени стеснения она перерывала разговоры между супругами, чтобы высказать свое мнение или поделиться какой-то «неотложной» проблемой, которая, по ее словам, требовала немедленного решения.
Она была недовольна даже ремонтом, то и дело предлагая переделать все на свете, в особенности комод в спальне.
Ира испытывала все большее раздражение и усталость от постоянного присутствия свекрови. Нельзя было ни уединиться, ни просто сделать хоть что-то, не став при этом объектом насмешливой критики.
Галина Ивановна отыгрывает свою болезнь и использует это как предлог задержаться в доме, а также чтобы привлечь внимание к себе, в этом Ира была уверена на сто процентов.
— Она многозначительно стонала и страдала каждый раз, когда кто-то другой попадает в центре внимания! — в очередной раз сказала Ира мужу. — Не замечаешь?
— Иногда кажется, что замечаю! — признался муж. — Но у нее действительно поднимается давление. Она правда нервничает, ей плохо. Зачем-то же она все это делает?
— Ради внимания, очевидно, — ответила Ира.
— Если ради внимания, то значит я был плохим сыном и давал его слишком мало! — заключил Саша. — Поэтому сейчас принудительно исправляю.
Ира ощущала бессилие.
В конце ноября Саша уехал в командировку, и ей не хотелось возвращаться в квартиру. Дом теперь казался чужим с присутствием постороннего. Она оттягивала этот момент прогулкой по магазинам, сколько могла, и вернулась с огромными пакетами покупок.
Дома ее никто не встретил. Из комнаты свекрови — их спальни! — доносились приглушенные стоны. Снова симулирует, заключила Ира.
Не обращая внимания на поскуливания, она принялась разбирать покупки. Когда свекровь зашлась в рыданиях, Ира обеспокоенно постучала в спальню.
— Входи! — сдавленно сказала свекровь. — Нет, ты не подумай, все хорошо. Я просто… Я сейчас так счастлива с сыном, — слезы текли по ее лицу. — Я давно не была так счастлива, наверное, еще когда его папа жив был, тогда только и была. А сейчас дома очень пусто…
— Весь этот театр был попыткой скрыть чувство одиночества? — спросила Ира, присаживая на кровать рядом.
— Это не театр, мне правда приятно… Что сын… Заботится… — каждое ее слово прерывали всхлипы. — Здесь так хорошо с вами. Просто не хотела уезжать… Ты не представляешь, что это такое: горечь, тоска и одиночество. — Взгляд её устремлялся в окно, но настоящее время оставалось где-то в прошлом, в воспоминаниях о том времени, когда сын был рядом.
В глазах пенсионерки мерцали слёзы, и сердце болело от того, что казалось, что сын её забыл. Её молодой, заботливый сын влюбился. Теперь он заботился о своей молодой жене, строил семью, окончательно забыв ту семью, что его растила, и женщину, которая всегда была рядом, с самого рождения.
— Я часто смотрела на старые фотографии, где Сашенька был ещё ребенком, — внезапно прошептала Галина Ивановна. — И будто бы возвращалась в те моменты, когда он нуждался в моей заботе и внимании. Я была его надежной опорой, я чувствовала себя нужной. Я хотела, чтобы сын приходил, чтобы он обращал внимание на мое одиночество. После смерти Вити мне было непросто. Он поддерживал… До недавнего времени.
— Галина Ивановна, послушайте, любовь и внимание со стороны сына вы не получите, если будете продолжать вести себя как жертва и тиран одновременно. Маму любят просто потому, что она мама, а не из жалости к болезни. Может, хватит притворяться?
— Да… Да… Ты абсолютно права, — свекровь впервые в жизни согласилась с Ирой. — Я знаю, что тебя больше всего волнует. Я уеду, не буду вам мешать. Просто хотелось еще немного почувствовать себя нужной…
Ира не совсем верила свекрови. Слишком быстро она изменилась, словно бабка пошептала. И зачем ее апельсиновым джемом то и дело пыталась накормить? Чтобы избавиться от соперницы? Как-то не клеились ее слова и дела.
— Вы нужны сыну! — просто ответила Ира. — Вы не одна. Мы будем приезжать к вам чаще, я это вам обещаю. Он будет звонить. Но не потому, что вы якобы болеете, а потому, что он любит вас.
Галина Ивановна внимательно посмотрела на нее и кивнула, а потом молчала прижала невестку к себе, правда, Ире это не очень понравилось.
Когда Саша вернулся из командировки, его встретила только молодая жена. Свекровь уже уехала восвояси.
— А где мама? — спросил он, оглядываясь по сторонам.
— Выздоровела! – ответила ему Ира, хитро улыбнувшись. — Теперь она в полном порядке.
«И мы будем в порядке!» — подумала Ира про себя, но вслух говорить этого не стала.
