Варя дрожащими руками набирала номер телефона.
— Мамочка, Дашка снова заболела… Приедешь? Посидишь с ней? А то на меня на работе уже косо смотрят. С 6oльничного на 6oльничный. А что я поделаю?
Тамара Ильинична в который раз за осень спешила из деревни к дочке в город. А точнее, к любимой малышке — внучке.
— Ох, Дарья. И что нам с тобой делать? — гладила бабушка девочку, — хоть тебя из садика насовсем забирай. Давай-ка ты её мне после 6oлезни в деревню, — обращалась она к дочери, — Там у меня и спокойно, и тепло. У бабы Тони коза Машка. Будет пить девочка молочко и закрепнет. И не узнать будет нашу девочку…
Тамара Ильинична говорила нараспев, словно заговор читала на здоровье, и носила Дашу на руках, покачивая.
— Ты что, серьёзно, мам? Отдать в деревню ребёнка? Да я тут с ума сойду, — ответила Варя.
— Так ты не в чужие люди, а мне, бабушке родной отдаешь. Сама выросла там на козьем молочке. Баба Тоня всю жизнь коз держит, дай ей Бог здоровья. И нашей Дашке молочко нужно. Хоть бы малость её на козьем молочке подержать, пока маленькая, а там и окрепнет. А? – Тамара Ильинична внимательно посмотрела на дочь.
Варя согласно кивнула, глядя на дочку. Даша уже поправлялась. Мать привезла из деревни литр молока и поила Дашке по стакану в день, никому из домашних не давая ценного «козьего лекарства».
Так и решили. Как только трёхлетняя Даша поправилась, Тамара Ильинична увезла её в деревню.
— Ничего, ничего. Поживёт у меня, окрепнет. Тут рядом совсем, пять километров от города, хоть каждый день нас навещайте, — успокаивала мать Варю и Сашу.
В деревне было спокойно и светло от берёз и серебристых тополей. По вечерам закатное небо отражалось в круглом, словно большая тарелка, пруду. Тишину изредка нарушал лишь лай собак, да пение петухов по утрам.
Немногочисленные местные жители навещали Дашеньку, радуясь маленькой гостье Тамары Ильиничны.
— Как хорошо, когда детский смех в доме. Расти, Даша, не болей. И нам от тебя радость…- говорили соседи.
Но самой частой гостьей по праву была баба Тоня, восьмидесятилетняя жительница старой деревни. Она ежедневно приносила для девочки парного козьего молока, являясь практически лекаршей для Даши.
— Ох, Петровна, спасибо тебе за молочко. Моих девок на молоке вырастили, а теперь и внучке нужно, — благодарила Тамара Ильинична, наливая старушке чая и пододвигая к ней поближе вазу с конфетами. Даша обнимала бабу Тоню и садилась рядом с кружкой молока.
Варя приезжала с мужем Сашей на выходные, помогала матери убирать дом и привозила из города продукты.
— Смотрю вы тут не скучаете, — Варя целовала дочку и мать.
— Мы то не скучаем, вот только баба Тоня наша стара, тяжело ей с козой справляться. Еле ходит: ноги болят. А за Машкой уход нужен немалый. Я помогаю ей убирать в сарае, а иной раз и дою Машку, благо даётся. Коза – умница.
Однажды баба Тоня заболела и пришлось ей лечь в больницу. Встал вопрос о содержании козы.
— Ничего Петровна, — успокаивала её Тамара Ильинична, — догляжу я твою Машку. Она, считай, нам больше нужна, чем тебе. Так что лечись, а мы с Дашей козу нашу не бросим.
Коза была даже переведена во двор Тамары Ильиничны. Когда баба Тоня вернулась, то больше не стала к себе козу забирать. Теперь баба Тоня приходила за молоком от своей козы.
— Вот как жизнь меняется… — с грустью говорила баба Тоня, — теперь коза ваша, а я буду немного себе молока брать, совсем чуток на кашу. А остальное – Дашеньке нашей.
— Коза наша! Общая. Умная какая, стоит у нас как ни в чём не бывало, не горланит, ест да гуляет в саду в вольере, — хвалила Машку Тамара Ильинична.
Варя с мужем стали приезжать всё чаще.
— Как я скучаю по дочке, мама, слов нет. Среди ночи просыпаюсь и чуть не плачу, — рассказывала она, обнимая Дашу.
— А вы переезжайте сюда. Места всем хватит. У меня отдельная комната, а вам – две. И коза есть, и Даше тут хорошо. Тьфу, тьфу, тьфу, — она с тех пор и не болела ни разу. Посмотри на её щёки.
— Ой, верно, боюсь даже что-то говорить, — сказала Варя, — держим кулачки…
Вскоре они решили с мужем перебраться к матери в деревню. Весной бригада строителей пристроила к дому ещё одно помещение, где были распланированы две комнаты, кухня и санузел. Тамара Ильинична радовалась, когда во дворе, чуть поодаль от дома, летом построили и новый тёплый козлятник.
— И подумать не могла, что вы так решите, но я так счастлива, — говорила дочери Тамара Ильинична, — а уж Даша больше меня рада, что вы переехали сюда.
По двору ходили уж две козочки. Старой Машке привезли подругу Люсю – молочную зааненскую козочку.
Варя готовилась уйти в декрет. Ждали сынишку.
— Раз в деревне лучше детям, значит, будем ещё рожать. Вот потому и вторую козу надо иметь. И Машке заодно веселее будет, — смеялась Варя, глядя на мужа.
— Верно, верно, — поддакивала баба Тоня, — коза – стадное животное, им тоскливо в одиночестве. Вот я не могла двух держать. Мне и одну-то уже не под силу. А в стаде им веселее, и аппетит, и удои лучше будут.
Так начиналась маленькая ферма в деревне. Кто бы мог подумать, что через несколько лет стадо вырастет, Саша и Варя станут фермерами, начнут варить свои сыры, а молоко их коз будет славиться на всю округу.
Выросла и деревня: появились новые дачи, дома и отремонтировали сельскую дорогу.
— Вот, Дашенька, мы с тобой это место обживали, обживали, и столько народу на молочко наше козье сладкое съехалось, — говорила Тамара Ильинична.
— Да, бабушка, но только ещё спасибо и бабе Тоне, и особенно козе Машке. Всё-такие её молочко настоящим лекарством оказалось! Целебное! — вторила Даша.
Варя наливала всем молока. А Даша, выпив кружку, шла к своим козам с угощением: клала в карман куртки сушёные мелкие сухарики ржаного хлеба…
