– Ты перепишешь свою долю на меня! Или я придумаю, как тебя вышвырнуть отсюда принудительно! – кричала на Олю мать Анна Андреевна. – Хватит уже сидеть на моей шее!
– Это ты меня довела до состояния, что невозможно нормально жить и работать! – огрызнулась Ольга. – По твоей милости я почти недееспособна, мама.
– Да хватит уже, корову бы тебе, а лучше две, может, перестала бы ныть. Какие вы все нежные, во всем родители виноваты! А мы в ваше время пахали на двух-трех работах, учились, да еще и на танцы бегали вечерами! – Анна Андреевна негодовала. – Это мое последнее предупреждение!
Оля с самого детства мечтала чем-то выделяться. Но при этом росла капризной, плаксивой. Старшая сестра Ксюша и вовсе считала ее врединой и ябедой. А другие дети во дворе и в школе думали, что Оля странная. После того как она пару раз рассказала о проделках одноклассников учительнице, ей устроили молчаливый бойкот. Целый год реплики Оли оставались без ответа. Она рыдала, жаловалась матери и учителям, класс стоял друг за друга горой.
Потом наступило лето, а осенью проблема исчезла сама собой. Теперь ее просто игнорировали, не приглашали в гости, избегали вставать в пару на физкультуре.
А дома у Оли была своя атмосфера. На фоне Ксюшки, умницы-активистки, отличницы, успевавшей все, даже заниматься легкой атлетикой и брать призы на соревнованиях, она явно проигрывала. И родители, особенно отец, считали своим долгом об этом напомнить. Причем доставалось за неудачную младшую дочь всегда матери.
– Вот кого ты родила?! – кричал Владимир Александрович. – Ну невозможно же! Все время рыдает, ходит с недовольным лицом. Полы помыть нормально не может, одни разводы. Обед отцу подогреть попросил – тарелку со щами разбила.
– Вов, ну чего ты? – отбивалась мать. – Бывает, пока неловкая, перерастет она еще.
– Ну конечно, – сердито хмыкал Владимир Александрович, – ведь вообще не в нашу породу пошла. В кого она такая? Как жить-то дальше будет?
– Володя, ну сложится как-то, – убеждала его жена. – Она зато тихая, скромная, старательная.
– Да уж, конечно. Учти, вырастешь, на родительской шее отсидеться не получится! – заявил Оле отец, поставив финальную точку в этом споре.
До ее шестнадцатилетия семья была полной. Ксюша уже поступила в институт. А вот на Олю в этом плане надежд у родителей было мало. Отец, устав биться с дочерью, от нее отстал. А потом и вовсе ушел из семьи, сообщив, что детей он вырастил и больше никому ничего не должен.
Последовал размен их трехкомнатной квартиры. Анна Андреевна с дочерями получила двушку, крохотную, на окраине, зато свою. И каждой выделили в ней долю.
Жизнь вдвоем с матерью в следующие два года превратилась в испытание для Ольги. Та попрекала ее буквально каждым куском хлеба.
– Что, опять холодильник опустошила, прорва ты ненасытная?! – кричала Анна Андреевна. – Да я уже на одну тебя только работаю, забыла, когда себе колготки новые покупала! Сидишь как мышь и ешь. Смотри, уже штаны на талии еле сходятся!
– Я случайно, – оправдывалась Оля. – Просто не заметила, как съела. Что теперь сделаешь?
– А ужин мне из чего готовить? Я ведь думала, что есть продукты, в магазин не заходила, – вздохнула Анна Андреевна. – И посуды опять гора, чашки эти. Оля, в комнату таскаешь опять еду?
– Нет, мама, – слукавила Ольга, – на кухне ела, ты же ругаешься.
Анна Андреевна прошла в комнату дочери. Приподняла на постели свисающий до пола плед. Так и есть, на полу обнаружилась тарелка с остатками яичницы и куски заплесневевшего хлеба с портящейся колбасой. Пахло в комнате Оли не слишком приятно. Анна Андреевна распахнула окно. Прошла за веником и совком в коридор. Ольга метнулась в свою комнату.
– Не трогай тут ничего, это мое!
– Ну конечно, будем грязью зарастать! – устало ответила ей мать, выметая остатки еды и крошки. – Подождем, пока придут тараканы.
– Это моя комната, мне решать, как жить, – Ольга вырывала из рук матери веник. – Уходи, оставь меня в покое!
Через пару дней Анна Андреевна позвонила бывшему мужу, попросила о встрече. Тот согласился, они увиделись в парке после работы.
– Оля совсем от рук отбилась, кидается на меня, в драку лезет, – пожаловалась Анна Андреевна. – Поговорил бы ты с ней, Володя.
– О чем? Она у нас с детства такая эгоистка, ни к чему ни приученная. Ты все жалела, слабая, хрупкая. Вот и получай.
– Не надо так, она и твоя дочь тоже! – возмутилась Анна Андреевна. – Оба виноваты.
– Я тебе, Аня, все сказал, ты сколько девчонке поблажки будешь делать? Еще год-другой, она к тебе на шею сядет, потом не слезет никогда. Сейчас уже думать надо.
Но ничего не изменилось.
А когда на каникулы домой приехала Ксюша, стало только хуже. Она терпеть беспорядок, деля комнату с сестрой, не была готова. И Ольге все же пришлось изменить своим привычкам.
– Оль, ну тебе уже восемнадцать! – возмущалась Ксения. – Хватит вести себя так. Давай, поступай учиться или работу ищи. Мать сколько тебя будет на своем горбу тащить?
– Я в поиске, – отвечала Оля. – Вот курсы прохожу, может, потом работу найду. Или буду блогером.
– С твоей легендарной ленью только в блогеры идти, они же постоянно что-то делают. Ну вот хоть в химчистку приемщицей устройся, я объявление видела сегодня. Рядом с домом и зарплата будет.
– А когда я буду отдыхать? Там, наверное, график сложный, и вещи тяжелые нужно таскать.
– Да перестань ты уже витать в облаках! – закричала Ксюша. – Я даже с учебой работу совмещаю, листовки раздаю, вожатой в лагерь езжу, чтобы маме было полегче. А ты вообще, как амеба, сидишь, киснешь.
Наконец, через месяц Ольга нашла работу в пункте проката при базе отдыха. Вакансия была с проживанием. Переехав, Оля не стала аккуратнее. Но на базе был полный пансион, готовка, уборка, стирка постельного белья ее не касались. Зато мать, наконец-то, перестала зудеть над ухом, и сестра не доставала нравоучениями.
У нее даже появился парень, тоже работавший в прокате. Валентин зимой выдавал лыжи и надувные санки-ватрушки, а летом отвечал за лодки и катамараны. Ему нравилась Оля, не требовавшая больших достижений. Вместе они были два года. А потом база закрылась, хозяин обанкротился. И Валентин предложил открыть свой прокат.
Но им нужен был первоначальный капитал, и тогда Ольга придумала план.
Она пришла к матери и заявила:
– Я продаю свою долю в нашей квартире, срочно нужны деньги.
– Да как же это, Оля, кому? – испугалась Анна Андреевна. – И зачем вообще ее продавать? Где ты жить собираешься? Куда пропишешься?
– Как ты говоришь, мама, это не твое дело, я уже совершеннолетняя! – отрезала Ольга. – Если хочешь, выкупи у меня сама долю. Переоформим и все.
– И сколько денег ты хочешь? – спросила Анна Андреевна. – У меня нет больших накоплений.
– Мне хватит семьсот тысяч рублей, – ответила Ольга. – Если у тебя нет, найду другого покупателя.
– Но у меня правда столько нет! – чуть не плакала Анна Андреевна.
– У Ксюхи займи или кредит возьми, мне-то что? – ответила ей Ольга. – И побыстрее, у меня нет времени ждать.
Анна Андреевна действительно взяла кредит, добавила свои накопления и отдала деньги дочери. В назначенный день и час Ольга у нотариуса не появилась. Она не отвечала на звонки. Сделка сорвалась.
Через три дня взбешенная Ксюша дозвонилась до сестры и закричала:
– Ты что творишь? Немедленно поезжай к матери, а потом переназначайте дату сделки.
– А зачем? Я передумала продавать свою долю, – лениво ответила Ольга. – Матери надо было раньше головой думать.
– Деньги ей тогда верни. Она этот кредит не потянет! – крикнула в трубку Ксюша.
– И денег у меня уже нет, все в бизнес вложены, – радостно ответила Ольга. – Вот пойдет дело, расплачусь.
– Ты с самого начала все это продумала, – догадалась Ксения. – Или подсказал кто?
Но Ольга не стала дальше разговаривать и повесила трубку. На эти деньги они с Валентином сняли квартиру на полгода и выкупили у обанкротившегося собственника снаряжение для проката. Остальные деньги ее парень забрал «на раскрутку» бизнеса. Но дело не пошло. Деньги стремительно вылетали в трубу. Их прокат проигрывал конкурентам. Да и само снаряжение было уже устаревшим.
Через полгода, когда закончились деньги и срок аренды квартиры, Валентин бросил Ольгу. А она как ни в чем не бывало отправилась в родительскую квартиру.
– Я буду здесь жить, – заявила Оля оторопевшей маме, – имею право, у меня доля.
Мать не нашла что ей возразить. Но младшая дочь довольно быстро снова стала нахлебницей. Таскала продукты у матери, нигде не работала, целыми днями смотрела сериалы и фильмы по телевизору.
– Оля, ты хотя бы за квартиру платить деньги давай, счета не маленькие, – выговаривала ей мать. – Я одна с трудом их оплачиваю все эти годы. Ты за все время ни копейки не дала. А еще кредит.
– Ну не плати, – отозвалась Ольга, – мне вообще плевать. Отберут за долги квартиру, и ладно.
– А как не платить, счет-то один, – вздохнула Анна Андреевна.
– Тогда не ной, мама, что тебе трудно, – посоветовала Ольга.
И тут всегда спокойную Анну Андреевну прорвало. Она кричала на дочь, обещала ее выселить. Но все было тщетно. Годы жизни вне семьи превратили Ольгу в человека, не боящегося самых громких криков. Она была уверена в собственной безнаказанности.
Мать же с этого дня стала вести себя странно.
Они с Ксенией подали в суд, разделив коммунальные счета. Теперь на Ольгу приходила отдельная квитанция. И сумма долга в ней с каждым месяцем росла.
Вторым потрясением стало то, что мать врезала замок в дверь своей комнаты. Перетащила в нее холодильник и микроволновую печь, электрочайник. На кухне она теперь почти не появлялась. Еду Ольге брать было неоткуда. Она попыталась возмутиться, заставить мать передумать, но та уперлась и стояла на своем. Кормить и содержать взрослую дочь женщина себя обязанной не считала.
Перестали сами собой появляться и бытовая химия, и туалетная бумага со стиральным порошком. А еще из комнаты Ольги забрали телевизор, ведь она его не покупала. Просто взяла себе, никого из домашних, по обыкновению, не спросив.
Ольга старалась держаться. Она понемногу распродавала свои вещи, занимала деньги у знакомых. Но скоро и они перестали ее жалеть, осознав, что возвращать долги женщина не собирается.
Но самым большим ударом стало то, что в день рождения матери Олю даже не позвали за праздничный стол. Пришли гости, было много еды. Она радостно направилась к столу, намереваясь поесть, но была остановлена окриком Ксюши:
– А ты куда? Сиди в своей комнате.
– Но я есть хочу, и потом, праздник же. А я член семьи! – возмутилась Оля.
– Нет, ты настоящий паразит, которому нравится издеваться над родственниками. Иди отсюда, не порти маме праздник!
– Пусть она сама меня прогонит, – потребовала Ольга, – ты не именинница.
Но мать лишь кивнула, соглашаясь со словами старшей дочери. Она больше не хотела терпеть тот образ жизни и наплевательское отношение к окружающим, которое годами демонстрировала им Ольга.
– Ах так, тогда вот вам! – закричала она и схватила со стола салатник, а затем с грохотом обрушила его на пол.
Но добиться желаемого не получилось. Гости просто смотрели на нее с недоумением, кто-то уже предлагал Анне Андреевне помощь с уборкой. Никто даже не пристыдил мать за такое отношение к дочери. Ольга ушла к себе в комнату.
После такого она и сама не очень хотела оставаться в квартире с родственниками. Но пока деваться было некуда.
Выбрав момент, Ольга подошла к матери и сказала:
– Хорошо, раз тебе так важна эта доля, поехали, оформим дарственную на тебя.
– Ты не передумаешь? – изумилась мать. – Столько времени упиралась.
– Нет, поехали, – ответила Ольга.
Они записались к нотариусу, посетили его и, наконец, оформили дарственную. Прописку в квартире мать Ольге разрешила оставить. Но не больше. А для Ольги единственным выходом снова оказался отъезд. Она стала искать работу и нашла вариант с проживанием, вахтой.
Об этом своем решении Ольга сообщила матери. Мать перекрестилась и выдохнула. Больше с дочерью они ни разу не виделись. Однако в глубине души мать все же надеется, что ее дочь рано или поздно изменится.
