— В выходные к маме поедем? — спросил меня Витя, как обычно, в пятницу.
— Да, куда ж деваться. Если не поехать, она телефон оборвет и обидится. — Отозвалась я.
Когда мы с Витей поженились четыре года назад, то сразу оговорили, что с детьми спешить не будем. Да и со свекровью сразу у меня как-то не заладилось. Нина Павловна была из тех женщин, которые считали сына светом в окошке, а все потенциальные кандидатки в мужья ее золотому дитятку казались свекрови недостойными.
Я, разумеется, тоже. Ей не нравилось то, что я не из большого города, а из села. Когда-то мои родители стали инициаторами того, чтобы я, окончив школу, перебралась в хороший городской ВУЗ. Не настаивай они, я бы так и осталась в родном своем селе, и была бы рада такой судьбе. Но мама с папой считали, что у меня должен был быть выбор.
— Сюда вернуться ты всегда успеешь, дочь. А в пока учишься, в городе осмотришься, и, быть может, решишь, что деревня и не твое вовсе. — сказал тогда мне отец, и я прислушалась к его мнению.
Мама, провожая меня, плакала. А я на последнем курсе познакомилась с Витей. Знакомство вышло случайным. Мы оба пошли в кинотеатр на один и тот же фильм, а после улыбчивый молодой человек подошел ко мне, чтобы познакомиться. После мы пили кофе и долго гуляли по весеннему залитому солнцем парку. Там и выяснилось, что у нас с Витей много общих интересов – нам нравились одни и те же фильмы, книги, музыка и даже кухня. Он, как и я, больше всего любил курицу с картошкой в духовке, салат из огурцов и помидор и малосольные огурцы.
Встречались мы четыре месяца, а после Витя решился сделать мне предложение и повел знакомиться со своей мамой. К тому моменту я уже ответила будущему мужу свое заветное «да», и недовольство мной будущей свекрови препятствием к нашему браку не стало. На регистрацию в ЗАГСе Нина Павловна не пришла, сказавшись нездоровой.
Я прекрасно понимала, что так свекровь просто демонстрирует в очередной раз недовольство выбором единственного сына. Она мечтала о девушке из состоятельной семьи, из интеллигентной городской среды, с хорошей высокооплачиваемой работой. Я же работала в МФЦ, и, по мнению Нины Павловны, это была недостаточно престижная работа. Мне она, кстати, нравилась. Да, платили там немного, но работа с людьми и документами была как раз по мне.
Витя же трудился учителем. Нина Павловна очень гордилась, что сын ее, как и сама она, «белая косточка», цвет нации и все такое прочее почетное. Сама свекровь тоже отработала педагогом большую часть своей жизни. Только она была химиком, а Витя преподавал физику. Педагогом мой муж был весьма успешным, и тоже влюбленным в свое дело. Ему нравилось учить детей, он готов был по сто раз объяснять, повторяя одно и то же на разные лады.
Ученики моего мужа не раз занимали первые места на городских и даже областных олимпиадах, поступали в престижные крупные университеты. Поскольку школа, в которой работал муж, была одна из самых лучших в городе, то и зарплата у него была значительно выше моей – плюс неплохо прибавляющее к семейному бюджету репетиторство.
Нина Павловна всегда подчеркивала, что вот сын ее благородной профессии, а я так, обслуживающий население низкосортный персонал. Что там за сорта были в ее голове, я представляла смутно, но спорить с ней давно перестала. Нину Павловну было не переделать – такая уж натура была у этой женщины. Витя всегда просил меня быть с его матерью терпеливой, ведь, как-никак, она его вырастила.
Муж мой и правда свекрови достался тяжело. Она вышла замуж довольно поздно, и супруг ушел в лучший мир почти сразу после рождения долгожданного первенства. Родители Нины Павловны жили далеко, ее свекры от нее с ребенком отвернулись. Она осталась одна с малышом на руках, и только благодаря огромной силе воли и любви к своему единственному ребенку выстояла и сумела вырастить сына.
Витя многое помнил из детства – как мать валилась с ног, уматываясь на двух работах, как отдавала ему лишнюю котлету, а сама довольствовалась пустыми макаронами. Она старалась получше накормить, одеть, выучить сына. Всю себя в него вложила. О личной жизни больше не думала – слишком любила первого мужа, да и времени на любовные глупости при маленьком сыне у нее не было. Да и Витя был тем еще подарком – весь садик собирал по тридцать три разных хвори, борясь с которыми, его мать годы толком не спала ночами.
Эта привязанность к единственному ребенку со стороны Нины Павловны была понятна. Также понятно мне было, почему так сильно Виктор привязан к своей матери и благодарен ей. Но даже при этом понимании, у меня вечно от их отношений оставался на душе какой-то неприятный осадок. Я ощущала себя словно бы второй после Нины Павловны.
Та требовала от сына много внимания, и, если к ней не приезжали хотя бы раз в неделю, начинала обрывать мужу телефон, горько плача и жалуясь, что тот ее бросил. Мужа это не раздражало. Он был уверен, что обязан матери, всегда охотно навещал пожилую уже женщину.
Проблем добавляло и то, что Нина Павловна уже была на пенсии, и часто просто не знала, чем себя занять. Когда становилось совсем тоскливо, она начинала вязать какие-то жуткие шарфы и свитера, которыми заваливала наш дом в качестве подарков. Единственной отдушиной, кроме сына, в Нины Павловны была ее собака Жужа.
Жужа – огромная растолстевшая до размеров необъятного шара колли. Собака была уже немолода, избалована блинчиками и сырниками, которые не добавляли стройности нечастному животному. Прогулки с хозяйкой редко выдавались активными. Все больше неспешная ходьба по парку по полчаса утром и вечером. Днем Жужа обычно спала, вяло катала лохматой лапой шипастый пищащий мячик, но свекровь обожала свою животину.
Она не ленилась ходить на рынок за отборным мясом и субпродуктами, свежими кисломолочными продуктами, которые так нравились ее любимице. Большая часть разговоров Нины Павловны была именно о ее ненаглядной Жуже. Всяк входящий в квартиру свекрови был обязан вручить вкусняшку сперва Жуже, а уж потом выставить что-то к чаю. Мы с Виктором свято соблюдали это правило, желая угодить маме.
Это был очередной выходной, когда мы, предварительно заехав на базар за свеженьким рубцом из мясных рядов, прикупили в кондитерской кунжутного ароматного печенья, и махнули к Нине Павловне. Виктор барабанил пальцами по рулю, пока мы стояли на светофоре.
— Галь, как ты смотришь, чтобы вечером в кафе махнуть, а? Так давно никуда не выбирались. — сказал муж.
— Я с радостью, милый. И правда, что-то мы последнее время как белки в колесе – работа, дом, дом, работа. Уже тоже голова кругом. Посидим вдвоем, поговорим. — благодарно посмотрела я на супруга.
— Ну все, решено. Тогда погостим у мамы пару часов, угостим Жужу и махнем в большой мир.
По счастью, в десять утра пробок в субботнем городе уже не было. Мы домчались до Нины Павловны за считанные полчаса. Свекровь встретила нас в новом халате, пушистых тапочках и, как всегда, опрятно уложенной головой. Несмотря на солидный возраст, Нина Павловна всегда была Женщиной с большой буквы.
Она не жалела денег на парикмахерскую, маникюр и педикюр, и даже посещала косметолога. Выглядела свекровь и правда очень хорошо – холеная, подтянутая, с идеально ровными белоснежными зубами, которые она не стеснялась показывать в открытой улыбке. Какое-то время эти улыбки были обманчиво очаровательными, и мало кто мог бы подумать, что характер у свекрови моей далеко не сахар.
Я порадовалась, что успела забрать с маркетплейса новый сарафан из струящейся вискозы, и теперь красовалась в нем. Нежно-зеленый оттенок очень шел к оттенку моих глаз и выгодно подчеркивал светлые волосы.
— Что за платье, Галина? Ситец что ли? — не здороваясь, недовольно скривившись, спросила Нина Павловна.
— Нет, ну что вы. Сейчас из ситца разве что фартуки шьют. Я специально на лето заказала новый сарафан, и Витя сегодня позвал меня в кафе. — Мягко ответила я, по привычке избегая конфликта.
— Вот как? В кафе? И куда же вы собрались?
— Не знаю пока. Хотела предложить что-то японское с роллами и азиатскими супами. Тут как раз новая кафешка «Веселый японец» открылась. Может быть, туда.
Свекровь недовольно поджала губы, пригласив нас на кухню.
— Мама, мы Жуже привезли свежий рубец. — Витя подал матери пакет с субпродуктом, и Нина Павловна улыбнулась сыну.
— Жужечка, моя сладкая девочка, иди сюда! Что там Витюшенька принес? Вкусненькое, моя красавица! — ворковала свекровь с собакой.
Лениво помахивая хвостом, и прижав уши к рыжей лобастой голове, собака поспешила к своей огромной миске, которая наполнялась крупными кусками рубца. Жужа его с детства очень любила. К тому же, в авторитетных источниках писали, что с возрастом рубец собакам особенно полезен – в нем много витаминов и прочего полезного для собачьего организма преклонных лет.
Нина Павловна налила всем нам чаю, мы поставили купленное кунжутное печенье в центр стола. Свекровь выставила также шарлотку, которую явно пекла к нашему приходу.
— В кафе с сыночкой я поеду, а ты за собакой пригляди — Заявила мне свекровь
Я растеряно посмотрела на нее:
— Но, Нина Павловна, муж именно меня позвал в кафе. Если хотите, можете в другой день с ним пойти. Я очень устала, и хотела отдохнуть с Витей вдвоем.
— Где ты интересно так устала? Платья ситцевые безвкусные выбирать что ли? Я тебе еще раз говорю – ты следишь за Жужей, а я иду с Витюшей. — свекровь скрестила руки, всем видом демонстрируя решимость.
— Вить, что скажешь? Мы же планировали вдвоем… — привлекла я мужа.
— Галь, ну, в другой раз мы с тобой сходим. Мама тоже давно нигде не была, я с радостью свожу ее в кафе. В какое ты хочешь, мам?
— Я в ресторан, пожалуй, сынок. Что-нибудь итальянское с пастами, пиццами, вкусными соусами. Есть одно место тут неподалеку…
Свекровь говорила и говорила, но я уже не слышала. Только видела, как губы Нины Павловны двигаются, и мой муж улыбается, кивая своей обнаглевшей матери. Внутри расползалась едкой волной обида на Витю. Как он мог так поступить? Мы и правда почти никуда не выбираемся с ним, и в отпуске сто лет не были. И он так легко нарушает совместный договор провести совместный вечер!
— Ладно, Витя. Раз так, иди в кафе со своей матерью. Жужа и без меня обойдётся прекрасно. Я не обязана следить за вашей собакой, Нина Павловна! — я встала из-за стола, так и не отпив даже глотка чая.
Наскоро обулась и вылетела в подъезд. В палисаднике отцветали махровые белые мальвы. На старой раскидистой липе ругались воробьи. Я поймала маршрутку, поехала домой. В качестве компенсации за испорченный вечер купила себе мороженное, и с удовольствием съела его, неспешно гуляя по парку, что располагался у нашей квартиры.
То, что произошло сегодня, стало последней каплей в наших с Витей отношениях. Пока гуляла, успела найти квартиру-студию, в которую собиралась съехать от, без пяти минут, бывшего супруга. Квартира, в которой мы с Витей жили сейчас, принадлежала ему и была куплена до брака.
Вернувшись домой, собрала свои вещи, отправилась смотреть новую квартиру. Это оказалась уютная студия на третьем этаже в тихом спокойном районе. Муж написал мне поздно вечером, но я не стала отвечать ни на сообщения, ни на звонки. Перезвонила сама только утром, сказав о своем решении.
Муж пытался уговорить меня одуматься, не раздувать из мухи слона, но я твердо стояла на своем. Я не готова прожить жизнь с маменькиным сынком, который ни во что жену не ставит. Да и оскорбления Нины Павловны я терпеть устала. Хватит с меня такого отношения Виктора и его матери.
Поняв, что своего решения я не поменяю, Витя уговаривать меня перестал, оскорбив напоследок. Я была уверена, что наше расставание порадует свекровь. Теперь-то престижное местечко в судьбе ее золотого сынка освободиться, и, по ее мнению, придет та, что достойна.
Четыре года спустя, когда я была уже во втором браке и мамой двух замечательных малышей, я как-то встретила Виктора на улице. Неопрятно одетый, безобразно располневший, он выглядел каким-то потухшим. Оказалось, что все это время он жил со своей матерью, выполняя ее прихоти. Претенденток на такого золотого мужчину почему-то так и не нашлось. Витя смотрел на меня с какой-то тоской, а у его ног толклась совсем седая колли Жужа.
Нина Павловна добилась своего – теперь сын принадлежал ей одной. Я из их жизни ушла, вот только пустота в судьбе Виктора так и не заполнилась ни женой, ни детьми.
