Когда близкие стремятся переписать границы твоего пространства и жизни, остаётся лишь отстаивать своё право на свободу и уважение, даже если это значит в одиночку противостоять целой семье.
Перед Мариной стояла Арина Петровна с надменной улыбкой и тремя уродливыми сумками, которые держал следом за ней входящий Дима. Его явно поправившаяся Светка не отставала, осторожно придерживая рукой живот и осматривая квартиру, как будто уже была тут главной.
— Ой, Маринушка, ну вот мы и приехали! — радостно заявила Арина Петровна, проходя мимо Марины, будто была у себя дома. — Мы ненадолго, на недельку, ты же не против? Мои ребятушки хотят узнать, как им будет здесь с малышом, ну, вдруг понадобится… временно пожить.
В то утро Марина проснулась рано и сладко потянулась. Всего несколько лет назад, еще до свадьбы, она купила свою чудесную квартиру, на которую так долго копила. Она даже была не против, что её муж Сережа стал жить у неё, хотя у него было жилье.
И вот это жилье Сергей благодушно продал, разделив деньги между собой, мамой и братом. Как оказалось… этого было мало. Родственникам всегда мало.
Марина встала, прошлась по паркету, который под её ногами тихонько протестующе заскрипел.
Блин, год назад же ремонт делала… что за фигня…
Марина обвела взглядом свою уютную и небольшую двухкомнатную квартиру. «Боже, как хорошо иметь свое жилье» — зажмурилась она от удовольствия.
На кухне уже витал аромат свежемолотого кофе. Только Марина поднесла чашку с кофе к губам, как в дверь настойчиво зазвонили.
— Ну, кто там ещё в такую рань? — проворчала она, — Кого можно ждать в такой час?
Открыв дверь, Марина увидела на пороге Арину Петровну — мать её мужа. Всегда безупречно ухоженная. Сегодня — тёмно-бордовое платье, подчёркивающее её стройность, строгая улыбка.
В руках она держала огромный уродливый пакет, который выглядел так, будто внутри лежали кирпичи.
— Марина, здравствуй! Не помешала? — спросила она, широко улыбаясь. Но в её голосе, как всегда, проскользнула та самая нотка напористости, от которой у Марины сразу же внутри всё скручивалось. Арина Петровна всегда любила «обсудить» что-то важное. И каждый раз это «важное» оставляло после себя осадок.
— Здравствуйте, Арина Петровна… заходите, — озадачено отошла в сторону Марина, освобождая проход. Волна раздражения уже начала накапливаться в груди.
Арина Петровна, не торопясь, аккуратно сняла перчатки и уложила их на шкафчик в прихожей, будто эти перчатки были произведением искусства.
— Может, чаю? — предложила Марина, стараясь хоть немного разрядить обстановку
— Да, конечно, с удовольствием. Но я, знаешь, не просто так к тебе зашла, — начала Арина Петровна, оглядываясь вокруг, словно инспектор перед проверкой. Её взгляд остановился на диване в гостиной, где было много подушек. — Мы тут с Димой… обсуждали один вопрос.
Марина почувствовала, как внутри пробежал холодок. Дима. Опять Дима. Арина Петровна никогда не упускала случая напомнить, что у неё есть ещё один сын — младшенький, и что если проблема касается его, то её нужно решить немедленно.
Марину раздражала эта бесконечная, навязчивая забота о Диме — безработном братце Сергея, который вечно жаловался на жизнь, но ничего не делал, чтобы хоть как-то изменить её.
— Дима, значит… — тихо пробормотала Марина, ставя чайник на плиту. — И что же у вас за вопрос на этот раз?
— Ну, ты же знаешь, у Димочки сейчас непростые времена, — начала Арина Петровна, словно оправдываясь, но в её голосе было больше приказа, чем просьбы. — Мы подумали, что, может быть, вы бы могли его на время приютить? Ну, пока он не встанет на ноги. Ты же знаешь, как ему тяжело…
Марина замерла, облокотившись на кухонный стол. Её сердце стукнуло сильнее. Она знала, что это не просьба. Это приказ. Вежливый, аккуратно упакованный в серое пальто и улыбку, но всё же приказ.
— Арина Петровна… — Марина попыталась сохранить спокойствие, но голос всё равно дрогнул. — Мы с Сергеем и так едва умещаемся в этой квартире. Ну и детей тоже хотим. Где, по-вашему, будет жить Дима?
Арина Петровна подняла брови, как будто удивлённая такой дерзостью.
— Ну, Марина, милая, ты ведь всегда находила выходы из сложных ситуаций. Я уверена, ты и сейчас сможешь что-то придумать. Для семьи ведь всегда можно постараться, верно?Туры для семейного отпуска
Марина почувствовала, как раздражение превращается в горячий ком в горле. Она не знала, что сказать. Это был тот самый момент, когда она понимала, что все её старания и жертвы всё равно ничего не значат для Арины Петровны, если речь идёт о её «любимом Димочке».
Марина крепко сжала зубы, пытаясь держать лицо спокойным, хотя ей уже было ясно, к чему катится этот разговор. Снова… В груди начало разливаться тягучее чувство тяжести, словно кто-то сжал сердце.
Марина крепко сжала зубы, пытаясь держать лицо спокойным, хотя ей уже было ясно, к чему катится этот разговор. Снова…
— Может, вы бы вообще совсем могли временно уступить им свою миленьку квартирку? Ну, пока они устроятся, с работой, с жильём. А вы бы могли в нашей пожить. Там, конечно, тесновато, но понимаешь, они будут с ребёнком, им просто некуда больше пойти. Я вам мешать не стану, вместе с Димочкой сюда перееду — чтобы им с малышом помочь.
Марина, задержав дыхание, замерла на несколько долгих секунд. Вот оно. Каждое слово, каждая интонация свекрови отдавала сплошной манипуляцией. «Временно», «уступить», «ради семьи». Она чувствовала, как внутри что-то буквально сжимается от негодования.
— Ну, это надо обсудить с Сергеем, — наконец осторожно ответила Марина, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
***
Прошло несколько дней после этого визита Арины Петровны, но её слова повисли в воздухе, словно тяжёлое, грозовое облако. Оно не давало Марине покоя. Каждый раз, когда она пыталась заниматься обычными делами — жарить тосты на завтрак, запускать стирку, работать — мысль о том, что они должны пожертвовать своей квартирой, возвращалась и всё сильнее казалась абсурдной, невыносимой. Внутри что-то начинало кипеть всякий раз, когда она представляла, как кто-то другой ступает в её пространство, трогает её вещи, распоряжается её уютом.
— Это же наш дом, — повторяла она себе, — наш и только наш. Почему я должна это отдавать?
***
Звонки от свекрови не прекращались. Арина Петровна звонила теперь чаще, чем раньше приходила в гости. Каждый разговор начинался с привычного «Как дела?», а потом, словно по заведённому сценарию, неизменно переходила к своей любимой теме.
— Маринушка, ну ты же поговорила с Серёжей? — раздалось из трубки снова, когда Марину в очередной раз застал звонок на кухне. — Ты ведь понимаешь, как это важно для Димы…
Марина едва сдержала раздражённый вздох. Уже давно она перестала давать Арине Петровне чёткие ответы, ограничиваясь фразами вроде: «Мы подумаем».
Когда девушку в конец всё достало, она пошла к мужу.
— Сергей, нам нужно поговорить, — произнесла она вечером, когда муж вернулся с работы и с усталым видом рухнул на диван в гостиной.
— Опять про маму? — хмуро спросил Сергей, бросив на стол ключи. — Она мне сегодня тоже звонила. Дима опять жалуется.
Внутри Марины всё закипело.
— Да, про это. Сергей, ну это же просто абсурд… — она замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. — Это нелепо. Я купила эту квартиру, я вложила в неё столько сил и души. Почему я должна отдавать её Диме?
Сергей тяжело вздохнул, потёр переносицу, избегая встретиться взглядом с женой.
— Я понимаю, Марина, но… это же семья. Дима всё-таки мой брат.
— Семья? — Марина усмехнулась, скрестив руки на груди. — А что, помогать должны только мы? Мы уже помогли им достаточно, Сергей. И кто помог нам, когда было трудно? Никто! Давай будем честны: они только и делают, что требуют, требуют и требуют! ты им бабки давал уже, квартиру свою продал. И что — этим нахлебникамв всё мало!
Сергей снова вздохнул, на этот раз глубже, глядя куда-то в пол:
— Марин, я не знаю, что сказать. Мама давит, и Дима с женой давят… Ты думаешь, мне это легко?
Марина взглянула на мужа, её голос задрожал от накопившегося гнева:
— Легко? А мне, по-твоему, легко? Я тоже устала, Серёж. Устала от того, что мы вечно должны кому-то угождать, подстраиваться под чужие нужды. Нам нужно думать о своей жизни, о нашем будущем, а не бесконечно решать чужие проблемы.
Сергей промолчал, тяжело вздохнув ещё раз.
****
— Я понимаю, Мариш. Но ты же знаешь маму. Она не успокоится, пока не добьётся своего. А Дима… — Сергей слегка пожал плечами, — ну, ему ведь реально тяжело. Светка ребенка носит, в их комнате тесновато…
— А нам что, пространства слишком много? — Марина нахмурилась, чувствуя, как слова мужа подливают масла в огонь её негодования.
— Я не говорю, что ты обязана. Просто… — Он замялся, понимая, что каждое слово было на грани. — Мама с Димой психуют, умоляют, ну короче манипулируют мной, и я не знаю, как им отказать в такой ситуации.
Марина уставилась в стол, её пальцы сжались в кулаки. Не хочет ссориться? А кто тогда должен разбираться с этим?
А стресс усилился ещё больше, когда Дима сам позвонил вечером следующего дня.
— Привет, Марина, это я . — Его голос был полон наигранной жизнерадостности, будто они с Мариной были лучшими друзьями, хотя на самом деле почти не общались. — Я тут со Светкой подумал… Может, нам действительно квартирами махнуться? Жен моей будет удобнее с малышом, да и вам с Сергеем будет проще в нашей однушке — меньше хлопот! Не нужно стирать убираьт много, идеально же!
— Дима, — наконец выдавила она с презрением — мы ещё не приняли решение. Не дави на меня
***
Как только разговор закончился, Марина швырнула телефон на стол. Всё внутри неё кипело от злости. Почему они не могут осознать? Почему они такие инфантильные?
Она оглянулась на Сергея, который молча сидел в кресле, погружённый в планшет. Обидно стало до жути.
— Сергей! Мы будем разбираться с этой фигней? Или ты продолжишь молчать и избегать проблемы? — спросила она, не скрывая разочарования.
Сергей оторвался от экрана и взглянул на неё раздраженно.
— Марин, давай потом… Я просто хочу немного отдохнуть, ладно?
— А я что по-твоему должна делать? — девушка почти плакала.
Муж снова вздохнул. Как его всё достало.
***
Суббота началась с настойчивого звонка в дверь. Марина проснулась раньше мужа и уже готовила завтрак.
Она пошла глянуть в глазок и обомлела. Ну конечно, они приперлись. Сумасшедшие!
Перед ней стояла Арина Петровна с надменной улыбкой и тремя очередными уродливыми сумками, которые держал следом за ней входящий Дима. Его явно поправившаяся Светка не отставала, осторожно придерживая рукой живот и осматривая квартиру, как будто уже была тут главной.
— Ой, Маринушка, ну вот мы и приехали! — радостно заявила Арина Петровна, проходя мимо Марины, будто была у себя дома. — Мы ненадолго, на недельку, ты же не против? Мои ребятушку хотят узнать, как им будет здесь с малышом, ну, вдруг понадобится… временно пожить.
Марина застыла, её лицо раскраснелось от злости. Из спальни вышел Сергей.
— Здравствуйте, — пробормотал он, ещё не до конца понимая, что происходит
Арина Петровна тем временем уже прохаживалась по квартире, словно экскурсовод, показывающий все самое лучшее. Светлана стояла, опираясь на спинку дивана в гостиной, и внимательно разглядывала интерьер, как будто оценивая его и что-то прикидывая про себя.
— Ой, как тут просторно! — протянула она, проводя рукой по мягкому светло-серому дивану. Марина долго выбирала этот диван, обходя десяток мебельных магазинов, прежде чем нашла подходящий.
— Здесь, наверное, детская будет? — добавила Светлана, указывая в сторону кабинета Марины, где стоял её рабочий стол с аккуратно разложенными блокнотами и альбомами для дизайнерских идей.
Марина почувствовала, как злость начала нарастать внутри, почти задушив её. Детская? У них? В её квартире?
— Подождите, — начала она холодным голосом. — А как это вы решили приехать… без предупреждения?
— Ну, Маринушка, мы ведь все свои! — невозмутимо ответила Арина Петровна, не обращая внимания на её возмущение. — Мы подумали, что это отличная возможность показать Диме и Светлане, как тут можно устроиться. У них ведь малыш… Им нужно больше места, а у вас тут как раз просторно!
Дима подошёл к окну и осмотрел вид, громко присвистнув.
— Да, тут явно места больше, чем у нас, — заметил он, лениво протирая стекло. — Светлане здесь будет удобнее с ребёнком. И потом, ты же не против, правда?
— Конечно! — тут же подхватила Светлана, поправляя свои светлые длинные волосы — прям представляю, как я тут с двумя детишками буду жить и радоваться!
Марина ощутила, как её ноги стали ватными, а злость, как будто лавина, поднималась всё выше, готовая прорваться наружу. Неделька-две? Они уже всё за неё решили? Она оглядела кухню, гостиную, кабинет. Всё, что она создавала с таким трудом, теперь обсуждалось словно её мнение уже не имело значения, словно это была не её квартира.
рина Петровна уселась на стул возле кухонного стола, небрежно сбросив сумки на пол.
— Ой, Мариша, приготовь нам чайку, дорога была тяжёлой! Может, и перекусить что-то найдётся?
Марина едва удерживалась от желания закричать. Она молча подошла к плите, включила чайник и начала расставлять кружки на столе. Внутри всё дрожало. Это её квартира. Её пространство. И они что, правда решили, что могут просто прийти и забрать это?
Светлана, с улыбкой на лице, игриво провела рукой по своему животу, поглядывая на Сергея. Дима, тем временем, достал телефон и, не отрывая глаз от экрана, пробормотал:
— Здесь интернет отличный, даже мобильная сеть лучше работает, чем у нас. И диван намного удобнее. Марина, Сергей, вам тут, наверное, очень уютно, да?
— А где бы детскую организовать? — продолжила Светлана, осматривая стены. — Думаю, этот кабинет подойдёт. Сюда ещё и детский стульчик можно поставить.
— Можем и стены перекрасить, если потребуется, — добавил Дима без тени сомнения. — Светка хочет спокойный голубой цвет для мелкого . Все переделаем и будет супер.
Марина застыла, держа кружку, не чувствуя её веса. Перекрасить стены? Они что оборзели? Перевезти детские вещи? Каждое слово гостей звучало, как удар молотка, от которого вспыхивали искры внутри.
— Нет, — внезапно произнесла она, даже не осознавая, что её голос прозвучал громко и твёрдо.
Света насупилась, прервав свои рассуждения.
— Чтоооо?
Марина поставила кружку на стол, её руки больше не дрожали. Она посмотрела на всех — Арину Петровну, Диму, Светлану и даже Сергея, который всё ещё пытался понять, как ему реагировать.
— Я сказала НЕТ, — повторила она, чувствуя, как уверенность в её словах нарастает. — Проваливайте. Ничего вы не получите. Это моя квартира. МОЯ! И здесь будете жить не вы.
Арина Петровна прищурилась и нахмурилась.
— Мариша, ты серьёзно? — её голос был пропитан еле скрываемым презрением. — Это же семейное дело. Мы ведь должны помогать друг другу.
— Помогать? — Марина усмехнулась, её голос дрожал от гнева. — Это не помощь, это требование! Вы просто пришли и решили, что можете забрать всё, что хотите. Это не обсуждение, это диктат!
Дима, нахмурившись, поднял взгляд от телефона.
— Да хватит тебе, Марин. Мы просто хотим немного больше места. Ты что, не способна уступить ради семьи?
— Уступить? — Марина фыркнула, в её глазах вспыхнул огонь. — А почему уступать постоянно должна я? Почему вы никогда не задумываетесь о том, каково мне? Вы приходите сюда, как к себе домой, с вещами и планами на моё жильё, и даже не удосуживаетесь спросить, что я думаю об этом!
Светлана поджала губы и покачала головой.
— Мы надеялись, что ты поймёшь. Ведь ребёнок… Это так важно для нас.
— А моя жизнь не важна? — Марина повысила голос, её лицо пылало. — Я не собираюсь отдавать то, что строила годами, только потому что вам так будет удобнее!
Сергей, который всё это время молчал, попытался вмешаться:
— Марин, давай поговорим спокойно, без крика…
Но Марина резко оборвала его:
— Спокойно? Когда они приходят сюда и пытаются забрать мой дом?! Нет, Сергей, тут не будет спокойных разговоров! Ты тоже мог бы хоть раз в жизни встать на мою сторону, а не молчать, как будто тебя это не касается!
Арина Петровна поднялась со стула, её лицо стало суровым.
— Ну что ж, если ты так настаиваешь… — произнесла она с ядовитой улыбкой. — Только не забывай, Марина, что семья — это не только права, но и обязанности. Посмотрим, как долго ты продержишься одна.
Марина посмотрела на неё холодным взглядом.
— Лучше одной, чем с такими, как вы, — твёрдо ответила она.
Комната погрузилась в напряжённую тишину.
— С какого перепугу я обязана подарить квартиру, которую купила сама? — тихо, но твёрдо отрезала Марина.
Арина Петровна мгновенно застыла, словно слова невестки ударили её, как ледяной ветер в лицо. Светлана, испуганно моргнув, замолчала, будто не ожидала такой резкости от Марины. Даже Дима отвлёкся от своего телефона, растерянно посмотрев на мать, пытаясь понять, что происходит.
— Марина, ну как так можно говорить? — встрепенулась Арина Петровна, мгновенно сменив интонацию на жалобную, словно готовая расплакаться. — Это же семья! Ты должна понять: у Димы сейчас трудная ситуация, ребёнок на подходе. Ну что тебе стоит помочь? Тебе что, жалко?
Марина, стиснув зубы, отбросила волосы назад, сделала шаг вперёд и уже не пыталась сдерживать злость. Её слова были наполнены сарказмом и отчаянием, которые слишком долго копились внутри.
— Жалко? — её голос прозвучал с насмешкой. — А почему мне не должно быть жалко отдавать свою собственную квартиру? И почему вдруг я обязана это делать? Потому что кто-то не может сам обеспечить себе достойные условия для жизни?
Дима, испытывая неловкость, попытался вставить слово, но его голос звучал неуверенно:
— Ну, Марина… Мы же всего лишь временно…
— Временно? — глаза Марины сверкнули, и она сделала ещё шаг вперёд, нависая над Димой и Светланой. — Временно, говорите? И что потом? Я должна наблюдать, как вы разваливаетесь на моём диване, обсуждаете, как перекрасите мой кабинет?
— Маринушка, ну не стоит так горячиться! — Арина Петровна встала со стула и подошла ближе, пытаясь взять её за руку, но Марина резко отстранилась. — Это же ради семьи, ради ребёнка! Ты понимаешь, что у них сейчас сложное положение! Нужно быть добрее…
— Добрее? — в голосе Марины прозвучал ядовитый смех. — Я всё это время стараюсь быть доброй, терплю ваши поучения, ваши неожиданные визиты! Но хватит! Если вы намёков не понимаете, я скажу прямо: собирайтесь-ка домой, пока я не потеряла терпение окончательно.
Комната погрузилась в гнетущую тишину. Даже Дима перестал бормотать, осознав, что ситуация выходит из-под контроля. Светлана застыла, прижав руку к животу, не решаясь вмешиваться. Арина Петровна снова попыталась надавить на жалость:
— Марина, дорогая, ну как ты можешь так говорить? Это ведь Дима — брат твоего любимого мужа! И его сыночек маленький, они ведь твоя семья…
Но Марина уже не слушала. Вся её боль, разочарование и усталость выплёскивались наружу.
— Если бы эта «семья» хоть раз подумала обо мне, — продолжила она, её голос звенел от эмоций, — если бы вы хоть раз спросили, что мне нужно, чего я хочу! Но нет! Всё, что вы умеете — это требовать и использовать! Моя квартира — это моя крепость, мой дом, и вы не имеете никакого права вторгаться сюда и что-то решать за меня!
Сергей, который до этого молча наблюдал за происходящим, наконец решил вмешаться. Он шагнул к Марине, пытаясь взять её за плечо, но она увернулась.
— Маринка, давай спокойно поговорим, — пробормотал он, его голос был растерянным. — Они же не навсегда…
— Ты тоже? — её голос сорвался, и она посмотрела на него с разочарованием. — Ты не видишь, что происходит? Я должна уступить, чтобы всем было удобно? Где ты был, когда твоя мать постоянно звонила и давила на меня? Где ты был, когда они сюда ворвались без спроса? Или мои чувства вообще для тебя ничего не значат?
Сергей не знал, что ответить, и только неуверенно пожал плечами. Его лицо выражало смущение и беспомощность.
— Хватит, Сергей, — устало бросила она, глядя на него с болью в глазах. — Если ты не можешь поддержать меня, значит, твоя мать и брат тебе дороже. Вот и уходите все вместе.
Сергей открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Взглянув на свою мать и Диму, он понял, что ситуация зашла слишком далеко. Он сердито махнул рукой, медленно развернулся и, бросив на пол короткий взгляд, направился к двери.
Арина Петровна сильно взбеленилась:
— Да как можно такой черствой быть! — её голос дрожал от ярости, на щеках загорелись пятна злости. Она нервно поправила свои браслеты, громко звякающие на тонком запястье. — Семья для тебя ничего не значит, да? Мы же тебя приняли всей душой! А ты вообще не думаешь о других, только о себе. Сколько раз я тебе говорила: жить нужно в любви, заботе о ближнем! А ты что? Гонишься за деньгами, за карьерой, эгоистка, черствая жадина — вот кто ты! Где твоё сердце, Марина? Разве на такой женщине мой Серёжа женился?
Её визгливый голос разрезал тишину квартиры, словно звук керамической посуды, падающей на пол и разбивающейся вдребезги. Марина холодно смотрела на неё, не двигаясь ни на сантиметр.
— Вы думаете, что имеете право так говорить со мной? — начала она тихо, но её голос звучал твёрдо. — Вы пришли сюда, как к себе домой, решили за меня, что мне делать. Но вот что: эта квартира — не ваша. И я — не ваша собственность. Я больше не позволю вам вмешиваться в мою жизнь.
Арина Петровна, не зная, что ответить, открыла рот, но так и осталась стоять молча. Светлана испуганно смотрела то на свекровь, то на Марину, понимая, что все их планы рушатся прямо на глазах.
Тишина в комнате стала невыносимой.
Дима, который до этого сидел молча, не выдержал и наконец решил высказаться. Его неуверенность уступила место дерзкой дерзости.
Он метнул на Марину насмешливый взгляд и, криво усмехнувшись, язвительно произнес:
— Ой, да кем ты себя возомнила, мелочь? Думаешь, раз квартиру купила, то теперь можно на всех плевать? Хочешь одна в своих хоромах жить, деликатесами обжираться, пока другие голодают? А как семье помочь — так сразу в кусты? Да как тебе только не стыдно в зеркало смотреть?! Мы же все в одном городе живём! А ты от нас, как от чумы, шарахаешься, мажорка домашняя! — Он обвёл взглядом комнату, остановившись на мягком диване, и с вызовом пнул его ногой.
В его тоне нарастало злорадство, глаза горели мелкой обидой. Казалось, он не просто выговаривает за квартиру, а за всю свою никчёмную жизнь, которая не удавалась, как ни старайся. Светлана, его вынашивающая невеста, до сих пор молчала, но теперь решила вмешаться, тихо, но с обидой в голосе:
— Дима прав, Марин. Ты всегда такая… недоступная, словно у тебя всё лучше, чем у других. Ну ладно, я — но как же твой племянник? Разве тебе его не жаль? — Она нервно поправила сияющий обруч на пальце и продолжила, покачивая головой, словно подтверждая свои слова. — Ты ведь сама когда-то станешь мамой. Мы бы тоже помогли, и советом, и делом. А ты так легко от семьи отмахиваешься.
Сергей, стоявший до этого в стороне, не выдержал давления. С недовольством он пробормотал, сдаваясь под натиском:
— Марин, может, ты и правда истеришь? Это же моя мать и брат. Хоть немного уважения к ним должно быть! Как нам дальше жить, если ты со всеми ругаешься?
Он не успел договорить — Марина взглянула ему прямо в глаза:
— Уважение? — её голос был спокойным, но в нём чувствовалась усиливающаяся буря. — Ты хочешь, чтобы я их уважала? А кто меня уважает, Сергей? Где ты был, когда они на меня давили? Когда твоя мать звонила по двадцать раз в день, пытаясь заставить меня отдать квартиру?
Марина смотрела на мужа, и он не мог ничего ответить, только опустил глаза и вздохнул.
— Всё понятно, — безразлично заключила она. — Так вот что, красавчики вы несуственые. Одевайтесь, берите свои вещи и ВА-ЛИ-ТЕ! ВАЛИТЕ из моей квартиры. Тебя, тряпка, это тоже касается.
Марина посмотрела на мужа.
Она ожидала возражений, попыток спорить, но Сергей, словно подавленный, продолжал молча стоять, пряча глаза. Арина Петровна внезапно рванулась к выходу, таща за собой Диму и Светлану, которые поспешили подняться с дивана.
— Непутёвая! — бросила Арина Петровна, обернувшись на Марину. — Ещё пожалеешь!
Тишина воцарилась в квартире. Дверь захлопнулась, и Марина осталась одна.
Было крайне мерзко видеть, как жалостливо вёл себя Сергей. А ведь когда-то ухаживал за ней, проникновенные слова говорил… Почему же рядом с матерью он превратился в бесхребетную амёбу?
Впрочем, хорошо, что всё случилось так стремительно. Лучше остаться одной, чем жить с таким мужем и его семейкой. Да и развестись будет просто — у них не было ничего, чтобы надо было делить.
