Гениальная у меня свекровь, ничего не могу сказать. Как ей только памятники ещё не ставят. А точнее как только ей ещё в голову не пришло обратиться в какой-нибудь официальное учреждение с просьбой установить ей памятник. Она бы и документы необходимые собрала и аргументировала бы свою позицию. Она ведь лучшее, что случилось с нашим городом. Нужно, чтобы все ей любовались и восхищались.
Если бы я была скульптором, я бы и в самом деле была не против поставить памятник… Только вот не моей свекрови, а её наглости. Это был бы очень большой памятник. Он занял бы собой всю главную площадь города. Из-за него всем стало бы тесно. Его длинные серые щупальца тянулись бы далеко-далеко… Даже птицы облетали бы его стороной. Вот какой это был бы памятник.
А если серьёзно, то я её просто терпеть не могу. Мне и так нелегко пришлось (впрочем, кому легко?), а тут ещё и этот подарок под названием свекровь. Иногда кажется, что главные трудности уже позади, но нет, они всегда подкарауливают тебя в будущем. И всё-таки я совершенно не понимаю, как некоторые люди осознанно портят другим жизнь. Неужели им это, правда, нравится? Столько ведь всего в мире происходит и без человеческого вмешательства: цунами, торнадо, а тут ещё и свекровь. Ну это, извините, уж слишком.
А началось всё, как обычно. Познакомилась я с парнем: милый, замечательный, внимательный и так далее и так далее. Но мама у него… Тушите свет и выносите святых. Я и не подозревала, что мне с ней придётся так рано познакомиться. Дело в том, что всё пошло не по плану, то есть, конечно, в жизни всё и всегда идёт не плану, но на этот раз всё было… Одним словом, я ждала ребёнка. Не знала, как Миша, мой парень, отнесётся к этой новости. На удивление он ей очень обрадовался и через несколько дней сделала мне предложение.
Да, это то, что мне очень в Мише нравится — он ответственный, сильный и так далее. Я бы могла с утра до ночи искать для него прилагательные. А всё почему? Да потому что на детях гениев природа отдыхает. И слава Богу. Что было бы если бы он пошёл по стопам своей мамы? Если бы на свете появилась копия Людмилы Викторовны? Мне кажется, мир бы немедленно провалился в тартарары.
Сначала нам с Мишей было очень несладко. Он работал не покладая рук, если бы не я, он бы жил припеваючи, но он говорил, что не знает, что бы он без меня делал. И это, конечно же, очень мило. У нас получилось накопить на первичный взнос. А через некоторое время после рождения ребёнка я вышла на работу, и Мише стало полегче.
Казалось бы, вот оно счастье — живи и радуйся. Но есть во вселенной силы, которые изо всех сил препятствовали нашему счастью. Имя этим силам, рождённым в глубинах космоса — моя свекровь. Перемены в нашей жизни её ни чуть не радовали. Узнав о рождении внука, она, по-моему, не испытала никаких эмоций. Написала коротенькое сообщение и всё.
Но ладно бы, если бы всё этим и ограничилось. Нельзя заставить себя чувствовать то, чего не чувствуешь. Но зачем же вмешиваться в нашу семейную жизнь? Может быть, есть какое-нибудь тайное общество свекровей? Собираются они все где-нибудь на высокой горе в полнолуние, на всех таинственные полумаски… Собираются и бьются об заклад, кто сильнее испортит жизнь невестки. Это ведь на самом деле целое искусство. Это не так уж и просто. Я вот, например, очень терпеливый человек. Но даже я не выдержала такого отношения ко мне.
Представляю, каково пришлось Мише. Детство у него было не сахарное. Он с матерью жил в общежитии, ему постоянно приходилось выслушивать её нравоучения, при этом нельзя сказать, чтобы она сама была образцом добродетели. Работала она техничкой в школе, казалось бы, дух просвещения должен был бы и её коснуться, но нет, он обошёл её стороной. После работы она никогда не возвращалась домой сразу, чему, впрочем, Миша был рад. Она заходила ещё в несколько мест, в которых духом просвещения уже даже не пахло. Приходила ночью в таком состоянии, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Язык у неё так заплетался, что из него можно было бы морские узлы вязать. Жалко, что я этого так и не сделала.
Я вообще удивляюсь, что Миша после того, как вырвался из дома, продолжил общаться с матерью. Он прямо-таки сбежал от неё в другой город, поступил там в университет, нашёл хорошую работу. Ну прямо-таки Ломоносов, всё сделал, чтобы освободиться от матери. Она поначалу с ним и разговаривать не стала, проклясть обещала. Это у неё вместо приветствия было: «Прокляну, прокляну!» И вместо прощания, и вместо основного содержания разговора.
Но в конце концов она смягчилась. Думаете, она опомнилась? Почитала Конфуция? Над ней провели какой-нибудь специальный обряд доброты? Ничего подобного, ей просто понадобились деньги. Она переехала в тот город, где жили мы с Мишей, и время от времени наведывалась к нам в гости. Впрочем, «время от времени» ещё слабо сказано. У меня такое чувство, что она была у нас постоянно. Я вообще не помню, когда мы с Мишей были наедине. Она прямо-таки ангелом-хранителем и своего сына работала. И Миша ей ничего не говорил, я никак не могла понять.
— Почему ты ей позволяешь так поступать с нами? Ты же сам это испытал в детстве, сам хотел освободиться от неё, так что происходит?
— Но она всё-таки мама…
И вот всегда у него одна и та же песня. «Она всё-таки мама». Я не спорю, родителей нужно уважать, мама — самый важный человек в нашей жизни, но всё-таки иногда, к сожалению, из правил бывают исключения.
— В конце концов она меня воспитала, — говорил Миша, — я ей многим обязан. Да, у неё были своеобразные методы воспитания. Наверное, в Древней Спарте к детям относились с большей нежностью, чем она ко мне. И всё-таки я прошёл с ней хорошую школу.
— Выживания, да?
— Ну, может, и выживания, — смеялся Миша, — жить с моей мамой, — это всё равно что облиться холодной водой и потом пробежать десять километров босиком по снегу.
— Незабываемый опыт, не правда ли?
Людмила Викторовна ничего не стеснялась. Говорила, что думала. Замечательное качество, не правда ли? Эта честность, эта искренность, как же я её обожаю.
Вот сидим мы, например, за столом: я, он и она, и тут Людмила Викторовна с философским тоном заводит свою шарманку:
— Мишенька, а ты никогда не задумывался, что жена у тебя похожа не зверушку?
— Что? На какую ещё зверушку?
— Да вот я сижу и думаю… На такую мягкую и пушистую. На овечку как будто бы. Нет, на овцу. Жена у тебя, Мишенька, вылитая овца.
Такие вот комплименты я от неё получала. Или другой случай. Я немного задержалась на работе, и свекровь тут же обратила на это внимание:
— Мишенька, а жена-то у тебя гулящая. Совсем распустилась.
— Мама, что ты такое говоришь?
— Надо тебе её выгнать, Мишенька. В шею. Смотри, какая она у неё большая, эта самая шея. Как будто бы специально отрастила, чтобы было за что выгонять.
Одним словом, невзлюбила она меня. В ежовых рукавицах держала. Мало мне этого несчастья, так тут ещё и другое подошло. Нестало моей бабушки. А она для меня была всё равно что мама. Но не такая, как у Миши, а настоящая мама, такая, как о ней пишут в детских книжках.
Я в себя прийти не могла, только о ней и думала, а тут нужно было ещё и наследством заниматься. Бабушка завещала мне свою квартиру. Я и не думала радоваться, не до этого было. Всё вспоминала, как сидела у бабушки на коленях, и она рассказывала мне сказки. А теперь вот я сама укачиваю ребёнка и пою ему колыбельные. Так жалко, что бабушка уже не будет рассказывать сказки внуку. Мне бы этого очень хотелось.
Муж поддерживал меня, как мог, а свекровь наоборот копала подо мной яму. Она как будто бы совсем не понимала, как мне было тогда непросто.
— Ну хватит тебе притворяться, — говорила она, — получила квартиру и хнычет ещё. Какая у тебя жена актриса, Мишенька. Тебе с ней можно и в театр не ходить.
Как-то раз она пришла ко мне днём. Не самое обычное время для приёма гостей. Но свекровь это не беспокоило. Она могла бы заявиться и после полуночи, как ужас летящий на крыльях ночи. По-моему, все суперзлодеи перед ней трепещут, потому что такой суперзлодейки, как она, свет ещё не видывал.
Накануне у мужа выдался непростой день на работе, и он отсыпался. Я ходила по дому на цыпочках, но моей свекрови закон не писан. Она пришла, как гром, как целый оркестр духовых инструментов:
— Привет, привет, встречай гостей, — прогремела она на весь дом, — рада? Не ожидала?
Голос её звучал приветливее обычного. Это мне сразу показалось странным.
— Идём чай пить, мне с тобой кое о чём поговорить нужно.
Мы пришли на кухню, я налила ей чай, но она не спешила переходить прямо к делу. Всё лебезила передо мной, разные приятные вещи говорила. И мне это, честно говоря, было неприятно. Видимо, по сравнению со мной, она так себе артистка.
— О, какие у тебя кружки чудесные.
— Спасибо.
— О, а какие конфеты вкусные.
— Спасибо.
— О…
— Людмила Викторовна, Вы, кажется, о чём-то хотели поговорить со мной. Так давай поговорим поскорее. И не шумите, пожалуйста. Миша отдыхает, Вы можете его разбудить.
— Ну, конечно, конечно, — прощебетала Людмила Викторовна и продолжила с той же громкостью, — я, наверное, была слишком строга к тебе в последнее время. Ты меня , пожалуйста, прости. Я была неправа. Ты ведь замечательная, а я столько всего тебе наговорила…
Это уже было не на что не похоже. Я ушам своим не верила.
— Я так рада, что мой сын встретил тебя. Не знаю, чтобы он без тебя делал. Ты просто счастье его. А его счастье — и моё тоже. Я ведь неплохая, видишь? Просто мне самой в жизни нелегко приходится, вот от этого я иногда и кажусь такой вредной. А ведь это можно легко исправить, и помочь в этом мне можешь ты?
— Я?
— Ну, конечно же, ты, кто же ещё. Мне сейчас приходится очень тяжело. В моей квартире жить просто невозможно, я совсем не понимаю, за что я плачу. А соседи… Одни чихают, другие кашляют, третьи играют на трубе, а четвёртые… Про четвёртых я вообще молчу. Во всём доме пора провести капитальный ремонт, но, когда его проведут, меня уж не будет на свете. А мне бы, как всем, хотелось пожить хоть немного в тишине и покое.
— Так, — сказала я, начиная догадываться, что к чему, — от меня-то Вам что нужно?
Вот тут-то она и выдала эту фразу, достойную войти в учебники мировой истории отношений между свекровью и невесткой:
— Если не перепишешь на меня наследственную квартиру, я перееду жить к вам — Заявила мне свекровь
— Что? Вы это серьёзно?
— Ну, конечно, серьёзно. У меня ведь просто не остаётся выбора. Там, где я сейчас живу, жить просто невозможно. При этом у тебя теперь есть квартира, которой вы не пользуетесь. Лучше уж я в ней поживу, чем она будет просто так без дела простаивать. А если не согласишься отдать мне квартиру, то я перееду к вам. Думаю, мой сын будет мне очень рад.
— Вы вообще понимаете, что говорите? У меня в семье такое несчастье, а Вы ещё у меня под носом хотите аферу какую-то провернуть. Да с какого это перепугу я должна отдавать Вам квартиру, если я знаю, как Вы ко мне относитесь? Вы что же решили, что довольно меня задобрить один раз и я расстаю, но уж нет, со мной этот номер не пройдёт.
— Ой-ой, раскудахталась-то как, поглядите на неё. Я тебя всё сказала, выбирай, или квартира будет моей или я переезжаю к вам.
— Кто это переезжает к нам? — строго спросил муж, вдруг войдя в кухню. Крики Людмилы Викторовны, наконец, разбудили его, и он решил разобраться, что за сыр-бор.
Я ему тут же объяснила, что происходит. Его мама хочет отобрать у меня квартиру. Это оказалось последней каплей. Как Миша ни почитал свою мать, тут уже и он не вытерпел и попросил её немедленно уйти и больше никогда не приставать ко мне с подобного рода предложениям.
Конечно же, Людмила Викторовна была оскорблена до глубины души. Конечно же, мы оба её очень обидели. Она ведь всего навсего бедная несчастная старушка, которая никому не желает зла. Как мы могли с ней так поступить?
Не знаю, откуда в нас с Мишей столько жестокости. Знаю только одно, ноги её больше не будет в нашем доме. Этот вопрос мы решили раз и навсегда.
Бабушкину квартиру я не могу продать, слишком много воспоминаний с ней связано. Да и зачем продавать, у нас ведь есть сын, вот подрастёт, и ему понадобится жильё. Баловать мы его не собираемся, но, по-моему, хорошо, когда есть, с чего начать. У нас с мужем не было такой возможности, пусть она будет у нашего сына.
