Я застыла. Моя рука так и осталась висеть в воздухе, не донеся вилку до рта. Кусочек картошки шлепнулся обратно в тарелку, оставив жирное пятно на скатерти. Той самой, что мы купили в ИКЕА, когда только-только начали жить вместе. «Это будет символом нашего нового начала», — сказал тогда Олег. Символ. Ха!
— Что… что ты сказал? — мой голос звучал так, будто принадлежал кому-то другому.
Олег вздохнул, откинувшись на спинку стула. Его глаза блуждали по кухне, избегая моего взгляда. Он всегда так делал, когда врал или недоговаривал. Как я могла не замечать этого раньше?
— Ань, ты же слышала. — Меня сократили с работы, продадим твою квартиру и закроем мои долги. Я в долгах. Нам нужны деньги — заявил Олег.
Я медленно положила вилку. В голове шумело, словно я вдруг оказалась под водой. Наша уютная кухонька, еще секунду назад такая родная и безопасная, вдруг стала чужой и враждебной. Стены, казалось, начали сжиматься, грозя раздавить меня.
— Но… как? Почему? — мой голос дрожал. — Ты же говорил, что у тебя все хорошо на работе! Что тебя ценят, что…
Олег раздраженно махнул рукой, прерывая мой поток вопросов:
— Да какая разница! Уже случилось. Теперь нужно решать проблему.
— Решать проблему? — я почувствовала, как внутри закипает гнев. Он поднимался от живота, заполняя грудь, сдавливая горло. — И твое решение — продать МОЮ квартиру?!
— А что ты предлагаешь? — огрызнулся он. Его лицо исказилось, став вдруг чужим и неприятным. — У меня долг в три миллиона! Ты хочешь, чтобы меня посадили?
Я замерла. Три миллиона? Господи, да откуда у него такие долги?! Мы же всегда жили скромно, никогда не шиковали… Или нет? Может, я чего-то не замечала? Пропускала мимо ушей? Не хотела видеть?
— Олег, — медленно произнесла я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Объясни мне. Сейчас же. Откуда. Взялись. Эти. Долги?
Он отвел глаза, нервно забарабанив пальцами по столу. Тук-тук-тук. Этот звук отдавался в моей голове, как удары молотка по гробовой доске. Тук-тук-тук. Похороны моего брака, моего доверия, моей жизни, какой я ее знала.
— Ань, ну ты же взрослый человек. Понимаешь, как это бывает… — он говорил быстро, слова спотыкались друг о друга. — Сначала немного не рассчитал с кредитом. Потом решил отыграться… Ну и… затянуло.
— Затянуло?! — я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание. Комната закружилась, и я вцепилась в край стола, чтобы не упасть. — Олег, ты что, играл? В казино? В автоматы?
Он вскочил, заметавшись по кухне, как загнанный зверь:
— Да какая теперь разница?! Главное, что нужно срочно решать проблему!
— Нет, стой. — Я тоже встала, преграждая ему путь. Ноги дрожали, но я заставила себя выпрямиться. — Ты мне сейчас же все расскажешь. От и до.
…Час спустя я сидела на кухне, обхватив голову руками. Три года. Целых три года он скрывал от меня свою одержимость азартными играми. Проигрывал зарплату, брал кредиты, занимал у друзей… А я-то думала, почему у нас вечно не хватает денег! Считала, что это я плохая хозяйка, не умею экономить…
Воспоминания нахлынули волной. Вот Олег говорит, что нам нужно повременить с ребенком — «финансово не потянем». Вот я отказываюсь от поездки к морю — «давай лучше поднакопим». Вот я перебираю в магазине ценники, выискивая продукты подешевле…
А он все это время…
— Аня, — Олег опустился на колени рядом со мной. От него пахло потом и каким-то незнакомым одеколоном. Когда он успел его купить? И на какие деньги? — Анечка, прости меня. Я… я все исправлю. Честное слово! Вот продадим квартиру, закроем долги — и начнем с чистого листа. Я устроюсь на новую работу, буду…
Я подняла голову. Его лицо расплывалось сквозь пелену слез. Знакомые черты, родная щетина на подбородке, морщинки в уголках глаз… Как я могла не замечать, что за этой привычной маской скрывается совершенно чужой человек?
— Продадим квартиру? — тихо переспросила я. — МОЮ квартиру? Которую мне бабушка оставила?
Перед глазами встало лицо бабушки. Ее добрая улыбка, мудрые глаза. «Анечка, — говорила она, — это твоя крепость. Твой тыл. Что бы ни случилось — у тебя всегда будет крыша над головой».
— Ну а что делать? — в голосе Олега появились умоляющие нотки. — Ань, ну пойми…
Я встала. Ноги дрожали, но я заставила себя выпрямиться. Бабушкино лицо словно стояло перед глазами, придавая мне сил.
— Нет, Олег. Это ты пойми. Я не продам квартиру.
— Но…
— Никаких «но»! — я почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Она была такой сильной, что я едва могла дышать. — Это МОЯ квартира! Мое единственное наследство! И ты хочешь, чтобы я ее продала, чтобы покрыть ТВОИ долги?! Долги, о которых ты мне даже не сказал?!
Он поднялся, шагнул ко мне:
— Аня, ну мы же семья! Мы должны поддерживать друг друга в трудную минуту!
Меня будто окатило холодной водой. Рядом с ним я чувствовала себя как кролик перед удавом — того и гляди проглотит целиком.
— Семья, говоришь? — я усмехнулась, и эта усмешка была горче полыни. — Знаешь, Олег, семья — это когда душа нараспашку. А ты столько лет водил меня за нос. Проигрывал наши деньги…
— Я не хотел! — в отчаянии воскликнул он. Его лицо исказилось, став похожим на маску из какого-то фильма ужасов. — Я думал, вот-вот повезет, и я все верну…
Я покачала головой. Внезапно я почувствовала странное спокойствие. Будто что-то внутри меня наконец встало на свое место.
— Нет, Олег. Хватит. Я больше не могу так жить.
Он побледнел:
— Что… что ты имеешь в виду?
Я глубоко вдохнула. Сердце колотилось как безумное, в висках стучала кровь. Но я твердо знала — назад дороги нет.
— Я подаю на развод, Олег.
— Что?! Аня, ты с ума сошла?! — он схватил меня за плечи. Его пальцы больно впились в кожу, но я едва это заметила. — Ты не можешь меня бросить! Не сейчас! Мне нужна твоя помощь!
Я стряхнула его руки. Его прикосновение обжигало, словно кислота.
— Нет, Олег. Хватит. Я больше не позволю тебе манипулировать мной. Ты сам заварил эту кашу — сам и расхлебывай.
Развернувшись, я вышла из кухни. Позади раздался грохот — кажется, Олег что-то опрокинул. Но я не обернулась.
В спальне я рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Наволочка быстро намокла от слез. Я плакала, выпуская всю боль, все разочарование, весь страх последних часов. А может, и последних лет?
Сквозь всхлипы я слышала, как Олег ходит по квартире. Что-то бормочет, открывает и закрывает ящики… Входная дверь хлопнула — ушел. Куда? В казино? К друзьям занимать деньги? Какая теперь разница…
Я не знала, сколько времени пролежала вот так, в оцепенении. Может, час. Может, целую вечность. Наконец, я заставила себя встать. Ноги подкашивались, в глазах двоилось. В ванной я плеснула в лицо холодной водой и уставилась на свое отражение.
Кто эта женщина? Эти покрасневшие глаза, опухшее лицо, спутанные волосы… Неужели это я? Та самая Аня, которая еще утром считала себя счастливой?
— Соберись, — прошептала я своему отражению. — Ты справишься. Ты сильная.
Вернувшись в спальню, я достала чемодан. Руки дрожали, но я методично складывала вещи. Белье, джинсы, свитера… Документы. Немного наличных, которые прятала «на черный день». Ну вот он и настал, этот день.
Звонок в дверь застал меня врасплох. Я замерла, прислушиваясь. Олег? Вернулся? Умолять о прощении? Или… того хуже?
— Аня! Анечка, открой! — раздался женский голос. Мама?!
Я бросилась к двери. На пороге стояли родители — встревоженные, запыхавшиеся.
— Аня, с тобой все в порядке? — мама обняла меня. — Олег позвонил, сказал…
Я разрыдалась. Снова. Казалось, слезам не будет конца.
— Ну-ну, тихо, — папа погладил меня по голове. — Пойдем внутрь, все обсудим.
…Следующие недели слились для меня в один бесконечный кошмар. Олег то умолял, то угрожал. Пытался давить на жалость, обвинял меня в предательстве… А потом и вовсе исчез.
Я металась между адвокатами, пыталась разобраться с нашими общими долгами (которых, как выяснилось, было куда больше, чем я думала). Почти не спала, похудела…
Родители были рядом, поддерживали как могли. Несмотря на поддержку близких, я чувствовала себя словно на необитаемом острове. Пустая квартира встречала меня гробовой тишиной, и каждый вечер превращался в пытку. Стоило переступить порог, как воспоминания накатывали с новой силой. Крушение моей жизни разыгрывалось перед глазами, словно заезженная пластинка. Я металась между желанием выть волком и стремлением взять себя в руки, но одиночество все равно брало верх, укутывая меня в свой холодный кокон.
А потом появилась Марина.
— Аня? Это ты? — окликнул меня незнакомый женский голос, когда я выходила из супермаркета.
Я обернулась. Передо мной стояла высокая блондинка лет сорока. Стройная, ухоженная — настоящая красавица. У меня екнуло сердце. Неужели…
— Да, я Аня. А вы…
— Я Марина. — Она замялась. — Жена Олега.
У меня едва не выпали из рук пакеты с продуктами.
— Что?..
Марина грустно улыбнулась:
— Да-да, не удивляйся. Я тоже была в шоке, когда узнала, что у него есть еще одна семья.
Мы устроились в ближайшей кафешке. Марина заказала кофе, я — крепкий чай. Руки дрожали, и я с трудом удерживала чашку.
Мы с Олегом женаты уже семь лет, — негромко рассказывала Марина. Ее пальцы нервно теребили салфетку, превращая ее в мятый комок. — Живем в Подмосковье. У нас двое детей — погодки. Миша и Катя.
Я молча кивала, не в силах вымолвить ни слова. В голове крутилась карусель мыслей. Семь лет. Дети. Как же так? Когда? Мы ведь с Олегом вместе уже пять лет…
— Он часто уезжал в командировки, — продолжала Марина. Ее голос звучал глухо, будто издалека. — Говорил, что много работает… — Она горько усмехнулась. — А на самом деле — ездил к тебе. И проигрывал в казино все, что зарабатывал.
— Господи… — я обхватила голову руками. Комната поплыла перед глазами. — Как же так… Я ничего не знала. Клянусь, я…
Марина осторожно коснулась моей руки:
— Аня, я не виню тебя. Ты ведь тоже жертва. Просто… я подумала, что ты должна знать правду.
Я подняла на нее глаза. Как она может быть такой… спокойной? Я бы на ее месте кричала, обвиняла, может даже ударила бы. А она сидит тут, такая собранная, такая… сильная.
— Спасибо, — выдавила я. — Правда, спасибо. Я… я не знаю, что сказать.
Она слабо улыбнулась:
— Ничего говорить не нужно. Просто… будь осторожна. Олег и вправду оказался мастером манипуляций, виртуозом лжи. Его истинное лицо проступило сквозь маску, которую он носил годами. Теперь я видела его насквозь — человека, готового пойти на все ради своих целей. Он не гнушался ни обманом, ни психологическими играми, чтобы добиться желаемого.
Каждое его слово, каждый жест теперь виделись мне в новом свете. Это был не тот человек, которого я знала — или думала, что знала. Олег превратился в хищника, а я чувствовала себя добычей, попавшей в его ловко расставленные сети.
Осознание его истинной натуры пробирало до костей. Я понимала, что нужно быть начеку, ведь такой человек не остановится ни перед чем. Его амбиции и желания всегда будут на первом месте, а моральные принципы — в лучшем случае на последнем.
Я кивнула. В голове царил хаос, но одно я знала точно — моя жизнь уже никогда не будет прежней.
— А как… как ты узнала? — спросила я, не уверенная, хочу ли слышать ответ.
Марина вздохнула:
— Случайно. Нашла в его телефоне сообщения. Сначала не поверила, думала — ошибка какая-то. А потом… — она махнула рукой. — Начала копать. И вот…
Мы помолчали. Каждая думала о своем, но я уверена — мысли у нас были схожие. Как мы могли так ошибиться? Как могли не видеть, кто на самом деле рядом с нами?
— Что ты теперь будешь делать? — спросила я наконец.
Марина пожала плечами:
— Не знаю. У меня дети, понимаешь? Им нужен отец. Но… — она запнулась. — Но я не уверена, что смогу простить. И доверять — тоже.
Я понимающе кивнула. Доверие. Такое хрупкое, такое важное. Разбитое вдребезги, оно оставляет после себя лишь острые осколки, которые ранят при каждом движении.
— А ты? — спросила Марина.
— Я подала на развод, — ответила я. И вдруг поняла — впервые за эти безумные недели я не сомневаюсь в своем решении. — Не могу… не хочу больше так жить.
Марина кивнула:
— Понимаю. Ты молодец, Аня. Сильная.
Мы просидели в кафе еще час. Говорили обо всем и ни о чем. О детях Марины, о моей работе, о погоде… Обо всем, кроме Олега. Его имя повисло между нами, как тяжелая туча, но мы старательно обходили эту тему.
Прощаясь, мы обменялись номерами.
— Держись, Аня, — сказала Марина, крепко обняв меня. — Все будет хорошо.
Я кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Впервые за долгое время я поверила — да, все действительно будет хорошо.
…Прошло полгода. Я сидела на диване в своей — только своей! — квартире и листала документы. Развод был оформлен, долги — закрыты (спасибо моим родителям, которые помогли). Олег исчез из города, и я искренне надеялась больше никогда его не увидеть.
За эти месяцы я словно заново училась жить. Училась доверять — себе, прежде всего. Училась радоваться мелочам — утреннему кофе, прогулкам в парке, встречам с друзьями. Училась строить планы — пусть небольшие, на день или неделю вперед, но все же планы.
Внезапно в дверь позвонили. Я вздрогнула — гостей я не ждала. Осторожно подошла, глянула в глазок…
За дверью стояла Марина. И она была не одна.
Я распахнула дверь. Марина виновато улыбнулась:
— Прости, что без предупреждения. Но… нам больше некуда идти.
Рядом с ней стояли двое детей — мальчик лет шести и девочка чуть помладше. Миша и Катя. Все трое выглядели измученными и какими-то потерянными.
Я молча отступила в сторону, пропуская их в квартиру. В голове мелькнула мысль — вот оно, колесо судьбы. Кто знает, может, через полгода это я стояла бы на чьем-то пороге, не зная, куда податься?
— Проходите, — сказала я. — Сейчас организуем чай и бутерброды. А потом… потом вы мне все расскажете.
Марина с облегчением выдохнула. А я вдруг поняла, что улыбаюсь — впервые за долгие месяцы. Возможно… возможно, жизнь только начинается?
Пока дети устраивались в гостиной, мы с Мариной хлопотали на кухне. Она коротко рассказала — Олег вернулся, требовал денег. Угрожал. Она забрала детей и уехала, куда глаза глядят.
— Я не знала, к кому еще обратиться, — призналась она. — Извини, что вот так…
Я покачала головой:
— Все правильно. Ты поступила правильно.
Той ночью, лежа без сна, я думала о превратностях судьбы. Еще полгода назад я считала себя счастливой женой. Потом — обманутой, преданной, загнанной в угол… А теперь?
Теперь я чувствовала себя сильной. Той, кто смог выстоять, не сломаться. И — что удивительно — не очерстветь.
В соседней комнате посапывали дети Марины. Сама она спала на раскладушке в гостиной. А я… я впервые за долгое время чувствовала, что все будет хорошо.
Нет, не просто хорошо. Все будет ПРАВИЛЬНО.
Утренний свет мягко проникал в окно, пока мы с Мариной наслаждались тишиной и ароматным кофе на кухне. Дети еще видели сны, и квартира была погружена в спокойствие раннего часа.
Марина вдруг подняла взгляд от чашки, и в её глазах промелькнуло что-то новое.
— Знаешь, — начала она, слегка понизив голос, будто делясь секретом, — я всегда мечтала открыть свое маленькое кафе. Уютное такое, с домашней выпечкой…
Я внимательно посмотрела на подругу. В её словах чувствовалась смесь робкой надежды и давно зреющего желания. Это была не просто мимолетная фантазия — за этой идеей явно стояло что-то большее.
Марина замерла, словно громом пораженная. Её глаза округлились, как у кота, увидевшего огурец.
— Ты это на полном серьёзе? — выпалила она, и голос её дрогнул, как осиновый лист. — Думаешь, у меня рука не дрогнет?
У меня аж мурашки по коже побежали. За напускным спокойствием Марины крылось море сомнений, хоть пруд пруди. До меня как обухом по голове дошло, насколько важен был этот момент.
— А почему бы и нет? — ответила я, стараясь не ударить в грязь лицом. — Давай прикинем, как это провернуть.
Марина поставила чашку на стол так, будто та вот-вот выпрыгнет из рук. Она набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в омут с головой.
— Знаешь, — начала она, еле слышно, как мышь под веником, — я эту идею обмусолила вдоль и поперек. Каждую мелочь, каждый запах… Но всегда находила отмазки, почему это — бред сивой кобылы.
Я смотрела на подругу во все глаза. В её взгляде, несмотря на усталость, затеплился огонёк. Слабенький, как свечка на ветру, но живой.
И тут меня как обухом по голове ударило: этот разговор может всё перевернуть с ног на голову. И её жизнь, и мою заодно.
Марина удивленно моргнула:
— Ты… ты правда поможешь?
Я улыбнулась:
— Конечно. Мы же теперь… — я запнулась, подбирая слово. — Мы теперь семья. Пусть и странная, но семья.
Марина рассмеялась — тихо, чтобы не разбудить детей. А я подумала — вот оно, новое начало. Не такое, как я представляла. Но, может быть, даже лучше.
