Если ему что взбредёт в голову — как ни старайся, какая бы это ни была глупость, она там останется. И не просто останется, а хозяйством своим обзаведётся, и в конце концов вся его голова превратится в один большой дом глупости, куда она приведёт своих друзей, а потом и всю свою семейку. Да, а всё начинается с одной маленькой глупости, а заканчивается… Впрочем, хорошо, что для меня всё это уже закончилась. Ещё немного и я бы не выдержала этого кошмара.
До недавнего времени я жила с мужем, и всё было сносно. И так, и сяк, но жить всё-таки можно было. А разве в этом смысл брака? Жизнь и так у всех непростая, поэтому люди живут вместе, помогают друг другу, поддерживают — нет, моему мужу казалось, что смысл брака в том, чтобы контролировать меня, расспрашивать про каждый мой шаг.
А ведь когда-то он был совершенно нормальный, хороший и даже добрый. Конфеты, дарил, цветы, но не это, конечно, главное. Он чувствовал, что я чувствовала. Мог приехать ко мне на другой конец города без всякой причины и сказать, что, ему очень неловко, если он меня отвлекает, просто он вдруг почувствовал, что мне грустно, и мне и в самом деле было тогда грустно. Да, он был очень милый.
В студенческие годы, когда у нас обоих денег было кот наплакал, он шёл на разные хитрости, чего только не выдумывал, чтобы порадовать меня, подарить что-нибудь эдакое. Несколько часов бродил он по книжным развалам, искал мои любимые книги. Продавал друзьям свои рубашки, чтобы отвести меня в кафе… Сейчас, вспоминая всё это, мне даже не верится, что всё это был он, мой муж. Когда же он успел так измениться? Прямо-таки до неузнаваемости.
С каждым годом он становился всё более и более невыносим. А началось всё, как всегда с мелочей. Он принялся убеждать меня, что он достаточно зарабатывает, и я могла бы не работать. Сперва нежно и даже как бы между делом он заводил разговоры об этом. Я соглашалась с его доводами, но мне нравилась моя работа, и я не хотела её бросать. Постепенно тон, которым говорил со мной муж, становился всё жёстче и жёстче. В конце концов он уже не предлагал, он требовал. Но я всё равно не согласилась, и его это очень злило.
Он вообще стал считать, что, если я с чем-нибудь не согласна, это значит только одно — бунт. Жена должна во всём повиноваться мужу — вот его философия. Что же, философских школ на свете очень много, и так уж случилась, что я отношу себя к совершенно другой школе.
Всё чаще и чаще он стал повышать на меня голос. Сперва он искал какой-нибудь ничтожный повод — я что-нибудь роняла, задерживалась на несколько минут — этого было достаточно, чтобы вызвать его гнев. В последствии он перестал искать повод. Он просто кричал на меня. По всей видимости, он получал от этого какое-то странное удовольствие. Может быть, даже испытывал катарсис.
Доходило до того, что он оскорблял меня. И не просто оскорблял, а даже какие-то новые слова для меня выдумывал. Можно было хоть целый словарь составить из всех тех ярлыков, которые он на меня вешал.
И самое печальное — он стал подозревать меня во всевозможных грехах. Как я ни старалась его разубедить, всё было бесполезно. Он был неумолим. Мой муж всеми силами старался уличить меня в неверности. Ночей из-за этого не спал, всё выдумывал свой гениальный план, который просто не мог сработать, потому что я чиста, как стёклышко.
Но он всё надеялся. Надеялся и верил, что однажды его подозрения оправдаются. Он отбирал у меня телефон и читал переписки. Он злился ещё сильнее, потому что не находил там того, чего искал. Иногда он подкарауливал меня у моего офиса, старался быть незаметным, но роль супершпиона ему не очень шла. Наверняка, думал, что я выйду с кем-нибудь под руку, но ни разу такого не было, так что он просто зря терял своё время.
Однажды он совсем слетел с катушек. Ворвался в квартиру, когда я там была одна и принялся кричать:
— Где он? Где он? Покажи мне его.
Я так перепугалась, что даже не поняла сразу, в чём дело.
— Кто он?
— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Твой коллега.
— Мой коллега? Дома, наверное.
— Ах ты, шестихвостая выдра. Ты всё врёшь. Сейчас я его найду.
Он перерыл все шкафы, перевернул мебель, даже в ящики комода заглянул… Умаявшись, он сел в кресло и потребовал стакан воды. Он даже и не думал просить у меня прощения. Он считал совершенно нормальным вести себя вот так…
Этот самый коллега просто сводил его с ума. Он всё никак не мог смириться с мыслью, что я на работе общаюсь с мужчинами. Он был просто уверен, что, как только рядом со мной появляется мужчина, то я немедленно влюбляюсь в него. Но ведь нет же, само собой нет, это просто нелепо так думать. К тому же, у этого самого коллеги, которого так невзлюбил мой муж, была жена и сын.
— Ну и что? — ревел мой муж — думаешь, такого подлюгу, как он, это останавливает? Это всего лишь прикрытие, чтобы ухаживать за тобой…
Вот до чего договаривался. По его мнению, весь мир прямо-таки вращался вокруг меня. Все только и думали, как бы меня увести. Это было бы даже лестно, если бы не было так грустно.
И вот однажды многое изменилось в наших отношениях. Мы ждали ребёнка, девочку. На некоторое время муж снова стал прежним — заботливым, милым, внимательным. Прекратились облавы, ругань… Я уже решила, что этот кошмар закончился, и уже больше никогда не вернётся. Я надеялась, что муж, наконец, образумился, устал от своих бессмысленных подозрений. Наша семья постепенно начинала напоминать нормальную семью, где все любят друг друга. Но нет… К сожалению, это было всего лишь затишье перед штормом.
До чего же он изменил моё восприятие действительности. Просыпаясь утром, я радовалась тому, что он не кричит на меня, что в доме так тихо. Я была ему благодарна за это, представляете. Я чувствовала себя, как заяц в волчьем логове. По какой-то причине волк перестал на меня рычать, и я была счастлива.
Но, как только родился ребёнок, всё вернулось в прежнюю колею. Он опять стал подозревать меня во всём подряд. А началось всё с того, что он принялся разглядывать нашу малышку. По его мнению, он была совсем на него не похожа. Зато… якобы очень напоминала коллегу. Он даже две фотографии распечатал: свою и коллеги. Целыми днями сидел над колыбельной и сравнивал, сравнивал.
И вот опять… Гром среди ясного неба. Он снова принялся придираться ко мне. Всё выглядело так, как будто бы он просто ждал, когда родится его ребёнок, чтобы можно было с чистой совестью надо мной издеваться. Изо дня в день он заводил одни и те же разговоры, всё старался меня подловить, к каждому моему слову прислушивался. Всё ждал, что я оговорюсь, допущу какую-нибудь ошибку в моих показаниях. Бедный коллега… Он, наверное, всё время икал из-за моего мужа. Нет бы поговорить с ним лично, раз уж ты такой подозрительный. Нет, на это мой муж не пошёл. Видно, боялся. Коллега-то у меня ого-го — шкаф, а не коллега. Другое дело с женщиной выяснять отношения — вот это было в стиле моего мужа.
И вот однажды он вот до чего договорился:
— Нам нужно расстаться, так как твоя дочка на меня не похожа — Заявил муж
— Что? Ты вообще понимаешь, что несёшь?
— Как ты со мной разговариваешь? Признайся, наконец, что ребёнок не мой, и закончим с этим. Не представляю, как тебя ещё земля носит. Столько лет подряд ты обманывала меня. Влюбила в себя, ты ведьма пупырчатая, вот ты кто. Тебе просто нравилось жить за мой счёт. Сколько их у тебя было, сколько у тебя было мужчин? Наверное, не один десяток. Ты, конечно, мастерица. Так от меня скрывалась, что я даже не замечал ничего. Под носом у собственного мужа…
— Успокойся, — сказала я ему, — ребёнок твой. Твои подозрения ничем не обоснованы.
— Ах, ничем не обоснованы значит, да? А ты посмотри на неё, посмотри, посмотри. Разве это мои глаза? Волосы? Уши? Нет, всё это не моё. Это и ежу понятно. Ты после работы иногда задерживалась… Теперь-то я понимаю, чем ты там занималась на этих твоих «совещаниях». Советовалась, советовалась. Вот и насоветовала — получите, распишитесь.
Он совсем не хотел меня слушать, всё гнул и гнул свою линию. Совсем мне жизни не давал. Всё рассказывал о том, что меня нужно камнями закидать, и то было бы слишком милосердно по отношению ко мне. Целыми днями он выдумывал казни для меня. Утром, днём и вечером я только и слышала истории о том, что бы со мной сделали в прежние добрые времена.
Приходит момент, когда продолжать дальше просто нет сил. Тогда нужно решить, а нужно ли тебе самой продолжать или нет. Если решишь, что нужно, то силы обязательно найдутся, а, если поймёшь, что нет, то нужно немедленно менять направление; уходить, убегать с той скользкой дорожки, по которой ты до сих пор шла. Не знаю, почему я до сих пор этого не сделала.
На мою сторону встала свекровь. У нас вообще с ней были хорошие отношения. Намного лучше, чем у меня с мужем. Когда он попытался убедить её в том, что ребёнок не его, даже фотографии ей показывал, она только у виска покрутила, и сказала, чтобы он перестал пороть чепуху.
— Твоя жена никогда не стала бы тебя обманывать. Я её знаю. Не такой она человек. Уж поверь мне на слово. А если не веришь, так сделай тест и успокойся, ради Бога. Хватит ей каждый день скандалы устраивать. Как тебе вообще не стыдно? Она мать твоего ребёнка. Ты что вообще себе позволяешь?
Тут мой муж прикусил язык. Мамины слова на него подействовали. Хорошо, что он ещё хоть кого-нибудь слушает. Он и в самом деле сделал этот самый тест, и что оказалось? О, какая неожиданность. О, какой сюрприз. Ну, ничего себе. Ребёнок оказался его.
Что на самом деле было неожиданным, так это то, как он отнёсся к этой новости. Вместо того, чтобы обрадоваться, попросить у меня прощения, отбросить все свои подозрения, он пустился в новый виток издевательств надо мной.
— Ну да, тест сказал, что ребёнок мой. Но. Тесты ведь, бывает, и ошибаются. А вот я не ошибаюсь никогда. Меня не проведёшь. Кто знает, может быть, ты вместе с мамой заплатила лаборатории, и они несколько подправили результаты. Всё возможно. Мне ясно только одно: глаза не мои, волосы не мои, и нос тоже не мой.
— Ну что ты несёшь, что ты несёшь, — я была просто на грани отчаяния. Я-то надеялась, что этот несчастный тест развеет все его сомнения.
— Меньше с мужчинами нужно было общаться, вот что. Сама виновата. Если бы ты меня слушалась, у тебя бы сейчас не было никаких проблем. Я бы тебя и уважал, и любил, и всё, что попросишь. Но ты не слушалась меня. Делала все так, как хотела. Вот теперь и расхлёбывай кашу, которую сама заварила. Я ведь тебе предлагал не работать — предлагал. А ты не согласилась? Не согласилась. Спрашивается, что это ты так рвалась на свою работу. Ударница, что ли? Альтруизм из тебя так прёт, да? А я тебя скажу, что ты туда так рвалась — не хотела со своим ненаглядным коллегой расставаться.
Тут я, наконец, решилась. Как давно эти слова вертелись у меня на языке, но я всё никак не решалась их произнести.
— Всё. С меня хватит. Я ухожу.
— Да, пожалуйста. Никто не держит. И ребёнка забери, мне он не нужен.
— Кто бы сомневался. Ты не человек. Я не знаю, кто ты. Столько лет подряд я терпела все твои капризы, твои оскорбления в надежде, что когда-нибудь всё образуется. О чём я вообще думала? Другую такую терпеливую, как я, тебе ни за что не найти. Живи в своём одиночестве. Со своими подозрениями. Пусть они теперь за тобой ухаживают.
И я и в самом деле ушла. Вместе с дочкой. Собрала вещи и ушла. Первое время поживу к родителей. А там снова выйду на работу, сниму что-нибудь. Родители были очень рады моему приходу. Они давно говорили мне, что пора заканчивать эти отношения, из-за которых я столько плакала по ночам.
Теперь я чувствую себя в безопасности. Иногда быть одной намного лучше, чем вместе. Всё зависит от людей, которые нас окружают. К тому же, я ведь совсем не одна. У меня есть моя дочка, и мы с ней со всем справимся. Не можем не справиться. После той школы, которую я прошла в доме моего мужа, никому больше не позволю так с собой обращаться.
И вот на улице уже подмораживает. Лужи замёрзли, а на траве изморозь. Природа засыпает, а я как будто бы только просыпаюсь для настоящей жизни. Всё кругом говорит о зиме, а во мне поёт весна, и поёт всё громче, громче и громче. Никаким морозам не заглушить её голос.
