— Снова твой пострел целый день бедокурил!, — гневный голос квартирной хозяйки Антонины Тимофеевны не предвещал ничего хорошего. Валентина вздохнула – опять двадцать пять. Ну почему она так к Глебу придирается? Не хулиган он вовсе, и не шкодник. Обычный ребёнок, которому надо поиграть и побегать, не больше. Но, похоже, хозяйку он раздражает одним своим видом.
— Что случилось?,- готовясь к неприятному разговору, обречённо спросила Валентина.
-Что-что! Опять по грядкам бегал! И на деревья лез! Я с садом-огородом не для того вожусь, чтобы этот хулиган всё там поломал! Уйми стервеца, а не то добром не кончится!
— Не смейте обзывать моего сына!, — возвысила голос мать, — Покажите, что он сломал и тогда будет предмет для разговора. А если нет, то и разговора нет!
— Ишь ты, заговорила-то как!, — у Антонины Тимофеевны от негодования покраснел даже лоб,- Ты не возникай , напишу в опеку, что малец у тебя без присмотра шляется, получишь не приятности.
— Да как у Вас язык поворачивается такое говорить? Вы же знаете, что я ращу Глеба одна. И Вы хотите мне устроить дополнительные неприятности?
— Одна! А кто в этом виноват? Было б гордости поменьше, была бы при муже и опеки не боялась. Ишь, страдалица нашлась какая, принца ей подавай вместо простых мужиков.
«Ах вот оно что», — Валентина задохнулась запоздалым прозрением:»Вот и проговорились Вы, Антонина Тимофеевна! За сынка своего непутёвого, значит, зуб на меня держите. Не приветила я его. Ох, и хороша была бы у меня судьбинушка: мужа-бездельника поить-кормить да из пивных вытаскивать.»
Сын Антонины Тимофеевны Василий действительно «положил глаз» на Валентину, когда они с Глебом поселились в стареньком, но просторном доме его матери. Но не внушил он женщине доверия: нагловатый, бесцеремонный и бесшабашный. На близкую дистанцию Василий был не подпущен, и, как потом оказалось, правильно. «Сарафанное радио» быстро поведало Валентине, что он любит заглянуть в бутылочку, стабильно нигде не работает, перебиваясь случайными заработками, а Антонини Тимофеевна спит и видит, как бы женить своего балбеса на приличной женщине в тайной надежде, что тогда он остепенится. Но наученную невзгодами первого брака Валентину перспектива взвалить повторно на свою шею подобное горе-злосчастье никак не устраивала. Зародившаяся ещё тогда обида Антонины Тимофеевны, судя по всему всё это время крепла и сейчас, когда Василий ударился во все тяжкие стала всё интенсивнее выплёскиваться на ни в чём не повинные головы своих квартирантов.
В комнате Валентину встретил настороженный сын:
— Мама, я ничего не сломал на грядке, я по дорожке лишь прошёл. И на дереве на самой толстой ветке старой яблони сидел, она уже итак яблок почти не даёт.
— Я всё понимаю, сынок. Если так пойдёт и дальше, будем новое жильё искать. А пока… Знаешь, у тебя ведь всё равно каникулы, я тебя с собой на работу возьму. У нас разрешают, если дети не мешают другим работать. Ты же не будешь там шалить и шуметь?
— Не буду, — пообещал мальчик, — А с хозяйкой я уже боюсь оставаться. Никогда не знаешь, что ей опять не понравится.
На следующий день Глеб сидел в подсобке офиса торговой фирмы, рисуя в тетради драконов и с любопытством поглядывал в щель полуоткрытой двери, откуда был виден коридор офиса со снующими туда -сюда сотрудниками. Мучительно хотелось побегать, но было нельзя. Мама строго предупредила, что до обеденного перерыва и носа из подсобки чтобы не показывал. А когда же он будет, этот перерыв? Наконец к полудню, в офисе разнёсся аромат кофе, сотрудники устремились к выходу , явно намереваясь пойти перекусить и Глеб воспрял духом. Сейчас придёт мама и они отправятся в настоящую столовую обедать. Но мама почему-то не шла. Застоявшаяся энергия и проголодавшийся желудок взяли своё, и мальчик отправился искать маму в этих незнакомых коридорах с прозрачными дверями. Мамы нигде не было видно. Наконец ему попалась необычная дверь с матовым стеклом. Может быть, она здесь? Мальяик неуверенно приоткрыл дверь. В красивом кабинете с городским пейзажем на стене не было никого. Но была ещё одна дверь: массивная, деревянная с красивой бронзовой ручкой. Так и казалось, что скажешь ей: «Сезам, откройся!», — и там обнаружится пещера с сокровищами. Забыв о всякой осторожности, Глеб потянул ручку и сам не понял, как оказался внутри. Сокровищ там не обнаружилось, но обнаружился цветущий большими красными цветами кактус и литая фигурка охотничьей собаки в стойке на приставном столике. Мальчика потянуло к собаке как магнитом. Затаив дыхание, он рассматривал висячие уши, сосредоточенное выражение морды животного, напрягшиеся под шерстью мышцы. Из созерцания его вывели встревоженные звуки маминого голоса и, вспомнив, что он нарушил все запреты, Глеб вздрогнул и нечаянно свалил со стола лежавшие на нём папки и блокноты для записей. Он начал лихорадочно всё поднимать и складывать обратно, но неожиданно замер. Среди рассыпавшихся предметов лежал раскрытый женский клатч с выпавшей из него фотографией . На фото красивая женщина стояла в обнимку с отцом Ромки-мажорика, как его называли в школе, задиры и лентяя, не получавшего своей порции тумаков в значительной степени потому, что привозила и увозила его из школы чёрная блестящая машина, исключавшая возможность подстеречь зазнайку где-нибудь за гаражами.
— Это ещё что такое?, — на пороге кабинета стоял рассерженный мужчина, очевидно, самый главный мамин начальник, а за ним, не успевшая за сыном запыхавшаяся и растерянная мама.
— Дяденька, я это… собаку хотел посмотреть, а вот это всё я столкнул нечаянно, но я почти всё собрал, — оправдывался Глеб, держа в руках злополучную фотографию.
— Простите, это мой сын, — залепетала Валентина, — Его не с кем было оставить, он пошёл меня искать и заблудился немного.
— Хорошо заблудился, правильно, — хмурясь, владелец кабинета подошёл к Глебу и взял из его рук фотографию.- А это откуда?,- внезапно бледнея спросил он и в упор уставился на мальчика.
— Она из вот этой сумочки выпала, — стараясь не отводить взгляд промолвил мальчик, поднимая расстёгнутый клатч, — На ней почему-то мой одноклассник и его отец.
— И моя жена…, — скрипнув зубами, брякнул начальник, не замечая как Валентина, охнув, потихоньку потянула сына к выходу из кабинета и спешно закрыла дверь.
Иннокентий Борисович ехал домой в отвратительном настроении. Предстоял неприятный разговор с супругой – требовалось срочно выяснить, что это за фото выпало из забытого ею клатча. Жена, к счастью, оказалась дома и он перешёл с места в карьер:
— Римма, объясни пожалуйста, с кем это ты стоишь в обнимку, светясь от счастья?, — фотография с размаху шлёпнулась на журнальный столик.
— Может быть, ты для начала поздороваешься?, -капризно ответила та, беря в руки снимок. Лицо её оставалось непроницаемым.
— Я жду ответа!
— А что отвечать? Это мой давний школьный знакомый, мы случайно встретились, решили сняться на память. Я для него фото распечатала. А ты что, теперь осматриваешь мои сумочки?
— Сумочку свою ты у меня в кабинете оставила, а сын уборщицы случайно уронил. Кстати, мальчика этого он знает, учится с ним в одной школе, — Иннокентий Борисович начал сомневаться в обоснованности своих подозрений.
— Я, конечно, не имею права тебе указывать, что детям в офисе не место, но тем не менее, это так. А сейчас давай ужинать, роль Отелло тебе не идет совершенно, — жена поднялась с кресла и с гордой осанкой направилась на кухню. Ужин прошёл уже спокойно, но как только Иннокентий Борисович отправился посмотреть вечерние новости, Римма набрала номер своей подруги:
— Леночка? Я не отвлекаю? Будь другом, выручи меня, ты же в кадрах сидишь? Так вот найди мне адрес и телефон вашей уборщицы. Моим хорошим знакомым нужен надёжный человек для генеральной уборки, а у неё очень хорошая репутация. Спасибо, дорогая, ты меня очень выручишь.
«Ну, голубушка, не взыщи. Твой мальчик слишком много знает и слишком много рассказывает», — негромко произнесла она вслух и начала наносить на лицо косметическую маску.
На следующий день элегантная, модно одетая женщина любезно беседовала с Антониной Тимофеевной, никак не ожидавшей подобного визита. В итоге незнакомка передала квартирной хозяйке белоснежный конверт с крупными купюрами и, помахав рукой, села в машину.
«Ну что ж», — думала Римма, выезжая на шоссе: «Теперь тебе, мальчик, придётся съехать со своей мамашей и скорее всего, перейти в другую школу, где у тебя будет меньше возможностей портить людям жизнь.»
Вечером, вернувшаяся с работы Валентина встретила Антонину Тимофеевну в грозном расположении духа. Требование незамедлительно освободить комнату было категоричным и ультимативным. Прижимистая хозяйка даже согласна была вернуть деньги за три оставшихся оплаченными дня. Еле уговорив её дать им хотя бы переночевать, Валентина, кое-как передвигаясь от усталости, пошла собирать вещи, Глеб, так и не решивший, надо ему радоваться или огорчаться, взялся ей помогать.
Утром Валентину, лихорадочно соображающую, куда бы ей расположить все вещи на время рабочего дня и как срочно найти жильё, отвлёк от грустных мыслей телефонный звонок. Женский голос был незнаком, но представился отделом кадров.
— Валентина Александровна, мы вчера не успели Вас предупредить, что офис на две недели уходит на дистанционную работу. Вам временно оформляется простой, ждём Вас на рабочем месте ровно через две недели в понедельник. Вы будете дополнительно оповещены о начале рабочей недели.
Валентина только пожала плечами. Пришла беда – отворяй ворота. Хотя… Нет худа без добра. Деньги, конечно, она потеряет, но зато у неё есть время спокойно поискать жильё.
Комнатка нашлась в совершенно другом районе, тоже в частном доме, у одинокой и приветливой старушки, сразу разрешившей Глебу залезать на все приглянувшиеся ему деревья. Оплата оказалась очень умеренной и, раскладывая вещи, Валентина думала о том, что слова :»Что Бог ни даёт, всё к лучшему», находят себе в жизни регулярное подтверждение
Ровно через две недели Валентина, не дождавшись обещанного телефонного звонка, вышла на работу, но там её ожидал пренеприятнейший сюрприз… В отделе кадров ей сообщили, что она уволена за прогулы, так как длительное время не появлялась на работе. А ещё выяснилось, что номер телефона в её данных был кем-то заботливо изменен. Все попытки объяснить, что она получила предупреждение о дистанционной работе оказались тщетными и доведённая до отчаяния женщина решила прорваться на приём к шефу.
Иннокентий Борисович встретил её весьма прохладно:
— Валентина, ну что за детский сад? Вы ведь взрослая женщина, надо было перезвонить и уточнить информацию, а дозвониться до Вас было невозможно.. Я не знаю, кто Вас так разыграл, но мы уже оформили нового человека. Что прикажете ему сказать? Я сожалею, но помочь, увы, не могу.
— Не знаете говорите?, — Валентина дала волю скопившемуся гневу, — А то, что все мои неприятности начались после того, как Глеб нашёл фотографию Вашей жены, Вас не смущает? На следующий же день меня выставила квартирная хозяйка и поступил этот дурацкий звонок о дистанционной работе, в результате которого мне приходится убраться из Вашего офиса. Ну, конечно, кто я такая для солидных людей! Только солидные люди часто грешат такими пороками, на которые у людей несолидных нет ни времени, ни желания!, — и громко хлопнув дверью, она покинула начальственный кабинет.
Иннокентий Борисович чертыхнулся и запустил для успокоения нервов настольный маятник «Шары Ньютона». Порывшись в телефоне, он нашёл нужный номер и, дождавшись ответа абонента сказал:
— Костя, мне нужна твоя помощь в одном деликатном деле. На этот раз личного характера. Надо бы собрать побольше информации о способах проведения досуга одной дамы. А если говорить точнее, моей жены.
Валентина ехала домой, еле сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Такая несправедливость! Люди, похоже коллективно сошли с ума: Антонина Тимофеевна со своим Василием, директор, в упор нежелающий видеть подлость и его супруга, которая не гнушается никакими средствами, чтобы прикрыть свои гнусные интрижки. Что она вообще делает в этой клоаке? Надо уезжать отсюда и немедленно. Дом тёти Нюры, крепкий и просторный стоит в деревне пустой, а она мается здесь по съёмным квартирам. Надо срочно забирать Глебушку и ехать туда. Школа там есть, а она не белоручка, найдёт себе дело: хоть и деревня, но и не глушь.
Дом встретил их запылившимися занавесками на окнах, поскрипывающими половицами и ладно слепленным ласточкиным гнездом под козырьком крыши. Из-за забора тут же вынырнула соседка с неизменным в таких случаях вопросам: «Чьих будете?
— Я племянница тёти Нюры, вот решила здесь обосноваться. Только как с работой будет, не знаю, не поинтересовалась я заранее.
— Коли не трудится умеешь, то найдёшь,- авторитетно ответила соседка, — Новый коровник нынче сдали, можно туда устроиться. Коров-то не боишься?
— Коров не боюсь, но вот доила редко и давно, ещё когда тётя Нюра Звёздочку держала,- смутилась Валентина.
— Невелика сложность. Коль к животине подход есть, научат. Ступай туда прям завтра, не зевай зазря. Ежели что надо будет, заходи по-соседски.
Так Валентина открыла свою новую жизненную страницу, надеясь наконец-то позабыть о своих злоключениях.
Понадеялся на это и Иннокентий Борисович, причём настолько, что когда позвонил ему Костя с сообщением о имеющейся некоторой информации, он, окружённые в последнее время удвоенным вниманием и заботами Риммы, только отмахнулся.
— Костя, не сердись, уже неактуально. Гонорар я переведу, как договаривались, но необходимости во встрече нет. Спасибо, друг, ты всегда человек слова.
Иннокентий Борисович так увлёкся своим неожиданным «медовым месяцем», что не заподозрил никакого подвоха. Между тем однажды, придя домой, Римму он не застал. Не пришла она ни поздно вечером, ни ночью. Утром, когда он уже подумывал о том, чтобы начать обзванивать больницы, Римма позвонила сама:
— Дорогой, чем ты занят? Если собираешься в офис, то, поверь, это зря. Согласно имеющихся документов ты переписал на меня весь свой бизнес и в твоем кабинете сегодня буду сидеть я. Фотографии документов я сброшу тебе на телефон, чтобы ты удостоверился. На развод с разделом имущества, кроме бизнеса, разумеется, который и так уже мой, я тоже подам сама, чтобы тебя не утруждать. Я надеюсь, ты будешь разумным человеком и не станешь закатывать диких сцен и истерик. Тем более в офис моя охрана тебя всё равно не пустит, теперь ты там никто.
Сцену закатить очень хотелось. Но это был бы гол в собственные ворота. Поэтому едва сдерживаясь, Иннокентий Борисович поинтересовался:
— И кто же провернул с твоей помощью эту аферу? У тебя одной ни мозгов, ни влияния на это бы не хватило. Уж не тот ли старый школьный друг, которому ты печатала фотографии?
— Это не имеет сейчас ровным счётом никакого значения, — парировала Римма, — Ты услышал то, что должен был узнать, а остальное не так важно.
— А ты всё-таки струсила сказать мне это в лицо, — гнев обманутого мужа наливался тяжёлым свинцом, — Чего испугалась? Что личико испорчу? Стоило бы, но женщин я не бью, к сожалению. Допустить у тебя остатки совести я не решаюсь, это слишком наивно. Но успокаиваться вам пока ещё рано, голубчики. Смеётся тот, кто смеётся последним.
Абонент отключился. Иннокентий Борисович, забыв обо всех правилах приличия, от души выругался. На телефон стали приходить сообщения. Просмотрев их и убедившись, что умение жены ставить в случае необходимости его подпись сыграло с ним злую шутку, обманутый муж запустил малахитовой пепельницей в портрет Риммы, расколотив вдребезги стекло с рамкой и полез в бар за бутылкой виски. Ничего более конструктивного в его отчаявшийся мозг в этот момент не пришло.
Прошло пару дней. Бар опустел, холодильник тоже. Не обнаружив ничего для подкрепления духа и тела, Иннокентий Борисович залез под холодный душ, подставляя освежающим струям свою гудящую голову. Это же надо! Дело всей его жизни псу под хвост! Неужели он так и будет сидеть и ждать у моря погоды? К кому обратиться? Партнёрам доверять нельзя, Римма уже могла с ними договориться. Пожалуй, единственный выход — позвонить Косте. Эх, зря он тогда его не выслушал, не имел бы сейчас этой головной боли!
— Константин? Ты можешь говорить? Тут такое дело… Нам нужно срочно встретиться, но мой офис для этого сейчас непригоден. Назначь место сам, пожалуйста.
Через час Константин, сидя напротив Иннокентия Борисовича в маленькой неприметной кафешке, задумчиво помешивал уже остывший кофе и морщил лоб.
— Нам нужна графологическая экспертиза, Иннокентий Борисович. И не та, которую назначит суд, они могут её подкупить, а та, в которую документы отнесём мы и первыми инициируем это дело. Ключ от сейфа у Вас остался?
— Да, и Римма об этом не знает. Считалось, что он только один и хранится в тайничке у меня в кабинете.
— Это замечательно. А свои люди у Вас в офисе есть?
-Есть, но они не вхожи без спросу в мой кабинет. Без подозрений туда может войти только уборщица, системный администратор или электрик. Кстати, из-за истории с этой фотографией как раз потеряла работу в моей фирме весьма приличная женщина. Может быть, попытаться найти и устроить? Зуб на Римму у неё однозначно есть.
— Это уже что-то, — кивнул Константин, — Будем искать.
Через несколько дней Валентина, возвращаясь с фермы увидела возле своего дома незнакомую иномарку. Это оказался её бывший шеф с каким-то незнакомым молодым человеком. Не обрадовавшись такому визиту, она всё же пригласила их в дом и выслушала драматическую историю потери бизнеса с последующим предложением раздобыть документы за весьма щедрое вознаграждение.
— Да вы в своём уме вообще?, — возмутилась она, еле сдерживая сильное желание выставить непрошеных гостей за двери,- Значит, когда я на улице оказалась без работы и крова над головой, никому до этого дела не было. А теперь я понадобилась, да ещё и в таком рискованном деле. Ищите дуру в другом месте.
Детектив скрипнул зубами, а Иннокентий Борисович взмолился пуще прежнего:
— Валентина, я понимаю, как я был с Вами несправедлив. Но ведь если по сути разобраться, мы все жертвы одного заговора. Я потерял всё из-за жены, которая подделала мою подпись, Вы потеряли кров и работу, потому что она решила отдалить вас на безопасную дистанцию, чтобы её плану ничего внезапно не помешало. Ваш сын знал её сообщника, а вернее вдохновителя и организатора, так неужели мы не объединим усилия, чтобы вывести их на чистую воду. Сколько людей ещё может пострадать от их беспринципности? Я Вас очень прошу, помогите нам. Этих мерзавцев надо наказать.
— Ладно,- смягчаясь, ответила Валентина, -Рассказывайте, что я могу сделать, а там посмотрим.
На следующий день начальник отдела кадров привела к Римме, восседающей в директорское кабинете новую претендентку на должность уборщицы. Женщина была растеряна, явно подавлена и держалась очень неуверенно.
— Вы, кажется, здесь уже работали?, — узнала Валентину Римма.
— Да, но понимаете, я очень провинилась тогда, не позвонила, не уточнила информацию о временном закрытии офиса, получились прогулы. Я Вас очень прошу, возьмите меня, пожалуйста, обратно: мне совершенно не на что жить и кормить сына. Я буду делать всё, что потребуется, сверхурочно останусь, только возьмите меня, — глаза женщины предательски блеснули влагой.
— Ладно, не разводите тут сырость, — Римма в виду удавшейся аферы была настроена благодушно, — Приступайте немедленно к обязанностям и учтите, что офис должен сиять, как банкетный зал в ожидании важных гостей.
Валентина энергично кивнула и окунулась в работу. Дубликат ключа оттягивал кармашек её униформы. Возможность беспрепятственно проникнуть в директорский кабинет появилась не сразу и Валентина даже начала беспокоиться, на месте ли будут нужные документы. Но на четвёртый день Римма, к счастью, завезла в кабинет кучу экзотических растений, подставки, мешки с грунтом и велела Валентине обустроить зелёную зону, пересадив кое-какие растения в новые горшки. Сама она укатила восвояси и Валентина наконец-то осталась в кабинете на законных правах. Занявшись растениями, она дождалась, когда секретарь уйдёт на обед и немедленно приступила к реализации поручения своего бывшего шефа. Ключ в замке щёлкнул мягко и податливо. Волнуясь, Валентина начала перебирать папки и вскоре наткнулась на ту, которую ей описали. Аккуратно закрыв сейф, она завернула её в освободившиеся мешки из-под грунта и под видом того, что ей нужно их выбросить в мусорный контейнер, вышла из офиса. Константин уже ждал её в машине. Бегло просмотрев содержимое, он поднял на Валентину сияющие глаза:
— Здесь даже больше, чем я ожидал. Как ты догадалась прихватить ещё и эти папки?
— Не знаю, — пожала плечами Валентина, — Мне почему-то показалось, что они могут оказаться важными.
— А ты не так проста, как можешь показаться на первый взгляд, — Константин впервые посмотрел на Валентину с нескрываемым интересом.
— Иннокентий Борисович, окончание дела не за горами, — докладывал Константин, раскладывая на ресторанном столике бумаги в ожидании заказа, — Подделка Вашей подписи доказана, в правах на фирму Вы восстановлены. Кроме того, в ходе расследования обнаружены определённые махинации при проведении тендера на госзаказ и много ещё чего интересного. В таком раскладе Вашей супруге, простите, бывшей супруге и её сообщнику светят реальные сроки, а Вас – новый финансовый виток, только уже на законных основаниях.
— Я честно говоря думал, что буду рад возмездию, -признался Иннокентий Борисович, — Но я ошибся. Пустота, лёгкая горечь и сожаление о человеческой подлости и предательстве. Как оказалось, радость мщения – это не моё.
— Это всего лишь говорит о том, что Вы порядочный и неиспорченный человек, — горячо возразил Константин, — А пустота заполняется со временем. Знаете, какие по роду моей деятельности иногда встречаются женщины? Умные, тонкие, деликатные .Обещаю присмотреться и в этом ключе.
— Ты со своими делами-то разберись, сват, — засмеялся Иннокентий Борисович, — Ты вон перед Валентиной как пацан замыкаешься, а я-то всё вижу. Я уж её и помощником менеджера сделал, и учиться отправил. Чего ждёшь-то? Когда оперится, на ноги станет и уведут её у тебя?
— Не уведут, — запальчиво возразил Константин, — Я вчера ей предложение сделал и она согласилась.
— Ну, слава Богу, созрел, — Иннокентий Борисович по-прежнему улыбался, — Раз уж ты теперь сапожник с сапогами, можешь мне маякнуть, если появится умная да деликатная. А теперь готовься коньяк разливать, свиные рёбрышки вон уже на подходе.
