Светлана перебирала платья в шкафу – сегодня был юбилей свёкра, Николая Ивановича, и хотелось выглядеть безупречно. Рука замерла над темно-синим шелковым платьем.
— Это слишком нарядно, неприлично затмевать хозяйку дома, — раздался за спиной голос Валентины Петровны. Свекровь стояла в дверях спальни, с не видом.
Светлана медленно выдохнула. После трех лет замужества она научилась сдерживаться, но каждое замечание свекрови било точно в цель.
— Доброе утро, Валентина Петровна. Я думала надеть бордовое.
— В прошлый раз ты была в бордовом. Люди подумают, что у тебя всего одно платье, — свекровь окинула невестку придирчивым взглядом. — Хотя с твоей фигурой сложно что-то подобрать…
Антон, муж Светланы, делал вид, что полностью поглощен чтением новостей в телефоне. Светлана бросила на него умоляющий взгляд, но тщетно.
— Я приготовила завтрак, — процедила Валентина Петровна. — Остынет сейчас. Антоша, спускайся.
Светлана осталась одна. За окном накрапывал дождь, хотя синоптики обещали солнечную погоду. День явно не задался.
— Мам, а можно мы пригласим маму Лену? — спросила Светлана за завтраком. — Все-таки юбилей, семейный праздник…
Валентина Петровна замерла с чашкой у рта.
— Какую еще Лену?
— Мою маму, Елену Ивановну, — Светлана старалась говорить спокойно. — Она давно хотела познакомиться с Николаем Ивановичем.
— А зачем? — свекровь поставила чашку на блюдце с громким стуком. — У нас скромный семейный ужин. Только самые близкие.
— Вот именно – семейный, — Светлана повернулась к мужу. — Антон, скажи что-нибудь!
Антон поерзал на стуле:
— Может, правда, пусть придет? Неудобно как-то…
— Неудобно спать на потолке! — отрезала Валентина Петровна. — Ладно, приглашай. Только учти – места мало, придется потесниться.
В просторной четырёх комнатном доме свекрови можно было устроить бал, но Светлана промолчала.
Вечером позвонила мать:
— Доченька, может, не стоит? Я же вижу – она меня не хочет видеть.
— Мама, ты должна прийти, — твердо сказала Светлана. — Ты тоже часть семьи.
Елена Ивановна вздохнула:
— Знаешь, когда ты выходила замуж, я надеялась, что у тебя будет новая семья. А получается – вторая работа. Вечно доказывать, что ты достойна…
— Мам, все будет хорошо, — Светлана и сама не верила своим словам.
В день юбилея с утра все пошло наперекосяк. Валентина Петровна носилась по квартире, командуя всеми и каждым. Светлане досталось за неправильно расставленные тарелки, криво висящие гирлянды и недостаточно натертый до блеска паркет.
— Вытри пыль на верхних полках, — в десятый раз придиралась свекровь. — И люстру помой.
— Я уже все сделала, — устало ответила Светлана.
— Плохо сделала, значит. У меня глаз-алмаз, меня не обманешь.
К вечеру начали собираться гости. Николай Иванович, виновник торжества, добродушно обнимал всех, принимая поздравления. Валентина Петровна сияла, представляя гостям своего племянника – успешного бизнесмена из столицы.
Елена Ивановна пришла ровно к назначенному времени – скромная, в элегантном костюме.
— Мама, проходи! — Светлана кинулась обнимать мать.
— А это кто? — громко спросила тетя Зина, двоюродная сестра свекрови.
— Это мама Светы, — процедила Валентина Петровна. — Проходите, садитесь где-нибудь.
«Где-нибудь» оказалось в самом дальнем углу стола. Светлана заметила, как мать расстроено одернула юбку.
— Внимание всем! — Валентина Петровна встала с бокалом. — Я хочу поднять тост за самого лучшего мужа, отца и дедушку! За нашу семью!
— За семью! — подхватили гости.
— И за наших дорогих гостей, — добавила свекровь, обводя взглядом стол. На Елене Ивановне взгляд не задержался.
Начались поздравления. Каждый хотел сказать особенные слова, вручить подарок. Елена Ивановна терпеливо ждала своей очереди.
— А теперь, — Валентина Петровна снова взяла слово, — давайте послушаем моего племянника Сережу. Он специально прилетел из Москвы!
— Может, сначала мама поздравит? — тихо спросила Светлана.
Свекровь будто не услышала. Сергей начал длинную речь о семейных ценностях и традициях. Елена Ивановна опустила глаза в тарелку.
После третьего тоста начались танцы. Валентина Петровна блистала в вальсе с мужем, то и дело бросая торжествующие взгляды на гостей.
— Света, помоги на кухне, — позвала свекровь. — Надо салаты пополнить.
На кухне Валентина Петровна резко развернулась к невестке:
— Зачем ты ее привела? Только настроение всем портит!
— Кто портит? — не поняла Светлана.
— Мать твоя! Сидит как прокаженная, не общается ни с кем. Я же говорила – не наша она!
— А как ей общаться, если вы…
— Что я? — свекровь повысила голос. — Что я такого сделала? Может, не пригласила? Может, не накормила?
В этот момент на кухню заглянула Елена Ивановна:
— Светочка, я, наверное, пойду. Что-то голова разболелась…
— Никуда ты не пойдешь! — Светлана схватила мать за руку. — Ты еще даже не поздравила Николая Ивановича.
Валентина Петровна демонстративно загремела тарелками:
— Раз уж остаетесь, помогите хоть салаты разложить.
В гостиной звучала музыка, гости смеялись. Елена Ивановна молча взяла миску с оливье. На кухне повисло напряженное молчание.
— Николай Иванович, — негромко произнесла Елена Ивановна, вернувшись в комнату. — Позвольте и мне сказать несколько слов.
Именинник приветливо кивнул. Валентина Петровна скривилась, но промолчала.
— Знаете, у нас с вами много общего, — начала Елена Ивановна. — Мы оба любим своих детей и хотим для них счастья. Я благодарна судьбе, что моя дочь встретила вашего сына. И надеюсь, что наши семьи…
— Хватит! — Валентина Петровна с грохотом поставила бокал. — Какие еще семьи? Что за дешевая мелодрама? Светка, забери свою мамашу отсюда, нечего портить праздник!
За столом повисла мертвая тишина. Даже музыка, казалось, стихла.
Елена Ивановна побледнела, но сохранила достоинство. Светлана почувствовала, как материнская рука легла на её плечо – безмолвная просьба не вмешиваться.
— Антон, — Светлана повернулась к мужу. — Скажи что-нибудь!
Антон уткнулся в тарелку, старательно размазывая еду по краям.
— Сынок, — продолжала бушевать Валентина Петровна, — я же говорила тебе – нечего связываться с этой семейкой! Думаешь, я не вижу, как они на наше добро зарятся?
— Мама, перестань, — пробормотал Антон, не поднимая глаз.
— Что перестань? Правду говорить перестань? — свекровь повысила голос. — Да у них же на лбу написано – прибрать к рукам все хотят! Сейчас мать в дом притащили, потом что? Всю родню свою приведут?
Светлана медленно поднялась из-за стола. В ушах шумело, руки дрожали:
— Знаете что, Валентина Петровна…
— Света, не надо, — прошептала Елена Ивановна.
— Нет, надо! — Светлана выпрямилась. — Три года я терпела ваши придирки. Три года делала вид, что не замечаю издевок. Думала – стерпится, слюбится. Но сегодня вы перешли все границы.
— Какие еще границы? — фыркнула свекровь. — Я в своем доме говорю что хочу!
— Вот именно – в своем доме, — Светлана сжала кулаки. — Где я для вас всегда была чужой. Где моя мать – никто. Где ваш сын боится слово поперек сказать.
— Света… — начал было Антон.
— Молчи! — оборвала его Светлана. — Насиделся в своем углу, намолчался! Мама, собирайся, мы уходим.
— Светочка, успокойся, — Елена Ивановна пыталась удержать дочь.
— Куда это вы собрались? — Валентина Петровна привстала. — А муж как же?
— А это пусть муж решает, — Светлана повернулась к Антону. — Ты же мужчина, вроде как глава семьи. Решай – или мы прямо сейчас уходим от твоей драгоценной мамочки, или я ухожу одна. Навсегда.
В комнате стало так тихо, что слышно было, как тикают часы на стене. Гости, затаив дыхание, переводили взгляды с Антона на Светлану.
Николай Иванович кашлянул:
— Валя, может, действительно…
— Молчи! — рявкнула на мужа Валентина Петровна. — Тоже мне, защитник выискался! Антоша, сынок, неужели ты позволишь этой…
— Мама, прекрати, — вдруг твердо сказал Антон.
— Что?! — свекровь осеклась на полуслове.
— Я сказал – прекрати, — Антон поднялся из-за стола. — Хватит. Света права – это невыносимо.
Валентина Петровна схватилась за сердце:
— Вот значит как? Против матери родной пошел? Ради этой…
— У этой есть имя – Светлана, — впервые за три года Антон повысил голос на мать. — Моя жена, между прочим. И Елена Ивановна – тоже часть нашей семьи, хочешь ты этого или нет.
— Предатель! — свекровь картинно упала на стул. — За все мои страдания…
— Кстати, о страданиях, — Антон взял жену за руку. — Мы давно хотели тебе сказать… Света, ты как, готова?
Светлана растерянно посмотрела на мужа. Антон ободряюще сжал её пальцы:
— Мама, ты скоро станешь бабушкой.
Валентина Петровна побелела:
— Что?!
— То есть уже стала, — усмехнулся Антон. — Света на третьем месяце. И знаешь что? Елена Ивановна первая заметила изменения в дочери. А ты была слишком занята придирками, чтобы увидеть очевидное.
За столом раздались радостные возгласы. Николай Иванович расплылся в улыбке:
— Внук! Или внучка? Валечка, ты слышала?
Но Валентина Петровна уже не слышала. Свекровь сползла по спинке стула, закатив глаза:
— Воды… Таблетку… Вы меня в могилу сведете…
Светлана медленно обвела взглядом гостей. Николай Иванович суетился вокруг жены, тетя Зина махала на свекровь салфеткой, Антон застыл с растерянным видом.
— Прекратите этот спектакль, — твердо произнесла Светлана. — Валентина Петровна, вы забыли – сегодня юбилей вашего мужа, а не ваш личный праздник.
Свекровь приоткрыла один глаз:
— Как ты смеешь…
— Смею, — Светлана выпрямилась. — Вы настолько боитесь потерять контроль, что готовы испортить праздник даже собственному мужу?
За столом повисла тишина. Николай Иванович нахмурился, глядя на жену. Кто-то из гостей тихо хмыкнул.
— Да как ты… — начала было Валентина Петровна, но Светлана перебила:
— Мама, идем.
Елена Ивановна поднялась из-за стола. Светлана взяла мать под руку:
— Спасибо за праздник. Николай Иванович, простите, что все так вышло.
— Антоша! — взвизгнула Валентина Петровна. — Останови их!
Но Антон молча смотрел в тарелку, будто ничего не происходило. Этот момент стал для Светланы последней каплей.
В прихожей Елена Ивановна тихо произнесла:
— Доченька, может, не стоит горячиться?
— Стоит, мама, — Светлана накинула пальто. — Три года я пыталась стать частью этой семьи. Хватит.
Дома Светлана долго сидела у окна. За стеклом моросил дождь, размывая огни фонарей. В голове крутились обрывки фраз, упреки свекрови, молчание мужа…
Утром позвонил Антон:
— Давай поговорим?
— О чем? — устало спросила Светлана. — О том, как ты снова промолчал? Знаешь, твое молчание говорит громче любых слов.
— Света, ну пойми…
— Я все поняла, Антон. Ты выбрал сторону молчания. Я выбираю свободу.
Через неделю Светлана подала заявление на развод. Валентина Петровна устроила новую истерику, обвиняя невестку в неблагодарности. По родственникам поползли слухи о «наглой девке, разрушившей семью».
Елена Ивановна поддерживала дочь как могла:
— Ты все сделала правильно. Нельзя жить там, где тебя не уважают.
Светлана и сама это понимала. Впервые за долгое время она чувствовала легкость. Словно огромный камень свалился с плеч.
Антон пытался звонить, но Светлана не отвечала. О чем говорить с человеком, который не смог защитить ни жену, ни мать своего будущего ребенка?
— А как же малыш? — спросила как-то Елена Ивановна.
— Мой ребенок будет расти в любви, а не в токсичной атмосфере, — твердо ответила Светлана. — И ты станешь самой лучшей бабушкой.
Развод прошел быстро. Валентина Петровна не пришла на заседание – прислала справку о плохом самочувствии. Антон сидел с потерянным видом, не поднимая глаз.
— Знаешь, — сказала Светлана бывшему мужу после суда, — я благодарна твоей маме.
— За что? — удивился Антон.
— За то, что помогла увидеть правду. Я заслуживаю большего, чем жизнь в роли вечно виноватой невестки.
Прошел месяц. Живот Светланы уже заметно округлился. На очередном УЗИ врач улыбнулась:
— Поздравляю, у вас будет девочка!
Елена Ивановна расплакалась от счастья. А Светлана подумала – как хорошо, что её дочь будет расти в атмосфере любви и поддержки, а не вечных упреков и манипуляций.
Валентина Петровна через общих знакомых передала, что хочет помириться – все-таки внучка. Но Светлана твердо решила – токсичным людям не место в жизни её ребенка.
— Ты сильная, — говорила Елена Ивановна, обнимая дочь. — Я горжусь тобой.
Светлана улыбалась, поглаживая живот. Впереди была новая жизнь – без страха, без оглядки на чужое мнение. Жизнь, в которой она наконец-то могла быть собой.
А свекровь еще долго возмущалась на семейных посиделках, что «эта неблагодарная испортила юбилей». Но теперь эти слова уже не могли задеть Светлану – она научилась ценить себя и свое достоинство выше чужих претензий.
Жизнь продолжалась. И в этой новой жизни не было места токсичным отношениям и молчаливому согласию с несправедливостью. Светлана знала – лучше быть одной, чем с теми, кто не умеет уважать и любить.
