– Я хотел как лучше, – наконец глухо сказал Арсений. – Тимуру срочно нужны деньги, хозяин помещения вечно ждать не будет…
– Значит, ради твоего сына можно пожертвовать всем – и памятью о моём отце, и мечтами нашей дочери?
– И на балконные перила ничего нельзя будет повесить? Совсем ничего? – высокая женщина в дорогом пальто недоверчиво посмотрела на хозяйку квартиры.
– Даже горшок с цветком, – твёрдо ответила Ева. – Понимаете, балконная плита – часть исторического фасада. Любые крепления могут его повредить.
– А шкаф в прихожей?
– Только отдельно стоящий. Встроенный не подойдёт – придётся сверлить стены.
Ответом ей был тяжёлый вздох.
– Знаете, – потенциальная арендаторша поджала губы, – за такие деньги можно снять квартиру, где не придётся ходить на цыпочках… Идём, Игорь.
Когда дверь за парой закрылась, Ева привычно отметила в блокноте напротив номера женщины: «Сорвалось». Телефон тренькнул сообщением от мужа: «Ну как?»
«Не подходят. Хотели сверлить стены», – быстро набрала она.
«Ева, родная, может, хватит? Уже который месяц…»
Она не стала дочитывать. Прислонилась лбом к прохладной стене, которую отец восстанавливал несколько месяцев, подбирая исторический состав штукатурки. Нет, она не имеет права рисковать его трудом.
Девять месяцев назад умерла мама, а три месяца назад съехали найденные ею жильцы. После этого Ева долго не могла заставить себя открыть дверь родительской квартиры. Когда всё-таки решилась, первым делом проверила состояние стен в гостиной – папина гордость, последняя его работа. Всё было в идеальном порядке – арендаторы относились к квартире очень бережно.
Пять лет назад, когда маму накрыло тяжёлым артритом, Ева перевезла её к ним с Арсением. Квартиру решили сдавать – лечение требовали немалых средств, дополнительный доход был не лишним. Мама, хоть и тяжело ей было расставаться с домом, где прожила всю жизнь, нашла в себе силы относиться к этому по-деловому. Строго отбирала жильцов, придирчиво проверяла каждого, составляла подробные договоры. Берегла то, что осталось от мужа – его последний труд, его любовь к этому дому.
Отец Евы, известный архитектор и реставратор, пять лет посвятил восстановлению этой квартиры в бывшем доходном доме девятнадцатого века постройки! Сколько сил он положил на то, чтобы просто купить квартиру именно в этом доме!
Ева помнила, как он, склонившись над очередным образцом, рассказывал ей про особенности кладки девятнадцатого века, про секреты старых мастеров, про технологии, которые сейчас уже не используют.
Квартира стала его лебединой песней – через месяц после завершения работ у отца обнаружили рак. Ещё полгода – и от него осталась только эта квартира, в которой каждый уголок хранил память о его руках, его усердии, его мастерстве.
Теперь, когда не стало и мамы, забота о квартире легла на плечи Евы. Разве могла она допустить, чтобы всё это пострадало от неосторожного отношения? Ей было очень жалко, что прежние жильцы, которых так тщательно отбирала мама, как назло съехали почти сразу после её смерти – перебрались в другой город.
Муж, конечно, не понимал. Для Арсения квартира была лишь источником дохода – или проблем, как сейчас, когда её не удавалось сдать. Но ведь не всё измеряется деньгами! Должен же кто-то хранить память, беречь историю…
Вечером, когда их двенадцатилетняя дочь Светлана уже ушла спать, Ева решила проверить почту – возможно, кто-то из потенциальных арендаторов написал. Она каждый раз волновалась, когда читала их письма. Она сама не понимала, чего больше боялась: что квартиру не удастся сдать, или – что удастся.
На экране компьютера выскочило уведомление о заканчивающемся месте на диске. Вздохнув, открыла проводник – надо хоть старые файлы почистить… И замерла. В папке с документами обнаружился черновик договора купли-продажи. Свежий, судя по дате. В графе «продавец» стояло её имя.
Сердце заколотилось где-то в горле. В коридоре щёлкнул замок – Арсений вернулся с работы.
– Это что такое? – Ева встретила его в прихожей и тут же потянула к компьютеру и ткнула в экран.
Муж мельком глянул на открытый документ и как-то разом ссутулился:
– Ева, родная, давай поговорим спокойно…
– Спокойно? Ты за моей спиной готовишь продажу квартиры, а я должна быть спокойной? Как ты себе это представляешь?
– Послушай, у меня есть план! – Арсений протянул к ней руки. – Тимке нужны деньги на пекарню, там такое место удачное нашлось! И квартира всё равно пустует…
– Постой-постой, – Ева подняла руку. – Ты хочешь продать квартиру, которую папа пять лет реставрировал, чтобы дать денег твоему сыну от первого брака?
– Не только! Смотри, если продать, часть денег пойдёт на пекарню, а на остаток можно купить небольшую квартиру моим родителям – они же совсем одни там остались…
– А с какой стати я должна помогать твоему взрослому сыну? У него есть отец, мать, есть бабушка с дедушкой – вы должны помогать ему, не я! Почему ради его бизнеса нужно жертвовать моей квартирой? Моей памятью о родителях?
– Ева, ну что ты такое говоришь! Я же о нашей семье думаю!
– О нашей? Точно о нашей, или только о своей? Света с детства мечтает жить в этой квартире! Она обожает эти комнаты, эти стены… А ты хочешь всё это продать, чтобы Тимур мог печь булочки?
– Но это же всего лишь… – Арсений осёкся под её взглядом.
– Что «всего лишь»? Договаривай! Это же всего лишь квартира? Просто недвижимость? Просто способ решить проблемы твоего сына? И неважно, что при этом чувствуем мы?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Тихонько скрипнула дверь соседней комнаты – наверное, Светлана вышла в туалет.
– Я хотел как лучше, – наконец глухо сказал Арсений. – Тимуру срочно нужны деньги, хозяин помещения вечно ждать не будет…
– Значит, ради твоего сына можно пожертвовать всем – и памятью о моём отце, и мечтами нашей дочери?
Звякнул телефон – пришло сообщение от Тимура: «Папа, не забудь, завтра встреча с покупателем!»
– Уже и встречу назначил? – Ева сглотнула комок в горле. – И когда собирался мне сказать? Перед самой сделкой?
– Папа? – на пороге появилась заспанная Света.
Её удивлённый голос прозвучал так неожиданно, что оба вздрогнули. Она стояла в дверях гостиной – бледная, в голубой пижаме, с дрожащими губами.
– Ты хочешь продать бабушкину квартиру?
– Светик, солнышко, ты не спишь? – Арсений шагнул к дочери. – Уже поздно…
– Значит, правда? – её голос дрогнул. – Ты хочешь её продать? Ту самую, где дедушка всё своими руками восстанавливал?
– Доченька, ты не понимаешь. Тимуру нужна помощь…
– А мне? – Светлана отшатнулась от его протянутой руки. – Мне она ничего не нужно? Это же моя квартира! Ну, то есть… будет моя. Ты же сам говорил – подрасту, буду там жить…
– Сделаем так, – Арсений попытался взять её за плечи. – Когда ты вырастешь, мы купим тебе такую квартиру, какую ты хочешь.
– Я хочу эту! – она оттолкнула его руки. – Эту и никакую другую! Но тебе ведь всё равно! Ты всё Тимуру отдашь! Всегда ему! А я… а я тебе никто, да?
– Света! Как ты можешь…
– Могу! Ты же сам так считаешь! Тимуру нужны деньги – значит, забрать у меня квартиру! Тимуру нужна помощь – значит, наплевать на меня!
– Мне на тебя не плевать! Откуда ты это взяла?
– Оттуда, что ты даже не думаешь обо мне! Ты только о Тимуре всегда…
Она развернулась и бросилась к себе. С грохотом закрылась дверь её спальни.
В повисшей тишине было слышно, как наверху глухо всхлипывает дочь. Арсений ошарашенно смотрел на жену, пытаясь осознать, что только что случилось.
– Она правда так привязана к этой квартире? – Арсений растерянно посмотрел на жену.
– А ты не замечал? И думал, что я преувеличиваю? Я же не раз говорила.
– Я считал, что ты ей своё восхищение трудом отца приписываешь.
Ева покачала головой.
– Каждый раз, когда мы туда приходим, она часами может слушать про реставрацию, про всякие специальные составы… Помнишь, в прошлый раз попросилась с тобой, когда ты документы забирал?
– Думал, ей просто скучно дома было…
– Нет, Арсений. Она туда как в музей ходит. Как в храм памяти своего деда. А ты… – Ева помолчала. – Стоит Тимуру что-то попросить, ты всё остальное забываешь. Будто кроме него никого нет.
Арсений тяжело опустился в кресло:
– Я просто… не хотел его снова подвести. Когда развёлся с Мариной, он долго не мог простить. А сейчас наконец начал доверять, просить помощи…
– И ради этого ты готов предать дочь?
– Я не думал, что… – он осёкся, потёр лицо руками. – Господи, она же права. Чуть что – я сразу к Тимуру бегу. Всё пытаюсь доказать, что я хороший отец. А в итоге…
Он достал телефон, долго смотрел на экран, потом всё-таки набрал номер:
– Тимур? Слушай… Насчет денег… Нет, не получится в ближайшее время. Я знаю, что Коля подождёт ещё пару недель, но… Нет, точно нет. Придётся искать другие варианты. Прости, сынок… Я постараюсь что-нибудь придумать, но эта квартира… В общем, я не могу её продать. Не имею права.
Закончив разговор, он ещё долго сидел, глядя в одну точку:
– Я ведь всегда гордился, что у меня получилось сохранить отношения с Тимуром и удержать баланс с новой семьёй. Что я не стал тем отцом, который бросил старшего ребёнка ради новой семьи… А в итоге чуть не стал отцом, который пожертвовал младшей дочерью ради старшего сына.
Ева была рада, что тема продажи квартиры теперь закрыта. Но нужно ведь было её всё же как-то сдать… Её всё же посещали мысли о том, что она перегибает палку с этим договором. Но не отдавать же квартиру на растерзание арендаторам.
Помучавшись с недельку, она договорилась о встрече с Николаем Степановичем – старым другом отца, тоже реставратором. Ей нужно было понять, что она делает не так.
– Понимаешь, Евочка, – сказал он, внимательно изучив договор аренды, – твой отец ведь не для музея эту квартиру делал. Он для жизни старался. Вот смотри – эти стены, этот карниз… Всё крепкое, надёжное. Не облупится, не потрескается, если по-человечески относиться.
– Но арендаторы…
– А ты им объясни! Не запрещай, а расскажи: вот тут можно вешать, здесь сверлить, а здесь – нет. Я тебе сейчас всё распишу, где какие крепления допустимы…
Вечером они с Арсением сидели над новым вариантом договора. Муж как-то неловко кашлянул:
– Слушай… Мы тут с Тимуром посчитали. Он может взять кредит – если немного поможем с ежемесячными платежами…
– Сколько?
– Тысяч двадцать. Если квартиру сдадим, часть арендной платы можно…
– Можно, – кивнула Ева. – Думаю, теперь мы быстро найдём жильцов.
Так и вышло. Новые арендаторы – молодая семейная пара – нашлись уже через неделю: желающих жить в историческом доме с сохраненным интерьером было немало. Ева подробно рассказала им про особенности квартиры, показала допустимые места креплений, даже составила небольшую памятку по уходу за старинной лепниной.
А в выходные они все вместе – Ева, Арсений, Светлана и Тимур – поехали смотреть новое помещение для пекарни. Хозяин прежнего, конечно, не был готов ждать, пока они разрешат все свои семейные проблемы. Сдал его кому-то другому.
Света, когда узнала, что квартиру продавать не будут, успела проникнуться идеей семейного бизнеса и уже планировала, как будет помогать брату по выходным. И, кажется, впервые смотрела на него без ревности.
В тот день, когда открывалась пекарня Тимура, Ева проснулась раньше обычного. Вчера они с арендаторами провели первую генеральную уборку в квартире. Ева показывала, чем лучше протирать лепнину, как правильно мыть старинный паркет… И вдруг поймала в их глазах то же восхищение старыми вещами, которое когда-то видела у отца.
– Мам, ты скоро? – Светлана нетерпеливо переминалась у двери. – Тимур просил пораньше приехать, поможем с последними приготовлениями.
Уже в машине Арсений сказал:
– Осталось только, и правда, стоит перевезти родителей поближе? Квартиру им снять для начала…
– Почему бы и нет? – улыбнулась Ева. – Будут по утрам за свежей выпечкой к внуку заходить.
– К внукам, – поправила Светлана. – Тимур говорит, если дело пойдёт, он меня администратором возьмёт. Когда подрасту.
