– И ты хочешь сказать, что вы не сможете оплатить нашу путёвку в санаторий?! – свекровь гневно грохнула кулаком по столу, едва зайдя в прихожую. – Деньги у вас есть, а на семейную поддержку отказываете?! Это что, такая благодарность за всё, что мы для вас делали?
Я стояла, крепко вцепившись в дверную ручку, и чувствовала, как сердце уходит в пятки. Очередные требования свекрови – это уже привычный кошмар. Всегда одно и то же: «Раз вы теперь хорошо зарабатываете, будьте добры делиться». Но на этот раз она пришла не одна, а притащила с собой целую делегацию: дядю Мишу и тётю Галину. Они уже устроились на диване, развалились, будто у себя дома, и ждали, что мы без возражений вручим им солидную сумму.
– Мы только выплатили ваш предыдущий кредит, – попыталась я сохранить спокойствие, хотя внутри всё бушевало. – Вы помните, как мы помогли с коммунальными долгами, потом с дачным ремонтом? Мы не отказывали, но и не можем бесконечно платить за все ваши прихоти!
– Прихоти? – дядя Миша лениво приподнял бровь. – Какие там «прихоти»? У нас вон крыша на даче потекла, нужно починить, а у Галины к пенсии прибавка смешная. С чего бы нам не положиться на вас, молодых и успешных?
Он говорил так, словно я и мой муж были обязаны содержать всю эту родню, потому что «семья должна помогать друг другу». Вдобавок, они нагло упирали на то, что я вышла замуж в их «славный род» и теперь обязана поддерживать «новых родственников».
– Вы же свои кредиты успеваете выплачивать, – свекровь повела плечом и даже сумочку открыла, словно ждала, что я выну из кошелька немалую стопку купюр. – Чем плоха ещё одна ссуда на нас? Тем более мы хотим оздоровиться, а это ведь не пустая прихоть, а вложение в здоровье.
– Мама, – вмешался мой муж, выходя из кухни с измученным взглядом. – Мы не можем постоянно залезать в долги. Живём сейчас на пределе, на мне проект, на Свете куча задач на работе. Давайте уже как-то разумно обсуждать эти вещи…
Свекровь вспылила:
– «Разумно» – это понимать, что без семьи ты бы не поднялся! Мы ведь и кормить тебя помогали, и учёбу твою когда-то оплачивали. А теперь у тебя пошли заказы, ты с женой получаешь хорошие деньги. И чем ты отплатил нам, а?
Я закипала от возмущения. Да, они действительно когда-то помогали мужу, но это было много лет назад – в детстве, как помогают все родители. А вот мы за последние пару лет отдали им десятки тысяч, а может, и сотни. Начиная от ремонта дачного дома и заканчивая дорогим мобильным для дяди Миши (который благополучно хвастался, будто сам его купил).
– Мы и сейчас не отказываемся в разумной мере помогать, – попыталась я говорить ровно, но голос дрожал. – Просто вы нас ставите в положение кошелька. Каждый день новая просьба, вернее, требование…
– Да бросьте сказки, – тётя Галина поджала губы, – вы вон как живёте: квартира просторная, у тебя на работе повышение. Не врети, что у вас нет средств. Вы обязаны, всё же одна семья!
– Обязаны?! – негодование прорвалось из груди. – А вы хоть раз спросили, как нам самим приходится экономить, чтобы свести концы с концами после всех ваших «пожертвований»? Мы тоже люди, не бесконечный банк.
– Хорошо, – свекровь выпрямилась и надменно вскинула подбородок. – Раз вы не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Я знаю, как поговорить с людьми, которые могут надавить на твою компанию, Света. А у Миши, между прочим, друзья остались на прежней работе мужа. Подумайте, как это скажется на вашей репутации.
«Шантаж. Опять», – пронеслось у меня в голове. Ранее они уже то угрожали уволить мужа через знакомых, то грозились испортить мою карьеру сплетнями. Каждый раз мы шли на уступки, чтобы не потерять работу и не сталкиваться с публичным скандалом. Но силы мои были на исходе.
На этом визите разговор закончился ссорой. Растерянные и подавленные, мы с мужем провели бессонную ночь, обдумывая, что делать. С одной стороны, это родня, а с другой – их требования становятся абсурдными. «Сколько ещё мы будем терпеть эту несправедливость? – стучало у меня в голове. – До каких пор они будут душить нас финансово, превращая в живой банкомат?»
На следующий день я пришла на работу с тяжёлым сердцем. На обеденном перерыве набралась смелости и позвонила знакомому юристу, в прошлом моему институтскому товарищу. Стараясь говорить негромко, чтобы коллеги не слышали, я пересказала ситуацию, упомянула о угрозах и вымогательствах.
– У тебя, Света, налицо классическое вымогательство, – спокойно пояснил юрист. – Их шантаж, даже без прямых обещаний «убрать тебя с работы», может быть расценён как попытка давления, если вы докажете связь их требований с угрозами. Задокументируй всё: записи звонков, переписку. Если знаешь, что они придут в гости – включай диктофон. В случае чего сможешь написать заявление.
– А если у них действительно есть связи? – спросила я, нервно комкая салфетку. – Они могут нам отомстить?
– Если есть серьёзные покровители, надо быть аккуратной, – признал юрист. – Но часто это блеф. Они любят пугать. Попробуй проверить, действительно ли у дяди Миши и свекрови какие-то знакомые в руководстве. Часто люди так набивают себе цену.
Я решила рискнуть. По окончании рабочего дня выпила кофе в компании одного из сотрудников из отдела кадров и тонко поинтересовалась, не слышала ли она о «друге дяди Миши», который якобы работает в нашем головном офисе. Сотрудница, мельком пролистав базу, только покачала головой: такой фамилии среди наших не было. Похоже, у них нет никаких реальных рычагов влияния.
– Отлично, – пробормотала я, задумчиво листая телефон. – Если это всего лишь очередная фикция, значит, у меня наконец-то есть рычаги воздействия.
Через два дня родственники снова нагрянули в гости, но на этот раз у них был более конкретный план: свекровь заявила, что «пора заключить устный договор» о том, что мы будем ежемесячно отдавать им некую сумму «на семейные нужды», иначе «они сделают все, чтобы нас опозорить». Я успела заранее подготовить мобильник, включив запись. Муж, вымотанный и злой, встал напротив матери:
– Мама, скажи прямо, сколько именно вам нужно?
– Не меньше сорока тысяч в месяц, – отрезала она. – И я обещаю, что когда придёт время, я перепишу на вас долю дома, плюс не забуду в завещании. Это ведь для вашего же блага, дети мои.
– Выходит, мы «покупаем» твою доброту, да? – я не выдержала. – Мы и так оплачивали все ваши прошлые счета, а вы продолжаете шантажировать нас будущим наследством. А что, если ты в любой момент передумаешь?
– Неблагодарная! – воскликнула тётя Галина. – Ты, видите ли, и раньше относилась к нам так, будто мы обуза. А ведь это мы одна семья…
Дядя Миша сидел, ухмыляясь, и вдруг добавил:
– Давайте лучше пятьдесят. Это даже справедливо, учитывая ваш достаток. И никаких возражений – или поймите, нам придётся везде рассказывать, что вы жмёте деньги на больную мать. У меня все разговоры записаны!
Сердце у меня подпрыгнуло от гнева: «Как они посмели перевернуть всё с ног на голову?» Но я уже была готова. Сжала руку мужа, чтобы придать ему спокойствия, и сказала:
– Вы уверены, что хотите говорить о записях? Вот и прекрасно. У нас тоже есть ваши сообщения, переписка, телефонные разговоры, где вы прямо угрожаете испортить мою карьеру и требуете деньги. Если вы не прекратите, мы передадим эти данные куда надо.
– Это… это незаконно! – свекровь побледнела и рявкнула. – Ты не имеешь права нас записывать!
– А вы не имеете права вымогать у нас деньги, – я старалась сохранять невозмутимый тон, хотя внутри всё дрожало от адреналина. – И передавать клевету на наши рабочие места тоже незаконно.
Несколько секунд никто не говорил ни слова. Казалось, воздух в гостиной загустел от напряжения. Впервые родственники, похоже, осознали, что у нас теперь есть, чем ответить. Свекровь попыталась взять себя в руки:
– Вы что, собрались пойти против родной семьи? Это же позор для всех нас!
– Мы не хотим в полицию, – медленно произнёс мой муж. – Но если нас заставят, то мы уже проконсультировались с юристом. Вымогательство – серьёзная статья. Ваша ложь про связи в компании – мы всё выяснили. Это блеф. Хватит.
Лицо тёти Галины побагровело, дядя Миша встал с дивана и зло бросил:
– Да вы… вы ещё пожалеете! У нас друзья в городском совете, мы такой скандал устроим, что никто с вами дел иметь не будет!
– Пожалуйста, – я развела руками. – Рассказывайте всё, что хотите. Только имейте в виду: ваши угрозы записаны.
Он, кипя от негодования, метнулся к двери. Свекровь кинула на сына взгляд, полный обиды и злости, и, так и не найдя аргументов, пошла следом, чуть не сбив меня локтем. Тётя Галина поплелась за ними, приговаривая:
– Ну что ж, увидим, как вы будете выть, когда мама перепишет дом на других родственников. А вы обо всём пожалеете, несчастные.
Когда дверь захлопнулась, мы с мужем стояли в гостиной, оглушённые происходящим. Но было и ощущение, будто свинцовые цепи ослабли. Мы впервые дали отпор, не пошли на поводу у их угроз.
Однако вскоре наступила кульминация этого дикого противостояния. Свекровь, не получив желаемых денег, решила действовать жёстче: позвонила в мой офис и сообщила начальству, что я «ворую у компании» и «нахожусь под следствием за мошенничество». Всё это, конечно, абсолютная ложь. Но пару дней я провела в состоянии ужаса: вдруг поверят, пока я докажу обратное – потеряю работу?
К счастью, начальник сразу потребовал у свекрови официальные бумаги и доказательства. Когда она не смогла ничего предъявить, стало ясно, что это клевета. Я воспользовалась своим телефоном: переслала руководителю некоторые записи, в которых слышно, как свекровь угрожает «облить меня грязью на работе, если мы не будем платить».
– Ваши родственники могут получить реальный судебный иск, – строго сказал мне шеф, взглянув на присланные мной материалы. – Но решать тебе. Я тебя знаю давно, верю, что всё это обман.
Я решилась. Написала заявление о клевете, приложив записи угроз. Свекрову вызвали в полицию для дачи пояснений. Она пришла вся бледная, но, видимо, всё ещё надеялась, что её «проговорят и отпустят». Но, поняв, что дело может обернуться штрафом или даже более серьёзными последствиями, она впала в панику.
Через неделю свекровь появилась на нашем пороге в одиночестве. Была совсем не похожа на прежнюю властную «королеву»: плечи поникли, под глазами круги, в руках скомканный носовой платок. Я впустила её, хоть и не хотела никаких разговоров, но всё-таки мать моего мужа.
– Простите меня, – проговорила она едва слышно, стараясь не плакать. – Я была неправа, но ведь мы… мы же семья. Я обещаю, что всё это прекратится. Только не доводите до суда.
Мы с мужем мельком переглянулись. Я видела в его глазах горечь и растерянность. Свою мать он любил, но не мог игнорировать тот факт, что она пошла на шантаж, клевету и вымогательство.
– Мы не станем дальше давить, – сказал муж, помолчав. – Но это при условии, что ты и остальные больше никогда не потребуете у нас деньги таким образом. Если понадобится помощь, просите нормально, но без угроз. И без лжи. Если вы опять попробуете испортить нам репутацию, мы возобновим дело.
– Да, да, я понимаю… – с облегчением выдохнула свекровь. – Я скажу Мише и Галине, чтобы к вам больше не лезли. Вы только заявление заберите, пожалуйста…
Мы решили, что не хотим доводить всё до уголовного процесса. В конце концов, это бы обернулось болью и позором для всех. Мы сняли заявление, но предупредили: «Ещё одна подобная выходка – и мы уже не остановимся».
Эта развязка далась нам с тяжёлым сердцем. Ведь, по сути, мы сами же хотели жить в мире с роднёй. Но их агрессивная жажда денег, абсурдные требования и постоянная манипуляция вынудили нас поставить жёсткий ультиматум.
Позже я узнала, что тётя Галина и дядя Миша, ощутив угрозу полиции и позора, поспешили «залечь на дно» и не выходить с нами на связь, чтобы не провоцировать скандал. Свекровь, желая сохранить хотя бы формальные отношения с сыном, обещала вести себя тихо. Конечно, о прежней доверительности речи не шло.
Однако я осознавала, что наконец-то мы избавились от гнётущей атмосферы. Больше нет бесконечных звонков с требованиями оплатить то один кредит, то новый ремонт, то «поездку на море». Нет страха, что завтра нас могут очернить в глазах работодателей. Мы победили, пусть и с привкусом горечи: порвать с семьёй – это всегда болезненно. Но их вина в том, что превратили нас в добычу.
В глубине души я чувствовала удовлетворение: мы смогли отстоять своё право на спокойную жизнь и защититься от бесконечного вымогательства. Возможно, когда-нибудь общение наладится, но уже точно не будет слепого подчинения. А если вдруг родня вновь попытается вернуться к старым методам, у нас достаточно доказательств и решимости, чтобы поставить точку.
Победа оказалась жёсткой, эмоциональной – и в то же время совершенно логичной. Каждый имеет право защищаться, даже если нападает собственная родня.
