Алевтина поставила сумку у двери и потянулась. Рабочий день выдался на редкость утомительным. Начальник требовал завершить квартальный отчет на два дня раньше срока, а компьютер, как назло, зависал каждые пятнадцать минут. Хотелось только одного – принять горячий душ и забраться под одеяло с книжкой.
Из спальни доносились странные звуки – шуршание, стук, словно кто-то переставлял вещи. Воображение тут же нарисовало картину грабителя, перерывающего квартиру в поисках ценностей. Но тревога быстро улеглась – в замке не было следов взлома, а значит, дома Данил. Вот только что муж делает в спальне в разгар рабочего дня?
Алевтина бесшумно прошла по коридору, толкнула приоткрытую дверь и застыла на пороге. Данил лихорадочно открывал ящики комода, выбрасывая содержимое на пол. Рядом уже лежала целая груда вещей – белье, футболки, какие-то бумаги. Даже фотоальбомы, которые Алевтина так бережно хранила, валялись с выпавшими снимками.
— Ты что, потерял что-то? — спросила Алевтина, скрестив руки на груди.
Данил резко обернулся. Его лицо выражало смесь удивления и раздражения.
— Сколько ты тут стоишь? — муж нахмурился, отряхнув руки от пыли.
— Только вошла, — Алевтина шагнула ближе. — Что случилось? Почему ты не на работе?
Данил отмахнулся, словно вопрос был неуместным.
— Взял отгул. Не до работы сейчас.
— И поэтому перевернул всю спальню вверх дном? — Алевтина оглядела разгром.
Муж вдруг выпрямился, на лице появилось странное, почти фанатичное выражение.
— Где ты спрятала свои деньги? Маме срочно нужен евроремонт в квартире! Гони давай их! — верещал Данил, продолжая обшаривать полки.
Алевтина застыла, не веря своим ушам. За семь лет совместной жизни Данил частенько помогал своей матери. Сначала это были небольшие суммы на лекарства и продукты. Потом – более крупные переводы на новую мебель, телевизор, поездку на море. Алевтина не возражала – Надежда Петровна вырастила сына одна, без поддержки мужа, и заслуживала помощи на старости лет.
Но в последнее время запросы свекрови становились все настойчивее и масштабнее. Месяц назад Данил отдал почти всю свою зарплату на новую шубу для матери. На вопрос, зачем Надежде Петровне шуба в мае, когда до холодов еще полгода, муж только фыркнул: «Сейчас скидки, а маме нужно выглядеть солидно перед соседями».
Алевтина молча проглотила и это. В конце концов, Данил отдавал свои деньги. Зарплаты Алевтины хватало на оплату ипотеки и коммунальных услуг, с остальными расходами они справлялись вместе. Но сегодня впервые муж открыто потребовал ее сбережения.
— Ты серьезно сейчас роешься в моих вещах? — Алевтина медленно сложила руки на груди и тихо переспросила.
— А что такого?! — Данил раздраженно махнул рукой. — Бабушкины сережки твои я не трогаю. Мне нужны только деньги, которые ты откладываешь со своей зарплаты. Я знаю, что ты прячешь заначку.
— И зачем тебе мои сбережения? — Алевтина старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от возмущения.
— Я же сказал – маме нужен евроремонт! — муж говорил так, словно объяснял прописные истины маленькому ребенку. — Она столько лет жила в старой квартире, терпела эти обои, эту мебель советских времен! Она заслужила жить красиво! Ты же не жадная, правильно?
Алевтина почувствовала, как к горлу подступает комок. «Не жадная» – это был любимый аргумент свекрови, когда та хотела получить что-то от невестки. «Ты же не жадная, дай Данечке денег на новый телефон», «Ты же не жадная, купи мне билеты в театр», «Ты же не жадная, одолжи на новое пальто».
— Данил, эти деньги я откладывала на отпуск, — Алевтина решила попробовать воззвать к разуму мужа. — Мы с тобой хотели поехать в Турцию, помнишь?
— Ой, да брось! — Данил скривился. — Мы и так нормально живем, а мама на пенсии. Сейчас ее ремонт важнее каких-то там морей-океанов.
— Но мы с тобой полгода планировали эту поездку, — Алевтина не могла поверить, что муж так легко отказывается от их совместных планов. — Я специально брала дополнительные смены, чтобы накопить на путевку.
— Хватит ныть! — Данил повысил голос. — Маме хуже, чем нам! У нее давление, сердце, ей нужно нормальные условия создать. А ты из-за какой-то глупой поездки готова родную мать без помощи оставить?
— Она не моя родная мать, — тихо заметила Алевтина. — И потом, у нее вполне приличная трехкомнатная квартира. Может быть, не с евроремонтом, но чистая и уютная.
— Да чего ты понимаешь?! — вспылил Данил. — Маме плохо в этой квартире! Ей стыдно подруг приглашать! А ты только о себе думаешь!
Алевтина вдруг увидела ситуацию с кристальной ясностью. Данил никогда не встанет на ее сторону. Для него мать всегда будет на первом месте, а жена… жена просто должна понимать и уступать.
Пару секунд Алевтина молчала, глядя на мужа, а потом вдруг улыбнулась. Улыбка получилась странная, словно у человека, который только что принял важное решение.
— Знаешь, ты прав, — спокойно сказала Алевтина, подходя к шкафу. — Надежде Петровне нужно помочь.
Данил с удивлением наблюдал, как жена открыла дверцы шкафа и начала вытаскивать его вещи. Рубашки, брюки, джинсы – все летело на пол.
— Ты чего делаешь? — опешил Данил.
— Помогаю тебе собраться, — Алевтина действовала методично, не пропуская ни одной полки. — Раз уж твоя мама так нуждается в твоей помощи, думаю, будет правильно, если ты переедешь к ней и будешь заботиться круглосуточно.
— Ты с ума сошла? — Данил растерянно смотрел на растущую гору одежды. — Я не собираюсь никуда переезжать!
— Правда? А мне казалось, что мать для тебя важнее всего. — Алевтина сняла с вешалки последний пиджак мужа. — Ты же не жадный, правильно? Отдашь ей не только деньги, но и свое время, заботу, внимание.
— Я и так ей помогаю! — возмутился Данил. — При чем тут мой переезд?
— При том, что я не собираюсь больше спонсировать прихоти твоей матери, — Алевтина выпрямилась и посмотрела мужу прямо в глаза. — Ни копейки больше не получит Надежда Петровна из моего кармана. Хочешь ей помогать – помогай своими силами и средствами. А лучше всего – забирай свои вещи и отправляйся к ней жить.
Данил уставился на жену, словно видел ее впервые.
— Ты это серьезно сейчас?
— Абсолютно, — кивнула Алевтина, доставая из-под кровати чемодан.
Данил продолжал стоять с открытым ящиком комода, не веря своим глазам. За семь лет брака жена никогда не вела себя так решительно. Обычно после небольшой ссоры Алевтина быстро сдавалась, шла на уступки – и жизнь возвращалась в привычное русло.
Но что-то изменилось. Взгляд жены стал твердым, движения – четкими и уверенными. Данил смотрел, как Алевтина методично складывает его вещи в чемодан, и не мог осознать реальность происходящего.
— Да ты шутишь, что ли? — Данил нервно засмеялся. — Из-за каких-то денег такой цирк устраивать?
— Дело не в деньгах, — Алевтина даже не подняла глаз, продолжая складывать рубашки. — Дело в уважении. Точнее, в его отсутствии.
— Какое еще уважение? — вскинулся муж. — Я тебя не уважаю, потому что маме помогаю?
— Ты роешься в моих вещах без спроса, требуешь мои сбережения и считаешь нормальным отдать их своей матери без обсуждения со мной, — Алевтина говорила спокойно, словно перечисляла список покупок. — Вопрос не в твоей маме, а в том, что я для тебя просто банкомат.
Данил растерянно замолчал. Ситуация выходила из-под контроля. Муж привык, что может манипулировать женой, давить на чувство вины – и получать желаемое. Но сейчас эти приемы не работали.
Алевтина, наконец, застегнула чемодан и поставила его перед мужем.
— Ну что ж, тогда мама заслужила еще и сыночка обратно в свою квартиру, — произнесла женщина, глядя Данилу прямо в глаза.
— Ты с ума сошла! — муж повысил голос. — Это какая-то глупая истерика! Ты все не так поняла! Я просто хотел занять немного денег для мамы. Она же одна, ей тяжело…
— Одна? — Алевтина удивленно приподняла брови. — Она живет в трехкомнатной квартире, получает пенсию и имеет дополнительный доход от сдачи комнаты квартирантам. Два месяца назад ты купил ей новый телевизор, месяц назад – шубу. Сколько еще нужно, чтобы заполнить эту бездонную яму?
— Не смей так говорить о моей матери! — лицо Данила покраснело от гнева.
— А мне можно в моем доме перерывать ящики в поисках моих денег, да? — Алевтина покачала головой. — Знаешь, я долго терпела. Мне казалось, это нормально – помогать родителям. Но твоя мать превратила это в вымогательство, а ты – в предательство.
Женщина решительно направилась к двери. Данил растерянно поплелся за ней, все еще не понимая серьезности ситуации.
— Ты чего, правда меня выгоняешь? — пробормотал муж. — Из-за такой ерунды?
Алевтина взяла ключи, открыла входную дверь и холодно произнесла:
— Считай, что это твой прощальный бонус за все время, что я терпела твою жадную мамашу. Ты получишь свободу делать для нее все, что захочешь, а я – свободу от вас обоих.
Данил застыл в дверях, судорожно пытаясь придумать, что сказать. Обычные аргументы не действовали – ни обвинения в черствости, ни попытки пристыдить. Нужно было что-то новое.
— Ты серьезно? Ты же не справишься без меня! — выдохнул Данил, пытаясь надавить на жалость.
Алевтина неожиданно усмехнулась – легко, почти весело, словно услышала хорошую шутку.
— Не справлюсь? — переспросила женщина. — Данил, ипотеку за нашу квартиру плачу я. Коммунальные услуги оплачиваю я. Продукты покупаю тоже в основном я. А твоя зарплата стабильно уходит либо на твои развлечения, либо на запросы твоей мамы.
Данил открыл рот, чтобы возразить, но не нашелся с ответом. Все сказанное было правдой. В последний год жена действительно тянула на себе большую часть расходов, пока муж находил все новые способы потратить свою зарплату.
— И да, я прекрасно справлюсь без тебя, — продолжила Алевтина спокойно. — Финансово даже легче будет – одним ртом меньше кормить. А эмоционально… знаешь, я даже рада, что все так закончилось. Лучше сейчас, чем еще через семь лет.
— Но мы же семья! — отчаянно воскликнул Данил. — Муж и жена должны поддерживать друг друга!
— Именно, — кивнула Алевтина. — Ключевое слово – «друг друга». А не только твою маму и твои хотелки. Прощай, Данил. Дверь закрой за собой.
Муж стоял, не двигаясь, словно надеялся, что жена передумает. Но Алевтина отвернулась и ушла вглубь квартиры. Через минуту Данил услышал звук воды – женщина действительно пошла принимать душ, как и планировала, вернувшись с работы. Словно ничего не произошло.
Еще минуту Данил постоял на пороге в нерешительности, затем подхватил чемодан и вышел, с грохотом захлопнув дверь.
Алевтина вздрогнула от этого звука, но продолжила стоять под струями горячей воды. По щекам текли слезы, смешиваясь с водой, – не от горя, а от облегчения. Словно тяжелый груз упал с плеч.
А Данил, спускаясь по лестнице с чемоданом, был уверен, что к вечеру жена одумается и позвонит, умоляя вернуться. Но звонка не последовало ни вечером, ни на следующий день.
Надежда Петровна встретила сына с открытыми объятиями.
— Данечка, родной, ну рассказывай, что случилось? — ворковала мать, усаживая Данила за стол. — Эта мегера тебя выгнала?
— Не мегера она, — устало ответил Данил, с тоской глядя на знакомую с детства кухню. — Хотя поступила некрасиво, конечно.
— Конечно, некрасиво! — тут же подхватила Надежда Петровна. — Мужа из дома выгнать! Да еще из-за чего – денег пожалела на ремонт свекрови! Эгоистка! Жадина! Я всегда говорила, что эта девка тебя не достойна…
Данил молчал, слушая привычные причитания матери. Только теперь, сидя на старой кухне, он вдруг осознал правоту Алевтины. Надежда Петровна жила совсем неплохо. Квартира была просторной, мебель – вполне приличной. Конечно, ремонта не было лет пятнадцать, обои местами потемнели, линолеум затерся. Но для жизни вполне пригодно.
Чего точно не требовалось в этой квартире срочно делать – так это евроремонт с заменой всей мебели, сантехники, дверей и окон. А именно такой список составила мать за несколько дней до скандала.
— …И представляешь, Людка из соседнего подъезда всем рассказывает, какие у нее теперь красивые потолки! — продолжала тем временем Надежда Петровна. — Натяжные, глянцевые, со светодиодной подсветкой! А у меня что – эта старая люстра? Позор просто! И паркет тоже нужен – у всех приличных людей теперь паркет!
Данил внезапно ощутил сильнейшую усталость. Впервые за много лет муж посмотрел на мать со стороны – и увидел капризную, вечно недовольную женщину, которой всегда мало.
На следующий день Алевтина подала заявление на развод, даже не задумываясь. Семь лет брака закончились быстро и без лишних сантиментов. Данил попытался поговорить, позвонил несколько раз, но разговор не клеился. Все слова были сказаны, все границы – нарушены. Оставалось только разойтись.
Суд прошел на удивление гладко. Совместно нажитого имущества оказалось немного – основную часть квартиры Алевтина оплатила еще до брака, взяв ипотеку на себя. Данил получил лишь компенсацию за свой небольшой вклад.
— Значит, я для тебя ничего не значу? — спросил Данил после заседания, глядя на бывшую жену с надеждой на примирение.
— Ты для меня значил многое, — спокойно ответила Алевтина. — Но твоя мать значила для тебя больше, чем я. Это нормально – любить родителей. Но когда эта любовь превращается в слепое подчинение и финансовое рабство – это разрушает отношения.
— Ты могла бы просто понять и помочь…
— Я помогала, Данил, — покачала головой Алевтина. — Семь лет я соглашалась с тем, что твоя мать должна получать все, что пожелает. Но в тот момент, когда ты начал рыться в моих вещах в поисках моих денег – ты пересек последнюю черту.
Месяц спустя Данил все еще жил у матери. Евроремонт так и не случился – Надежда Петровна не могла накопить нужную сумму, а сын не мог больше тратить деньги безоглядно. Теперь приходилось думать о том, как снимать собственное жилье.
— Это все твоя бывшая! — жаловалась Надежда Петровна знакомым. — Сын жил в достатке, а теперь вынужден ютиться в моей маленькой квартирке!
Данил обычно молчал, слушая эти тирады. Мужчина начал понимать, что мать никогда не будет довольна. И что семью он потерял не из-за денег, а из-за собственной слепоты.
А Алевтина наконец-то зажила без тех, кто считал ее кошельком. Женщина выплатила оставшуюся часть ипотеки и даже смогла позволить себе долгожданную поездку в Турцию – с коллегой из бухгалтерии, с которой они давно дружили.
На побережье Средиземного моря, глядя на закат, Алевтина думала о прошлом. Семь лет брака не прошли даром. А пережитый опыт стал важным уроком: можно и нужно быть щедрой, но нельзя позволять превращать себя в банкомат.
Телефон пискнул сообщением. Это был Данил – впервые за три месяца. «Прости меня. Ты была права».
Алевтина улыбнулась и отключила телефон. Эта глава жизни была закрыта. Впереди ждало что-то новое – и, возможно, лучшее.
