— Ты представляешь? Она собрала чемодан за 15 минут. Даже кофе не допила. А я, как последний идиот, стоял и смотрел, как она запихивает свои платья в сумку, — Алексей нервно постукивал пальцами по столу, не глядя на собеседника. — И ты думаешь, хоть бы слезинка, хоть бы эмоция? Нет. Хлопнула дверью и уехала к своей чёртовой матери!
Виктор сдержанно кивнул. Бюджетный календарь на мониторе перед ним уже давно перестал быть интересным, но всё же кто-то в этом разговоре должен был излучать хотя бы видимость стабильности. Алексей же рассыпался. Его лицо напоминало недовольного щенка, сделавшего несколько луж на кухонном полу. И это было невыносимо.
— А с чего всё началось? — спросил Виктор, продолжая лениво двигать мышкой.
— Тёща, конечно! Кто ещё? Эта женщина словно спортивный комментатор: «Вот он снова вышел на поле, чтобы разрушить чью-то жизнь!» — Алексей всплеснул руками, так что его рубашка затрещала по швам. — Сказала Марго, что я изменяю. А что Марго? Конечно поверила.
Виктор усмехнулся.
— Снова старая пластинка о женских волосах на вашем диване?
— Нет. На этот раз это был пакет с едой. Представляешь? Пакет! Я забыл его в машине. «Почему, Алексей, в машине упаковка салата с рукколой? Ты ненавидишь рукколу!» — Алексей изобразил капризный голос жены. — А её мать только и поддакивает.
— Ну… руккола действительно может стать доказательством.
— Не начинай, Витя. — Алексей устал от подобного «сочувствия».
Часы в офисе вымученно тикали. Приятный, но чуть затхлый запах бумаги и кофе создавал странное ощущение вечного пребывания в больничных коридорах.
— Твоя тёща, конечно, заслуживает отдельного спектакля. — Виктор закрыл документ на экране и повернулся к другу.
— Это точно. Но поверь мне, моя Галина Викторовна могла бы посоревноваться на чемпионате по тёщиным унижениям. — Виктор задумался. — Уже через месяц после нашей свадьбы она заявила, что, если я за шесть месяцев не начну зарабатывать сто тысяч рублей в месяц, то для её дочери такой муж бесполезен.
— Прекрасная женщина. Как ты ей ответил? — Алексей, заинтересовавшись, отложил ручку.
— Честно? Сказал, что на моей должности в данный момент это невозможно, но я двигаюсь в этом направлении.
— И?
— Она рассмеялась. Такой, знаешь ли, королевской улыбкой. В её глазах читается: «Адвокат — это предел твоих мечтаний?»
— Идеально. Твои мечты уничтожены одной фразой.
— Я не сдержался. Там была целая серия эпитетов. Красивых, злых, острых. Инга, понятно, встала на её сторону. Неделю со мной не разговаривала.
— А всё потому, что ты никчёмный. Сказал бы спасибо за то, что она хотя бы уточнила желаемую сумму. В моей семье даже сроков не определяют — просто ждут, когда ты станешь Илоном Маском.
— Не смеши меня. Галина Викторовна — чемпионка по драме. Ходи к ней на мастер-классы.
Лёгкая усталость начала одолевать Виктора. Он мельком взглянул в окно: со второго этажа их офиса хорошо было видно аллею, завернутую в рыхлый золотистый листопад. Несколько пешеходов бродили с утра без глазомера: их зонтики были лишь частью мрачно развевающегося пейзажа, будто иллюстрация к русскому роману.
— Она вообще дома? — поинтересовался Алексей и Виктор вдруг задумался, когда в последний раз видел свою жену довольной.
— Кто? Инга? Думаю, да. Если не пошла к матери обсуждать очередные способы моего воспитания. — Он подавил зевок.
— Ладно, Алексей, мне пора. Ты как? Продержишься без меня?
— А куда я денусь?
Ну и правда. Куда же он денется?
Собираясь домой, Виктор не мог отделаться от мысли, что ему, наверное, ещё повезло. Вот что ни говори, а его тёща никогда не обвиняла «в огурцах» или мышах. Ей достаточно было довести до слёз сварливым взглядом.
Виктор только закрыл за собой тяжелую стеклянную дверь офиса, как в кармане зазвонил телефон. На экране высветилось имя жены «Инга», и он машинально выдохнул, подбираясь мысленно к очередным новостям.
— Да, Инга, слушаю, — стараясь говорить ровно, сказал он, шагая к машине.
— Привет, Витя. Ты понимаешь, мама приехала в гости, ей нужно было срочно к нам. Ты же не против? — в голосе жены, как всегда, не звучало ничего, кроме уверенности.
«Как будто у меня есть выбор», — подумал Виктор, но вслух лишь промычал что-то неопределенное.
— Завтра выходной, она, вероятно, останется на пару дней, — добавила Инга так, как будто обсуждала вполне заурядное событие вроде прогноза погоды.
Виктор резко остановился посреди парковки и сжал телефон немного крепче, чем требовалось. Мозг уже рисовал картины предстоящих дней: Галина Викторовна с её привычным взглядом сапера, оценивающим каждый угол его дома, её язвительные замечания о том, как он «едва-едва держится на плаву» и вечное хождение по кухне с перемещением посуды по местам, которые только ей понятны.
— Виктор, ты там? — переспросила Инга.
— Да, да… — сумел выдавить он. — Я буду немного поздно, работа…
Бросив трубку, Виктор тяжело вздохнул. Вариантов было два: вернуться домой и терпеть присутствие жены и тещи или же придумать способ сбежать из этого семейного театра. Вне контекста ситуация выглядела сущим пустяком, но Виктор знал, как Галина Викторовна умеет эффективно портить кровь.
На ум тут же пришел сын Олег — ему шесть лет, и он гостил у дедушки в деревне. Уехать туда на выходные было бы идеальным решением: и тещу не увидеть, и сына проведать. Проблема только в том, что Инга наверняка надуется, если он сбежит.
Он сел в машину, завел мотор и включил фары, обдумывая, как выбраться из этой ситуации. Все мысли крутились вокруг одного: нужно придумать уважительный повод, чтобы исчезнуть. «Детский футбольный матч, экстренный выезд на работу, неожиданно заболел пёс у соседа», — мозг работал вхолостую.
Эти размышления прервал очередной звонок жены. Виктор тяжело выдохнул и поднял трубку.
— Витя, нужно продукты купить. Молоко, хлеб, сыр, что-нибудь к чаю. Мама уже дома, я ей помогаю разложиться. Ты можешь заехать в магазин? — Инга говорила, как обычно, спокойно и размеренно, но слова «мама уже дома» вонзились в сознание словно гвоздь.
— Конечно, заеду, — пробормотал он сдавленным голосом.
Отложив трубку, Виктор снова ругнулся про себя. Ему совершенно не хотелось возвращаться домой и встречаться там с Галиной Викторовной. Купить продукты? Да. Прийти домой с пакетами, уютно устроиться за обеденным столом и слушать язвительный голос тещи? Точно нет.
Он остановил машину на пустынной стоянке у супермаркета и задумался. Освободительная идея снова блеснула в его голове: деревня. Уехать на выходные под предлогом визита к сыну Олегу — это выглядело весьма логичным. Дедушке отвезет небольшую передачку, пообщается с ребенком — а заодно и проведет время вдали от всей этой семейной драмы.
Вероятно, Инга снова будет недовольна. Виктор знал, что байки про незапланированные дела не спасут его от её пассивной агрессии. Но лучше это, чем терпеть Галину Викторовну: уехать прямо сейчас или терпеть пытку дома?
Виктор достал кошелек и ключи, на минуту закрыл глаза, сопоставляя возможные последствия.
«Поеду в деревню. Пусть дуется, но я заработал себе пару дней спокойствия. А продукты? Надо будет что-то перекупить уже в пути», — решил он, направляясь внутрь магазина.
Виктор шагал к магазину с тяжелым чувством внутри, словно нес невидимый груз. Осенний ветер прохватывал лицо, но его внутренний диалог был громче любого шума вокруг. Он слишком хорошо помнил недавний случай, когда Инга передала трубку своей матери. Галина Викторовна тогда неосторожно выдала свой привычный «анализ» его личности, даже не особо заботясь, что он мог бы слышать.
«Кому ты нужен, Виктор? Мямля, рухлядь, а если проще — ты не мужик,» — звучало в его голове, как заезженная пластинка. Сначала эти слова просто вызывали раздражение. Потом злость, затем усталость. А сейчас он, кажется, научился воспринимать их как фоновый шум. Но сегодня, снова столкнувшись с тещей, эти слова вернулись, и Виктор снова погрузился в привычные размышления.
— Кто такой мужик-то, по твоему, Галина Викторовна? — пробормотал он себе под нос, заглядывая в поблекшее стекло витрины. — Это который кулаком по столу бьет, это что ли у вас критерий? Или который зарабатывает сотню тысяч?
Он хмыкнул, сам себе улыбнувшись. Образ какого-то гипотетического «эталонного мужа» выглядел в голове карикатурным.
— А я вот? Я что, хуже? Правда, работы нормальной добился, сын растет, к жене с уважением… Да, характер не такой уж крепкий, согласен. Тихий я, но что такого?
Виктор зашел в магазин, взял тележку и начал на автомате складывать в неё основные продукты. Молоко, хлеб, сыр. Что-то к чаю. Чай… Инга попросила чай? Да какая разница, лучше взять.
Мысли продолжали бегать вокруг тещи. Галина Викторовна ведь не раз говорила Инге, что Виктору надо «расти». Сначала он даже не реагировал — а сейчас понимал: что-то в её словах есть. Действительно, зарплата у него не высокая. Порой даже на простые вещи он смотрел в магазине и думал — брать или пока подождать. Вот вчера Инга намекнула, что ей хотелось бы новый телефон, но Виктор мягко отшутился, что «старый ничуть не хуже». Инга сделала вид, что поняла, но он-то заметил, как она разочарованно смахнула экран.
А ведь теща давно говорила: «Муж должен зарабатывать не меньше ста тысяч!» Виктор тогда смеялся. А сейчас, выкладывая пачку молока в тележку, задумался. «Может, она и права была. Где я, а где эти сто тысяч?»
Вдруг Виктор вспомнил одну важную деталь. Неделю назад его повысили. Он сразу не поверил — разве могли выбрать его? Но приказ был подписан. Работа, конечно, не обещала быть легкой. Судя по документам, ему предстояло взять на себя серьезную ответственность. Но за повышение должна была пойти и прибавка к зарплате. Пока точных цифр он не знал, но начальник пообещал «увесистую надбавку».
Виктор улыбнулся. Он так увлекся изучением новой должности за эти дни, что совсем забыл поделиться новостью с Ингой. Он уже чувствовал, как в будущем сможет позволить больше своей семье. Может, даже выполнит те «сто тысяч», что так требуют от него.
Пройдя мимо отдела с выпечкой, он подошел к кассе. Заплатил за продукты — кошелек заметно опустел, но это уже не имело значения. Виктор чувствовал себя увереннее, чем несколько минут назад.
Он вышел из магазина с сумкой, полной покупок. На улице уже темнело, холодным ветерком обжигало руки. Он быстро засунул пакеты в багажник машины и задумался: а может, сейчас всё рассказать Инге? Она бы обрадовалась. Ну, или хотя бы не так тепло поддержала…
Вот и знакомая улица, вот дом. Свет в окнах, тепло и уют, а в голове всё то же: а вдруг повысится уровень доверия?
Виктор толкнул тяжелую дверь подъезда и вошел в полутемный подъезд. Он нехотя двинулся вверх по лестнице. Каждый шаг отдавался в усталых ногах, но не от физической тяжести, а от чего-то большего, глубоко сидящего внутри. Его мысли были как густой туман, который не рассеять.
На лестничной площадке он замер перед своей дверью, прислушиваясь. За тонкой деревянной преградой доносились приглушенные голоса. Слышно было, как из зала доносился привычный монотонный звук включенного телевизора. На кухне же – разговор. Ясно различимы два голоса, родные и хорошо знакомые. Инга и Галина Викторовна. Очередные женские разговоры. Виктор тихонько вставил ключ в замочную скважину и медленно провернул его, стараясь сделать это как можно бесшумнее. Открыл дверь и шагнул внутрь.
Он хотел было сказать позвать: «Я дома!» — как обычно, но вдруг слова сами застряли в горле.
— Ты понимаешь, мама, я уже не знаю, что делать! — голос Инги был полон раздражения и досады. Виктор замер, не снимая обуви, его рука так и застыла на шнурке ботинка. — У всех мужья как мужья, зарабатывают прилично. Вон у Лены муж джип уже взял, они дачу строят, все деньги в дом несет! А у меня что? Он!
Голос Инги дрожал от гнева, и каждое слово больно кололо Виктора, как острый нож. Он не верил собственным ушам. Он так расстарался на работе, он только начал работать на новой должности, вот-вот и деньги должны пойти… Почему она так говорит? Разве она не видит, как он старается? Разве не понимает, как ему самому тяжело?
— Ты видела, мама, что он домой приносит? — продолжала Инга. — Это смешно! Нам хватает в притык! Вот Лена ездила с мужем зимой на Канары, а я что? Я даже в кафе нормальном в последний раз была год назад! Мне стыдно перед подругами!
Виктор стоял в темной прихожей, ощущая как в груди растет глухая боль. Почему она так? Она ведь знала, как он старается. Почему не поддерживает, хотя бы чуть-чуть? Ведь он её муж, она просто обязана верить в него. Или нет?
Его невеселые мысли прервал голос тещи, спокойный и даже удивительно твердый:
— Инга, перестань.
Виктор поднял голову, смутно уловив в этих словах что-то неожиданное.
— Ну, как перестать, мама? — воскликнула Инга. — Ты же сама говорила, что он никчемный, что он мне не пара! Ты же сама говорила, что он не мужик, а…
— Хватит! — обрубила Галина Викторовна, и в её голосе прозвучала такая строгость, что Виктор невольно затаил дыхание. — Да, я говорила это. Но когда я это говорила? До свадьбы я это говорила, поняла? Вот до свадьбы ты могла выбирать себе кого угодно. Хоть этого твоего ухажера с машиной, хоть бизнесмена. Но ты выбрала Виктора. Выбрала. Значит, теперь он твой муж. И ты должна его ценить.
— Но, мама, он… — начала Инга, но Галина Викторовна перебила её:
— Никаких «но»! Он — твой муж, и теперь твоя задача — быть ему опорой! Мужики не падают с неба. Ты думаешь, у всех этих Лениных подруг мужья сами откуда-то взялись богатыми? Нет, их женщины поддерживали. А ты что делаешь? Только и знаешь, что ругаться! Да если бы кто-то обо мне так говорил, как ты о нем — я бы тут же выставила такого человека за дверь!
Виктор не верил собственным ушам. Это была его теща… та самая Галина Викторовна, которая никогда не упускала шанса сказать о нем что-нибудь плохое, так уверена, что её дочь достойна кого-то лучше. И вдруг она защищает его? Причем защищает перед собственной дочерью?
— Мама, я не понимаю… — растерянно пробормотала Инга.
— А ты пойми, — сухо ответила Галина Викторовна. — Мужа надо ценить, пока он у тебя есть. А если ты его сейчас потеряешь — останешься одна.
Виктор старался не двигаться и не дышать. Перед глазами словно проплывала вся его жизнь в этом доме, все обиды, все насмешки тещи. И вот теперь её голос звучал иначе, звучал почти с уважением.
Он хотел войти, но что-то удержало его.
Однако Инга продолжала кипеть. После слов матери ей вроде бы стало немного неловко, но обида искала выход, и она не могла промолчать.
— Мама, ну какой из него муж? — снова начала она, кипя возмущением. — Да, он постоянно работает! С утра до вечера пропадает на этой работе, только что ночевать там не остается! А толку? Работает, работает, а денег-то всё равно хватает только на самое необходимое!
Галина Викторовна пристально посмотрела на дочь, с минуту подумала, а потом спокойно, но твердо заговорила:
— Инга, скажи-ка мне, а в чьей квартире ты сейчас живешь?
— Ну… в нашей, — растерянно сказала Инга, чувствуя, что разговор не в её пользу.
— А кто её купил? — продолжила мать.
— Виктор, — нехотя признала Инга.
— Вот именно, Виктор. А ты знаешь, сколько людей квартиры вообще не имеют? А ты живешь в своей, и это благодаря твоему мужу.
Инга нахмурилась, но промолчала, и Галина Викторовна воспользовалась моментом, чтобы продолжить:
— Машина у вас есть?
— Есть, но какая-то старая, — буркнула Инга.
— Старая, не старая, но лучше, чем на автобусе кататься. На дачу-то вы своим ходом ездите? Сына в школу возишь? Кто за руль садится? Виктор? Значит, и это его заслуга.
Инга вздохнула, но спорить не стала.
— А это всё: холодильник, стиральная машина, пылесос, телевизор? Это откуда, если не от Виктора? Не думаешь об этом? Другие, небось, живут без половины того, что у вас есть. И каждый год отдыхать на море ездите. А это чьими усилиями?
— Мама, ну вот Лена ездит не на наше Азовское море, а на Мальдивы! И у Лены дома техника вся лучшая, премиальная! — не выдержала Инга. — А у Ани муж — директор компании! Они не знают, что такое экономить, у неё гардероб полный брендовых вещей! Я что, на их фоне должна себя счастливой считать?
Галина Викторовна откинулась на стул и сложила руки на груди. Потом спокойно спросила:
— Хорошо, а Лены муж ругает?
Инга растерялась, но всё же ответила:
— Ругань у них тоже бывает. Лена говорила, что они часто ссорятся.
— А у Ани? Тоже ругаются?
— Ну да, — пожала плечами Инга. — У них тоже конфликты.
— Значит, деньги в доме есть, а счастья в доме от этого не прибавилось. Верно? — заключила мать, хитро прищурившись.
— Но это другое! — попыталась возразить Инга.
— А Виктор тебя бьёт? — неожиданно спросила Галина Викторовна.
Инга замерла, от удивления даже рот приоткрыла.
— Что?! Мама, ну ты что?! Конечно, нет! Если бы он хоть раз руку поднял на меня, я бы тут же его бросила.
— А почему ты тогда готова его обесценивать просто за то, что он зарабатывает, по-твоему, не так много, как хотелось бы? — тихо, но жестко сказала Галина Викторовна. — Виктор сыну своему одежду покупает?
— Конечно, покупает, — подтвердила Инга. — Если бы не покупал, я бы уже давно с ним рассталась.
— Вот видишь, — кивнула мать. — Он заботится о вас. А теперь давай подумаем ещё. Кто сыну помогает с уроками, если ты занята?
— Виктор, — нехотя признала Инга.
— Кто машину на парковке зимой откапывает?
— Виктор.
— Кто ведет сына в школу, если ты заболела?
— Виктор.
— Кто всегда ремонтирует всё в квартире своими руками, чтобы не тратиться на мастеров?
— Виктор, — снова признала Инга, но уже чуть мягче.
— Кто всегда старается прийти к твоей маме на праздники, дарит подарки и старается быть внимательным?
— Виктор, — совсем тихо ответила Инга.
Галина Викторовна продолжила, не давая дочери оправдаться:
— Кто экономит на себе, лишь бы сыну купить что-то лучшее? Кто всегда предлагает помогать твоей сестре, если у неё что-то не ладится? Кто был с тобой, когда ты в больнице лежала?
Инга не ответила, лишь потупила взгляд. Слёзы подступили к глазам, но она молчала.
Галина Викторовна продолжала:
— Инга, Виктор — не идеальный, но он хороший муж и хороший отец. А знаешь, почему ты смотришь на свою Елену? Потому что ты оглядываешься на чужие семьи. А они свои проблемы тебе никогда не покажут. Оглянись на свою жизнь, не на чужую. У тебя есть то, чего многим и мечтать не приходится. И всё это благодаря твоему Виктору.
Инга молчала, задумчиво глядя в пол. Слова матери постепенно находили отклик в её сердце. Галина Викторовна встала, положила руку на плечо дочери и мягко сказала:
— Подумай об этом, дочка. Цени то, что имеешь. Потому что другого такого, как Виктор, ты не найдешь.
Все это время Виктор стоял в коридоре, прислонившись к стене. Он слышал каждое слово, сказанное женой и её матерью, и не мог поверить своим ушам. Галина Викторовна, его тёща, о которой он всегда думал, что она к нему равнодушна, вдруг так тепло защищала его. Слова её звучали строго, но именно справедливо, и Виктор чувствовал странное облегчение оттого, что кто-то, наконец, заметил и оценил его труды.
Инга, между тем, будто решила не уступать так легко:
— Мама, но ты не понимаешь! Он… он же постоянно молчит! Я привыкла, что муж должен быть более активным, более ярким! Он никогда не делает мне громких комплиментов, не приносит букеты цветов! Разве это любовь?
Галина Викторовна посмотрела на дочь пристальным взглядом, её голос стал еще тверже:
— Инга, любовь — это не цветы и не комплименты. Это когда твой муж совмещает три работы, чтобы обеспечить вашу семью. Когда он стоит посреди ночи на кухне, варит тебе чай при головной боли. Когда он спокойно слушает твои претензии и не бросает в тебя кружку, хотя, может быть, давно мог бы. А что ты ему даёшь взамен? Одни упрёки? Мужчину нужно вдохновлять, ценить его труд, а не быть гирей у него на ногах.
Инга растерялась, но всё же попыталась возразить:
— Мама, ну почему я должна ему что-то доказывать? Он же тоже может больше делать для семьи, мог бы зарабатывать больше, быть каким-то… решительнее, что ли.
Галина Викторовна устало вздохнула:
— А ты подумай хорошенько, дочка, почему он не делает больше? Может, потому что ему не для кого стараться? Ты когда последний раз его за что-нибудь похвалила? Когда сказала, что гордишься им? Вот и получается, что он каждый день пашет, а вместо благодарности получает только критику. Думаешь, это вдохновляет? Нет, это только вгоняет в уныние.
Инга наконец замолчала. Её мать продолжила, уже мягче:
— Посмотри на меня и на твоего отца. Мы ведь тоже много ругались в своё время, тысячу раз хотелось всё бросить. Но разве я стала бы гнобить его, как только он ошибался? Нет, я была рядом, поддерживала, даже когда он сам в себя не верил. Потому что так и должно быть в семье.
Инга опустила глаза. С каждой минутой её мысли становились всё яснее, а в душе крепло чувство вины. Она пыталась вспомнить, почему она так пристально искала недостатки в Викторе, будто специально старалась доказать себе, что он её не достоин. Но почему? Хотела ли она, как ей казалось, изменить его к лучшему? Или просто срывала на нём своё собственное недовольство жизнью? И главное — разве в нём действительно было столько плохого? Признаться самой себе было тяжело, но внутри она начинала понимать, что её муж — достойный человек.
Виктор продолжал стоять в коридоре, осознав, что их с Галиной Викторовной разговор подошёл к какой-то точке, и что даже Инга, кажется, начала переосмысливать своё поведение. Нужно было как-то выйти из тени, показать себя, но сделать это так, чтобы не смущать ни их, ни себя. Он осторожно потянулся к двери, словно только что вернулся с улицы, и демонстративно громко её открыл и захлопнул.
— Я дома! — воскликнул Виктор, стараясь чтобы голос прозвучал как обычно.
Через секунду в коридор влетела Инга. В её глазах читались свежие чувства — растерянность, смущение, но и какое-то восхищение. Она подошла к нему, обняла его за шею и начала целовать в щёки.
— Прости меня, Витя. — Её голос звучал мягко, словно муж превратился в супергероя её мечты.
Виктор застыл на секунду, удивлённый такой неожиданной реакцией. Потом слабо улыбнулся, обняв жену, хотя до конца так и не понял, что вызвало её перемену.
Галина Викторовна тем временем зашла в коридор. Виктор мельком взглянул на неё, будто ожидая подвоха. Но её лицо было совершенно другим, чем он привык видеть. Мягкая улыбка тронула её губы, взгляд был добрым, одобряющим.
— Так держать, зятек, — сказала она тепло и кивнула ему.
Виктор, наконец, почувствовал, что может улыбнуться в ответ.
