Внезапно обнаружив в собственной спальне мужа с любовницей, Марина отказывается покидать квартиру. Но сможет ли она выдержать психологическую войну, когда привычный дом превращается в поле боя? Тонкая игра на грани отчаяния и мести, где каждый ход может стать последним.
— Мне всегда было интересно, как ощущается предательство… Теперь я знаю.
— Предательство? Не драматизируй, Марина. Люди просто перестают любить друг друга. Это нормально, — произнёс он с явным безразличием в голосе.
Утренний свет осторожно проникал сквозь тонкие занавески, рисуя на полу замысловатые тени. За окном шумел непрекращающийся дождь, стекая по стеклу извилистыми дорожками. Небо затянули серые тучи, словно отражая внутреннее состояние хозяйки квартиры.
Марина стояла у входа в собственную спальню, не решаясь войти. Длинные русые волосы спадали на плечи неровными прядями. Вчерашний макияж размазался под глазами, образуя тёмные круги. На диване, скрестив ноги, сидела молодая девушка с вызывающе ярко-красными губами и надменным взглядом.
— Познакомься, это Вика. Я бы хотел, чтобы вы подружились, — со странной улыбкой произнёс Андрей, муж Марины.
Вечер после тяжёлого рабочего дня обещал быть спокойным. Марина представляла, как примет горячую ванну, заварит травяной чай и устроится с книгой под пледом. Но вместо этого попала в кошмар наяву. Ключ в замке повернулся с привычным щелчком, но уже в прихожей она заметила незнакомые туфли на высоком каблуке.
— Ты серьёзно считаешь, что я способна «подружиться» с твоей… любовницей? — голос Марины звучал неестественно спокойно.
— Вообще-то я его девушка. А ты скоро станешь бывшей женой, — с притворной вежливостью улыбнулась Вика, поправляя свои идеально прямые чёрные волосы.
Андрей потёр переносицу в нервном жесте, который Марина знала наизусть за восемь лет брака.
— Послушай, я подал на развод ещё неделю назад. Ты же проверяешь почту раз в месяц, поэтому не видела уведомление.
Происходящее казалось абсурдным сном. Марина оглядела квартиру, стены которой были свидетелями их первых семейных ужинов, тихих вечеров за просмотром фильмов, громких ссор и нежных примирений.
— И где, по-твоему, я должна жить? — севшим голосом спросила она.
Усмешка исказила лицо Андрея:
— У своей мамы, например. Квартира в основном моя, ты же помнишь?
Ноги подкосились, и Марина оперлась о стену. Перед глазами промелькнули воспоминания о проданной однушке, доставшейся от бабушки. Деньги пошли на первоначальный взнос за эту трёхкомнатную квартиру.
— Я внесла половину первоначального взноса и выплачивала ипотеку наравне с тобой все эти годы. По документам мы равноправные собственники, — еле сдерживая дрожь в голосе, произнесла Марина.
Вика театрально закатила глаза:
— Боже, какая скучная беседа. Андрюш, я думала, ты всё уже решил.
Хрустальная ваза, подаренная родителями на новоселье, стояла на комоде возле входа. Вода в ней давно испарилась, оставив на дне сухие остатки когда-то живых цветов. Как символично, подумала Марина.
— Я никуда не уйду, — твёрдо сказала она. — Это моя квартира не меньше, чем твоя.
— Тогда придётся жить вместе, — пожал плечами Андрей. — По крайней мере, пока ты не согласишься продать свою долю по адекватной цене.
— Адекватной для кого? — глаза Марины сузились.
— Для меня, разумеется, — усмехнулся он. — И да, спать будешь на диване в гостиной. Мы с Викой займём спальню.
***
— Так и будешь изображать привидение в собственном доме? — спросила Вика, намеренно громко щёлкая ножницами возле любимого кашемирового свитера Марины.
Третье утро в новой реальности оказалось не легче предыдущих. Марина молча наблюдала, как чужая женщина хозяйничает на её кухне, пьёт из её чашки, надевает её тапочки.
— Этот свитер стоит больше, чем все твои силиконовые части тела вместе взятые, — спокойно ответила Марина, отнимая вещь.
Вика оскалилась, показывая идеально белые зубы:
— Зато мои части тела интересуют твоего мужа куда больше, чем твои унылые свитера.
Кухня, всегда бывшая для Марины местом уюта и спокойствия, превратилась в поле боя. Запах жареного бекона смешивался с приторным ароматом духов Вики. Доска для резки овощей была испорчена глубокими царапинами от неумелого обращения.
— Знаешь, ты ведь сама виновата, — продолжала Вика, размешивая сахар в кофе. — Андрей рассказывал, как ты перестала за собой следить, вечно уставшая, вечно с книжкой…
— А ты, конечно, следишь? — Марина окинула взглядом безвкусный наряд девицы: короткие шорты и топ, обнажающий плоский живот с пирсингом.
Вика самодовольно улыбнулась:
— Видишь результат сама. Он выбрал меня.
Марина вздохнула и направилась в ванную. Раньше она могла провести там час, нежась в пене, слушая музыку и листая журнал. Теперь приходилось укладываться в пять минут — в дверь постоянно барабанили и требовали освободить помещение.
Вода, стекающая по телу, смывала усталость, но не могла смыть унижение. Марина закрыла глаза и представила, как было бы здорово просто исчезнуть, раствориться вместе с мыльными пузырьками. Но затем вспомнила о квартире — единственном серьёзном активе в её жизни.
На работе коллеги замечали изменения, но деликатно молчали. Лишь начальница отдела, Светлана Петровна, женщина с жизненным опытом, выраженным в морщинках вокруг глаз, пригласила её на обед.
— Что происходит, Марина? Ты сама не своя последние дни.
В тихом ресторанчике недалеко от офиса было немноголюдно. Звон столовых приборов мягко разбавлял тишину.
— Муж привёл в дом любовницу и предлагает мне съехать, — выпалила Марина, удивляясь собственной прямоте.
Светлана Петровна замерла с вилкой в руке:
— И ты…?
— Отказалась. Это моя квартира тоже. Я продала бабушкину однушку ради неё.
Начальница медленно отложила вилку и взяла бокал с водой:
— Умно. Но психологически невыносимо. Долго не продержишься.
— Что вы предлагаете? Уйти и оставить им всё?
— Вовсе нет. Я предлагаю бороться умнее, — Светлана Петровна загадочно улыбнулась. — Знаешь, в моей жизни был похожий эпизод. Только вместо любовницы — молодая мачеха, претендующая на отцовскую квартиру.
— И чем всё закончилось?
— Тем, что она сама сбежала. Доведённая до нервного срыва. Я просто применила… нестандартные методы.
Впервые за несколько дней Марина почувствовала слабый проблеск надежды.
***
— Может, проявишь такт и не будешь так громко стонать? У меня завтра важная презентация, — Марина стояла в дверях спальни, сжимая в руках подушку.
За окном ночной город переливался огнями рекламы. Где-то вдали сигналили автомобили. Вторая неделя совместного проживания превращалась в испытание нервов на прочность.
Вика, обнажённая по пояс, даже не прикрылась:
— Прости, дорогая, страсть не знает приличий, — мурлыкнула она, поглаживая грудь Андрея.
Муж смотрел на Марину с вызовом, наслаждаясь её унижением:
— Или присоединяйся, или закрой дверь с той стороны.
Захлопнув дверь, Марина вернулась в гостиную, где теперь располагалась её импровизированная спальня. Стоя у окна, вглядываясь в ночной пейзаж, она ощутила, как внутри закипают новые эмоции. На смену боли приходила холодная решимость.
В этот момент дверь спальни распахнулась, и оттуда вышел Андрей в одних трусах, направляясь на кухню. Проходя мимо, он бросил:
— Завтра я меняю замки. Ключ получишь, когда подпишешь отказ от своей доли.
— Ты не имеешь права, — тихо ответила Марина.
— Имею. Это мера безопасности. Вика боится оставаться с тобой наедине.
Утром, вернувшись с пробежки, Марина обнаружила, что действительно не может попасть в квартиру. Вызванный наряд полиции лишь развёл руками — муж доказал, что это его жильё тоже, а смена замков не является нарушением закона.
— Мне жаль, гражданка, но это семейный конфликт. Решайте через суд, — равнодушно произнёс молодой сержант.
Вика наблюдала за сценой из окна, картинно жуя яблоко. Только к вечеру, после нескольких часов под дверью, Марине выдали новый ключ, сопроводив это очередной порцией насмешек.
На следующий день она решила действовать. Для начала отправила официальное письмо мужу с предложением выкупить её долю по рыночной стоимости. Его реакция была предсказуема — громкий хохот и демонстративное разрывание конверта на мелкие кусочки.
***
Тихие вечерние посиделки с Светланой Петровной превратились в регулярность. Они встречались в маленьком кафе на окраине города, и Марина находила в этих беседах спасительную отдушину.
— Ты не передумала? — спросила начальница, помешивая ложечкой травяной чай.
— Нет. Я доведу дело до конца, — решительно ответила Марина. — Уже нашла покупателя на свою долю.
— Умница. А теперь послушай внимательно…
План был прост и изящен в своей жестокости. Марина понимала, что переступает определённую грань, но воспоминания о насмешках, ночных «концертах» и испорченных вещах подавляли остатки сомнений.
Через несколько дней Вика обнаружила в своей косметичке крысиный помёт. А ещё через день странная женщина средних лет с двумя шумными подростками позвонила в дверь.
— Добрый день! Я Елена Викторовна, новая совладелица квартиры. А это мои сыновья — Костя и Миша. Надеюсь, мы подружимся!
***
— Что значит «продала свою долю»?! — лицо Андрея исказилось от ярости. — Ты не могла этого сделать без моего согласия!
Елена Викторовна, женщина с непробиваемой уверенностью в глазах и властным тоном, спокойно разбирала чемоданы в бывшей гостиной. Её сыновья, близнецы-подростки с энергией молодых бультерьеров, уже успели занять вторую спальню, которую раньше использовали как кабинет.
— Согласие второго собственника требуется при продаже всей квартиры, милый, — ласково пояснила Марина. — А свою долю я вправе продать кому угодно. Закон такой.
Вика металась по комнате, хватаясь за голову:
— Это какой-то кошмар! Андрей, сделай что-нибудь!
***
Участковый инспектор Семёнов устало потёр переносицу и в третий раз объяснил:
— Гражданин Соколов, я понимаю ваше возмущение, но закон здесь на стороне гражданки Королёвой. Она имеет полное право на проживание в квартире как законный собственник доли.
Елена Викторовна Королёва, женщина с пронзительным взглядом и мощным голосом, триумфально скрестила руки на груди.
— Я же говорила! Кстати, товарищ участковый, запишите, что эти двое, — она указала на Андрея и Вику, — постоянно устраивают оргии по ночам, а мои дети-подростки всё слышат. Это травмирует неокрепшую психику!
Один из близнецов деловито кивнул, поддерживая мать, а второй с наглой улыбкой снимал происходящее на смартфон.
Вика дёрнула Андрея за рукав:
— Сделай что-нибудь! Позвони своему адвокату!
— Я звонил, — процедил Андрей сквозь зубы. — Он сказал, что мы в тупике. Марина действительно имела право продать свою долю без моего согласия, к тому же она не просто так прислала мне заказное письмо с предложением выкупить долю.
После ухода участкового Елена Викторовна немедленно созвала «семейный совет», на котором представила график пользования ванной и туалетом, расписание дежурств по кухне и правила поведения в местах общего пользования. Документ был составлен в трёх экземплярах и распечатан на цветном принтере.
— И ещё, — она указала на Вику, — никакой обнажёнки в общих помещениях. Тут дети, ясно?
— Слушай, ты… — начала Вика, но Андрей предупреждающе сжал её руку.
Вечером, запершись в спальне, Андрей набрал номер Марины. Три гудка, и она ответила — спокойно, даже с ноткой удовлетворения в голосе.
— Что происходит? — прошипел он. — Ты в своём уме? Притащить в нашу квартиру этих… этих…
— В твою долю квартиры я не вмешиваюсь, — ровно ответила Марина. — А мою долю купила замечательная женщина Елена Викторовна. Кстати, её дети увлекаются тяжёлым роком. Надеюсь, ты не против? Им для репетиций нужно пространство.
— Ты… ты сделала это специально! — задыхаясь от злобы, выпалил Андрей.
— Конечно. А ты думал, я просто уйду и оставлю вам квартиру? После всего, что вы устроили?
В трубке послышался звук открывающейся двери и женский голос: «Марина, ванна готова, и я заварила тот травяной чай, который ты любишь».
— Мне пора, — сказала Марина. — Увидимся на судебном заседании по разделу имущества. Если оно понадобится.
***
Следующие три недели превратились в настоящий ад. Елена Викторовна оказалась мастером психологической войны. Она вставала в пять утра и начинала громко убираться, включала стиральную машину в три часа ночи, готовила острые блюда с удушающим запахом чеснока и лука.
Её сыновья-близнецы, Костя и Миша, подростки с неиссякаемой энергией, действительно увлекались музыкой. Их электрогитары и самодельная ударная установка превращали вечера в концерты тяжёлого металла.
— Я так больше не могу, — всхлипывала Вика, пакуя свои вещи однажды утром. — Эта женщина вчера выкинула мою любимую косметику, сказала, что она «загрязняет общую ванную комнату».
— Потерпи, — умолял Андрей. — Я найду способ выкупить её долю.
— Какую долю, Андрей? Она запрашивает в три раза больше рыночной цены! Ты сам говорил!
Костя, проходя мимо их комнаты, намеренно громко произнёс:
— А, это та самая тётя, которую мама называет «силиконовой разлучницей»? Прикольно.
— Всё, с меня хватит, — решительно заявила Вика. — Либо ты срочно решаешь вопрос с квартирой, либо я ухожу.
***
Марина сидела в своей новой однокомнатной квартире, наслаждаясь тишиной и покоем. Светлое пространство, оформленное в скандинавском стиле, идеально отражало её нынешнее состояние — освобождение и новое начало.
Деньги от продажи доли в трёхкомнатной квартире, с учётом переплаты, которую Елена Викторовна согласилась внести за «срочность», позволили ей приобрести небольшую, но уютную квартиру в новом районе.
Телефон завибрировал — сообщение от Светланы Петровны: «Ну как там наши голубки поживают?»
Марина улыбнулась и ответила: «Елена говорит, что Вика съехала вчера. Громкий скандал, битая посуда, обвинения в слабохарактерности».
Через минуту пришёл ответ: «Я же говорила! Таких, как эта Вика, надолго не хватает. А Андрей?»
«Пытается продать свою долю, но никто не хочет связываться с Еленой Викторовной в качестве соседки. Кстати, она планирует завести собаку — алабая. Говорит, всегда мечтала».
Марина отложила телефон и подошла к окну. Закатное солнце окрашивало небо в нежно-розовые тона. На душе было легко и спокойно. Иногда справедливость всё-таки торжествует, подумала она, особенно если ей немного помочь.
***
Через полгода, когда развод был официально оформлен, Марина случайно встретила бывшего мужа в супермаркете. Андрей выглядел измождённым — под глазами залегли тёмные круги, одежда висела мешком.
— Привет, — неуверенно произнёс он, избегая прямого взгляда. — Ты… хорошо выглядишь.
— Спасибо, — кивнула Марина. — А как ты? Всё ещё живёшь с Еленой Викторовной?
Андрей горько усмехнулся:
— У меня нет выбора. Никто не хочет покупать мою долю, а на съёмную квартиру денег нет — всё ушло на выплату кредитов Вики. Она… ушла к какому-то бизнесмену.
— Мне жаль, — сказала Марина, удивляясь, что действительно не испытывает злорадства.
— Знаешь, я понял, что натворил, — тихо произнёс Андрей. — Ты заслуживала лучшего. Гораздо лучшего.
Она молча кивнула, взяла свои покупки и направилась к выходу. У дверей супермаркета её ждал высокий мужчина с добрыми глазами и тёплой улыбкой. Он помог ей с пакетами, и они вместе пошли к машине, о чём-то тихо разговаривая.
Андрей смотрел им вслед, понимая, что потерял нечто гораздо более ценное, чем квартира или спокойная жизнь. А впереди его ждал ещё один «семейный совет» с Еленой Викторовной и её новым питомцем — огромным алабаем по кличке Зевс, который почему-то особенно невзлюбил бывшего мужа Марины.
«Месть — это блюдо, которое подают холодным.» — Пьер Шодерло де Лакло
