– Ром, а ты перевёл маме деньги? – Лена выглянула из ванной, вытирая лицо полотенцем.
– Какие деньги? – Роман повернулся от окна.
– Ну как какие… На лекарства и продукты. Мы же говорили.
– Лен, я перевёл тебе на карту двадцать тысяч на неделю. Ты всё себе оставила?
– Да, но мне надо ногти сделать, крем закончился, и вообще… Я ж тебе не мешаю зарабатывать?
Рома медленно поставил чашку на подоконник.
– Погоди. То есть, ты не работаешь, деньги тратишь на себя, и ещё хочешь, чтобы я твоей маме пересылал?
– А что такого? Ты же мужчина! Ты должен заботиться не только о своей семье, но и о родителях жены. Это… ну, как уважение.
– Серьёзно?..
– Да! Мама столько для нас сделала! Вон, детскую кроватку подарила! Помнишь?
– Ту, что развалилась через месяц? – Рома не выдержал и рассмеялся. – Она сделала нам «подарок» БУ, без матраса, без креплений, и теперь я должен платить ей как за сиделку?
– Вот сейчас обидно было, – надулась Лена. – Ты себя эгоистом показываешь. С деньгами у нас всё плохо, а ты ещё и жадничаешь!
Рома ушёл в другую комнату. Он не кричал, не спорил — просто устал. Сидеть целыми днями в офисе, решать чужие проблемы, тащить на себе кредиты, продукты, счета — а вечером слушать, что он жадный, непонимающий и глупый мужчина, который не ценит тёщу…
Он вспомнил, как познакомился с Леной.
Весёлая, живая, заботливая. Работала в детском центре, вечно приходила с краской на носу. Они влюбились так стремительно, что за два месяца расписались.
Потом она ушла с работы: «Хочу быть рядом, хочу заниматься домом, уютом…»
Он не возражал. Даже был рад.
А теперь… уют — это доставка еды. Дом — это бардак. А заниматься она предпочитала собой. А потом — мамой.
– Ну так что? – Ленин голос донёсся с кухни. – Ты перевёл?
– Нет.
– Почему?!
– Потому что я муж, а не банкомат.
– У тебя всё деньги, деньги… А где душа? Мама одна у меня! Она, между прочим, не молодеет!
– А моя, по-твоему, железная? Ты хоть раз сказала: «Давай твоей маме поможем?»
– Твоя мама не нуждается. Она ж не ноет! А моя – ноет, и я её понимаю. Женщина устала, одна, без мужа…
– И без стыда, видимо, тоже. – Рома резко встал. – В прошлый раз ты сказала, что ей нужно на коммуналку. А потом я видел, как она выложила в соцсетях фото с солярия и новой сумкой! За десять тысяч!
– Это… это ты сейчас хочешь её выставить мошенницей?! – Лена была в ярости. – Мою маму?!
– Да не надо никого выставлять. Она сама себя прекрасно показывает.
– Знаешь что… Вот если ты не переведёшь ей хотя бы десять тысяч – я… я с тобой разговаривать не буду.
– Отлично. Хоть пару дней в тишине посижу.
В ту ночь Роман долго лежал с открытыми глазами. Смотрел в потолок и думал:
«Это что — любовь? Это семья? Или я просто подписался на странный марафон, где с меня все требуют, но никто ничего не даёт?..»
Он чувствовал, как копится раздражение. Как уходит уважение. Как даже нежность в голосе Лены кажется уже натянутой.
А потом он услышал, как она шепчется по телефону: – Да, мам, не хочет переводить. Прикинь, говорит: не банкомат! Угу. Устроим мы ему скоро банкомат… По семейному.
С утра Роме пришло сообщение.
Номер незнакомый, но содержание — сразу понятно.
«Роман, добрый день. Это Людмила Аркадьевна, мама Леночки. Хочу напомнить, что вчера вы обещали помочь. У меня давление, сердце, и долг в аптеке. Не тяните, пожалуйста. Переведите хотя бы десятку. Спасибо, надеюсь на ваше понимание.»
Он перечитал трижды.
«Обещали помочь»?
Он?!
Рома медленно выдохнул и ответил коротко:
«Добрый день. Я ничего не обещал. Идёт речь о ваших договорённостях с Леной. Всего доброго.»
Спустя минуту — звонок.
– Алло, это что ещё за «я ничего не обещал»? Мужик ты или кто, Рома? – тёща пыхтела в трубку, как старая электроплита. – Я тебя в зятья сразу приняла! А ты теперь на старухе экономишь?
– Людмила Аркадьевна, я никому ничего не должен. Тем более в ультимативной форме.
– Ага, понятно. Пошёл по стопам отца. Он тоже был эгоист. Моей подруге воду отключал, потому что она «слишком много стирала». Вы все одного поля ягоды.
– Я работаю за троих. И я не банк. У вас есть дочь — вот и договаривайтесь с ней.
– С дочерью я уже поговорила! Она в слезах! Ты её в грош не ставишь! Не муж, а позор семейства!
Рома молча нажал «сброс».
– Что это было?! – Лена влетела в комнату с телефоном. – Ты маме нагрубил?!
– Она мне названивает и требует деньги. Как будто я на заводе по печати купюр работаю.
– Ты мог просто вежливо отказать! А не кидать трубку! Мама переживает!
– А за меня кто переживает? Я вкалываю как конь! В восемь утра ухожу, в десять вечера прихожу! А ты целый день смотришь сериалы и заказываешь маме доставку «пельмешек без глютена» за мои деньги!
– Я не обязана перед тобой отчитываться! Мы семья! А семья — это когда помогают родителям!
– СВОИМ родителям, Лена. Своим. Я помогал своей маме — когда она болела, когда папа умер, когда пенсия уходила на ЖКХ. Я помогал потому, что хотел, а не потому, что меня шантажировали слезами и «давлением»!
Вечером Рома пришёл домой позже, чем обычно.
Лена сидела на кухне молча, в наушниках. На столе стоял нетронутый ужин. Он поставил портфель, подошёл, погладил её по плечу.
Она отстранилась.
– Мама сказала, ты унизил её.
– Я сказал, что не могу её финансировать. Я никого не унижал.
– Она плакала.
– А я — выжат. Но никому до этого нет дела.
– Значит, тебе всё равно?
– Нет. Мне не всё равно. Мне обидно.
Через день тёща снова написала.
«Рома, не хочу ссор, но ты должен понять: если ты не умеешь быть поддержкой, твоя семья долго не протянет. Ты думаешь, Лена будет молчать вечно? Она устала. Ты ей даже фрукты нормальные не покупаешь.»
Он закрыл мессенджер и пошёл мыть посуду.
Фрукты…
Он вспоминал, как таскал ящики с мандаринами, когда Лена была беременна. Как ночами читал статьи про здоровое питание. Как учился готовить, когда она лежала на сохранении.
А теперь он — не тот, не дотягивает. Ни как муж, ни как зять.
Хорошо. Раз игра пошла по-крупному — он тоже кое-что предложит. Только не факт, что жене это понравится…
– Лена, давай поговорим. Только спокойно. Без мам, без манипуляций. Ты – я. Муж и жена.
Рома поставил перед ней ноутбук. Таблица Excel. Расписанные траты.
– Вот. Это наш бюджет. Зарплата. Коммуналка. Продукты. Детские расходы. Остаток – 14 тысяч. Ты хочешь, чтобы я из них дал твоей маме десять?
Лена сжала губы: – Ну… а если перестать заказывать еду? Можно же самой готовить.
– А ты будешь? Или как с генеральной уборкой на балконе, до которой ты так и не добралась?
– То есть, я теперь никчёмная, да?
– Нет. Но давай честно. За год ты не принесла в семью ни рубля. Хотя могла. Онлайн-работа, курсы, хотя бы подработка. Но ты предпочла ждать зарплату и требовать.
Лена поднялась: – Я тебя не узнаю! Это всё из-за мамы! Она просто хотела немного поддержки!
– Это ты не узнаёшь себя. Ты живёшь в сказке, где муж работает, жена отдыхает, а тёща диктует правила. Но я — не принц. И терпение моё — не вечное.
– То есть ты хочешь, чтобы я пошла работать? Чтобы дети были брошены?
– Нет. Я хочу, чтобы ты стала взрослой. Чтобы поняла: деньги — не с неба. И помощь маме — не обязанность мужа. Если тебе важно — найди способ помочь сама.
Лена молчала. На глазах блестели слёзы — не от обиды, от растерянности. Она впервые за долгое время увидела: Рома не злой. Он – уставший. Загнанный. Одинокий в своей ответственности.
– Я… я просто не думала, что ты так всё воспринимаешь…
– А ты когда-нибудь спрашивала? Или просто привыкла считать: раз мужчина, значит, обязан?
Вечером Лена вышла из душа с телефоном в руке.
– Мама пишет, что ты сломал меня. Что я теперь как «бедная овца, стоящая перед волком».
– Пусть не драматизирует.
– Я сказала ей, что не буду просить у тебя деньги для неё. Что это несправедливо.
Рома посмотрел на жену.
– Правда сказала?
– Сказала. Она… обиделась. Сказала: значит, я тебе больше не мать.
– О да… Классика жанра. Шантаж номер два.
– Знаешь, – тихо сказала Лена, садясь рядом. – Я просто хотела, чтобы ты был добрым. Щедрым. Чтобы мама гордилась мной. Мол, «вот какая у дочки семья – всё дают, всё позволяют». А оказалось…
– Оказалось, что быть хорошей дочкой – не значит быть хорошей женой.
– А быть хорошим мужем – не значит быть вечным кошельком.
В ту ночь они долго разговаривали. Без упрёков. Просто честно.
Лена призналась, что боится взрослой жизни. Что мама её всю жизнь опекала, говорила, как и что делать. И теперь, без этой поддержки, она чувствует себя как без ног.
– Но, может, пора учиться ходить? – улыбнулся Рома.
Лена кивнула.
А утром впервые за полгода зазвенел её будильник.
– У меня сегодня вводный урок по дизайну. Онлайн. Не обещаю чудес, но… попробую.
Через несколько дней тёща объявилась снова — как гром среди ясного неба.
– Леночка, я приеду на выходные. Привезу домашнюю курочку. И разговор есть.
– Мама, только без скандалов, хорошо?
– Ой, что ты! Просто хочу глянуть, как вы тут… живёте.
Она появилась как всегда — с авоськой, полными губами упрёка и взглядом «вы у меня тут всё сломали, а я сейчас всё починю».
– Ну что, Ромочка, как жизнь без совести? – с ходу бросила она.
– Совесть есть. Просто теперь без спонсорства, – спокойно ответил он.
– М-м… – протянула Людмила Аркадьевна. – То есть, теперь у нас тут новый режим? Муж у нас — бухгалтер, а жена — в долгах по любви?
– Мама… – тихо сказала Лена. – Хватит. Я больше не ребёнок. И Рома — не кошелёк. Мы всё обсудили.
– Ой, обсудили! Тебя зомбировали! – взмахнула руками тёща. – Я так и знала. Ты теперь в его плену, как овечка в загоне. А я что, по-твоему, должна остаться без поддержки?
Лена впервые не дрогнула.
– Мама, я начну зарабатывать. Не много, но буду. Если нужна помощь — скажи, я помогу. Но Рому в это больше не втягивай.
Тёща застыла, как будто её окатили ледяной водой.
– То есть, вы оба теперь такие? Независимые?
– Нет, просто взрослые, – ответил Рома. – А взрослые умеют говорить «нет».
Потом они сидели на кухне — втроём. Без криков. Без обвинений.
Людмила ковыряла пирог.
– Я просто боялась, что вы забудете, кто вам помогал в начале.
– Мы не забыли. Но помогать — это не значит управлять, – мягко сказала Лена. – Ты сделала много хорошего. Но я — жена. Я должна быть рядом с мужем. Не в тени, не в зависимости. А рядом.
– Ну и ладно, – тёща шумно вздохнула. – Буду я, значит, теперь одна. Со своей курицей и гордостью.
– Мама… Ты не одна. Просто ты гость. Любимый, но не управляющий.
Прошло три недели.
Лена начала получать первые деньги. Небольшие, но честно заработанные.
Рома приходил домой — и видел, как она сидит за ноутбуком, делает макеты, и улыбается. Улыбка — уже не «купи мне», а «посмотри, что у меня получилось».
– Слушай, – сказала она однажды вечером, – а ведь я была… глупая. Я реально думала, что ты должен всем. А ты просто человек.
– Спасибо, что увидела это.
– Мама ещё ворчит. Говорит, ты ей сны портишь.
– Ну, у меня такая аура, – усмехнулся Рома. – Против тёщи — как щит.
Они засмеялись.
А на телефоне всплыло новое сообщение от Людмилы Аркадьевны:
«Леночка, у вас в магазине скидка на пельмени. Может, Рома купит? Ну… чисто по старой памяти.»
Лена посмотрела на экран, потом на мужа — и удалила сообщение. Без ответа.
