Твою квартиру никто не отберёт? Серьёзно? А когда бывший муж заявится на порог с матерью и чемоданами, уверенный, что имеет полное право здесь жить — что ты сделаешь? Улыбнёшься и отойдёшь в сторону, освобождая проход? Или всё-таки найдёшь в себе силы захлопнуть дверь перед их наглыми физиономиями?
Таисия до сих пор держала в памяти последний день, когда Сергей уходил. Был обычный вторник, она готовила ужин на своей кухоньке. Он просто сложил вещи в сумку и сказал: «Устал. Хватит с меня. Надоело».
Не хлопнул дверью, не кричал. Ушел тихо, будто исчез из ее жизни. К матери.
Сергей и Алевтина Павловна — две половинки одного яблока. Мать всегда была для него важнее всех на свете. И невестка для нее — временная неприятность. «Твоя так себе хозяйка, сынок», — приговаривала она, приходя в гости. «Без детей — это не семья», — повторяла, хотя сама внуков не хотела вовсе. Ей просто нужен был сын рядом. Всегда и постоянно. Материнская любовь.
Тринадцать лет вместе растворились без следа.
Первые месяцы после ухода Таисия ждала звонка. Сообщения. Хоть чего-нибудь. Потом перестала. И странно — ей стало как-то легче.
За год одиночества она привыкла к тишине. К своему ритму. К тому, что никто не морщится от запаха её любимых духов. Никто не выключает её музыку посреди песни. Никто не комментирует каждый шаг.
В первые месяцы она просыпалась с ощущением пустоты. Потом поняла: это не пустота — это свобода. Постепенно она начала краситься по утрам. Не для кого-то — для себя. Купила яркие подушки в интерьер. Повесила картину с женщиной-тигрицей, которую Сергей считал «безвкусицей».
И ей нравилась её новая жизнь. Нравилась она сама.
После свадьбы Сергей говорил, что его всё устраивает, что им и вдвоём хорошо. Но когда они приходили в гости к друзьям с детьми, он менялся. Сначала играл с малышами, смеялся, а потом замолкал.
А вечером ложились спать спиной к спине. Не обнимал. Не целовал. Таисия предлагала: «Может, усыновим?» Он лишь качал головой: «Чужого не хочу». Постепенно между ними выросла стена — не из ссор, скандалов, а из молчания. Каждый вечер в одной квартире, за одним столом, в одной постели — и бесконечно далеко друг от друга.
Когда-то, ещё в университете, она отказалась от беременности — испугалась, что не справится с учёбой и ребёнком одновременно. Жалела потом каждый день своей жизни, особенно когда узнала, что больше не сможет стать матерью никогда.
Звонок в дверь раздался воскресным вечером. Таисия только что вышла из душа, завернувшись в большое полотенце. Воскресенье — её день. День, когда она позволяла себе не быть учительницей. Просто собой, просто женщиной с пеной в ванне, маской на лице и вкусняшками в руке.
Накинув халат, она открыла дверь и застыла, не веря своим глазам.
На пороге стоял Сергей. Похудевший как-будто, даже с новой стрижкой. За его спиной — Алевтина Павловна с лицом победительницы. Оба с сумками — он с той самой спортивной, она — с двумя огромными баулами.
— Привет, — сказал Сергей, оглядывая Таисию с ног до головы. — Хорошо выглядишь.
Она инстинктивно запахнула халат плотнее. Его взгляд был неприятен — оценивающий, будто он имел право.
— У мамы в квартире трубу прорвало — нас затопило, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Техники сказали, что ремонт недели две, а то и месяц. должно все просохнуть и долго разбирать полы. Мы поживём у тебя. Всё равно ты одна, а квартира — почти общая. Мы же муж и жена по факту.
Год. Целый год он не звонил, не писал. И теперь стоит на пороге с таким видом, будто ушёл только вчера.
— Мы ненадолго, — добавила Алевтина Павловна. — Месяца на два, не больше. Потом уйдём. Ты же не против, Таечка?
«Таечка». Впервые за тринадцать лет свекровь назвала её уменьшительно-ласкательным именем. Это напугало Таисию больше всего.
Она почувствовала, как прежняя Таисия — та, которая всю жизнь была удобной, покладистой, тихой — зашевелилась внутри, готовая сказать «да, конечно, проходите». Но рядом с ней проснулась другая — та, которая научилась жить одна. Которая поняла цену своему одиночеству.
— Нет, — сказала Таисия.
— Что? — переспросил Сергей, словно не расслышал.
— Я сказала «нет». Вы не будете здесь жить.
Алевтина Павловна шагнула вперед, практически вклиниваясь между Таисией и дверным проемом:
— Что смотришь так, деточка? Думаешь, нам нравится к тебе проситься? — Она фыркнула. — У нас форс-мажор. Нам некуда идти. К тому же, ты Серёже стольким обязана. Он тебя после твоих… проблем… взял. Другие бы не взяли.
— Сергей, убери ногу, — процедила Таисия, нажимая на дверь всем телом. — Я не шучу.
— Да ладно тебе, — он надавил сильнее, дверь открылась шире. — Месяц-другой поживём и свалим. Делов-то. Отойди, Тайка.
Он потянулся рукой к её плечу, пытаясь отодвинуть. Таисия отшатнулась.
— Вот только попробуй меня тронуть.
Алевтина, воспользовавшись моментом, протиснулась боком в квартиру, волоча за собой баулы.
— Что за концерт, девочка? — прошипела она, окидывая взглядом прихожую. — Муж домой вернулся, а ты как ведьма. И запах тут у тебя… Проветрить бы надо.
Таисия почувствовала, как горят щёки. От злости, от позора — они врываются в её дом и ещё смеют!..
— Вон отсюда! Сейчас же! — она сорвалась на крик. — Это моя квартира! МОЯ! И вы здесь не живёте!
— Уймись, — Сергей закатил глаза. — Чего орёшь? Соседей перебудишь. Мы просто поживём у тебя пару месяцев, никто твою халупу не отбирает.
— Да, деточка, — встряла Алевтина, снимая пальто. — Не надо истерик. Лучше чаю нам поставь.
Алевтина Павловна издала звук, похожий на карканье вороны:
— Что?! Ты с ума сошла? Это же твой муж! Твоя семья!
— Бывший муж, — поправила Таисия. — И точно не семья.
Таисия схватила телефон с тумбочки и набрала 112. Руки тряслись, но палец точно нажимал на кнопки.
— Ты совсем уже с катушек съехала?! — Сергей рванулся к ней, попытался выхватить телефон. — Какого х… ты творишь?
— Не смей! — Таисия оттолкнула его свободной рукой. — Я вызываю полицию! Вы незаконно вломились в мою квартиру!
— Здравствуйте, — сказала она в трубку, отступая в комнату. — В мою квартиру вломились люди. Они пытаются силой остаться. Мне страшно! Они агрессивные! Пришлите кого-нибудь!
Она быстро назвала адрес.
— Ты рехнулась?! — Сергей посмотрел на мать. — Мама, ты слышишь? Она участкового что ли вызвала!
— Вон пошли! — повторила Таисия, размахивая телефоном как оружием. — Участковый уже едет!
— Да что ты как бешеная? — Алевтина вцепилась в свои баулы. — На родного мужа полицию вызываешь?! Неблагодарная! Да он тебя содержал! Он на тебя жизнь потратил! А ты его не пожалела?
— ПОШЛИ ВОН! — закричала Таисия уже по-настоящему, сорвав голос. — Не хочу вас видеть! Никогда!
Она посмотрела на Сергея:
— У вас есть десять минут, чтобы уйти.
Они не ушли.
Участковый появился быстро — как по волшебству. Дверь ещё была открыта, Сергей и Алевтина продолжали препираться с Таисией в прихожей, когда из лифта вышел крепкий мужчина в форме.
— Участковый инспектор Соколов, — представился он. — Поступил вызов о незаконном проникновении. Что происходит?
Он окинул взглядом всех троих. Взгляд остановился на Таисии — заплаканной, дрожащей, в домашней одежде. Она не сразу узнала в этом мужчине школьного одноклассника. Игорь Соколов. Тот самый мальчишка с третьей парты.
— Игорь? — выдохнула она, одновременно удивлённая и почему-то пристыженная.
— Таисия? — он нахмурился, затем лицо стало жёстким. — Что здесь происходит?
— Семейная сцена, участковый, — вклинился Сергей, выдавливая улыбку. — Моя жена немного погорячилась. Мы с матерью…
— Он мне не муж, — перебила Таисия, голос дрожал. — Мы не живём вместе уже год. А они вломились силой, не хотят уходить.
— Врёт она всё, — вмешалась Алевтина. — Сын вернулся домой, имеет право! А она что устроила? Вы видите?
— Вы прописаны в этой квартире? — жёстко спросил Игорь у Сергея.
— Нет, но…
— Документы на квартиру у кого?
— У неё, — Сергей ткнул пальцем в Таисию. — Но мы же в браке, общее имущество!
— Я получила эту квартиру до брака, от бабушки, — выпалила Таисия. — Квартира только моя.
— Если квартира в вашей собственности до брака, и вы там прописаны, а они — нет, то они не имеют права здесь находиться без вашего согласия, — отчеканил Игорь, затем повернулся к Сергею и его матери. — Собирайте вещи, покиньте помещение.
— Вы что, издеваетесь? — Сергей повысил голос. — Некуда нам идти! Я ей двенадцать лет готовил ужины, платил за эту конуру, ремонт делал, а теперь на улицу?
— Вы меня слышали? — голос Игоря стал ледяным. — Собирайте вещи. Выметайтесь. Или я вас задержу за неповиновение и оформлю за незаконное проникновение.
— Да как ты смеешь?! — взвизгнула Алевтина. — Мой сын — честный человек! А эта… эта… и детей родить не смогла, и дом сохранить!
— Гадюка ты, Тайка, — выдохнул Сергей, хватая сумку. — Ты мне всю жизнь сломала. Пустоцвет! Думаешь, кому-то нужна будешь? Старая, никчёмная, страшная! Да на тебя никто не посмотрит!
— Последнее предупреждение, — Игорь шагнул к нему, рука инстинктивно легла на дубинку. — Ещё одно слово — и поедете в участок.
— Пойдём, сынок, — Алевтина потянула Сергея за рукав. — Не унижайся перед ней. Она ещё пожалеет, ещё приползёт…
— Убирайтесь! — голос Таисии прозвучал неожиданно твёрдо. — И больше никогда не приходите. НИКОГДА!
— Ты об этом пожалеешь, — лицо Сергея исказилось. — Всю жизнь будешь одна. Так и помрёшь — никому не нужная старуха, которая даже детей родить не смогла!
Таисия вздрогнула. Вот оно. То, что он, оказывается, думал все эти годы. То, что считал её виной.
Слёзы уже текли — горячие, злые, беспомощные.
— Достаточно, — голос Игоря стал жёстким. — Ещё одно оскорбление, и я задержу вас за неуважение к сотруднику при исполнении. Берите вещи и уходите. Немедленно.
Сергей дёрнул мать за руку:
— Пойдём, мама. Не унижайся.
— Но куда мы пойдём?! — Алевтина вцепилась в сумки, словно боялась, что их отнимут.
— Не моя проблема, — отрезал Игорь. — У вас минута.
Когда дверь за ними захлопнулась, Таисия сползла по стене на пол. Её трясло крупной дрожью, зубы стучали, будто от холода.
— Эй, — Игорь присел рядом на корточки.
— Ненавижу, — простонала она, закрывая лицо руками. — Как они могли!.. Как он мог!..
Слёзы хлынули беспорядочным потоком — горячие, злые, долго сдерживаемые.
— Что я им сделала? — всхлипывала она. — Год! Целый год ни слова, ни звонка — и тут вдруг заявились! Как к себе домой! Как будто имеют право!
Игорь неловко положил руку ей на плечо.
— Извини, что спрашиваю… но он правда ушёл год назад? Вы до сих пор женаты?
— Да, — она вытерла глаза рукавом. — Он просто… взял вещи и ушёл. К мамочке. Сказал — «устал». А я… ждала. Думала, вернётся, поговорим… А он!.. — новая волна рыданий накрыла её. — Я его обратно не приму! Никогда!
— И правильно, — в его голосе прозвучала неожиданная твёрдость.
Таисия подняла на него глаза:
— Что?
— Правильно, что не примешь, — повторил Игорь. — Он тебя не уважает. И мать его… не буду говорить, что я о ней думаю.
Впервые за всё это время кто-то не осуждал её. Не советовал «помириться», «дать ещё шанс», «всё-таки муж», «мужчинам трудно». Кто-то просто сказал — ты права.
— Чай будешь? — спросила она, вытирая слезы рукавом.
— Буду, — кивнул он. — У тебя руки дрожат.
— А у тебя бы не дрожали? — она пошла на кухню, сама удивляясь, как быстро возвращается в нормальное состояние.
Они сидели, пили чай. Таисия иногда вздрагивала, когда в подъезде хлопала дверь.
— Завтра пойду подавать на развод, — сказала она, глядя в кружку. — Откладывать нет смысла.
— Это правильно, — Игорь отставил чашку. — Мне пора. Тебе лучше отдохнуть.
— Да… спасибо, — она не знала, как выразить благодарность, не скатываясь в пафос.
Когда он ушел, Таисия включила телевизор погромче — не хотелось оставаться наедине с мыслями.
Утром взяла отгул, поехала в МФЦ подавать документы. Вечером дома нашла телефон Игоря, позвонила.
— Привет. Ты как? — его голос звучал неуверенно.
— Нормально. Документы подала. Развод через месяц.
— Хорошо, что не тянешь с этим.
— А зачем? Потратила на него тринадцать лет. Хватит.
Телефон стал их мостиком. Звонки каждый вечер. Короткие сначала, потом дольше. О работе. О погоде. О планах на выходные.
Через две недели он предложил сходить в кино. Таисия согласилась сразу, даже не спросив, на какой фильм. Они сидели рядом в темноте зала, случайно касались руками, делая вид, что это просто совпадение.
Она думала, что поцелуй будет какой-то особенный. Нет. Они вышли из кинотеатра, было уже темно, моросил дождь. Игорь накинул ей на плечи свою куртку.
— Так теплее?
— Да, — она повернулась к нему и, не думая больше ни о чем, поцеловала его.
Просто. Естественно. Без театральных пауз. Без долгих взглядов. Без дрожи рук.
Развод оформили на удивление быстро. Сергей даже не явился в суд. Имущество делить не стали. Квартира и так была её.
— Я все равно хочу её продать, — сказала Таисия Игорю.
— Почему?
— Там все… неправильное. Знаешь это чувство, когда вещи вроде те же, но ощущения другие?
Он кивнул:
— Знаю. После развода я тоже все продал. Даже диван, на котором никогда не спал.
Они нашли ей новую квартиру — маленькую однушку в новом районе на девятом этаже. Белые стены, окна на восток, никакой мебели. Идеально для нового начала.
— Нравится? — спросил Игорь, когда они вошли в пустую комнату.
— Очень, — кивнула Таисия. — Здесь нет его. Вообще. Ни капли.
Переезд прошел быстро. Книги, одежда, несколько коробок с мелочами — вот и все имущество. Ни одной вещи, связанной с Сергеем. Даже фотографии остались в коробке в старой квартире.
Последнюю сумку Игорь занес, когда уже стемнело.
— Все, — он оглянулся. — Можно и обмыть новоселье.
Они сидели на полу, пили из бумажных стаканчиков, смеялись, вспоминая школу.
— А помнишь, как на физре… — начал Игорь.
— Нет, — перебила она. — Не хочу больше оглядываться. Ни на школу, ни на брак. Ни на что. Только вперед.
Он помолчал, разглядывая её лицо.
— Правильно. Мне нравится такая Таисия.
— Мне тоже, — она улыбнулась. — Раньше даже себе не нравилась, а теперь — да.
Игорь придвинулся ближе:
— Мне ты всегда нравилась.
Она взяла его руку, переплела пальцы.
— Знаешь, скажу тебе честно. В школе я о тебе даже не думала. А сейчас думаю. Много. И хорошо.
Так и просидели до ночи.
Игорь начал собираться, когда часы показывали одиннадцать.
— Завтра на работу, — пояснил он. — Спасибо за вечер. Еще раз с новосельем.
— Не хочешь остаться? — спросила Таисия прямо.
Он удивленно посмотрел на неё:
— У тебя тут почти ничего нет.
— Матрас есть, — она пожала плечами. — Не достаточно?
И он остался. Без лишних вопросов, без неловких фраз.
Впервые за годы она позволила себе просто делать то, что хочется. Без оглядки. Без страха. И, кажется, ей с этим везло.
