— Я тебя, мама, видеть не хочу, — скривилась я, — не ожидала я от тебя такой подлости! Я, значит, все эти годы за границей за твой счет жила? Деньги у тебя выпрашивала, голодом тебя сидеть заставляла? Мам, мне соседи в лицо плюют! Ты зачем им врешь?!
Я всегда мечтала вырваться из крошечной деревни и покорить большой город. В идеале — какую-нибудь европейскую страну. Лет с пяти я стала доставать маму вопросами, порой глупыми — это я сейчас понимаю. Мама злилась. Она очень не любила, когда её зря отвлекают от дел.
— Тебе что, заняться нечем? — рявкала родительница, — грядки с клубникой прополола? Нет? А чего ты стоишь тогда? Марш в огород, и чтобы не появлялась, пока не закончишь!
Мама, наверное, до сих пор искренне считает, что труд человека облагораживает. Каких бы я ни добилась высот на своём профессиональном поприще, мама никогда меня не похвалит. Потому что считает, что деньги мне достаются просто так.
Помню, в классе седьмом у меня появился ухажёр. За мной решил приударить Лёнька, одноклассник. На 8 Марта он подарил мне маленького плюшевого зайца. Эмоции, конечно, меня тогда переполняли — это первый подарок от представителя противоположного пола. Раз подарил, значит, я ему нравлюсь? Зайца я принесла домой, но мама его выбросила.
— Прекрати меня позорить! — заявила она мне тогда, — это что такое? Не рановато ли в твоём возрасте от мальчишек подарки принимать? Ты должна о своём будущем думать, об учебе в первую очередь! Закончишь, поступишь в педагогический и станешь уважаемым человеком. Пойдёшь работать в нашу школу.
Карьера учителя меня абсолютно не прельщала. Поначалу я в силу возраста с мамой не спорила, а ближе к девятому классу начала понемногу приучать её к мысли, что учителем я никогда не стану. Старалась объяснять мягко, чтобы не спровоцировать ссору. У мамы вообще очень тяжёлый характер — она чуть что сразу же хваталась за ремень.
Воспитывала мама меня одна, отца своего в детстве я видела всего пару раз. Впервые, можно сказать, мы с ним познакомились, когда мне стукнуло шесть лет. Он заявился в гости, мать сразу же вокруг него захлопотала, начала его обхаживать. А я не понимала, зачем она это делает.
— Проходи, Гена, присаживайся. А мы тебя ждали, — щебетала мать, — стол накрыли!
— Хорошо, — одобрил незнакомый дядька, — ну что, Нинка, наливай! Будем дочку с днём рождения поздравлять!
Второй раз отец явился через три года. Он даже жил с нами некоторое время. Девятилетняя я уже кое-что понимала — подслушав разговор родителей, сообразила, что вторая супруга отца моего выгнала, вот он и явился к первой. Мама делала всё, чтобы его удержать. Я смотрела на эти жалкие попытки выслужиться перед абсолютно посторонним, по сути, мужиком, и чувствовала отвращение.
Через две недели после его переезда к нам я вернулась со школы, и мать обнаружила в слезах — родительница моя громко голосила на весь дом. Я сначала испугалась, думала, что случилось что-то страшное. Ан нет, всего-то лишь папенька со своей второй супругой помирился, собрал свои манатки и отбыл восвояси. Я тогда впервые задала матери вопрос:
— Зачем он тебе нужен? Зачем ты его пускаешь?
Мать разозлилась и ответила мне затрещиной.
— А это не твоего ума дело, — рявкнула она, — мала ещё во взрослые разборки лезть! Иди делай уроки. Заняться, что ли, нечем?
Только став старше, я поняла, что отец для матери был любовью всей её жизни. Историю их воссоединения рассказала мне родная тётка.
— Ой, как Нинка за Генкой бегала, — откровенничала родственница, — так за неё мне стыдно было! Над нами вся деревня смеялась. Ленка идёт с работы, а Нинка наша караулит его возле калитки, повод ищет, чтобы заговорить. На танцах возле него увивается. Генка на неё внимания не обращает, а она как липучка. Сколько говорили? И отец воспитывал прутом, и мать просила — её ничего не брало, сама себе на уме. А ты у них получилась совершенно случайно. Уж не знаю я, что там толком происходило, но Нинка как-то ночевать не вернулась… Ушла на танцы и заявилась только утром. А через несколько месяцев мать заметила, что у неё пузо растёт! Ну, естественно, прижали, отругали. Она и призналась, что автор этого сюрприза — Генка наш. Ой, какой скандал был!
Твоя бабушка по отцовской линии приходила к нам домой, мать проклинала, Нинку проклинала, меня проклинала. Всем на орехи тогда досталось. У Генки, оказывается, невеста уже была, а он напился и с Нинкой стрезорился. В общем, силой его фактически под венец с матерью твоей и повели. Сказали, посадят, если не женится. А что толку? Ну женился он, ну прожили они целый год. Он потом всё равно к своей невесте сбежал. Нина очень долго развод не оформляла, всё тянула, надеялась, что он вернётся. Когда тебе три года стукнуло, Генка пришёл и сказала, что женится. Развода, в общем, потребовал. Матери твоей пришлось сдаться.
После этого рассказа я ещё больше отца возненавидела, его компании стала избегать. А он, как назло, переехал в родную деревню. После развода со второй женой с матерью проживал. Часто мы с ним пересекались, но разговаривать мне не хотелось. К матери он начал захаживать, а та, вроде бы, как и рада была. Я во взрослые дела не лезла, у меня своих забот хватало: учёба, подготовка к экзаменам. Ещё в девятом классе событие случилось, которое могло бы кардинально перевернуть мою жизнь. Но, благодаря любимой маменьке, этого не произошло.
Когда я училась в девятом классе, мне предложили попробовать себя в роли модели. В школу к нам приехал фотограф с какой-то холёной красивой женщиной. Она сказала, что является генеральным директором компании, которая специализируется на пошиве подростковой одежды. Готовится запуск новой коллекции, и ей нужны модели для съёмок в рекламе. Меня она заметила первой.
— Ну-ка пройдись, — велела она мне, не обращая внимания на злой взгляд учительницы, — отлично, то, что нужно! Михаил, возьмите у девочки контакты, свяжитесь с её родителями и озвучьте наше предложение. Этот ребёнок станет лицом нашей коллекции! Именно такой я модель и представляла!
Учительница потом долго ворчала, говорила, что директор школы совсем обнаглел, раз позволяет не пойми кому проводить кастинги посреди урока. Класс на неё внимания не обратил, все обсуждали… меня.
— Машка, и что, ты после съёмок в модели пойдёшь? — интересовалась соседка по парте, пухленькая розовощёкая Галя, — я бы мечтала ходить по подиуму в разных нарядах. За это такие деньги платят! Я передачу недавно про моделей смотрела.
— Да, Галка, — презрительно протянула Светка, — тебе только в модели… Палатки рекламировать! Или спальные мешки размера XXL. Машка, везёт тебе! На меня она даже внимания не обратила.
— Да ладно вам, — смущалась я, — ничего во мне особенного нет. Я и сама не понимаю, почему именно мне так повезло.
Адрес свой Михаилу я оставила, попросила приехать вечером. Мать до шести вечера была на работе. Михаил кивнул, сказал, что заглянет на днях, и слово своё сдержал — приехал через два дня. Мать его даже на порог не пустила. Он пытался объяснить, что съёмка в рекламе — отличный толчок, который позволит мне в будущем построить карьеру, но моя любимая маменька только огрызалась:
— Ещё чего! Не пущу! Ещё не хватало, чтобы девка моя телесами своими перед камерой крутила. Вы вообще в своём уме? Вы что мне предлагаете? Вы предлагаете мне собственную дочь продать каким-нибудь сластолюбцам из шоу-бизнеса? Или как у вас там охотников за молоденькими девочками называют?
Я стояла рядом с матерью и была готова со стыда провалиться сквозь землю. Что она несёт?! Это ведь линейка подростковой одежды, какие охотники, какая продажа?
Михаил уехал, а мать меня отходила ремнём и даже думать запретила о всяких там пакостях.
Вообще с матерью мне жилось плохо. Она запрещала мне абсолютно все: общаться с подругами, ходить на школьные мероприятия, хоть как-то связанные с развлечениями, встречаться с парнями. До одиннадцатого класса я прожила затворницей.
Впрочем, мамины старания даром не прошли — школу я закончила на отлично, в аттестате стройными рядами стояли пятёрки. Учителя со мной прощались со слезами на глазах. Как же, от них уходит гордость. С матерью начались скандалы, она требовала, чтобы я подала документы в педагогический. Я же категорически отказывалась работать в школе.
— Да как-то не поймёшь, дура, — орала на меня мать, — учителям работа всегда найдётся! Что бы ни случилось, дети будут продолжать ходить в школу, а значит, ты без куска хлеба не останешься. Это — благородная профессия, я всю жизнь мечтала преподавать математику! Талант к этому предмету имела. А в итоге что? Корячусь на ферме, а уже какой год по локоть в навозе и по колено в грязи. Я для тебя всего самого наилучшего хочу!
Я, вспоминая трясущиеся руки нашей классной руководительницы, которая на момент выпуска нашего класса как раз справила сорокапятилетие, отбивалась от матери, как могла.
— Мама, это — неблагодарная профессия в первую очередь. Ты посмотри на Алёну Валерьевну! Она выглядит на шестьдесят! Ученики все нервы ей уже давно вымотали. Не вижу я себя учителем, мама, не вижу, и всё! Ходить много лет на работу, которая мне не нравится, я не хочу. Я решила стать модельером. Поеду в город, буду подавать документы на факультет дизайна, технологий одежды и текстиля.
Мать схватилась за сердце, потом, наверное, уже по привычке, и за ремень. Мы с ней снова поругались. Я прекрасно понимала, что рано или поздно она меня прогнёт — она всегда так делала. Поэтому ночью, дождавшись, пока она уснёт, я залезла в шкатулку, в которой мать хранила свои скудные сбережения и забрала оттуда все деньги. Прихватила даже золотые серёжки, подаренные бабушкой перед кончиной. Вылезла в окно и просто сбежала. Даже вещи с собой не брала. Только документы.
Я уехала в Москву первым же поездом. Мне почему-то казалось, что в столице я сумею зацепиться. Господь одарил меня красотой, я знала, какое впечатление произвожу на окружающих. Именно на свою внешность я и рассчитывала.
В столице мне пришлось несладко, пришлось помыкаться по грязным комнатам и дешевым гостиницам. Документы я подала в институт, и даже поступила. Первый курс почти полностью отходила, а потом познакомилась с Анжелой — первой красавицей нашего учебного заведения. Она училась на третьем курсе, ездила на собственном авто и носила исключительно брендовые вещи.
Мне с ней было интересно. Она сорила деньгами, таскала меня по кафе и ресторанам, кормила за свой счет. Я по началу не знала, чем она занимается, хоть подозрения и были. Три месяца мы продружили, а потом Анжела предложила мне подзаработать:
— Тебе что, деньги лишние? — говорила мне она, — сходишь пару раз на свидание, завяжешь связи нужные. Взрослая же девочка, понимаешь, каким местом деньги зарабатываются?
Я и пошла в эскорт. И ни разу, кстати, об этом пожалела. Эта постыдная для многих профессия кардинально изменила мою жизнь.
Смотрели фильм «Красотка»? Сюжет как будто с моей жизнь списан. Анжелка устроила меня в агентство, учебу я давно бросила. От клиентов отбоя не было — я сопровождала состоятельных господ, получала дорогие подарки и наконец-то была довольна жизнью. А потом меня, двадцатилетнюю молодую девушку, заметил обеспеченный мужчина. Из эскорта я ушла, приняла его предложение и вышла замуж.
Мать поначалу мой выбор не одобрила. Мы несколько лет не общались — после побега я с ней не общалась. А потом приехала вместе с уже законным мужем. привезла подарки: новый холодильник, телевизор, чайный сервиз. А мама даже разговаривать со мной отказалась… Она в окно увидела подъехавшую машину, и сразу вышла на крыльцо. Смерила меня, стоящую в новеньком полушубке, и моего мужа презрительным взглядом и процедила:
— Продалась все-таки… Я так и знала. Не вышло из тебя толка, не справилась ты. Убирайся, и забудь сюда дорогу. Я тебя знать не хочу. Воровка!
Мужу я историю своего побега рассказывала, поэтому он особо не удивился. Только пожал плечами и велел водителю «Газельки», которая подъехала следом за нами:
— Здесь сгружайте, под навесом.
Я сбегала к соседке, оставила ей деньги и написала номер телефона. Попросила сразу звонить, если маме что-то понадобится. Уезжала с тяжелым сердцем, почему-то было тошно. И стыдно.
Мама позвонила через полгода — я даже и не ожидала услышать в трубке ее голос:
— Ну, здравствуй, Мария, — холодно поздоровалась со мной мама, — как дела твои? Как жизнь семейная?
— Да нормально, мама, — обрадовалась я, — всё хорошо! Живём с Вовой душа в душу. Ты как? Как здоровье?
— Лучше, чем тебе бы хотелось, — отрезала мать, — Мария, я хотела тебя кое о чём попросить. Конечно, если бы не нужда, я бы к тебе не обратилась… Не могла бы ты нам с отцом ежемесячно высылать деньги? Много не просим, только для «поддержки штанов».
— С отцом? — удивилась я, — с каким отцом?
— С твоим, Мария, — отчеканила мама, — мы с Геной живём вместе уже три месяца. Ты, наверное, не знаешь, что с отцом твоим несчастье случилось. Он теперь инвалид — потерял четыре пальца на правой руке. Работать не может. Я всё так же тружусь на ферме, но зарплаты моей на нас двоих не хватает. Ты — наша единственная дочь, живёшь в столице, ни в чём не нуждаешься. Поэтому я считаю справедливым обратиться к тебе с такой просьбой.
— Конечно, мам, помогу, — охотно согласилась я, — у тебя есть банковская карта? Реквизиты мне в смс отправь.
— Спасибо, — сказала мама.
И отключилась.
Получив реквизиты, я сразу же отправила матери тридцать тысяч. Я готова была им помогать, я готова была забыть все обиды и снова начать общаться. Я делала всё, чтобы выпросить прощение у мамы. Да, я перед ней действительно была виновата, да, я лишила её последнего — много лет назад я забрала все деньги, которые она зарабатывала тяжелым трудом. Я готова была вернуть долг, что называется, с процентами.
Каждый месяц я теперь отправляла маме по тридцать-пятьдесят тысяч. Созванивались мы редко, в основном мама набирала мне, когда ей требовались дополнительные деньги. Мой Володя за эти годы расширил бизнес, и мы собрались переезжать. Мне очень хотелось жить где-нибудь за границей, и супруг был готов исполнить мою мечту.
Я приехала с мамой попрощаться, но разговора опять не вышло. Она назвала меня предательницей, сказала, что родину покидать — низко и подло. Я опять проглотила оскорбление, сказала только, что она всегда может рассчитывать на мою помощь.
Маме я помогать продолжила, переводы отправляла ежемесячно, искала возможность передать родителям посылки. Мы переписывались, изредка созванивались. Мама обрадовалась, когда узнала, что у меня родился сын. Видео и фотографии малыша я родителям отправляла регулярно, мама активно их комментировала, и я думала, что все у нас с ней налаживается. Отец тоже частенько стал участвовать в наших беседах, просил показать единственного внука. С каждым разом разговоры становились все теплее, я чувствовала, что злость мамы постепенно сходит.
Через пять лет после переезда я решила навестить родителей. Да и те мечтали увидеть Мартина, моего сына, вживую. Приезд обсуждался заранее, я спросила разрешение. Родители обрадовались:
— Конечно, приезжайте, — кричал отец, — мы с Мартюшей отлично время проведем! Я его на рыбалку свожу, на мотоцикле прокачу!
— Папа, ну какая рыбалка, — смеялась я, — на улице холодина!
— Зимняя, дочка, — деловито объяснял отец, — она в разы лучше летней!
Мама тоже была не против. Я купила билеты и махнула домой.
Встретили меня радушно. И мать, и отец, не переставая, тискали Мартина, на что тот с едва уловимым акцентом возмущался:
— Ну бабуля! Не надо меня слюнявить! Дедуля, скажи ей!
Первые несколько дней все было просто замечательно. Мы с матерью наконец-то поговорили, я перед ней извинилась. На душе стало намного легче. Все испортила прогулка. Я как-то утром собралась сходить в магазин. Мартин напросился со мной. Сын неспешно топал по обочине дороги, восхищался запорошенными снегом, деревьями, смотрел, как валит дым из печных труб, а я шла и вспоминала свое детство. Настроение было прекрасным.
Навстречу шла соседка, по совместительству — близкая подруга мамы. Тетю Лиду я давно не видела и даже обрадовалась. Полезла обниматься, дурная…
— Теть Лид, здравствуйте! Как у вас дела? Как Наталья? Замуж вышла? — вопросы сыпались из меня, как горошины из дырявого мешка.
Соседка грубо меня оттолкнула:
— Нормально поживает моя Наташа! В отличие от тебя, денег с родителей не трясет, меня не позорит. Наоборот, помогает, чем может. Тебе, Машка, не стыдно? Мать с отцом и так выживают, куска не доедают, а ты там, в заграницах своих, как сыр в масле катаешься! Почему они тебя содержать должны? Почему они должны от себя кусок отрывать, чтобы тебе слаще жилось?
Я опешила. Что она несет? Кто у кого что отбирает? Я стала задавать наводящие вопросы:
— Теть Лид, вы с чего взяли, что мать с отцом меня содержат?
— Мать твоя всегда со мной самым сокровенным делится. Как к ней не приду, все время жалуется, говорит, что денег нет, что половину зарплаты тебе и внуку опять отправила. Бессовестная! Тьфу на тебя, гадина!
До магазина я не дошла. Схватив сына в охапку, я развернулась и бросилась домой. В горле пересохло, дышать было тяжело, но я продолжала бежать с Мартином на руках. Сынок удивлялся:
— Мама, а магазин? Ты куда бежишь?
— Домой, зайчик. Сейчас мы с тобой соберем вещи и поедем в Москву. Хочешь посмотреть столицу? Там очень красиво, сыночек!
Я вбежала в дом, отправила сына в комнату, которую нам любезно предоставили мои родители. Мать что-то делала на кухне, отец дремал в спальне. Прикрыв за собой дверь, я накинулась на родительницу:
— Ты в своем уме, мама? Ты почему меня позоришь? Когда я у тебя просила хоть рубль?
Мама медленно развернулась ко мне и сжала губы в нитку:
— Что за претензии? Ты чего скандал на пустом месте начинаешь? Не с той ноги встала, что ли?
— Я тетю Лиду встретила, — с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, прошипела я, — она мне очень много интересного рассказала. Ты, оказывается, меня и Мартина содержишь? Я, как выяснилось, тебе совсем не помогаю! Наоборот, только деньги клянчу!
— Маша, не голоси, — скривилась мама, — ну сказала я Лидке так пару раз, и что? Что орать-то? Пообтекала немного, не померла же.
Я дальше спорить с матерью не стала. Собрала Мартина, выволокла сумки на улицу, оставила сына их караулить, а сама пошла к соседу. Он и увез нас в город. Оттуда мы с Мартином уехали в Москву. Неделю провели отлично, много гуляли, я показывала Мартюше главные достопримечательности мегаполиса. А потом мы вернулись домой.
С матерью я больше не общаюсь. Из принципа не отвечаю на ее сообщения и не беру трубку, когда она звонит. Финансово больше не помогаю — хватит с меня!
