Катя сидела на кухне у родителей и тихо плакала. Последний месяц она жила в каком-то страшном ожидании, сдавая один анализ за другим. Сегодня наконец прозвучал диагноз: её печень постепенно отказывала. Нужна была пересадка. Иначе…
Она почувствовала, как к горлу снова подкатывает ком.
Рядом сидела мать, Ирина Владимировна, осторожно поглаживая дочь по плечу и тихо приговаривая:
— Катенька, моя хорошая… Прости меня, пожалуйста, что я ничем не могу помочь. Если бы не этот проклятый диабет, я бы не задумываясь стала донором…
— Мам, перестань, — прошептала Катя, вытирая слёзы. — Ты здесь ни при чём.
В дверях появился отец. Александр Степанович стоял в напряжении, его лицо было бледным, взгляд бегал по кухне, не в силах сосредоточиться.
— Пап… — тихо позвала Катя, с надеждой посмотрев на него. — Может, ты сможешь стать донором? Сдашь анализы?
Отец с трудом сглотнул, сжал кулаки, затем быстро кивнул:
— Конечно… Конечно, Катюша, сдам… Обязательно сдам…
Его голос сорвался, руки заметно задрожали. Он отвёл глаза и стал смотреть в окно, словно пытаясь убежать от взгляда дочери.
— Саша, ну перестань, — осторожно сказала Ирина Владимировна. — Ей сейчас поддержка нужна, а ты стоишь как чужой… Сядь с нами, поговорим спокойно…
— Знаю я, знаю! — неожиданно резко ответил Александр Степанович, вздрогнув всем телом. — Ты думаешь, мне легко? Думаешь, я не переживаю?
— Папа… — тихо сказала Катя, потрясённая его резкостью.
Он посмотрел на неё, в глазах сверкнула вина и боль, и он быстро вышел из кухни. Катя снова заплакала, опустив голову. Мать мягко привлекла её к себе, прижимая к груди.
— Он не специально, Катюш… Он просто очень боится. Ему нужно время, он справится… Мы все справимся, слышишь?
Отец Кати, Александр, полюбил Ирину с первого же дня, как увидел её в университетской аудитории. Он зашел на лекцию и сразу замер, забыв, зачем пришёл и что собирался делать дальше. Она сидела у окна, в простой белой блузке и скромной синей юбке чуть ниже колен, но Саше казалось, что красивее девушки он никогда в жизни не встречал. Такие огромные, светло-зелёные глаза он видел впервые, а когда она улыбнулась, её ямочки на щеках лишили его способности дышать.
Потом как-то незаметно они оказались в одной общей компании и начали дружить. Общались, гуляли, смеялись. Но Саша был слишком робок и нерешителен. Он боялся даже просто пригласить её на чай после пар, всегда мучительно думая, что может показаться ей скучным и неинтересным.
Зато в их компании был другой парень, Борис. Он был полной противоположностью Саше — высокий, уверенный в себе, с красивой улыбкой и приятным бархатным голосом. Он не боялся ни отказов, ни насмешек, поэтому без тени стеснения начал активно ухаживать за Ирой. Все вокруг смотрели и восхищались: казалось, они были идеальной парой. Только Саша видел, как часто после прогулок с Борисом Ира отворачивалась к окну, чтобы скрыть слёзы. И снова робкий Саша оказывался рядом, утешая её.
— Ну почему он такой жестокий, Саш? Что я ему сделала плохого?
— Ты ни в чём не виновата, Ир, — отвечал он ласково. — Просто Борька такой. Он не понимает, кого теряет.
А однажды Саша заметил Иру в коридоре факультета — бледную, растерянную. Он едва успел подхватить её, когда она стала оседать на пол, потеряв сознание. Ира была такая лёгкая и хрупкая в его руках, что сердце Саши едва не разорвалось от нежности и тревоги одновременно. Он отнес ее в свободную аудиторию и открыл окно.
— Ирочка, что с тобой? — прошептал он, осторожно усадив её за парту.
Она открыла глаза, увидела Сашу и вдруг горько заплакала, пряча лицо в ладонях. Он утешал ее, как мог. А потом она открылась ему.
— Я беременна, Саш, — едва слышно проговорила она. — Борис меня прогнал. Он сказал, что не хочет ни меня, ни ребёнка… Что это позор для него…
Она с ужасом посмотрела на Сашу и вдруг снова доверчиво уткнулась лицом в его плечо. Он обнял её осторожно.
— Тихо, Ир, не плачь. Ты не одна, я с тобой, слышишь? Я всегда буду рядом.
И тогда впервые в жизни Саша решился. Он осторожно взял её лицо в ладони и заглянул ей в глаза:
— Выходи за меня, Ириша. Пожалуйста. Я буду любить тебя и твоего ребёнка как никто другой. Я клянусь тебе.
Она молчала долго, словно не веря услышанному.
— Я верю тебе, Сашенька. Но это же не совсем честно…
— Всё честно! Я знаю, что ты меня не любишь сейчас, но может, полюбишь потом… Но я же прекрасно понимаю всё. Ты не врешь мне. Я сам беру ответственность!
Она сказала, что подумает и убежала. А потом все-таки согласилась. И в тот миг ему казалось, что счастливее человека во всём мире просто не существует.
Когда Катя уехала к себе домой, Ирина Владимировна едва дождалась, пока закроется дверь, и тут же резко повернулась к мужу.
— Ты что, Саш, с ума сошёл? — голос её дрожал от гнева. — Твоей дочери страшно, она может умереть, а ты что за сцену ей устроил?
Александр Степанович молча прошёл на балкон и нервно закурил. Он затягивался торопливо и глубоко, словно пытаясь дымом заглушить боль. Ирина пошла за ним, не желая оставлять разговор.
— Ну ты что молчишь? — с вызовом спросила она. — Ты не понимаешь, что сейчас не время устраивать истерики? Ей нужна твоя поддержка, понимаешь ты это?!
— Ир, замолчи! Ты вообще ничего не понимаешь, — тихо, почти шёпотом сказал Александр Степанович, выпуская густой клуб дыма и глядя в никуда. — Я сдам этот проклятый анализ, слышишь? Я сдам, но скорее всего не подойду. Ты должна понимать это сама… Тебе ли не знать, что не подойду…
Ирина раздражённо махнула рукой:
— И что? Ну и что, что не подойдёшь? Так и с родными бывает, это нормально! Если так боишься, что правда всплывет, так Катя и не узнает никогда…
Он резко повернулся к ней, глаза его потемнели, губы дрожали:
— Глупая ты, Ирка! — вскрикнул он срывающимся голосом. — Да я не этого боюсь! Я боюсь того, что моя единственная дочь умрёт, а я… — он закашлялся от волнения, — а я не в состоянии её спасти, понимаешь ты это или нет?!
Наступила тишина. Ирина Владимировна смотрела на мужа, потрясённая и растерянная. Александр отвернулся, опустив плечи, и снова глубоко затянулся сигаретой.
— Господи, Саша, — наконец тихо проговорила она, осторожно приблизившись и положив руку ему на плечо. — Прости меня… Я просто… Я не подумала…
Он ничего не ответил. Просто молча стоял и курил, глядя куда-то в ночное небо, стараясь хоть как-то совладать с собой.
Александр Степанович сдал анализы, ни на что не надеясь и даже внутренне примирившись с тем, что шансов почти нет. Но сидеть сложа руки он не собирался. Он слишком любил дочь, чтобы просто ждать чуда. Нужно было что-то сделать, и он решил сам найти того, кто наверняка подошёл бы лучше него.
Неделю он жил в постоянном напряжении, отслеживая каждую ниточку и каждый след из прошлого. Он обзвонил старых одноклассников, встречался со знакомыми, осторожно задавая вопросы о Борисе. Наконец ему удалось выяснить адрес, и Александр немедленно отправился к нему.
Дверь квартиры в хрущевке на окраине открыл совершенно незнакомый человек. Лишь после секундного замешательства Александр понял, что перед ним стоит Борис, отец его дочери. От былой красоты и гордой осанки не осталось ничего: перед ним стоял опухший, одутловатый мужчина с мутными глазами и дрожащими руками.
— Заходи, Саш, чего уж там, — Борис, пошатываясь, отошёл в сторону, пропуская его внутрь. От него пахло перегаром.
В доме царил хаос: бутылки, грязная посуда, скомканная одежда, пыль на всех поверхностях. Александр с трудом сел на край стула, стараясь ни к чему не прикасаться.
— Давно тебя не видел… — пробормотал Борис, наливая себе в грязную кружку какую-то мутную жидкость. — Лет двадцать уже, наверное…
Александр сухо кивнул:
— Почти тридцать. Я не просто так пришёл. Мне нужна помощь…
Борис словно не услышал его, уставился в окно и затянулся горьким дымом сигареты:
— Понимаешь, Сашка, жизнь-то какая вышла поганая… Бизнес у меня был — прогорел, жена была — развела на деньги и ушла, а я… Видишь, как живу? — Он грустно усмехнулся. — Один остался, никому не нужен…
Он говорил что-то ещё, долго и бессвязно, о старых друзьях, о потерянных возможностях и о том, как всё могло быть иначе. Но Александр почти не слушал. Он просто смотрел на человека, который когда-то так легко разбил жизнь Ире, и теперь как оказалось и свою сломал.
Но главное он понял сразу: Борис не годился в доноры. Этот человек не смог бы спасти Катю. Александр встал и тяжело вздохнул, собираясь уходить.
— Подожди, Саш, куда ты? Выпьем хоть, за встречу? — беспомощно протянул Борис, но Александр лишь покачал головой.
— Нет. Спасибо, мне нельзя! — сказал он и, не прощаясь, вышел на улицу, где полной грудью вдохнул свежий воздух. Внутри всё сжималось от отчаяния и бессилия.
@Стелла Кьярри Домой Александр ехал долго. Дорога была пустынной, но какой-то бесконечной, как будто специально давала ему возможность остаться наедине со своими мыслями. Он несколько раз останавливался у обочины, выходил из машины, нервно курил. В одну их таких остановок раздался звонок. Александр вздрогнул и быстро взял трубку. Звонила Ирина, её голос был каким-то необычным, взволнованным и радостным одновременно:
— Саша, ты где сейчас? Быстро домой! У нас новости! Очень хорошие новости!
Он даже не успел ничего спросить, как она уже повесила трубку. Александр, почувствовав, как бешено застучало сердце, резко нажал на газ.
Он ворвался домой, не разуваясь, и замер у порога. В прихожей его уже ждали Ирина и Катя. Ирина вся буквально светилась, а Катя, увидев отца, со слезами радости бросилась к нему и крепко обняла.
— Папочка! — воскликнула она, прижавшись к его груди. — Папочка, ты подходишь!
Он стоял совершенно растерянный, не понимая, что происходит, боясь поверить услышанному:
— Подожди… О чём ты, доченька? Ира, что происходит?
Ирина улыбалась сквозь слёзы, подойдя ближе и взяв мужа за руку:
— Саша! Ты подходишь! Звонили из клиники. У вас очень хорошее совпадение, очень высокие показатели совместимости! Очень… Врачи ОЧЕНЬ удивленны…
Она смотрела на мужа, давая понять, что такое и у родных бывает редко. Александр смотрел на жену, затем на дочь, и не мог поверить в услышанное. Он начал переспрашивать:
— Совместимость? Со мной? Это точно?
— Правда, папочка, правда! — плача и смеясь одновременно, говорила Катя. — Ты можешь стать донором!
Александр опустился на ближайший стул. Глаза вдруг наполнились слезами, и он, не сдерживаясь и даже не пытаясь скрыть эмоции, заплакал от счастья и облегчения. Всё внутри разрывалось от переполнявших его чувств.
— Боже мой… — шептал он, вытирая лицо дрожащими руками.
Катя и Ирина обнимали его, утешали и радовались вместе с ним. Это было чудо, он не надеялся на него, а оно свершилось… И теперь он сможет спасти свою дочь. Он сможет защитить её от смерти.
п.с.
Катя осталась жива.
