Оксана сидела на кухне, глядя на треснувшую плитку у раковины, когда входная дверь хлопнула так, что задребезжали стаканы в шкафу. Её муж, Павел, ввалился в квартиру, шатаясь, в мятой рубашке и с запахом перегара. Но не это заставило Оксану вцепиться в край стола. На шее Павла алел свежий засос, яркий, как клеймо.
— Ты где был? — Оксана встала, её голос был тихим, но твёрдым, как сталь.
— На работе задержался, — Павел махнул рукой, чуть не задев вешалку. — а потом пивка попили.
— Пивка? — Оксана шагнула ближе, указывая на его шею. — Это что, пиво теперь такие следы оставляет?
Павел потёр шею, будто мог стереть улику, и хмыкнул:
— Оксан, не начинай. Устал я.
— Устал? — Она скрестила руки. — А я, значит, не устала?
— А ты с чего устала? — он повысил голос, падая на диван. — Я деньги зарабатываю, а ты дома сидишь!
Оксана замерла, чувствуя, как внутри что-то ломается. Это был не первый раз, когда Павел возвращался поздно, но засос — это уже не домыслы, не её подозрения. Это была точка.
Оксана и Павел жили вместе семь лет. Их квартира в спальном районе Екатеринбурга, купленная на Оксанины сбережения, была тесной, но уютной. До декрета Оксана работала в автосалоне, Павел — менеджер в строительной компании. У них росла пятилетняя дочь, Соня, которая сейчас спала в своей комнате, не подозревая, что её мир вот-вот треснет, как та плитка на кухне.
Павел не всегда был таким. Когда они встретились на вечеринке у друзей, он был душой компании: смешил всех, танцевал с Оксаной до утра, а потом провожал её домой под дождём, укрывая своей курткой. Но после рождения Сони он начал отдаляться. Задержки на работе, грубость, а год назад Оксана услышала от подруги, что Павла видели с какой-то женщиной в кафе. Она тогда промолчала, думая, что это сплетни. Теперь она жалела, что не разобралась сразу.
Оксана прошла в спальню, достала телефон и написала своей подруге Наташе:
«Паша пришёл пьяный. Засос на шее. Что делать?»
Ответ пришёл через минуту: «Ксюха, это уже не шутки. Пусть признаётся. Если что, приезжай ко мне».
Оксана отложила телефон, глядя на спящую Соню. Она знала, что разговор с Павлом не решит ничего, но молчание было хуже.
— Завтра поговорим, — бросила она, Павлу, который развалился на диване в гостиной.
— Давай-давай, — буркнул муж, включая телевизор.
Оксана легла, но сон не шёл. Она думала о том, как её мама, Светлана Ивановна, всю жизнь терпела отца, который пил и гулял, и как она поклялась себе не повторять эту судьбу. Но вот она здесь, в своей собственной квартире, с мужчиной, который её предаёт.
Утром Павел вёл себя, будто ничего не случилось. Он пил кофе, листал телефон, а Оксана готовила Соне кашу, стараясь не смотреть на его шею. Соня болтала о новом рисунке в саду, и Оксана улыбалась ей, пряча боль.
— Паш, нам надо поговорить, — сказала она, когда Соня убежала играть.
— О чём? — он даже не поднял глаз от телефона.
— О том, что было вчера, — Оксана села напротив. — Ты пришёл пьяный, с засосом. Объясни.
— Да что объяснять? — Павел откинулся на стуле. — Погулял с ребятами, перебрал. Какая-то девка приставала, я не виноват.
— Не виноват? — Оксана сжала ложку, но голос держала ровным. — Ты думаешь, я слепая? Это не первый раз, Паш. Я знаю, что у тебя кто-то есть.
— Ой, да хватит, — он фыркнул. — Тебе лишь бы драму развести. Никого у меня нет.
— Тогда почему ты врёшь? — Оксана наклонилась ближе. — Я видела сообщения в твоём телефоне. «Малыш, завтра увидимся». Это кто?
Павел побледнел, но тут же огрызнулся:
— Ты в мой телефон лазаешь? Совсем уже?
— А что мне делать, когда ты домой не приходишь? — Оксана повысила голос. — Я тебе доверяла, а ты…
— Да что ты мне предъявляешь? — он вскочил. — Я для семьи пашу, а ты только ноешь!
Соня выглянула из комнаты, держа куклу. Оксана замолчала, чувствуя, как сердце сжимается. Она не хотела, чтобы дочь видела это.
— Иди играть, солнышко, — мягко сказала она. Соня кивнула и ушла.
Оксана повернулась к Павлу:
— Если ты не можешь быть честным, нам не о чём говорить.
— Ну и вали тогда, — бросил он, хватая куртку. — Надоела ты мне со своими сценами.
Дверь хлопнула. Оксана сидела, глядя на остывший кофе, и думала, что это конец. Она вспомнила, как однажды Павел подарил ей на день рождения кулон в форме сердца, клялся, что она — его всё. Теперь этот кулон лежал в шкатулке, а их брак разваливался, как дешёвый конструктор.
Она позвонила своей маме, Светлане Ивановне.
— Мам, Паша мне изменяет, — сказала Оксана, стоя у окна. — Я видела засос, сообщения. Он даже не оправдывается толком.
— Оксан, ты уверена? — мама вздохнула. — Может, поговорить ещё раз?
— Я пыталась, — Оксана шмыгнула носом. — Он врёт и орёт. Я не могу так.
— Думай о Соне, — сказала мама. — Но и себя не губи. Если он не исправится, тебе решать.
Оксана кивнула, хотя мама не видела. Она знала, что Соня — её главная забота, но жить с ложью она больше не могла.
Вечером Павел вернулся трезвый, но с тем же равнодушием. Оксана встретила его в гостиной.
— Паш, это твой последний шанс, — сказала она. — Скажи правду. Кто она?
— Да никто! — он закатил глаза. — Сколько можно, Оксан?
— Тогда убирайся, — она шагнула к нему. — Я не буду жить с предателем.
— Убирайся сама, — он хмыкнул. — Это и моя квартира.
— Твоя? — Оксана усмехнулась. — А ты помнишь, чьи деньги на неё пошли? Мои и моих родителей. Так что это ты уйдёшь.
Павел замер, но ничего не ответил. Он ушёл в спальню, а Оксана осталась, чувствуя, как решимость растёт.
Через неделю Оксана нашла в кармане Павла чек из ресторана на двоих, датированный днём, когда он «задержался на работе». Она ждала его на кухне, сжимая чек, как доказательство.
— Это что? — она бросила чек на стол, когда Павел вошёл.
— Да что ты ко мне привязалась? — он нахмурился. — Чек какой-то, и что?
— Чек из ресторана, — Оксана встала. — Ты сказал, что был в офисе с клиентом. А там два коктейля, два десерта. С клиентом, значит?
— Ну и что? — Павел повысил голос. — Я не обязан тебе отчитываться!
— Обязан, — Оксана ткнула пальцем в чек. — Потому что ты мой муж. Или уже нет?
— Да достала ты! — он швырнул ключи на стол. — Хочешь правду? Да, есть другая! И что? Она лучше тебя, не пилит, не орёт!
Оксана почувствовала, как пол уходит из-под ног, но держалась. Она ждала этого, но услышать было больно.
— Лучше? — она усмехнулась, хотя горло сдавило. — Тогда зачем ты здесь? Иди к ней.
— И пойду! — Павел схватил куртку. — Надоели мне твои допросы!
— Стой, — Оксана шагнула к нему. — Ты не уйдёшь, пока не услышим всё. Соня, иди сюда!
Соня вышла из комнаты, держа карандаш. Оксана присела к ней, стараясь говорить спокойно:
— Солнышко, папа хочет уйти. Он больше не будет с нами жить. Ты хочешь что-то сказать?
Соня посмотрела на Павла, её глаза заблестели:
— Пап, ты правда уйдёшь?
Павел замер, его лицо смягчилось, но он буркнул:
— Соня, это взрослые дела. Ты не поймёшь.
— Я понимаю, — Соня шмыгнула носом. — Ты с другой тётей, да?
Оксана вздрогнула. Она не знала, что Соня слышала их споры. Павел побледнел.
— Кто тебе сказал? — он шагнул к дочери.
— Я сама слышала, — Соня отступила. — Ты маму обманываешь.
— Прочь из моей квартиры, — Оксана встала, её голос был холодным. — После такого ты мне больше не муж.
— Оксан, ты серьёзно? — Павел растерялся. — А Соня?
— Соня останется со мной, — Оксана обняла дочь. — А ты собирай вещи и вали.
— Это и мой дом! — он повысил голос.
— Не твой, — Оксана достала папку с документами. — Я говорила, я и мои родители платили за квартиру. Она оформлена на меня. Уходи, или я вызову полицию.
Павел смотрел на неё, будто видел впервые. Потом схватил сумку, кинул туда одежду и ушёл, хлопнув дверью. Оксана обняла Соню, чувствуя, как слёзы текут по щекам, но это были слёзы облегчения.
Через месяц Оксана подала на развод. Павел пытался звонить, просил вернуться, но она не отвечала.
Оксана знала, что будет тяжело. Выход на работу, алименты, разбирательства. Но, глядя на Соню, она чувствовала, что все сделала правильно. Она не стала, как её мама, терпеть ложь ради «семьи». Она выбрала себя и дочь. И, стоя у окна, глядя на заснеженный двор, Оксана впервые за долгое время улыбнулась.
