Ключи в замке повернулись неожиданно. Маша как раз заканчивала уборку на кухне, когда входная дверь распахнулась и на пороге появилась Антонина Павловна — свекровь собственной персоной. Без звонка. Без предупреждения. Как всегда.
— Машенька, я тут мимо проезжала, дай, думаю, загляну, — пропела Антонина Павловна, снимая туфли в прихожей. — Тебе гостинцев привезла.
Маша вытерла руки кухонным полотенцем и вышла встречать нежданную гостью. В руках у свекрови был традиционный пакет с овощами с дачного участка — полуувядшие помидоры, которые нужно срочно переработать, и огурцы, которые начнут портиться уже завтра.
— Спасибо, Антонина Павловна, — Маша взяла пакет, с тоской думая о своих планах на вечер, которые теперь под угрозой. — Проходите, я чай поставлю.
— Чай? Нет-нет, не беспокойся, я на минутку, — отмахнулась свекровь, но уже через секунду уверенно шагала в направлении кухни. — Сашенька сегодня задерживается?
— Да, у Александра сегодня важная встреча с клиентом, — ответила Маша, включая чайник. — Вернется поздно.
— Ох, сыночек так много работает, — покачала головой Антонина Павловна, устраиваясь за столом. — А ты чего дома так рано? Опять на полставки перешла?
Маша работала дизайнером интерьеров на фрилансе, и ее рабочий график часто менялся. Объяснять это свекрови в сотый раз не имело смысла.
— У меня сегодня работа с документами, — коротко ответила Маша.
— Ну, документы — это не работа, — безапелляционно заявила Антонина Павловна. — Вот Сашенька реально трудится. А ты дома сидишь, бумажки перебираешь.
Маша промолчала. За три года брака она научилась не реагировать на такие замечания. Спорить со свекровью — только нервы тратить.
— Я давно хотела с тобой поговорить насчет вашей спальни, — продолжила Антонина Павловна, принимая чашку чая. — Кровать у вас неправильно стоит. Нужно передвинуть к другой стене. Так лучше для энергетики.
— Антонина Павловна, нам удобно так, как сейчас, — попробовала возразить Маша.
— Машенька, ты не понимаешь, я для вас стараюсь, — свекровь покачала головой. — Семья — это общее. Нужно делиться, помогать друг другу. Я вот делюсь своим опытом с тобой.
Это была любимая фраза Антонины Павловны: «Семья — это общее». Звучала она обычно в одностороннем порядке. Когда Маше нужна была помощь — например, подменить ее у больной бабушки на пару часов — свекровь всегда находила причины отказаться. Но когда Антонине Павловне требовались деньги на новый телевизор или поездку в санаторий, тут же вспоминалось про «семью» и «общие» ресурсы.
— Как ваша квартира поживает? — поинтересовалась Маша, пытаясь сменить тему.
— А что квартира? Стоит себе. Артемке тесно там с нами, конечно. У молодого парня должно быть свое пространство, — свекровь многозначительно посмотрела на Машу. — Вот у вас тут такая просторная квартира, и живете вдвоем.
Маша вздохнула. Эта тема поднималась не впервые. Квартира досталась Маше от бабушки и была оформлена только на нее. Двухкомнатная, в хорошем районе — такой подарок судьбы. Антонина Павловна с первого дня их брака с Александром намекала, что неплохо бы поделиться этим богатством с новыми родственниками.
— Антонина Павловна, мы уже обсуждали это, — мягко начала Маша. — Мы с Александром планируем ребенка, нам нужна вторая комната для детской.
— Ой, детская, — отмахнулась свекровь. — Когда еще эти дети будут. А Артемка вот сейчас мучается!
Артем был младшим братом Александра. В свои двадцать шесть лет парень сменил уже три работы, нигде не задерживаясь надолго. Жил с матерью, особо не напрягаясь по поводу своего будущего.
Антонина Павловна допила чай и отправилась изучать содержимое Машиного холодильника.
— Так, так, что у нас тут? — бормотала свекровь, перебирая продукты. — Ой, а суп-то где? Сашеньке надо горячее на ужин. Мужик все-таки!
— Мы с Александром договорились, что сегодня закажем доставку, — пояснила Маша. — Он поздно вернется, я тоже устала.
— Доставку? — ужаснулась Антонина Павловна. — Да что это за еда! Сплошная химия. Нет, так не пойдет. Давай я тебе быстренько супчик сварю.
И не дожидаясь ответа, свекровь принялась греметь кастрюлями, вытаскивая все, что можно, из холодильника. Маша только вздохнула — в такие моменты проще было уступить, чем объяснять, что она устала и хочет просто отдохнуть.
Через час кухня была заляпана жиром, на плите кипело варево сомнительного цвета, а Антонина Павловна уже перешла к переставлению посуды в шкафчиках — «для удобства».
— А на балконе у вас все еще бардак, — заметила свекровь, выглянув на балкон. — Я давно говорю: надо тут стеллажи поставить, картошку хранить. В квартире у Сашеньки в детстве всегда порядок был.
— У нас другие планы на балкон, — попыталась объяснить Маша. — Мы хотим сделать там зону отдыха с креслом и столиком.
— Зону отдыха? — фыркнула Антонина Павловна. — Это блажь городская. Балкон должен быть функциональным! Вот придет зима, куда картошку девать будете?
— Мы обычно картошку в магазине покупаем, — ответила Маша, уже жалея, что затеяла этот разговор.
— В магазине! — всплеснула руками свекровь. — Деньги на ветер! У меня вон огород, картошки полно. Привезу вам мешок, будете на балконе хранить.
Спорить было бесполезно. Маша знала, что через неделю-другую Антонина Павловна действительно притащит мешок картошки, и придется принимать, благодарить и думать, куда все это складывать.
Когда Александр наконец вернулся с работы, кухня благоухала супом, свекровь восседала за столом с видом королевы, а Маша, усталая и раздраженная, пыталась навести порядок после кулинарного вторжения.
— Мамуля! — обрадовался Александр, целуя мать в щеку. — Какой сюрприз!
— Я вот решила вас супчиком побаловать, — улыбнулась Антонина Павловна. — А то жена твоя доставку хотела заказать. Какая же это еда!
Александр благодарно кивнул и принялся за суп, нахваливая материнские кулинарные таланты. Маша молча мыла посуду, время от времени натыкаясь на сочувствующий взгляд мужа. Но вмешиваться Александр не спешил — как обычно.
После ужина Антонина Павловна не торопилась уходить. Расположившись в комнате, она принялась рассказывать последние новости о родственниках, знакомых, соседях — всех тех людях, которых Маша никогда не видела и вряд ли когда-то увидит.
— А у Людки-то от третьего подъезда сын снова запил. Эх, не повезло с детьми! Не то что мои мальчики, — свекровь горделиво посмотрела на Александра. — Мои-то и не пьют почти, и руки золотые.
Маша знала, что это вступление к новой теме: проблемах Артема, младшего сына Антонины Павловны.
— Кстати, об Артемке, — продолжила свекровь, и Маша едва сдержала вздох. — У него такие неприятности! Девушка его, Катька эта, выгнала из своей квартиры. Представляете?
— Что случилось? — спросил Александр.
— Да что случилось! — возмутилась Антонина Павловна. — Просто взяла и выгнала. А ему теперь даже почту получать негде. Паспорт ведь там прописан.
Маша насторожилась. Тема регистрации возникала не впервые, но обычно свекровь просто намеками обходилась.
— Ему нужно найти новое жилье и оформить регистрацию, — заметила Маша.
— Ой, новое жилье, — махнула рукой свекровь. — Где ж его взять? Снимать дорого сейчас. А временную регистрацию сделать — проблема.
Антонина Павловна многозначительно посмотрела на Машу:
— Вот я и подумала: вы могли бы помочь брату. Прописать его тут. Не жить же ему на улице!
Маша замерла. Вот оно что. Теперь понятно, зачем был весь этот визит, суп и разговоры о семье.
— Антонина Павловна, но ведь на улице Артем не живет, — осторожно заметила Маша. — Он живет с вами.
— С нами-то да, но регистрация! Без нее сейчас никуда. На работу не берут, в поликлинику не попасть, — свекровь всплеснула руками. — А у вас тут целая квартира, места полно!
— Регистрация и фактическое проживание — разные вещи, — попыталась объяснить Маша. — Артем может быть прописан у вас, а жить по другому адресу.
— Нет-нет, ему нужна отдельная регистрация, — настаивала Антонина Павловна. — У меня уже слишком много прописанных, на пенсию потом не хватает. А у вас тут только двое. Места полно!
Маша почувствовала, как начинает закипать. Это была ее квартира. Только ее. Досталась от любимой бабушки, которая всю жизнь копила на нее. Маша бережно относилась к этой собственности, регулярно платила за нее налоги, недавно сделала ремонт. И теперь ей предлагают прописать в ней человека, которого она едва знает?
— Я думаю, это не лучшая идея, — твердо сказала Маша. — Квартира оформлена на меня, и я сама решаю, кого в ней регистрировать.
Атмосфера в комнате мгновенно изменилась. Антонина Павловна выпрямилась, глаза ее сузились.
— Вот как, значит, — процедила свекровь. — Родного брата мужа не хочешь прописать? А еще о семье говоришь!
— Я никогда не говорила, что буду прописывать у себя всех родственников, — возразила Маша. — Это моя квартира, и я сама решаю такие вопросы.
— Саша! — воззвала к сыну Антонина Павловна. — Скажи своей жене! Артемка — твой брат родной! Как можно отказывать?
Александр выглядел смущенным. Ему явно не хотелось ввязываться в этот конфликт.
— Маш, может, все-таки подумаем? — неуверенно начал Александр. — Это же просто формальность. Артем жить с нами не будет.
— А если потом будет проблема выписать его? — спросила Маша. — Я слышала много историй, когда люди прописывали кого-то «временно», а потом не могли решить эту проблему годами.
— Да какие проблемы! — воскликнула Антонина Павловна. — Артемка — порядочный мальчик. Сказано будет — выпишется, и все.
— Нет, — твердо ответила Маша. — Я не буду этого делать.
— Ну, Машуля, — вступился Александр. — Мама просто старается помочь Артему. Не обижайся на нее.
Эта фраза была коронной у Александра. «Мама просто старается», «мама так воспитана», «мама хочет как лучше». И всегда — «не обижайся». Будто это Маша была виновата в том, что ее постоянно пытались использовать.
Антонина Павловна поджала губы и пристально посмотрела на Машу. В глазах свекрови читалось разочарование и что-то еще — что-то холодное и расчетливое.
— Не доводи до скандала! Мы можем всё решить по-доброму, — сказала свекровь, когда я отказалась прописывать ее сына.
В комнате повисла тяжелая тишина. Маша видела, как Александр напрягся, ожидая ее реакции. Антонина Павловна смотрела выжидающе, уверенная в своей победе. Но что-то в этой фразе – «по-доброму» – окончательно укрепило решимость Маши.
— Я не изменю своего решения, — тихо, но твердо произнесла Маша. — Прописывать Артема в моей квартире я не буду.
Лицо Антонины Павловны исказилось, словно кто-то провел по нему невидимой кистью, стирая маску доброжелательности.
— Вот что значит чужая — ни сердца, ни поддержки! — процедила свекровь, поднимаясь с кресла. — Я ведь всё для вас делаю! Суп вон сварила, продукты привезла! А ты… Ты даже на такую малость не способна!
— Прописка – это не малость, — ответила Маша. — Это серьезное юридическое действие с последствиями.
— Какие еще последствия? — фыркнула Антонина Павловна. — Подумаешь, бумажка! Эгоистка ты, Машка, вот ты кто!
— Мам, давай не будем, — наконец вмешался Александр. — Уже поздно, все устали.
— Конечно, защищай свою жену! — Антонина Павловна всплеснула руками. — А брат пусть мучается! Родная кровь!
Собрав вещи, свекровь демонстративно удалилась, хлопнув дверью так, что задрожали стекла в окнах. Маша медленно выдохнула и принялась убирать последствия «гостевания» Антонины Павловны на кухне.
— Маш, ты чего такая категоричная? — спросил Александр, когда они остались вдвоем. — Ну прописка — это же просто формальность…
— Саша, давай не сейчас, — покачала головой Маша. — Я устала.
Вечером, когда посуда была вымыта, а кухня приведена в порядок, Александр снова завел разговор о прописке брата.
— Маш, ну правда, что такого-то? — Александр присел рядом с женой на диван. — Артемка же жить с нами не будет. Просто бумажка.
— «Просто бумажка» может обернуться серьезными проблемами, — ответила Маша. — Что, если он не захочет выписываться? Или решит, что имеет право здесь жить? Или претендовать на долю в квартире?
— Да брось, Артемка не такой, — отмахнулся Александр. — Он парень простой, без хитростей.
— А если у него долги появятся? Или штрафы? — продолжила Маша. — Знаешь, сколько историй, когда приставы описывают имущество по месту регистрации должника?
— Тебе лишь бы отговорки придумывать, — вздохнул Александр. — Для тебя моя семья всегда была чужой.
Маша встала с дивана и подошла к ноутбуку.
— Давай я тебе кое-что покажу, — сказала она, открывая сайт госуслуг. — Вот здесь чётко сказано, что зарегистрированный человек имеет право пользоваться жилым помещением.
Маша открыла еще несколько сайтов с юридической информацией.
— Смотри, — продолжила она, — выписать человека без его согласия практически невозможно. Даже через суд это долгий процесс. А если Артем пропишется и вдруг решит сюда переехать? По закону я не смогу ему запретить здесь жить.
Александр внимательно читал статьи, которые показывала Маша. На его лице постепенно появлялось понимание.
— А еще вот здесь, — Маша открыла сайт с судебной практикой, — случай, когда прописанный родственник через суд добился выделения доли в квартире. Пожилая женщина прописала племянника «по-доброму», а в итоге осталась с комнатой вместо двухкомнатной квартиры.
Александр молчал, осмысливая информацию.
— Не знал, что всё так серьезно, — наконец произнес он. — Я думал, это и правда просто формальность.
— Квартира — это не только крыша над головой, но и ответственность, — мягко сказала Маша. — Я не против помогать твоей семье. Но не такой ценой.
— Ладно, я поговорю с мамой, — кивнул Александр. — Объясню ситуацию.
Маша благодарно улыбнулась мужу. Может, этот конфликт наконец-то заставит Александра увидеть истинное лицо отношений в семье.
Следующие два дня прошли на удивление спокойно. Антонина Павловна не звонила, не появлялась без предупреждения. Маша даже начала надеяться, что разговор Александра с матерью прошел успешно.
Но на третий день телефон Маши зазвонил. На экране высветилось имя свекрови.
— Алло, — осторожно ответила Маша.
— Плохо ты начала жить, Машенька, — голос Антонины Павловны звучал угрожающе-спокойно. — Я такого не забуду. Ты думаешь, откажешь мне — и все? Нет, милая, так не бывает. В семье так не поступают.
— Антонина Павловна, я объяснила свою позицию, — начала Маша, но свекровь перебила.
— Я к тебе со всей душой, а ты… Ты еще пожалеешь, Машенька. Сашу против матери настраиваешь. Это тебе так не сойдет.
Маша положила трубку и долго смотрела на телефон в своей руке. Затем решительно открыла настройки и добавила номер Антонины Павловны в черный список.
Вечером, когда Александр вернулся с работы, Маша встретила его у двери.
— Саш, нам надо поговорить, — сказала она. — Сегодня твоя мама звонила. Угрожала.
— Да ладно, мама просто погорячилась, — начал Александр, но Маша покачала головой.
— Нет, Саш. Это не «просто». Это давление. И оно длится уже три года, — Маша решительно посмотрела мужу в глаза. — Я устала жить с ощущением, что в любой момент в нашу дверь может войти кто угодно. Я решила сменить замки.
— Не говори глупостей, — нахмурился Александр. — Это перебор.
— У твоей мамы есть ключи от нашей квартиры, — напомнила Маша. — А теперь она настроена против меня. Я не хочу однажды обнаружить здесь Артема с вещами.
Александр открыл рот, чтобы возразить, но осекся. Зная характер матери, такой сценарий не казался невероятным.
— Хорошо, — наконец согласился он. — Давай сменим замки.
На следующий день Маша вызвала мастера, который быстро заменил замочный механизм. Новые ключи были только у нее и у Александра — никаких запасных для родственников.
Первые недели после инцидента с пропиской были напряженными. Антонина Павловна не оставляла попыток связаться с сыном, звонила ему постоянно, писала сообщения с упреками. Но постепенно ее активность снизилась.
Как-то вечером, через месяц после смены замков, Александр пришел домой задумчивый.
— Маш, я сегодня встречался с Артемом, — сказал он, садясь рядом с женой. — Знаешь, он даже не в курсе был этой истории с пропиской. Мама ему ничего не сказала.
— Не удивительно, — пожала плечами Маша. — Он бы, наверное, и сам отказался быть разменной монетой.
— Да, Артем говорит, что нашел работу в другом городе. Уезжает на следующей неделе, — продолжил Александр. — Оказывается, он сам не хотел жить с мамой, просто денег не хватало на отдельное жилье.
Маша улыбнулась:
— Видишь, всё решилось само собой.
— Прости меня, — неожиданно сказал Александр. — Ты была права насчет границ. Мама… она всегда так себя вела. Я привык не спорить, проще было соглашаться.
— Я понимаю, — кивнула Маша. — Ей тоже нелегко. Но каждый имеет право на свое пространство.
С тех пор в квартире стало гораздо тише. Антонина Павловна больше не приходила без предупреждения, не переставляла мебель и не лезла в холодильник. Звонки стали реже, а потом и вовсе превратились в формальные поздравления по праздникам.
Маша наконец-то смогла обустроить балкон так, как давно мечтала — с удобным креслом, маленьким столиком и цветами. Иногда они с Александром сидели там вечерами, пили чай и разговаривали — по-настоящему, без оглядки на чужое мнение.
В спальне все осталось по-прежнему — кровать стояла так, как им удобно, а не по правилам энергетики от Антонины Павловны. На кухне царил идеальный порядок — тот самый, к которому привыкла Маша, а не навязанный свекровью.
Маша никогда не считала себя эгоисткой — она просто ценила то, что имела, и защищала свое право на собственное пространство. Без «семейного» давления и посторонних под одной крышей жизнь наконец-то обрела спокойствие и гармонию.
А через полгода Маша узнала, что беременна. Теперь вторая комната действительно превратится в детскую — как они и планировали с самого начала.
