—Деньги давай, — требовала дочь, — почему я должна ждать, пока ты ласты склеишь? Я сейчас хорошо жить хочу!
—Васька, тебе как не стыдно? — орал на сестру Игорь, — ты мать как умудрилась до такого состояния довести? Она весит меньше нормы, у нее половина внутренних органов не работает! Ты ее зачем к себе перевезла? Чтобы издеваться? Деньжат халявных захотелось, да?
Мария Васильевна поднялась с первыми лучами солнца, пробившимися сквозь занавески. Скрип половиц под босыми ногами — привычный утренний звук в стареньком деревенском доме. Первым делом пенсионерка направилась на задний двор — нужно было дать зерно курам. Муж ее, Артемий Анатольевич, еще спал. Мария Васильевна старалась не шуметь, зная про его чуткий сон. Управившись с курами и кое-как прибравшись в доме, Мария Васильевна наскоро приготовила завтрак: яичницу с салом, как любил Артемий.
— Артемий, вставай, завтрак готов! — позвала она, приоткрывая дверь в спальню.
Ответа не последовало. Мария Васильевна вошла в комнату и увидела супруга. Он лежал, как всегда, на спине, руки сложены на груди. Только лицо было каким-то слишком спокойным, каким-то… неживым.
Она подошла ближе, тронула его за плечо. Холод. Не веря, провела рукой по щеке — ледяная.
Мир вокруг Марии Васильевны поплыл. Ноги подкосились, и она осела на пол, беззвучно открывая и закрывая рот. Артемий… умер. Ее Артемий, с которым прожила душа в душу почти пятьдесят лет, покинул ее — просто не проснулся.
Крик, полный отчаяния и горя, вырвался из груди, старушка зарыдала. Она лбом прижалась к его холодной руке, бессвязно прося у него прощения. За что — Мария Васильевна сама не знала.
Собравшись с силами, пенсионерка пошаркала комоду, на котором лежал старый кнопочный телефон. Набрала номер старшего сына, Игоря.
— Игорь, сынок… Папы… Папы больше нет…— сквозь слезы проговорила она.
На другом конце провода повисла тишина. Потом послышался вздох.
— Мама… как же так? Что случилось?
— Во сне он… просто не проснулся…
Игорь попытался ее успокоить, что-то говорил про врачей, про скорую, но Мария Васильевна уже ничего не слышала. Она просто повторяла:
— Нет его больше, нет…
— Мама, я вылетаю первым рейсом. Держись, я скоро буду, — сказал Игорь, прежде чем положить трубку.
Потом были звонки дочерям, Василине и Алевтине.
Василине Мария Васильевна позвонила первой. Та выслушала новость о смерти отца как-то отстраненно.
— Умер и умер. Что я сделаю? — прозвучал холодный голос в трубке.
Мария Васильевна опешила. Неужели родная дочь может так говорить о смерти отца?
— Василина… как же так? Это же твой отец!
— Мам, ну что ты начинаешь? Я же сказала, что приеду на похороны. И вообще, у меня тут дела, я перезвоню, — и бросила трубку.
Алевтина отреагировала чуть более сдержанно, но тоже без особого сочувствия.
— Мам, соболезную. Конечно, приеду. Когда похороны? — спросила она деловито.
— В среду, наверное. Как Игорь приедет, так и будем решать, — ответила Мария Васильевна, чувствуя, как в сердце поселяется все больше и больше горькой обиды.
Она ожидала поддержки, сочувствия, понимания. А получила… сухое обещание приехать на похороны. Словно это было обычное мероприятие, которое нужно посетить.
Мария Васильевна положила трубку и снова разрыдалась. Она осталась одна. Один на один со своим горем, в пустом доме, где все напоминало о ее любимом Артемии. Дети, такие далекие и чужие, казались ей сейчас совсем незнакомыми людьми. И от этого становилось еще больнее.
Мария Васильевна после похорон словно окаменела. Вся ее жизнь, бурная и яркая, вдруг схлопнулась до размеров ее маленького, ветхого домика. Тишина давила на уши, каждый звук отдавался гулким эхом в пустых комнатах.
Игорь пробыл до девяти дней. Он старался помочь матери, занимался организацией поминок, ходил с ней на кладбище. Видел ее потухший взгляд, ее невыплаканные слезы. Он говорил ей, что все будет хорошо, что она не одна, что он всегда будет рядом. Но сам понимал, что это всего лишь слова. Он не мог остаться с ней навсегда. Работа, семья — все тянуло его обратно в город.
— Мам, я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но я не могу остаться надолго. С работы на дольше не отпустили, — сказал он, собирая чемодан.
Мария Васильевна молча кивнула. Она не винила его, знала, что у него своя жизнь.
— Ты приезжай почаще, хорошо? Я буду скучать, — прошептала она, обнимая его на прощание.
— Обязательно, мам. Я буду звонить каждый день, — ответил Игорь, целуя ее в щеку.
Василина и Алевтина уехали еще раньше. Они отбыли в день прощания, пробыв всего пару часов рядом с матерью. Постояли у гроба, бросили горсть земли в могилу и все. Ни слез, ни сочувствия. Простая формальность.
— Мам, нам пора. У нас дела, — сказала Василина, глядя на часы.
— Дела? Какие дела могут быть важнее похорон отца? — с горечью спросила Мария Васильевна.
— Мам, ну не начинай. Мы же приехали! Что еще тебе надо? — огрызнулась Алевтина.
Они уехали на такси, даже не попрощавшись толком. Мария Васильевна смотрела им вслед, чувствуя, как в душе поднимается волна обиды и разочарования. Неужели это ее дочери? Неужели они настолько отдалились от нее, что даже не могут проявить элементарное сочувствие?
После отъезда сына в доме стало совсем пусто. Мария Васильевна осталась одна. Одна в целом мире. Дни тянулись медленно и однообразно. Она просыпалась утром, кормила кур, ходила на кладбище. Сидела у могилы Артемия, рассказывала ему о своих горестях, о своих разочарованиях. Но он молчал, и от этого было только хуже.
Вечерами Мария Васильевна сидела у окна, смотрела на закат. Вспоминала прошлое. Как они с Артемием поженились, как строили дом, как растили детей, вспоминала их смех, их шалости, их первые успехи. Она пыталась заниматься хозяйством, но руки ничего не держали. Еда казалась безвкусной, сон не приносил облегчения. Она просто существовала. День за днем, в ожидании чего-то. А чего — она и сама не знала.
Однажды вечером, сидя у окна, она услышала стук в дверь. Сначала испугалась, но потом решилась открыть. На пороге стояла соседка, Настя.
— Мария Васильевна, ты чего это совсем затворилась? Говорят, совсем из дома не выходишь, — сказала Настя.
— Да что-то не до чего мне, Настя, — ответила Мария Васильевна, — не хочу я ничего…
— Так нельзя, Маша. Надо жить дальше. И Артемию твоему это бы не понравилось. Пойдем ко мне, чай пошвыркаем, а? Поговорим, поплачем… — предложила Настя.
Мария Васильевна сначала отказалась, но потом все же согласилась. Ей было так одиноко, что она не могла больше оставаться одна. В тот вечер она впервые за долгое время почувствовала себя немного лучше. Настя, ее ровесница и тоже вдова, рассказывала ей разные истории, смешные и грустные. Они пили чай с вареньем и вспоминали молодость. Мария Васильевна улыбнулась. Впервые за много дней.
Может быть, жизнь и правда продолжается? Может быть, она еще сможет найти в себе силы жить дальше? Может быть, она не совсем одна?
Василина, в отличие от матери, любила городскую суету. Жизнь ее кипела и бурлила, но вот денег, как назло, всегда не хватало. Муж ее, Геннадий, был человеком хорошим, работящим. Трудился автослесарем — не самая прибыльная профессия. Двое сыновей, их растущие аппетиты, кружки, секции — все требовало вложений. И Василина постоянно ломала голову, где бы раздобыть лишнюю копейку.
После похорон отца, когда Мария Васильевна осталась совсем одна в деревне, Василину вдруг осенило. Дом! Дом в деревне, доставшийся матери в наследство. Не дворец, конечно, но земля там дорогая, да и домик вполне себе добротный.
— Мать совсем одна там пропадёт, а дом простоит без толку, — думала Василина, разрабатывая свой коварный план.
От брата Игоря и сестры Алевтины Василина решила свою задумку держать в строжайшем секрете. Знала, что те не одобрят. Игорь — человек совестливый, он мать облапошить не даст, а Аля, несмотря на обеспеченность, потребует свою долю — до денег она всегда жадной была.
Через месяц после сороковин Василина позвонила матери.
— Мам, привет! Как ты там?
— Да ничего, Вась. Живу потихоньку, — ответила Мария Васильевна.
— Мам, я тут подумала… Тебе же совсем одной там тяжело. Может, тебе лучше к нам переехать? У нас места хватит. Будешь с внуками нянчиться, а я буду помогать тебе. А дом… дом продадим. Деньги тебе пригодятся, — начала Василина издалека.
Мария Васильевна молчала — она почему-то была уверена, что Василина звонит не просто так.
— Продать дом? Зачем? — наконец спросила она.
— Мам, ну сама подумай! Что тебе там делать одной? Дом старый, хозяйство большое. Ты же не справишься. А тут мы рядом будем. Поможем, поддержим. И деньги тебе не помешают. На лекарства, на отдых, — продолжала наседать Василина.
— Василина, нет. Я не хочу его продавать, — ответила Мария Васильевна, — я тут помереть хочу.
— Мам, ну не упрямься! Подумай о себе! Тебе же будет лучше с нами. Мы тебя любим и заботимся о тебе. А дом… это всего лишь дом, — Василина перешла на уговоры.
— Нет, Вась. Я не буду продавать дом, я здесь умру, — отрезала Мария Васильевна и повесила трубку.
Василина скривилась. Не получилось с первого раза, но она не собиралась сдаваться. Она знала, что мать — слабая и податливая, нужно только найти правильный подход.
— Гена, представляешь, мать упирается. Не хочет дом продавать, — пожаловалась Василина мужу.
— Да ладно? А я уж думал, денежки скоро увидим, — расстроился Геннадий.
— Не переживай, увидим. Я ее уговорю. Она у меня мягкая, —хмыкнула Василина.
И она начала методично обрабатывать мать звонками, уговорами, слезами. Каждый день звонила, жаловалась на жизнь, на нехватку денег, на то, как ей тяжело одной с двумя детьми.
— Мам, Гена работает как вол, а денег все равно не хватает. Сыновья растут, им все нужно. А я… я совсем из сил выбилась. Если бы у нас были деньги, мы бы хоть отдохнули немного, — канючила Василина.
Мария Васильевна слушала ее жалобы и сердце ее разрывалось от жалости к дочери. Она всегда хотела, чтобы у Василины все было хорошо. И теперь, когда дочь так нуждалась в помощи, она не могла ей отказать.
Через месяц Мария Васильевна сдалась.
— Хорошо, Вась, я согласна продать дом. Но с одним условием! — сказала она в трубку.
— Каким? — насторожилась Василина.
— Деньги от продажи дома будут поделены на троих: на тебя, Игоря и Алевтину. Поровну, — заявила Мария Васильевна.
Василина чуть не выронила телефон.
— Чего?! Почему это — поровну?! — только и смогла вымолвить она.
— Это мое условие, — заупрямилась Мария Васильевна, — иначе никакой сделки не будет! Вас у меня трое, я никого обидеть не хочу!
Мария Васильевна, скрепя сердце, дом продала, но деньги Василине на руки не отдала. Знала, чувствовала, что дочь не поделится с остальными. Поэтому придумала хитрость.
— Василин, деньги у меня. Но отдам я их вам, только когда почувствую, что время мое пришло. Тогда и разделю все поровну, — заявила она, пряча деньги в старый комод, который привезла с собой в квартиру дочери.
Василина проглотила обиду, скандала закатывать не стала. Мать теперь у нее под присмотром, никуда не денется. А деньги она при удобном случае перепрячет!
Первое время Василина старалась быть хорошей дочерью. Помогала матери устроиться на новом месте, показывала окрестности, знакомила с соседями. Но с каждым днем ее энтузиазм угасал: матери требовался уход, внимание, а у Василины своих дел было невпроворот.
Год пролетел незаметно. Мария Васильевна жила в маленькой комнатушке, которую ей выделила дочь. Ухаживала Василина за ней плохо, кормила не досыта, говорила, что на лекарства, новую одежду у нее денег нет. Мария Васильевна потихоньку таскала деньги из «заначки», чтобы худо-бедно обеспечить себя всем необходимым — в магазин по ее просьбе бегал внук. На каждую претензию Василина обвиняла мать в жадности.
— Мать, ну что ты жадничаешь? Отдай деньги, нам бы сейчас очень пригодились! А ты все копишь, копишь… Тебе-то они зачем? — ворчала Василина, — ни Альке, ни Игорю эти гроши и даром не нужны! Я из всех самая нуждающаяся!
Мария Васильевна молчала. Она видела, как алчность меняет ее дочь, как Василина становится все злее и равнодушнее. Старушка теперь жалела, что вообще согласилась на переезд. Василина же была уверена, что мать держит деньги в своих вещах. Она тайком рылась в шкафу, перетряхивала все платья, рылась по карманам зимней одежды. Мария Васильевна, уже сообразившая, что дочь задумала что-то нехорошее, за сохранностью сбережений следила тщательно — закрывала комод на ключ, а ключ носила с собой.
Игорь, когда узнал о продаже дома, ничего сестре не сказал. Он на деньги эти и не рассчитывал, ему было просто жаль мать.
Алевтине, как неожиданно выяснилось, деньги тоже были не нужны. Ее муж, Павел, имел свой бизнес, и Аля ни в чем не нуждалась. Когда Василина попыталась ей рассказать о продаже дома, Алевтина просто отмахнулась.
— Василина, мне это не интересно. Разбирайтесь сами. Только мать не обижайте, — сказала она и положила трубку.
Вот сестрица Игоря и успокоилась. Теперь-то можно действовать открыто. Василина мать решила брать измором — не хочет по-хорошему, будет по-плохому.
Когда Василина начала «забывать» кормить мать, Мария Васильевна поняла, что дальше так продолжаться не может. Она попросила внука, старшего сына Василины, связаться с Игорем.
— Внучок, позвони дяде Игорю. Скажи, что бабушке плохо. Что меня тут обижают. Пусть заберет меня отсюда, — попросила она.
Внук, единственный, кто еще относился к ней с уважением, послушно набрал номер дяди.
Игорь прилетел на следующий день — увидев изможденную мать, он пришел в ярость.
— Василина, что здесь происходит? Почему мать такая худая? Ты что, ее не кормишь? — набросился он на сестру.
— А что я могу сделать? Она сама ничего не ест. Все капризничает, все ей не так — огрызнулась Василина.
— Неправда! Она меня не кормит! — заплакала Мария Васильевна, — сынок, она меня за человека не считает. Если бы не Валера, я бы ноги протянула уже…
Игорь обнял мать и посмотрел на Василину с презрением.
— Ну ты и гадина! Собирай вещи, мама, ты уезжаешь со мной, — сказал он.
— А куда я поеду? У тебя же квартира маленькая, две комнаты всего, — забеспокоилась Мария Васильевна.
— Ничего, как-нибудь поместимся. Главное, чтобы тебе было хорошо, — ответил Игорь.
Василина молча наблюдала за тем, как Игорь собирает вещи матери. Ну и пусть катится, баба с возу — кобыле легче!
— Мать, а деньги? — спросила она, когда Игорь уже выводил Марию Васильевну из дома.
— Какие деньги? — прикинулась глупой Мария Васильевна.
— Ну, от продажи дома! Ты же говорила, что отдашь их нам, когда умрешь!
— Ах, эти деньги… Они у меня. Я ведь помирать еще не собираюсь. Почему я их тебе отдавать должна?
Василину от злости чуть инфаркт не хватил. Целый год терпела эту старую калошу рядом, облизывала ее со всех сторон, а до денег с продажи дома так и не добралась! Мать оказалась хитрее, чем она думала.
Марии Васильевне выделили отдельную комнату, хоть и небольшую. Дочь Игоря и его жены Маши, юная Катя, без колебаний переехала в спальню родителей, освободив комнату для бабушки.
— Бабуль, ты не переживай, мне с родителями не тесно. Зато тебе будет свое личное пространство, — сказала Катя, обнимая Марию Васильевну.
Невестка Маша, энергичная и добрая женщина, сразу взяла ситуацию в свои руки. Первым делом повела свекровь по врачам. Оказалось, что Мария Васильевна сильно истощена и нуждается в лечении. Маша старательно выполняла все назначения врачей, готовила для свекрови сытные блюда и следила, чтобы та вовремя принимала лекарства.
Мария Васильевна была безмерно благодарна и сыну, и невестке за их заботу. Маша ведь относилась к ней лучше, чем родные дочери. Она чувствовала себя нужной и любимой.
Как-то вечером, сидя на кухне, Мария Васильевна сказала снохе:
— Машенька, спасибо тебе, дочка. Ты мне ближе, чем родные дочки. Я никогда этого не забуду…
Маша улыбнулась и обняла свекровь.
— Что вы, Мария Васильевна? Вы для нас как родная. Будем заботиться о вас, пока не поправитесь.
Игорь, видя, как преобразилась его мать, был зол на Василину. Он сестре звонил несколько раз:
— Василина, ты совсем совесть потеряла? Как ты могла так обращаться с матерью? Ты же ее чуть до смерти не довела! — кричал Игорь в трубку.
Василина в ответ злилась и кричала, что и так бестолку и время, и силы на мать потратила, а она, неблагодарная, еще и жаловаться вздумала.
— А что я должна была делать? Она старая, больная, капризная! Я с ней намучилась! Лучше бы спасибо сказала, что я вообще ее приютила! — огрызалась Василина.
— Приютила? Ты дом ее вынудила продать, ты ее морила голодом! Я своими глазами видел, как она исхудала! Да ты просто хотела мать до могилы довести, чтобы деньги получить! — не унимался Игорь.
— А что такого? Имею право! Я тоже хочу жить хорошо, а не прозябать в этой дыре! Она бы хоть спасибо сказала, что я ее вообще взяла к себе! — рявкала Вася и бросала трубку.
После последнего разговора Игорь решил полностью прекратить общение с Василиной. Он не хотел больше иметь ничего общего с человеком, который предал свою мать ради денег. Мария Васильевна, видя, как переживает Игорь, попыталась его успокоить.
— Игорь, не переживай из-за нее. Что с нее возьмешь? Она всегда была такая. Главное, что ты у меня есть. Ты и Маша, — сказала она, обнимая сына.
Жизнь Марии Васильевны в доме Игоря наладилась. Она поправилась, стала более активной и жизнерадостной. Она помогала Маше по хозяйству, играла с внучкой и чувствовала себя нужной и любимой.
Мария Васильевна, чувствуя, что силы ее покидают, однажды позвала Игоря к себе в комнату.
— Игорь, сынок, послушай меня внимательно, — начала она, — я хочу, чтобы ты знал, где деньги от продажи дома. Я их отдаю тебе. Ты распорядись ими как считаешь нужным. Только не говори Василине. Она все равно ничего хорошего с ними не сделает.
Игорь попытался возразить, но Мария Васильевна остановила его жестом.
— Нет, сынок. Я так решила. Ты хороший, честный человек. Ты знаешь, как правильно поступить.
Игорь, скрепя сердце, принял деньги от матери. Он не стал их тратить — положил на банковский счет, решив, что когда-нибудь они пригодятся для Кати или для каких-то важных нужд семьи.
Мария Васильевна в квартире Игоря и Маши прожила почти шесть лет. Окруженная заботой и любовью, она спокойно дожила до глубокой старости. И однажды ночью тихо скончалась во сне.
Известие о смерти Марии Васильевны быстро облетело всех родственников. Василина, как только узнала об этом, тут же примчалась к Игорю. Увидев гроб с телом матери, Василина разразилась громкими рыданиями. Она кидалась на гроб, голосила, как любит мамочку, как скучает по ней.
Игорь и Маша, прекрасно знавшие о том, что Василина за эти шесть лет даже ни разу не приехала и не навестила мать, только брезгливо морщились. Они прекрасно понимали, что все ее слезы — лишь дешевый спектакль. Отыграв «концерт», Василина начала просить пустить ее в комнату матери, чтобы забрать кое-какие вещи на память.
— Я хочу взять что-нибудь на память о мамочке. Хоть какую-нибудь мелочь, чтобы вспоминать о ней, — говорила Василина, всхлипывая.
Игорь молча кивнул. Василина рванула в спальню матери, а мужчина пошел за ней. В комнате Василина принялась рыться в шкафах, перетряхивать все вещи. Она перерыла комод, перетрясла каждую книгу — она искала тайник, надеясь найти заветные деньги.
Игорь, глядя, как сестра вышвыривает вещи матери из шкафа, ехидно заметил:
— Не старайся, Васька. Денег там нет. Мать все деньги мне отдала.
Василина ошалело уставилась на брата:
— Как — отдала? Почему тебе? Она должна была разделить их между нами! Это несправедливо! Давай их сюда! Живо!
— Она решила, что я лучше распоряжусь этими деньгами. Она знала, что ты их просто профукаешь, — ответил Игорь.
— Аферист! — завизжала Василина, — ты ее обманул! Ты заставил ее отдать тебе деньги! Ну ты и поганец…
— Прекрати истерику, Вась. Мать сама решила, кому отдать деньги. И она сделала правильный выбор, — спокойно ответил Игорь.
Василина, понимая, что ничего не добьется, с громким криком выбежала из комнаты. Она не могла смириться с тем, что деньги, на которые она так рассчитывала, достались Игорю. После похорон Василина подала в суд на Игоря, требуя разделить наследство. Она утверждала, что мать была в невменяемом состоянии, когда отдавала деньги Игорю, и что он ее обманул. Но суд отклонил ее иск. Мария Васильевна при жизни не была признана недееспособной, и ее воля была законной.
Василина осталась ни с чем. Она потеряла и мать, и деньги, и уважение брата. Аля тоже от сестры отвернулась. Игорь же распорядился деньгами с умом. Часть денег он отдал на благотворительность, а часть оставил на будущее для своей дочери Кати.
