Тарелка с недоеденным салатом пролетела в сантиметрах от головы Игната и разбилась о стену, разбрызгивая майонез по свежепоклеенным обоям. В гостиной воцарилась гробовая тишина. Двенадцать пар глаз — удивленных, ошарашенных, испуганных — уставились на Машу, которая стояла посреди комнаты, тяжело дыша, с пылающими щеками и сжатыми в кулаки руками.
— Вы бы хоть раз что-то привезли к столу, а то все нахаляву приезжаете отдохнуть, — голос Маши звенел от сдерживаемых слез и ярости.
Первым опомнился Вадик, известный среди друзей как «Шнырь» — невысокий плотный мужчина с вечно бегающими глазками и способностью оказываться первым у тарелки с закусками.
— Машуль, ты чего? — он нервно хихикнул, поправляя сползающие на нос очки в тонкой оправе. — Мы ж как родные уже, чего церемонии разводить? Сегодня мы к вам, завтра вы к нам.
— Когда это было «вы к нам»? — Маша уперла руки в бока. — За два года ни одного приглашения! Зато каждые выходные – «Машка, мы уже в пути, ставь чайник!» А то и без предупреждения заявляетесь. Как стая саранчи!
Веселье, царившее за столом еще минуту назад, испарилось. Гости — шесть супружеских пар — начали переглядываться, шептаться, нервно поправлять одежду. Кто-то демонстративно посмотрел на часы.
Игнат, высокий худощавый мужчина с копной вьющихся светлых волос и добродушным лицом, попытался разрядить обстановку:
— Маш, ну что ты в самом деле? Люди отдохнуть приехали…
— Отдохнуть? — Маша резко повернулась к мужу, и тот инстинктивно отступил на шаг. — А я, значит, должна вкалывать? Три часа вчера убиралась, с шести утра сегодня на кухне стою! Восемь тысяч на продукты спустила! А эти… — она обвела взглядом притихших гостей, — эти ни разу, ни единого разочка ни тортика, ни даже бутылки вина не привезли!
Игнат беспомощно развел руками. Он знал, что спорить с женой в таком состоянии бесполезно. А главное – где-то в глубине души понимал, что она права.
Лена, полная женщина с коротко стрижеными крашеными в ярко-рыжий цвет волосами и массивными золотыми серьгами, неловко поднялась из-за стола.
— Нам, наверное, пора, — протянула она с деланной обидой в голосе. — Не будем мешать.
— Да-да, вам пора, — кивнула Маша с вызывающей улыбкой. — Все ведро с окурками забирайте, и пакет с объедками тоже. У нас мусорное ведро не бездонное.
Лена побагровела, но смолчала. Ее муж, Кирилл, долговязый мужчина с невыразительным лицом и привычкой носить футболки с дурацкими надписями, поспешно начал собирать их вещи.
История этого затянувшегося «паразитизма» началась два года назад, когда Маша и Игнат, наконец, осуществили свою мечту – купили дачу в живописном месте в часе езды от города. Небольшой добротный дом на участке в пятнадцать соток, с плодовыми деревьями, кустарниками и банькой. Пахнущий сосной и свободой кусочек рая, в который они вложили все накопления и взяли кредит на пять лет.
С первых же дней, едва они успели расставить мебель и навести порядок, начали объявляться «друзья». Сначала близкие приятели Игната – Шнырь с женой Оксаной, молодой грудастой блондинкой, любительницей селфи и чужого внимания. Потом коллеги с работы, потом друзья друзей… На третьи выходные Маша поняла, что их дача превращается в проходной двор, а она сама – в бесплатную кухарку, официантку и горничную.
Каждые выходные с пятницы по воскресенье новые компании оккупировали их участок. Мужчины устраивались с пивом в беседке или у мангала, где Игнат, счастливый от внимания и дружеского общения, жарил мясо. Женщины загорали на шезлонгах, обсуждали последние сплетни и охотно давали Маше советы по обустройству дома и участка, не делая при этом ни единого движения, чтобы помочь.
— Ты грядки не так разбила, солнца не хватит помидорам, — авторитетно заявляла Анжела, жена Степана, сослуживца Игната, бывшая стюардесса, а ныне домохозяйка с двумя детьми и внешностью уставшей от жизни модели.
— Шторы эти смени, они к обоям не подходят, — морщила точеный носик Вика, супруга Олега-айтишника, обладательница трех высших образований и поразительной способности находить недостатки во всем, что ее окружало.
Так прошел первый дачный сезон. Маша решила, что после зимы все устаканится, но не тут-то было. Стоило наступить весне, как «гости» заявились снова, и с ещё большим размахом. Теперь они приезжали с детьми, с собаками и даже с новыми друзьями, которых Маша видела впервые в жизни.
Примечательно, что за все это время никто из них – никто! – не привез с собой ничего съестного или даже бутылку вина. Все снабжение ложилось на плечи хозяев – и в первую очередь на хрупкие Машины плечи, поскольку Игнат был слишком занят ролью радушного хозяина и балагура.
— Машка! А у тебя пиво еще есть? — кричал Шнырь, заглядывая в холодильник как в свой собственный.
— Машутка, а давай шашлычок? Я со вчерашнего дня мяса не ел, — требовал Лёха-водила, краснолицый здоровяк с громким голосом и привычкой хлопать всех по плечу.
Одни «гости» сменяли других. Смотровщики дачи, как их про себя называла Маша, приезжали, нахваливали участок и дом, объедали хозяев, требовали развлечений и уезжали, не удосужившись даже помыть за собой чашку. Иногда они даже не скрывали своих корыстных мотивов:
— Вы зовите, зовите нас почаще! — со смехом говорила Лена, уезжая после очередных выходных. — У вас тут хорошо, сытно и бесплатно!
От этих слов у Маши внутри все переворачивалось, но она молчала. Игнат дорожил приятельскими отношениями, а она не хотела его расстраивать.
Но хуже всего было, когда нагрянули так называемые «новые друзья» – приятели Олега-айтишника, которых Игнат видел от силы пару раз в жизни. Чета Звонаревых – Аркадий и Регина – заявились в пятницу вечером с двумя огромными сумками, в которых оказалась… смена одежды и косметичка. И все.
— А мы к вам на все выходные! — радостно объявил Аркадий, поджарый мужчина лет сорока с залысинами и привычкой громко чавкать. — Олег сказал, у вас тут просто рай!
— Надеюсь, у вас хорошо кормят, — подхватила Регина, крупная женщина с ярким макияжем и длиннющими наращенными ногтями. — А то Аркаша без мяса зверь!
Они прожили у Маши и Игната с пятницы до понедельника, умудрившись за это время съесть недельный запас продуктов, выпить весь алкоголь, сломать садовое кресло и оставить в ванной такой бардак, что Маша убирала его два часа.
Уезжая, Регина чмокнула воздух около Машиной щеки и прощебетала:
— Спасибо за все! В следующий раз приедем с детьми, им у вас понравится!
Дети Звонаревых – девочки-близняшки восьми лет – имели репутацию маленьких демонов, способных за час превратить любое помещение в поле военных действий.
Маша тогда лишь вымученно улыбнулась, но внутри у нее что-то щелкнуло. Она поняла, что так больше продолжаться не может. Тот вечер она провела, составляя в уме колкие фразы и репетируя серьезный разговор с мужем.
Но Игнат, казалось, не замечал проблемы:
— Мы же не бедные, Маш, чего ты злишься? Людям нравится у нас, это же здорово. Мне приятно, что друзья тянутся к нам.
— Игнат, это не «тянутся к нам», — возразила тогда Маша. — Это потребительское отношение. Они используют нас.
— Да брось, — отмахнулся муж. — Мы же друзья. Сегодня мы их угощаем, завтра они нас.
Но «завтра» все никак не наступало. Никто из «друзей» за два года ни разу не пригласил их к себе с ответным визитом, не предложил скинуться на продукты, не помог с приготовлением еды или уборкой.
А потом наступил тот самый день. День, когда Машино терпение лопнуло окончательно.
Суббота началась как обычно: с раннего подъема и готовки. В десять утра приехала первая пара «гостей» – Шнырь с Оксаной. К полудню подтянулись еще четыре пары, в том числе Звонаревы, на этот раз, слава богу, без детей. Все с пустыми руками (если не считать Оксаниной бутылки Кока-Колы – для себя), зато с отменным аппетитом и планами на веселые выходные.
Игнат, как всегда, взял на себя роль массовика-затейника. Растопил баню, организовал караоке, начал готовить шашлык. Маша носилась между кухней, где жарила, парила и мыла посуду, и гостиной, где подавала закуски и напитки.
К шести вечера она чувствовала себя выжатым лимоном. Спина ныла, ноги гудели, в голове шумело от усталости и недосыпа (накануне она до двух ночи готовила салаты). А «гости» только входили во вкус.
— Машутка, золотце, а что у нас на горячее? — громко поинтересовалась Лена, откидываясь на диване с бокалом вина.
Именно в этот момент что-то в Маше сломалось. Она медленно повернулась, оглядела собравшуюся компанию – разомлевшую, довольную, сытую – и спокойно произнесла:
— На горячее у нас сегодня дымящаяся задница хозяйки. Которая с утра пашет как проклятая, чтобы накормить ораву бесцеремонных нахлебников.
В комнате повисла тишина. Игнат, стоявший у окна с бутылкой пива, поперхнулся и закашлялся. Шнырь нервно захихикал, решив, что это шутка.
— Машка, ты что, обиделась? — протянул он с деланным участием. — Ну мы же свои люди!
Он потянулся к вазочке с орешками, и это стало последней каплей. Маша схватила ближайшую тарелку и с размаху запустила ее в стену.
— Вы бы хоть раз что-то привезли к столу, а то все нахаляву приезжаете отдохнуть! — выкрикнула она, чувствуя, как долго сдерживаемый гнев наконец прорывается наружу.
В гостиной стало так тихо, что было слышно, как на кухне капает вода из плохо закрытого крана. Маша стояла посреди комнаты, глядя на притихших «гостей» с выражением, которое не предвещало ничего хорошего.
— Два года, — медленно произнесла она, чеканя каждое слово. — Два года вы приезжаете сюда как в бесплатный пансионат. Вы заявляетесь без приглашения, жрете нашу еду, пьете наш алкоголь, спите на наших простынях, которые я же потом и стираю. И никто – никто! – ни разу не предложил привезти хотя бы бутылку вина или пачку чипсов!
Она перевела дыхание и продолжила, чувствуя странное облегчение:
— Вы думаете, все это бесплатно нам достается? Что продукты с неба падают? Что электричество и вода нам ничего не стоят? Знаете, сколько я трачу на каждые ваши выходные? По десять-пятнадцать тысяч! И это не считая моего времени и сил!
Игнат сделал шаг к жене, но остановился, встретив ее яростный взгляд.
— Маш, может, не при всех… — неуверенно начал он.
— А что, стыдно стало? — Маша горько усмехнулась. — Поздно стыдиться. Два года ты позволял своим так называемым друзьям использовать нас как дойную корову. А я, дура, молчала!
Она снова обвела взглядом присутствующих:
— Все вы тут сидите такие важные, довольные. Вика с умным видом рассуждает о политике, а сама еще ни разу даже стол не помогла накрыть. Анжела всем рассказывает, какая она хозяйственная, а за два года ни разу даже чашку за собой не помыла. А этот… — она ткнула пальцем в Шныря, — этот тип с утра до вечера только и делает, что ходит к холодильнику, заглядывает туда как в свой собственный и спрашивает: «А что у нас пожрать? А выпить есть чего?»
Шнырь заерзал на месте, не зная, куда девать глаза.
— Я не жадная, — продолжала Маша уже спокойнее. — Я люблю принимать гостей. Мне нравится готовить и угощать. Но знаете, что мне не нравится? Когда меня используют. Когда считают мое гостеприимство чем-то само собой разумеющимся. Когда хлопают по плечу: «Молодец, Машка, вкусно накормила!» – и все. Ни помощи, ни благодарности, ни элементарного уважения к моему труду.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Первой не выдержала Оксана:
— Если ты не хотела нас видеть, могла бы просто сказать, — протянула она с обиженным видом. — Не обязательно устраивать сцены.
— Я не устраиваю сцены, — покачала головой Маша. — Я говорю правду. И знаешь что? Я действительно не хочу вас больше видеть. Ни тебя, ни твоего прожорливого мужа, ни всех остальных халявщиков. Я хочу спокойно отдыхать на своей даче, не думая о том, что к вечеру пятницы мне нужно наготовить еды на роту солдат.
— Значит, мы тебе больше не друзья? — с вызовом спросила Лена, поднимаясь с дивана.
— А были ли вы ими вообще? — парировала Маша. — Дружба – это когда дают, а не только берут. Когда заботятся друг о друге, а не паразитируют.
Игнат наконец вышел из оцепенения:
— Народ, я думаю, нам всем нужно успокоиться. Маша права, мы как-то не подумали… В общем, может, на сегодня хватит?
На удивление, никто не стал возражать. Молча, избегая смотреть друг другу в глаза, «гости» начали собираться.
Когда через полчаса последняя машина выехала со двора, Маша присела на крыльцо, чувствуя странную пустоту внутри. С одной стороны, ей было неловко за свою вспышку. С другой — она ощущала невероятное облегчение, будто сбросила с плеч неподъемный груз.
Игнат присел рядом, помолчал немного, а потом вдруг сказал:
— Ты права. Я все это время был слепым идиотом.
Маша удивленно посмотрела на мужа:
— Ты серьезно?
— Абсолютно. — Он взял ее за руку. — Я так увлекся ролью радушного хозяина, что не замечал, как тебе тяжело. Как они… как мы к тебе относились. Прости.
Он помолчал, а затем добавил:
— Но знаешь, что самое удивительное? Я сейчас вспоминаю и понимаю, что за два года никто из них действительно ни разу ничего не привез. Даже символически. Как будто действительно считали нас… бесплатной гостиницей с питанием.
— Именно, — кивнула Маша. — Но хуже всего, что я все это время молчала. Позволяла им так с нами обращаться.
Они сидели на крыльце, держась за руки, и впервые за долгое время чувствовали себя по-настоящему наедине. Вокруг стояла удивительная тишина — без требовательных голосов, без чьих-то запросов и указаний. Просто тишина летнего вечера, звуки природы и их дыхание.
— Я завтра всем позвоню, — решительно сказал Игнат. — Объясню новые правила. Кто не согласен — пусть не приезжает.
— Какие правила? — улыбнулась Маша.
— Первое: никаких спонтанных визитов. Только по приглашению или с предварительной договоренностью. Второе: все привозят что-то к столу. Третье: все помогают по хозяйству. Четвертое…
— Подожди, — перебила его Маша. — Боюсь, после сегодняшнего к нам вообще никто не приедет.
— И что? — Игнат пожал плечами. — Значит, они и правда были не друзьями, а нахлебниками. Настоящий друг поймет и примет правила. А если нет — скатертью дорога.
Прошел месяц. На даче Маши и Игната царила непривычная тишина. Ни галдящих компаний, ни пьяных песен по вечерам, ни бесконечной суеты на кухне. Только они вдвоем, книги на веранде, прогулки по лесу и спокойные вечера у камина.
Первые дни Маша ловила себя на странном чувстве дискомфорта. Казалось, чего-то не хватает. Она по привычке готовила больше, чем им было нужно, и автоматически прислушивалась к звуку подъезжающих машин.
Игнат держал слово. Он обзвонил всех «друзей» и объяснил новые правила. Реакция была предсказуемой: от оскорбленного молчания до прямых обвинений в жадности и негостеприимстве.
— Машка совсем оборзела! — возмущалась Лена по телефону. — Мы к ним всей душой, а она нас выставила как попрошаек!
— Если вам нужны подарки, так и скажите, — парировал Аркадий Звонарев. — Нечего было устраивать скандал.
Но Игнат был непреклонен. И постепенно они с Машей стали замечать, что жизнь без постоянных «гостей» имеет массу преимуществ. Они наконец могли заняться обустройством дачи так, как хотели: разбили новые грядки, построили небольшой пруд, начали ремонт в гостевой комнате, который откладывали два года.
А самое главное — они открыли заново друг друга. За два года бесконечного приема гостей они почти не оставались наедине, все время занятые приготовлениями, уборкой, развлечением. Теперь же они говорили часами, строили планы, смеялись над старыми шутками и просто наслаждались обществом друг друга.
И однажды, в середине июля, когда они сидели на веранде, потягивая домашний лимонад, раздался звонок. Это был Павел, старый университетский приятель Игната, с которым они не виделись несколько лет.
— Слушай, мы с женой проезжаем мимо, — сказал он. — Можно к вам заскочить на часок? Говорят, у вас дача шикарная.
Маша и Игнат переглянулись. Игнат уже открыл рот, чтобы отказать, но Маша вдруг кивнула:
— Пусть приезжают.
Через час к дому подъехала скромная «Тойота». Из нее вышел Павел — высокий мужчина с аккуратной бородкой и внимательными глазами — и его жена Анна, изящная брюнетка с милой улыбкой. В руках они держали пакеты.
— Надеюсь, мы не слишком навязываемся, — сказал Павел, пожимая руку Игнату. — Просто давно не виделись, захотелось повидаться. Мы тут немного к чаю привезли, и вино, если пьете.
Маша с удивлением приняла пакеты: домашний пирог, фрукты, бутылка хорошего вина и коробка конфет.
— Вы первые за два года, кто что-то привез к столу, — не удержалась она.
— А как иначе? — искренне удивилась Анна. — Нельзя же в гости с пустыми руками.
Они провели вместе прекрасный вечер. Павел и Анна оказались интересными собеседниками, с тонким чувством юмора и умением слушать. После чая Павел сам предложил помочь с мытьем посуды, а Анна, заметив грядки с клубникой, спросила, можно ли помочь с прополкой.
— Мы с Пашей такие же дачники-энтузиасты, — поделилась она. — У нас участок в другую сторону от города, поменьше вашего, но мы стараемся.
К вечеру, когда Павел и Анна собрались уезжать, Маша вдруг почувствовала сожаление. Впервые за долгое время ей не хотелось, чтобы гости уезжали.
— Приезжайте еще, — сказала она, и эти слова прозвучали неожиданно искренне.
— Обязательно, — кивнул Павел. — А вы к нам заглядывайте. У нас скромнее, конечно, но зато рыбалка отличная!
Когда они уехали, Игнат обнял Машу за плечи:
— Видишь, не все друзья одинаковые. Есть и нормальные люди.
— Да, — согласилась она. — Просто нам нужно было установить границы. Отсечь тех, кто был с нами не ради нас, а ради халявы.
С этого дня жизнь на даче изменилась. Постепенно образовался новый круг друзей — настоящих, которые уважали правила, привозили угощения, помогали по хозяйству и умели быть благодарными.
А старые «друзья»? Некоторые исчезли из их жизни навсегда, обиженные и непонимающие. Некоторые, как ни странно, приняли новые правила и изменили свое поведение.
Самым удивительным оказался Шнырь. Через два месяца после «великого скандала», как они это называли, он позвонил Игнату и попросил о встрече. Они увиделись в городе, в небольшом кафе.
— Знаешь, — сказал Шнырь, нервно вертя в руках чашку кофе, — я много думал о том, что сказала тогда Маша. И понял, что она права. Мы вели себя как придурки. Как паразиты. И я… в общем, мне стыдно.
Игнат не ожидал такого поворота. Шнырь всегда был известен своей толстокожестью и неспособностью признавать ошибки.
— Просто после вас мы попытались собраться у меня на даче, — продолжил Шнырь. — Я позвал всех наших, накрыл стол… и знаешь что? Никто даже спасибо не сказал. Оксана весь вечер ныла, что закуски не такие вкусные, как у Маши. Лена демонстративно не притронулась к салату, заявив, что «на диете». А утром все свалили, не помыв за собой ни одной тарелки, не застелив постели. И я вдруг понял, как вы себя чувствовали все это время.
Игнат слушал с возрастающим удивлением. Шнырь, который всегда был самым бесцеремонным из всех их знакомых, вдруг прозрел.
— Я не прошу сразу пустить нас обратно, — завершил Шнырь. — Просто передай Маше, что она была права. И что я… мы… если она позволит, хотели бы извиниться.
Когда Игнат рассказал об этом разговоре Маше, та долго молчала, не зная, что сказать. Потом тихо произнесла:
— Знаешь, я ведь не держу на них зла. Меня злило именно потребительское отношение. Если они действительно поняли это и хотят измениться — пусть приезжают. По новым правилам.
В следующие выходные Шнырь и Оксана приехали на дачу. С ними был Лёха-водила с женой. Все четверо выглядели непривычно смущенными и держали в руках пакеты с продуктами.
— Мы тут… это… решили шашлык замутить, — нервно начал Шнырь. — Мясо хорошее, я сам маринованное приготовил. И вот, вино, фрукты… В общем, можно мы у вас поджарим?
Маша улыбнулась, чувствуя, как внутри тает льдинка обиды:
— Конечно, можно. Только с одним условием: мангал потом вы чистите сами.
— Без базара! — просиял Шнырь. — Мы все сделаем!
И удивительным образом они действительно все сделали. Помогли с приготовлением, сами накрыли на стол, а после ужина мужчины без напоминания занялись мытьем посуды, пока женщины сидели на веранде с чаем.
— Я была неправа насчет твоего салата, — вдруг сказала Оксана, глядя в чашку. — Он на самом деле очень вкусный. Просто я… не знаю, привыкла, что все должны меня обслуживать. Особенно после того, как мы начали к вам ездить. Как будто это нормально — приехать, сожрать все и уехать.
Маша молча кивнула, не желая смущать Оксану еще больше.
— Мы с девчонками тут обсуждали всю ситуацию, — продолжила Оксана. — И знаешь, многие признали, что ты была права. Просто гордость не позволяет им в этом признаться.
— Им не нужно признаваться, — пожала плечами Маша. — Им нужно просто изменить свое поведение. Дружба — это обмен. Не обязательно материальный, может быть эмоциональный, энергетический. Главное, чтобы не было ощущения, что тебя используют.
— Да, — кивнула Оксана. — Именно это я и поняла. И еще кое-что…
— Что? — спросила Маша.
— Что ты единственная из всех была настоящим другом. Потому что только настоящий друг скажет правду в лицо, даже если она неприятная.
Они просидели допоздна, впервые за долгое время разговаривая по-настоящему, без натянутых улыбок и фальшивых комплиментов. И впервые за два года Маша почувствовала, что эти люди действительно могут стать ей друзьями, а не просто нахлебниками.
Прошел год с памятного скандала. На даче Маши и Игната собралась компания — не такая большая, как раньше, но зато состоящая из настоящих друзей. Павел с Анной привезли домашний пирог и вино. Шнырь, теперь уже развевшийся с Оксаной и встречающийся с милой скромной девушкой Настей, притащил копченую рыбу собственного приготовления. Даже Лена с мужем приехали — с тортом и предложением помочь с обустройством новой теплицы.
Они сидели за большим столом на веранде, смеялись, разговаривали, наслаждались летним вечером. И каждый из них, включая хозяев, чувствовал себя нужным и ценным.
После ужина, когда гости разбрелись по участку — кто помогать с уборкой, кто играть в бадминтон, — Игнат обнял Машу за плечи:
— Знаешь, я никогда не думал, что скажу это, но спасибо тебе за тот скандал. Он изменил нашу жизнь к лучшему.
— И наших друзей, — добавила Маша с улыбкой. — Тех, кто действительно заслуживает этого звания.
Она смотрела на их обновленную компанию — меньшую, но более искреннюю — и думала о том, что иногда нужно решиться сказать вслух то, о чем думаешь. Даже если это неприятно, даже если кто-то обидится. Потому что только правда может стать основой для настоящих отношений. И иногда одна простая фраза способна изменить все.
«Вы бы хоть раз что-то привезли к столу, а то все нахаляву приезжаете отдохнуть».
Эта фраза, брошенная в сердцах, заставила людей не только пересмотреть свое отношение к Маше и Игнату, но и задуматься о том, что такое настоящая дружба. Фраза, которая освободила Машу от роли круглосуточной кухарки и позволила ей наконец наслаждаться собственной дачей. Фраза, которая научила Игната ценить не количество «друзей», а их качество.
И самое удивительное — фраза, которая не разрушила, а укрепила настоящие дружеские связи, отсеяв всех, кто был рядом только из корыстных побуждений.
Маша улыбнулась, глядя на закат. Даже если бы ей предложили вернуться в прошлое и что-то изменить, она бы не стала этого делать. Иногда нужно пройти через конфликт, через неприятное объяснение, чтобы прийти к гармонии. К настоящей, а не фальшивой. К дружбе, основанной на взаимном уважении и заботе, а не на возможности бесплатно отдохнуть за чужой счет.
И теперь, когда к их даче подъезжала машина с гостями, Маша встречала их с искренней улыбкой. Потому что знала: эти люди приехали к ним не за едой и выпивкой. Они приехали за общением, за теплом, за дружбой. И это стоило всех усилий и всех неприятных моментов.
Вечер плавно перетекал в ночь. Компания переместилась к костру, кто-то тихо наигрывал на гитаре, звучали негромкие разговоры и смех. Маша сидела, прижавшись к плечу мужа, и думала о том, как сильно изменилась их жизнь за этот год. Как из поваров и обслуги они превратились в хозяев, которые действительно наслаждаются приемом гостей. Как из потребительских отношений выросла настоящая дружба.
— О чем задумалась? — тихо спросил Игнат.
— О том, как важно уметь говорить «нет», — ответила Маша. — И о том, что настоящие друзья примут тебя даже после скандала.
Игнат крепче обнял жену. Он знал, о чем она говорит. И полностью разделял ее чувства.
А где-то вдалеке, в другом дачном поселке, семейство Звонаревых собирало на стол, готовясь к приезду гостей. Регина, впервые в жизни пекла пирог, а Аркадий чистил мангал, вспоминая уроки, полученные год назад. Жизнь менялась, люди учились, отношения преображались. И все это — благодаря одной фразе, сказанной от души женщиной, которая больше не могла молчать.
«Вы бы хоть раз что-то привезли к столу, а то все нахаляву приезжаете отдохнуть».
Иногда самые простые слова имеют самую большую силу. Особенно если они идут от сердца…
