Неравные ожидания
– Сонечка, привет, родная! Как у тебя дела? – Голос матери по телефону звучал тепло, но привычно натянуто.
Соня уже знала этот сценарий наизусть. За этими дежурными вопросами не стояло настоящего беспокойства – они были просто прелюдией. Через пару минут разговор неизбежно свернёт в единственную тему, которая в последние недели её действительно волновала:
«Ты собираешься, наконец, помочь Антошке с квартирой?»
Антон был её братом. Старший. Оба они были детьми Валентины Васильевны – жизнерадостной женщины с железной хваткой, которая всё ещё верила, что семейные проблемы решаются по звонку и надавливанию на чувства.
Соне было 32, и её жизнь шла по чёткому плану. Учёбу она закончила без помощи родителей – поступила сама, училась на бюджете, устроилась работать ещё на втором курсе. Каждую копейку, что время от времени «накидывал» отец, она отправляла в накопительный счёт. Уже тогда она умела отличить каприз от цели.
Антон, напротив, поступил на платное. Отец без возражений оплачивал учебу сына, а сам Антон жил в своей скорлупе больших амбиций. Он менял работы одну за другой, «искал себя», примерялся, перебирал направления, как будто выбирал кофейный сорт в кафе, но нигде не задерживался. Сестра же, не теряя времени, шаг за шагом шла к успеху.
Когда их отец заболел, он успел передать дела семейной торговой фирмы в руки детей. Сначала временно, потом – навсегда. Его не спасли ни больницы, ни целители. Умер быстро, тихо и горько. После его смерти бизнес остался на плаву – там всё держалось на опытных менеджерах, но нужен был лидер.
И вот тут началось.
Слушайте аудиокниги неделю за 1 рубль 🎧
Антон был уверен, что компанию нужно радикально перезапустить: ввести кучу новых фишек, закатать старую схему в асфальт и выстроить что-то совершенно иное. Соня была против. Её подход был прагматичным: сначала понять, как всё работает, и только потом думать о реформах. Они пытались договориться. Не вышло. Чтобы не доводить до суда, Соня отдала брату большую часть остального наследства – чтобы выкупить его долю и остаться у руля одна.
Сначала старожилы офиса восприняли появление молодой начальницы скептически. Кто-то прямо, кто-то скрытно пытался перетянуть на себя рычаги. Но Соня вела себя безупречно. Она никого не увольняла без повода, не сажала на должности подруг, не строила из себя императрицу. Спрашивала совета, вникала, училась. Но при малейшей попытке продавить её – резко ставила на место.
Она повторяла одну фразу, как мантру:
– Я слушаю всех. Решаю — сама. Продавить меня не выйдет. Попробуешь — пожалеешь.
Постепенно её начали уважать. Потом – слушать. Потом – реально работать с ней. Она не ломала систему, но точечно внедряла изменения. Привела молодых специалистов, расширила филиалы, усилила маркетинг. К 32 годам у неё был статус, деньги, уважение. И никакого желания спасать чужие мечты.
А у Антона всё покатилось под горку. Он открыл собственную фирму на унаследованные деньги, продав даже долю в их общей квартире. Маме купил скромную однушку, а сам с женой и двумя детьми перебрался на съём.
– Временно. Раскрутимся – купим своё. Ещё и получше! – заявлял он.
Но «временно» затянулось. У него был стартовый капитал, но не было главного – опыта. Он с треском проваливался во всём. Покупал неликвидный товар, терял деньги из-за бухгалтерских косяков, доверял неправильным людям. Его грузчики воровали, бухгалтеры путали отчёты, а один «опытный кадр» чуть не слил налоговой всю подноготную. Деньги уходили в никуда.
Жена ворчала, дети требовали смартфоны, а Антон пил. Прямо в офисе, пряча ящики неудачно закупленного коньяка в шкаф и уговаривая себя, что всё ещё можно спасти.
Но спасать приходилось другое – жильё. Хозяин арендованной квартиры позвонил и дал срок: три месяца и на выход. Квартиру передавали его дочери. Другой аренды по старым ценам уже не было.
Валентина Васильевна пожала плечами:
– У меня однушка. Да и жить мне где-то надо.
Оставался единственный вариант: Соня. Только Антон идти к ней не хотел.
– Всё у неё есть потому, что я ей уступил! Я остался с крохами, а она поднялась. А теперь ещё и одолжение будет делать?
Поэтому решили действовать по-другому. Мама — переговорщик.
Когда-то Соня упомянула, что у неё есть деньги. Вопрос был только в том, захочет ли она ими делиться…
Груз без конца
Жена Антона — Марина — давно уже не верила ни в проекты, ни в амбиции, ни в перспективы.
— Я хожу, как нищенка! Ты же «бизнесмен», — говорила она, — а дети у нас, между прочим, не в деревне растут. Им что? Без планшета в школу идти?
Антон не отвечал. Просто наливал себе из очередной бутылки, которую «временно списал со склада».
В голове стоял гул — от недосыпа, от бесконечных «разборок», от тупика. Он пытался что-то делать, что-то продавать, с кем-то встречаться. Иногда даже создавал видимость бурной деятельности. Но всё тянулось как жвачка: липко, медленно, безвкусно.
А потом позвонил арендодатель.
— Слушай, Антон, так вышло… Дочка выходит замуж, мы ей отдаём квартиру. Тебе надо съехать. Срок — три месяца, не обижайся, я держу цену всё это время, но потом — всё, прощаемся.
У Антона в голове стукнуло что-то тяжёлое. Он и сам знал, что висит над бездной. Но чтобы прямо вот срок? И без вариантов?
Цены на аренду за эти два года взлетели, как на дрожжах. Квартиры, даже похуже их нынешней, теперь стоили куда дороже. Плюс комиссия, залог, переезд. А денег – кот наплакал.
Он вцепился в Марину, как в последний якорь:
— Что делать будем? Может, чуть попроще жильё?..
— Нет. Я в халупу с детьми не перееду. И вообще, хватит, Антон. Мы что, всю жизнь будем по чужим углам? Я не студентка! Нам нужна наша квартира. Своё жильё, понятно?
Они перепробовали всё. Перелопатили объявления, звонили знакомым, пробовали выбить кредит — тщетно. Остался только один выход — тот, от которого Антона коробило.
Сестра.
Он не хотел этого разговора. Он злился. В глубине души он обвинял Соню: мол, всё могло быть иначе, если бы она отдала ему больше. Он бы не проиграл. Но реальность щелкнула по носу. И они с Мариной пошли ва-банк:
— Пусть мама поговорит.
Мать позвонила Соне в тот же вечер. Голос был мягкий, но в нём пряталось что-то жалобное.
— Доченька… у нас тут, в общем, серьёзная ситуация. Антон с Маринкой — без жилья остаются. Ты ведь сама говорила, что у тебя есть кое-какие накопления…
Соня молчала. Потом холодно ответила:
— Мама. А с какой стати я должна тратить свои деньги на брата, который уже просадил одну квартиру?
— Ну что ты так? Это же твой брат! Не у всех всё так легко получается, как у тебя!
У Сони внутри что-то щёлкнуло. Она медленно выдохнула:
— Ты правда считаешь, что у меня «легко»? Это не везение, мам. Это не “повезло”. Это ежедневная работа, решения, отказ от комфорта, всё по шагам. А Антон думал, что деньги — это уже успех. Что они сами будут работать. Он ничего не хотел понимать. Я не хочу снова смотреть, как он всё сливает в унитаз.
— Он просто запутался… Ему тяжело…
— А мне, ты думаешь, легко было? Когда я ночами сидела с отчётами, когда старые лисы пытались меня задавить авторитетом, когда меня не принимали всерьёз? Но я не жаловалась и не пила в офисе, как он!
Мать попыталась сменить тактику:
— Ну хоть как-нибудь помоги… Просто подумай… У тебя же всё хорошо, а у них — дети, семья…
Соня смотрела в окно. За стеклом плыл вечер, город зажигал окна, словно намекая: у каждого своё место. Она сказала сухо:
— Я подумаю. Если решу — сама ему позвоню.
Подарок с прицепом
Антон не ждал звонка. Он даже не рассчитывал, что сестра действительно что-то решит. После разговора с матерью прошло больше двух недель, и он уже почти вычеркнул эту идею из головы. Планы снова начали вращаться в привычной орбите: «может, найдётся знакомый риэлтор», «может, подкинет кто-нибудь временно денег», «может, дочка арендодателя передумает».
Но в середине серого, тягучего дня зазвонил телефон.
— Антон, привет. Это Соня. Я нашла вам квартиру.
Голос был деловой, без сантиментов.
— Что?.. Какую ещё квартиру? — он даже не сразу понял, о чём речь.
— Трёшка. Район — тот же, этаж третий, ремонт нормальный, хозяева срочно продают. Если интересно — смотрите. Если не хотите — сразу скажи, я не тяну.
— Эээ… Конечно, хочу! Только надо Маринке показать. Ну, ты понимаешь… — Он нервно засмеялся, будто оправдывался перед директором.
— Показывай хоть сейчас. Я тебе всё скину: адрес, контакты. Но учти, Антон, других вариантов я искать не буду. Это — либо берёте, либо нет.
Марину пришлось долго уговаривать.
— Первая же попавшаяся? От Сони? С какой стати нам всё сразу должно нравиться?
Но на просмотр она всё-таки пошла. Квартира оказалась неожиданно приличной. Без излишеств, но светлая, чистая, с нормальной планировкой. Даже дети вдруг перестали канючить и просто сказали:
— Мама, тут уютно.
Уже вечером Антон перезвонил сестре.
— Сонь, мы посмотрели. Классная квартира. Слушай, а что делать дальше? Я вот… даже не знаю, где взять деньги на задаток, ты не могла бы… ну, ты понимаешь…
— Ничего не делай, — перебила она. — Просто собирай вещи. Остальное — не твоя забота.
— А деньги?
— Все вопросы решаю я. Не лезь.
— Просто переведи нам на карту, мы тогда…
— Нет, — голос стал жёстче. — Я сказала — не твоя забота. Не надо мне советы давать, как тратить мои деньги. Сиди спокойно и жди сигнал на переезд.
— Ну ладно, просто… как-то странно…
— Всё будет, как надо. Я всё оформлю. Процесс уже идёт.
Антон был в растерянности. Он вдруг почувствовал себя не просто младшим — как будто он снова вернулся в детство, и старшая сестра отдаёт ему свою игрушку, но с условием: только не сломай.
Он ничего не понимал в бумагах, не знал, на чьё имя будет квартира, какие документы подписаны. Но спустя неделю Соня снова набрала его:
— Всё. Завтра хозяева съезжают. Забирай ключи, переезжайте.
— Подожди. А сделка? Нотариус? Регистрация?
— Всё уже оформлено.
— Но как? Ты ведь даже не спросила меня…
— Я не собиралась спрашивать. Слушай внимательно: я купила эту квартиру на себя. Она оформлена на моё имя. У тебя — доверенность на всё, кроме продажи, прописки и залога. Можешь жить там сколько нужно, оформлять счета, ремонт делать.
Но продать ты её не сможешь. Она не твоя.
— Подожди… то есть… ты…
— Я не держу кэша. Все деньги ушли на сделку. У меня теперь ноль. Я тебе верю только настолько, чтобы дать пожить. Но не настолько, чтобы отдать квартиру в собственность.
Через двадцать лет, может быть, мой ребёнок сюда переедет. А пока — радуйся, что не остался на улице. Всё.
И отключилась.
Дар с условиями
Реакция Маринки была бурной.
— Что значит “не наша”? То есть, живём, как квартиранты? Даже прописка — и та на птичьих правах?
Антон попытался что-то возразить, но аргументов не было. Он сам не знал, что сказать. Всё выглядело так: его поставили на ноги, вытащили из трясины, но сказали при этом — “шага в сторону — и обратно в болото”.
— Она просто хотела нас унизить! — кипятилась Марина. — Вот и вся помощь! Типа, живите, но не забывайте, чья это квартира! Всё под контролем старшей сестрички, угу!
Антон молчал. Потом выпалил:
— Хочешь, уходим? Поищем другую?
— А на что мы поищем?! — устало взорвалась она. — Деньги у нас есть? Родственники с лишними квартирами? Или ты решил жить на вокзале с детьми?
Она отвернулась и вышла на балкон курить, хлопнув дверью.
Через пару дней страсти поутихли. Ключи были на руках. Переезд — уже в процессе. Дети счастливо разбирали коробки в новой комнате. И, как ни странно, между Антоном и Мариной стало меньше ссор. Она приняла: да, это не их квартира. Но это лучше, чем ничего.
Антон стал реже пить. Меньше засиживался в офисе без толку. Даже начал что-то считать, сравнивать, принимать решения.
Марина, при всей своей язвительности, перестала упрекать его каждый день. Иногда они даже шутили.
А бизнес? Он всё ещё плёлся, но кое-что изменилось. Не резко, но… вперёд. Появился заказ, где удалось заработать чуть больше обычного. Подвернулся поставщик с нормальным товаром. Он впервые за долгое время сам отказался от партии “сомнительного” алкоголя.
Соня больше не звонила. Не лезла. Не спрашивала.
Она просто вычеркнула этот вопрос из списка нерешённых.
Сделала, что сочла нужным. И пошла дальше.
