— Ну, как вам наш дом? — Марина Львовна пристально изучала лицо невестки, пока разливала по бокалам рубиновое вино. — Надеюсь, не слишком… старомодно для молодежи?
Алина аккуратно приняла бокал, стараясь не касаться холодных пальцев свекрови. — Очень красиво. Спасибо за приглашение.
— Приглашение? — смех Марины Львовны прозвенел фальшивыми нотами. — Милая, вы теперь семья. Хотя, конечно, привыкание требует времени.
Игорь, сидевший рядом с Алиной, сжал её руку под столом. Этот жест должен был ободрить, но только усилил напряжение. Первый визит в загородный дом родителей мужа после свадьбы превращался в изощренное испытание. — А что вы думаете о последней выставке в Пушкинском? — неожиданно вклинилась одна из тётушек, сверкнув бриллиантовыми серьгами. — Говорят, скандальная, но с претензией на глубину.
— Я, к сожалению, не успела посетить, — честно ответила Алина.
— Неужели? — Марина Львовна подняла брови. — А я думала, молодежь только и делает, что ходит по выставкам и фестивалям.
— Моя жена много работает, — вмешался Игорь.
— В какой-то бухгалтерии, если не ошибаюсь? — Марина Львовна едва заметно поморщилась.
— В финансовом отделе издательства, там же и редактором — поправила Алина, сохраняя спокойную улыбку.
Свёкор, до этого момента молчавший, поднял бокал:
— За новое пополнение в семье. Пусть традиции нашего дома станут и твоими, Алина.
Все чокнулись. Бокалы пели хрустальными голосами, отражая свет люстры, висевшей под потолком столовой. Серебряные приборы сверкали, фарфоровые тарелки блестели. Вокруг царила атмосфера подчеркнутой роскоши — немного старомодной, чуть потускневшей, но всё еще претендующей на исключительность. — Знаешь, Алиночка, — протянула одна из тетушек, — в нашей семье всегда ценили образование и культуру. Игорёк рассказывал, что ты не заканчивала университет?
— Я получила степень по экономике, — ответила Алина, отрезая кусочек запеченного цыпленка с розмарином.
— А, да-да, что-то такое он говорил, — протянула тетушка без тени смущения. — Какой-то региональный вуз, да?
Алина ощутила, как Игорь напрягся рядом. Она легонько коснулась его колена — успокаивая уже его.
— Давайте не будем допрашивать Алину, — наконец вмешался Игорь. — У нас впереди много времени для знакомства.
— Конечно-конечно, — Марина Львовна мягко улыбнулась. — Просто интересно узнать человека, который теперь часть семьи.
Алина отвечала на вопросы кратко и вежливо. О её семье, о работе, о планах. Каждый ответ встречался чуть снисходительными кивками, будто она сдавала экзамен и получала оценку «удовлетворительно». — А вы играете на чем-нибудь? — спросила ещё одна родственница, указывая на рояль в углу гостиной. — У нас все в семье немного музицируют.
— К сожалению, нет, — Алина покачала головой.
— Жаль, — вздохнула Марина Львовна. — Музыка облагораживает душу.
Через два часа ужина Алина чувствовала себя совершенно вымотанной. Игорь, казалось, не замечал тонкого яда в комплиментах и вопросах своей родни. Или не хотел замечать. Когда все начали расходиться, Марина Львовна деликатно тронула Алину за локоть.
— Дорогая, не могла бы ты задержаться на минутку? Хочу показать тебе зимний сад. Игорь, ты пока помоги отцу.
В зимнем саду пахло экзотическими растениями. Из скрытых динамиков лилась музыка Шопена. Марина Львовна остановилась у фонтанчика с золотыми рыбками и повернулась к невестке.
— Знаешь, Алина, — её голос стал мягче, почти материнским, — я хотела поговорить с тобой наедине.
Алина выпрямила спину.
— Конечно, я слушаю.
Свекровь вздохнула, поправила идеальную прическу и посмотрела прямо в глаза:
— Ты слишком проста для нашей утончённой семьи.
Она сказала это так, будто сообщала диагноз — с сожалением, но без надежды. Как приговор, вынесенный с сочувствием. Алина почувствовала, как что-то сжалось в груди. Она молча смотрела на свекровь, пока та продолжала:
— Это не твоя вина, милая. Просто… разные миры, понимаешь? Игорь мог выбрать кого-то… более подходящего. Из нашего круга.
Алина медленно кивнула. Не нашла слов для ответа. Просто развернулась и вышла из зимнего сада с прямой спиной и достоинством, которое не могла у неё отнять никакая Марина Львовна.
Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие шторы, когда Алина открыла глаза. Рядом спал Игорь, его дыхание было ровным и спокойным.
Он не слышал вчерашнего разговора. И, кажется, вообще не замечал, как его семья пытается уколоть жену.
Алина осторожно встала, накинула халат и подошла к окну. За окном простирался ухоженный сад с фонтаном посередине. Красиво. Но холодно. Разговор с отцом перед свадьбой вдруг всплыл в памяти — отчетливый, словно вчерашний.
— А ты не допускаешь мысли, что его интересует твое положение? — Аркадий Сергеевич откинулся в кресле, изучая дочь тем самым взглядом, который заставлял нервничать даже министров.
— Папа, он не знает, — Алина улыбнулась. — Мы познакомились, когда я уже жила отдельно, в обычной квартире. Он думает, что я простой редактор.
— И ты не хочешь ему сказать?
— Скажу. Но после свадьбы.
Отец поднялся из-за стола. Высокий, подтянутый мужчина шестидесяти трех лет, с посеребренными висками и пронзительным взглядом — владелец корпорации Аркадий Головин внушал уважение многим. — Я хочу, чтобы они полюбили тебя, дочка. А не банковский счёт, — он положил руку ей на плечо. — Деньги можно подарить. Достоинство — нет.
— Знаю, папа.
— Не говори им, кто ты, пока я не дам знак. Посмотрим, чего стоит семья твоего избранника.
Алина вздохнула. В детстве она ненавидела эти отцовские проверки. Потом поняла их ценность. После того как не стало мамы они остались вдвоём, и он научил её разбираться в людях. Стук вырвал её из воспоминаний.
— Доброе утро, — Игорь обнял её сзади. — Как спалось в родительском доме?
— Спасибо, хорошо, — она повернулась и поцеловала его в щёку.
— Мама просила передать, что завтрак через полчаса. Все соберутся.
— Супер, — Алина натянуто улыбнулась. — Я быстро приму душ.
В ванной она достала телефон и открыла приложение «Заметки». Вчера, перед сном, она записала своё впечатление: «Семья Игоря. День первый.
Свекровь: считает меня недостаточно утончённой. Видимо, под утончённостью понимает умение рассуждать о выставках, которые не посещала.
Свёкор: добрый, но безвольный.
Остальные: подыгрывают главной актрисе.
Итог: они не жестокие, просто… пустые. Как воздушные шарики — красивые снаружи, но внутри только воздух.»
Алина вздохнула и закрыла заметку. Стоит ли рассказать Игорю? Нет. Он не заметил вчера, не заметит и сегодня. Для него семья — это святое. И пока отец не даст знак, она будет играть роль скромной редакторши. За завтраком разговор снова вертелся вокруг театров, концертов и модных ресторанов.
— А на каком курорте вы отдыхали этим летом? — поинтересовалась одна из тётушек.
— В Сочи, — ответила Алина. — Маленький пансионат у моря.
— Сочи? — кузина скривила губы, словно ей предложили леденец с горчицей. — Как… просто.
— Алина у нас непритязательная, — вставила Марина Львовна. — Это даже мило. В наше время редко встретишь такую… естественность.
— Лучше быть естественной, чем фальшивой, — впервые за всё утро огрызнулся Игорь.
Свекровь замерла с вилкой в воздухе.
— Что ты имеешь в виду, сынок?
— Ничего, мама. Просто ценю в Алине искренность.
После завтрака Игорь предложил прогуляться по саду. Они шли по гравийной дорожке, взявшись за руки. — Прости за мою семью, — неожиданно сказал он. — Они немного… зациклены на статусе.
— Всё в порядке, — Алина пожала плечами. — Я понимаю.
Он остановился и повернул её к себе.
— Нет, не в порядке. Я вижу, как они пытаются тебя задеть. И мне стыдно.
— За что? Ты же не контролируешь их.
— За то, что втянул тебя в этот театр фальши, — он скривился, будто проглотил что-то горькое. — Странно, но с каждым визитом я всё острее ощущаю себя инородным телом в родительском доме.
В сумраке спальни Алина разглядывала профиль мужа, пока тот не повернулся к ней.
Эти вечно непослушные волосы, открытый взгляд, плечи, которые словно созданы нести ответственность. Игорь перехватил её изучающий взгляд.
— О чём думаешь?
— Ты даже не представляешь, как сильно я надеюсь, что ты такой хороший не из-за денег… а просто потому, что ты — ты, — прошептала она.
Он улыбнулся.
Она прижалась к нему, вдыхая родной запах. Пусть пока всё остаётся как есть. Игорь выдержал первое испытание. Он не стыдится её «простоты». Теперь очередь его семьи показать своё истинное лицо. Прошёл месяц. Вечер субботы Алина и Игорь проводили дома, когда её телефон зазвонил.
— Папа? — она взяла трубку, отходя в другую комнату.
— Здравствуй, дочка, — голос Аркадия Сергеевича звучал спокойно и властно. — Как поживает моя любимая редакторша?
— Твоя официальная легенда жива и здорова, — усмехнулась Алина. — Что-то случилось?
— Пора заканчивать спектакль. Фонд запускает новую инициативу по поддержке образования в регионах. Торжественный приём в следующую пятницу. Весь бомонд будет.
— И?
— И я хочу, чтобы ты представила мужа и его родителей своей настоящей семье.
Алина замерла. Вот оно. Знак.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Пора посмотреть им в глаза.
На следующий день Алина отправила официальное приглашение на имя Алексея Геннадьевича и Марины Львовны. Золотистый конверт с тиснением, внутри — каллиграфическая надпись: «Фонд Алины Аркадьевны Головиной приглашает Вас на благотворительный вечер в поддержку образовательной инициативы…»
— Что это? — Марина Львовна недоуменно вертела конверт в руках. — Какой-то розыгрыш?
— Не думаю, — свёкор нахмурился. — Головин… Это же фамилия Алины, да?
— Да, но… — она осеклась. — Алина Аркадьевна Головина? Фонд?
В этот момент зазвонил телефон Игоря.
— Привет, милый, — голос Алины. — Вы получили приглашение? Заеду за вами в пятницу в семь. Будет машина с водителем.
— Алина, что происходит? — Игорь растерянно посмотрел на родителей. — Какой фонд?
— Объясню при встрече. Это важно для меня. Пожалуйста.
В пятницу на исходе седьмого часа к дому родителей Игоря подкатил чёрный Мерседес.
Дверь распахнулась, являя миру Алину — в платье оттенка слоновой кости, струящемся как драгоценный шёлк, с единственным украшением — ниткой жемчуга, подчеркивающей изящность шеи.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — произнесла она с лёгким кивком застывшей на пороге свекрови.
Полчаса спустя их маленькая группа поднималась по мраморной лестнице старинного особняка в самом сердце столицы. Вокруг кружил водоворот вечерних туалетов, бокалов с шампанским и приглушённых светских разговоров под звуки струнного квартета. — Алиночка! — к ним устремилась женщина с узнаваемым лицом, мелькающим в прайм-тайм федеральных каналов. — Какая встреча! Познакомишь нас?
— С удовольствием, — Алина изящно повела рукой. — Мой супруг Игорь. И его родители — Алексей Геннадьевич и Марина Львовна.
Свекровь застыла, как античная статуя, лишь глаза выдавали внутреннюю бурю — они метались по залу, выхватывая лица с обложек журналов, громкие имена с первых полос деловых изданий. — Что всё это значит? — выдохнула она наконец, еле справляясь с дрожью в голосе. — Алина… кто ты на самом деле?
В этот момент рядом с ними возник высокий мужчина с благородной сединой на висках и взглядом, от которого, казалось, не укрылась бы ни одна деталь. Он уверенным жестом коснулся плеча Алины. — Аркадий Сергеевич, — представился он, протягивая ладонь Игорю. — Отец Алины. Рад наконец-то познакомиться с семьёй моего зятя.
Марина Львовна схватилась за ближайший столик.
— Аркадий… Головин? — выдавила она. — Тот самый?
— Смотря что вы имеете в виду под «тот самый», — улыбнулся Аркадий Сергеевич. — Основатель «ГоловинГрупп»? Да, это я.
Алексей Геннадьевич судорожно сглотнул:
— Мы… мы не знали. Алина никогда не говорила…
— Хотела, чтобы вы узнали меня, а не мой банковский счёт.
Марина Львовна нервно улыбнулась:
— Деточка, это была шутка… то, что я говорила о простоте. Ты же знаешь, как я тебя люблю…
— Иногда незнание — это выбор, — холодно заметил Аркадий Сергеевич. — А иногда — испытание. Вы его, увы, не прошли.
Он отошёл, оставив Марину Львовну с открытым ртом. Игорь смотрел на Алину широко раскрытыми глазами. — Поговорим? — она кивнула в сторону балкона.
На балконе было прохладно и тихо. Снизу доносился гул Москвы.
— Почему ты не сказала? — спросил Игорь, глядя на неё без обиды, просто с удивлением.
— Потому что хотела быть уверена, что ты женился на мне, а не на моих деньгах, — она пожала плечами. — Это семейная традиция. Папа тоже скрывал своё состояние, когда ухаживал за мамой.
— Я бы женился на тебе, даже если бы ты продавала пирожки у метро, — Игорь взял её за руки.
— А я приняла бы тебя, даже окажись ты скромным хранителем книг предпенсионного возраста, — уголки её губ приподнялись в искренней улыбке.
— Что теперь будет с родителями? — на лице Игоря мелькнула тревога. — Для матери такое падение с пьедестала равносильно катастрофе.
— Она справится, — в голосе Алины звучала спокойная уверенность. — Иногда горечь разочарования — единственное лекарство от высокомерия. Ей давно пора научиться видеть суть, а не обертку.
Сквозь панорамные окна они наблюдали, как родители Игоря поспешно покидали приём.
Марина Львовна, держа спину неестественно прямо, но опустив голову, словно несла невидимую тяжесть, двигалась к выходу.
Алексей Геннадьевич, придерживая супругу за локоть, выглядел человеком, чей привычный мир только что рассыпался на осколки.
— Забавно, — Алина задумчиво коснулась прохладного стекла, разглядывая россыпь городских огней, — всю жизнь я опасалась, что состояние и положение превратят меня в подобие твоей матери — в женщину, для которой форма давно затмила содержание.
— Это никогда не случится с тобой, — Игорь обвил руками её талию. — В тебе слишком много подлинного, чтобы стать фальшивкой.
— Мне кажется, мироздание наконец расставило всё по своим истинным местам, — произнесла она, слегка откинув голову ему на плечо.
— Моё истинное место — рядом с тобой, — тихо ответил он.
Они замерли на балконе особняка, вдыхая свежесть майского вечера и созерцая переливающуюся огнями панораму столицы.
Два человека, преодолевшие барьеры социальных условностей и предубеждений. Два сердца, для которых подлинная близость оказалась важнее всех мыслимых статусов и состояний. А внизу Марина Львовна садилась в такси, осознавая главный урок: судить о людях по их внешней «простоте» — значит самой оказаться простой и мелкой.
