— Доверенность на меня, — заявила золовка, — я этой квартирой распоряжаюсь. Выметайся, ты здесь никто! Или мне полицию вызвать?
— Депрессия у тебя? — орал на меня муж, — раньше бабы в поле рожали и ни о каких депрессиях не слышали! Прекрати ныть, Лена! У тебя один ребенок, а ты ведешь себя так, словно тебя с десятью оставляют. Надоела, сил нет! Замолчи и делай то, что должна!
После кошмара предыдущих отношений, где меня морально и физически ломали, Илья казался спасением. Он был внимательным, заботливым, веселым, с ним я снова начала улыбаться, снова поверила в возможность счастья. После года гармоничных отношений мы сыграли свадьбу. Правда, неофициальную. Только красивое торжество, платье, гости, ресторан. Я боялась штампа в паспорте, и Илья, видя мой страх, не настаивал. Это был и его второй брак, так что ему тоже, видимо, было все равно.
Жили мы неплохо. Наслаждались молодостью, свободой, возможностями. Много путешествовали, ходили в кино, встречались с друзьями. Казалось, что я наконец-то нашла свое место в жизни. Потом решили, что пора обзаводиться своим уголком.
— Слушай, Лен, а давай купим квартиру? — предложил Илья как-то вечером, когда мы сидели на балконе.
— Квартиру? Звучит заманчиво, но где мы возьмем деньги? — ответила я, скептически подняв бровь.
— Ну, у меня есть кое-какие накопления, да и дядя обещал помочь. Ты же тоже можешь немного добавить, правда?
Я задумалась. У меня тоже были отложены деньги, я копила на отпуск, но мысль о собственной квартире была гораздо привлекательнее.
— Хорошо, я согласна. Сколько нужно? — спросила я, чувствуя, как внутри меня начинает разгораться азарт.
В итоге мы нашли подходящую квартиру — небольшую, но уютную однушку в новом районе. Я дала примерно пятую часть от общей суммы, остальное дал дядя Ильи. Настал день оформления сделки.
— Лен, тут такое дело… — начал Илья, когда мы стояли в приемной у нотариуса.
Я насторожилась.
— Что такое?
— Дядя сказал, что лучше оформить квартиру на меня. Ну, чтобы потом меньше проблем с налогами и наследством было. Он же помогал с деньгами, понимаешь? — Илья смотрел на меня виновато, словно извиняясь.
Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна возмущения. Почему на него? Я ведь тоже вложила свои деньги! Но вслух ничего не сказала.
— Ну ладно, — пробормотала я, стараясь не показывать своего разочарования.
Перед нотариусом мне было неловко устраивать сцены и выяснять отношения с мужем. Дура! Я была просто наивной и глупой девочкой, и даже не помыслила о возможных последствиях. Илья же умело сыграл на моей доверчивости и нежелании портить ему репутацию.
Так и записали все на Илью. Я подписала все необходимые документы, не задавая лишних вопросов. Доверие, наивность и нежелание устраивать скандал перед посторонним человеком сыграли со мной злую шутку.
Мы въехали в нашу квартиру, счастливые и довольные. Но где-то глубоко внутри меня поселился маленький червячок сомнения. Червячок, который постепенно начал грызть меня изнутри.
Прошло несколько лет. Мы жили, казалось, душа в душу. Илья был по-прежнему внимательным и заботливым мужем. Но с каждым годом я все больше осознавала свою ошибку. Квартира, в которую я вложила свои деньги, юридически принадлежала только ему. Я чувствовала себя незащищенной, уязвимой. Я жила на птичьих правах, в любой момент рискуя остаться ни с чем.
Однажды я попыталась завести разговор на эту тему, но Илья отмахнулся от меня, сказав, что я просто накручиваю себя.
— Лен, ну что ты переживаешь? Мы же семья! Все, что мое — твое, — сказал он, обнимая меня.
Но я знала, что это не так. Юридически это была только его квартира. И эта мысль не давала мне покоя.
С каждым днем я все больше осознавала, что вышла замуж за человека, которого не знала по-настоящему. За человека, который умело манипулировал мной, используя мою наивность и доверчивость.
А что будет дальше? Я боялась даже думать об этом. Я знала, что мне нужно что-то менять в своей жизни. Но что именно? И как это сделать? Эти вопросы мучили меня днем и ночью, не давая мне покоя.
Вместе мы прожили три года. Три года, наполненных и счастьем, и разочарованием. Как в любой семье, было всякое. В основном я уступала, старалась сглаживать острые углы. После пережитого абьюза, мне казалось, что спокойствие и стабильность — самое ценное. Где-то терпела, стараясь не провоцировать конфликты, иногда обижалась, когда чаша переполнялась, и уходила. Но он всегда находил способ извиниться, сказать нужные слова, и я возвращалась, веря в то, что все наладится.
Муж не хотел, чтобы я работала. Говорил, что ему достаточно, что он может обеспечить нас обоих. Честно говоря, я тоже не сильно противилась, поэтому уволилась. После тяжелого прошлого, мне хотелось просто отдохнуть, заняться домом, своими увлечениями, строить планы на будущее. Я мечтала о детях, о большом доме, о счастливой и беззаботной жизни.
— Лен, зачем тебе работать? Я же могу тебя обеспечить. Ты должна отдыхать и наслаждаться жизнью, — говорил Илья.
— Иногда мне скучно сидеть дома. Хочется чем-то заниматься, приносить пользу, — отвечала я неуверенно.
— Ты и так приносишь огромную пользу! Ты создаешь уют в доме, заботишься обо мне. Этого более чем достаточно! — Илья всегда умел подобрать нужные слова, чтобы успокоить меня.
И я верила ему. Я верила в то, что я нужна ему, что я ценна для него просто как жена, как хозяйка дома.
Я не забывала о своих родителях. Они нуждались в моей помощи, особенно после того, как папа слег после инсульта. Мама, хоть и сильная женщина, уже не справлялась одна. Я старалась помогать им, как могла. Ездила к ним несколько раз в неделю, помогала маме по хозяйству, приносила продукты, поддерживала их морально.
— Мам, как ты себя чувствуешь? Как папа? — спрашивала я, каждый раз приезжая к ним.
— Да ничего, дочка, потихоньку справляемся. Спасибо, что не забываешь нас, — отвечала мама, стараясь не показывать своей усталости и боли.
— Мам, ну что ты! Вы же мои родители, я очень вас люблю. Может, еще в чем помощь моя нужна?
— Просто приезжай почаще. Мы с папой скучаем.
Я понимала, что моя помощь нужна не только физически, но и морально. Родителям было важно знать, что они не одни, что у них есть дочь, которая всегда их поддержит. Илья, конечно, не был в восторге от моих поездок к родителям. Ему не нравилось, что я трачу на них свое время и деньги.
— Лен, ну зачем ты так часто к ним ездишь? Есть социальные службы, пусть они им помогают, — говорил он недовольно.
— Но это же мои родители! Они нуждаются во мне, — отвечала я, стараясь не вступать в конфликт.
— Я понимаю, — Илья давил на меня, — но ты ведь тоже должна думать о себе. Ты тратишь на них все свои деньги, а о себе не заботишься.
Я старалась не обращать внимания на его слова. Я знала, что поступаю правильно, помогая своим родителям. Я не могла поступить иначе.
Мы с Ильей решили, что пора завести ребенка. Мечты о большой семье, о маленьких ножках, бегающих по дому, казались такими близкими и реальными. И вот, весной произошло чудо. С первого раза после отмены препаратов у нас все получилось, забеременела нашим сынишкой.
Беременность протекала хорошо, хотя гормональные бури не всегда давали о себе забыть. Илья в целом заботился обо мне, возил на приемы к врачу, старался баловать вкусненьким. Но иногда он все же срывался. Его внезапные вспышки гнева, придирки по мелочам, упреки — все это доводило меня до слез. А однажды, на позднем сроке, во время ссоры он даже физически причинил мне боль. Не сильно, но сам факт… Тогда я впервые по-настоящему испугалась.
В конце ноября я родила здорового, прекрасного сына. Назвали его Данечкой. Казалось бы, вот оно, счастье! Но вместо радости и умиления на меня накатила черная волна послеродовой депрессии.
И тут начался настоящий кошмар. Илья абсолютно никак не помогал, не поддерживал меня. Он словно не замечал, что со мной что-то не так. Даже больше — он начал кричать, предъявлять претензии, обвинять меня в том, что я плохая мать.
К этому добавилась его мать, которая после родов предложила нам пожить у них. Свекровь постоянно вмешивалась в наши дела, критиковала меня, учила, как правильно ухаживать за ребенком. Я чувствовала себя совершенно беспомощной, словно попала в ловушку.
Я много плакала, страдала от бессонницы, постоянно чувствовала себя виноватой. Мы ругались с Сергеем почти каждый день. Он не понимал, что со мной происходит, считал, что я просто капризничаю.
— Ты просто ленишься! Все женщины рожают и ничего, а ты тут разнылась! — кричал он на меня.
Однажды, во время очередной ссоры, он толкнул меня прямо с ребенком на руках. Я потеряла равновесие и ударилась спиной и головой об стену. Чудом успела развернуться и защитить малыша от удара. Я помню дикую боль и страх за Даню.
Потом, когда он немного остыл, он говорил, что не помнил этого, что это был какой-то аффект. Но я уже не верила ему. Я видела его злость, его равнодушие, его жестокость. В конце концов, я решила уехать к маме. Забрала Даню и ушла, хлопнув дверью. Мама поддержала меня, успокоила, помогла прийти в себя. Но через какое-то время Илья приехал, стал умолять вернуться, обещал измениться. И я, как дура, поверила ему и вернулась!
И опять все по кругу: ссоры, крики, равнодушие. И я снова уехала к маме. Потом снова вернулась. Потом снова уехала. И так на протяжении трех лет. Бесконечный замкнутый круг, из которого я никак не могла вырваться.
Я жила в постоянном страхе, в постоянном напряжении. Я боялась за себя, за Даню. Я понимала, что так больше продолжаться не может. Но что делать? Как изменить свою жизнь? Эти вопросы мучили меня, не давая покоя.
Муж становился все более агрессивным. Вспышки гнева происходили все чаще и чаще, а слова, которые он бросал в мой адрес, ранили все больнее. Он позволял себе оскорблять не только меня, но и моих родных. Говорил гадости о моей маме, о моем отце, который и так был болен. Естественно, я злилась, обижалась, пыталась защитить свою семью. Но в ответ получала еще больше злости и ненависти.
Дальше жить вместе стало просто невозможным. Каждый день превращался в пытку. Я понимала, что нужно что-то менять, что я не могу больше терпеть это унижение. Я приняла тяжелое решение — собралась уйти от него.
Я хотела, чтобы этот процесс прошел максимально гладко и цивилизованно. Я не хотела скандалов, драк, взаимных обвинений. Я хотела, чтобы мы смогли спокойно поговорить, решить, как будем делить имущество, как будем воспитывать Даню.
Для того, чтобы это стало возможным, я уговариваю мужа пойти вместе к психологу. Мне казалось, что специалист сможет помочь нам разобраться в наших проблемах, найти компромисс.
К моему удивлению, он соглашается. Но, как выяснилось позже, у него были совсем другие мотивы. Он шёл к психологу только для того, чтобы специалист научила меня правильно жить, сделала из меня его идеальную жену, научила меня быть покладистой и послушной. Он был уверен, что все проблемы в наших отношениях исходят от меня, что я должна измениться, чтобы ему было комфортно. Человек просто был далек от понимания процесса психотерапии.
В итоге, как и следовало ожидать, он оказался совершенно не готов услышать нелицеприятные вещи о себе. Психолог, естественно, не стала занимать чью-то сторону, а просто пыталась помочь нам разобраться в себе и друг в друге. Но Илья воспринимал это как личное оскорбление. Он не хотел признавать свои ошибки, не хотел меняться.
После нескольких сеансов он стал еще больше обозленным и агрессивным. Ему казалось, что психолог специально настраивает меня против него, что она подрывает его авторитет.
— Ты с ней сговорилась! Она тебя настраивает против меня! Она хочет разрушить нашу семью! — кричал он на меня после очередного визита к психологу.
Я пыталась объяснить ему, что это не так, что психолог просто хочет помочь нам, но он не слушал меня. Он был уверен в своей правоте и не хотел ничего слышать. Наши отношения окончательно развалились. Я понимала, что больше нет смысла оставаться вместе. Я собрала вещи, взяла Даню и ушла. Но ненадолго.
Апофеозом всего стало то, что я вышла на работу. Мне нужно было обеспечивать себя и сына, да и сидеть дома без дела больше не было сил. Я устроилась в компанию, занимающуюся IT—проектами. Работа оказалась интересной, я быстро освоилась и даже начала неплохо зарабатывать.
Общение с коллегами, с другими людьми, в том числе и с мужчинами, давало мне заряд энергии, ощущение собственной значимости. Я снова чувствовала себя живой, нужной, интересной. Но Илья этого не оценил. Его злило то, что я стала независимой, то, что я зарабатываю деньги, то, что я общаюсь с другими мужчинами. Он чувствовал, что теряет надо мной контроль.
Однажды вечером, отобрав мой телефон, он зацепился за мою переписку с руководителем одного проекта. Это была обычная рабочая переписка, ничего компрометирующего там не было. Мы просто обсуждали детали проекта, уточняли сроки, обменивались мнениями. Но его это разозлило.
В тот вечер я как раз задержалась на работе. Нужно было закончить важный отчет. Он выпил много алкоголя, ожидая моего возвращения. Ревность, злость и алкоголь в совокупности превратили его в монстра.
Когда я пришла домой, он набросился на меня с обвинениями. Кричал, оскорблял, угрожал. Я пыталась успокоить его, объяснить, что в переписке нет ничего предосудительного, но он не слушал меня.
И в какой-то момент он на меня накинулся. Целился умышленно в голову. Он словно знал, куда нужно метиться, чтобы не оставить видимых следов. Синяков на теле и лице почти не было, но голова болела нестерпимо. Я помню, как меня бросало то в жар, то в холод, как перед глазами все плыло. Я чувствовала, как силы покидают меня. В какой-то момент он словно опомнился и отошел в ванную.
И в этот момент я поняла, что это мой шанс. Я выбежала из квартиры, как можно дальше от этого ужаса. Мне помогли соседи. Они вызвали скорую, дали мне воды, успокоили. В травмпункте мне поставили диагноз: сильное сотрясение мозга. Ночь я провела в отеле. Я боялась возвращаться домой, боялась, что он снова нападет на меня. Хорошо, что сына моего в тот день забрала мама и он всего этого ужаса не видел.
На следующий день он позвонил мне. Каялся, умолял о прощении. Говорил, что не помнит, что произошло, что был пьян. Клялся, что это больше никогда не повторится. Но я больше не верила ему. Я знала, что если я вернусь, все повторится снова. Я не могла больше рисковать своей жизнью, своим здоровьем. Но…
Я, как всегда, была готова простить его. Моя вечная позиция жертвы, привычка оправдывать его поступки, надежда на то, что он изменится — все это тянуло меня назад. Я почти простила его за избиение, за страх, за боль. Но тут произошло нечто еще более коварное и ужасное — предательство от его родных.
Его сестра, всегда завидовавшая мне и нашей, как ей казалось, благополучной жизни, воспользовалась тем, что мы расстались уже точно. Зная о нашей квартире, которую мы купили, она решила заработать на нашей беде.
Вторая квартира была нашей гордостью. Мы долго копили на первый взнос, продали однушку, взяли ипотеку на долгие годы, сделали там ремонт, купили хорошую мебель, создали уютное гнездышко.
И вот, сестра моего мужа, узнав о нашем разрыве, решила завладеть этой квартирой. Она занималась сдачей посуточно квартир, и наша двушка в центре стала для нее лакомым кусочком. Воспользовавшись слабостью моего мужа, его внушаемостью и отсутствием собственной воли, она заставила его выписать доверенность на нее, на право распоряжением нашей квартирой. Он, поддавшись ее уговорам, подписал эту роковую бумагу, даже не осознавая, что совершает предательство по отношению ко мне.
А дальше все произошло очень быстро. Пока я лежала в больнице с сотрясением мозга, она вероломно вскрыла замки в нашей квартире и поменяла их. Вывезла все мои вещи, выбросив их в неизвестном направлении, и сдала квартиру посуточно. Я осталась на улице. Без жилья, без вещей, без средств к существованию. Хотя мы договорились с мужем, что я пока буду жить в квартире одна, пока восстановлю свое здоровье, пока приду в себя после пережитого.
Но когда за дело взялась его сестра, он просто ушел от ответственности. Он отвернулся от меня, предал меня, позволил ей с полицией выгнать меня из нашей квартиры. Я помню этот день, как сейчас. Я приехала к дому, чтобы забрать свои вещи, но меня не пустили. Полиция, вызванная сестрой моего мужа, стояла на страже новой хозяйки квартиры. Мне объяснили, что у них есть доверенность, что я не имею права находиться здесь.
Я пыталась объяснить, что это моя квартира, что я имею право здесь жить. Но меня никто не слушал. Они вытолкали меня на улицу, как бездомную собаку. В тот момент я почувствовала себя абсолютно беспомощной и одинокой. Меня предали все, кому я доверяла. Я осталась одна против всего мира.
Но именно в этот момент, когда я упала на самое дно, я поняла, что должна бороться. Я должна защитить свои права, вернуть свою квартиру, наказать тех, кто причинил мне столько боли. Я вернулась к маме, как побитая собака, с поджатым хвостом и полным отчаяния сердцем. Я не хотела ей говорить о случившемся. Мне было стыдно, больно и страшно. Я боялась ее реакции, ее осуждения, ее слез.
Но правда все равно выплыла наружу. Его сестра, движимая злобой и желанием насолить мне, позвонила моей маме, моему брату и начала скандалить. Она выплеснула на них всю свою ненависть, обвинила меня во всех смертных грехах, рассказала о нашей ссоре и моем побеге из дома.
Мне пришлось все рассказать им. Я не могла больше скрывать правду, не могла больше притворяться, что все хорошо. Я выплакала все слезы, выговорила всю боль, вылила всю свою обиду. Мама обняла меня, успокоила, поддержала. Брат был в ярости. Он хотел пойти и разобраться с Ильей, но я остановила его.
Я проходила лечение у невролога, принимала успокоительные, посещала психолога. Много читала о домашних тиранах, о психологии жертвы, о способах восстановления после травмы. Беседовала с подругами, делилась своими переживаниями, искала поддержку и понимание.
И постепенно, шаг за шагом, я начала приходить в себя. Начала осознавать, что я не виновата в том, что произошло. Что я не заслужила такого обращения. Что я достойна любви, уважения и счастья.
Я начала понимать, что агрессор не изменится никогда, что он всегда будет таким. И что я должна уйти от него, чтобы спасти свою жизнь и жизнь своего ребенка. В итоге я пришла к мысли, что все-таки хочу ради ментального здоровья сына прийти к гармоничным отношениям с бывшим мужем, но без совместного проживания. Чтобы не причинить травму ребенку, чтобы он не рос без отца, я решила дать им возможность видеться и общаться столько, сколько они того хотят.
Я понимала, что это будет непросто, что Илья может использовать Даню, чтобы манипулировать мной, чтобы давить на меня, чтобы пытаться вернуть меня. Но я была готова к этому.
Я установила четкие границы и дала понять Илье, что общение с Даней — это его право, но это не дает ему права вмешиваться в мою жизнь, контролировать меня, оскорблять меня.
И, к моему удивлению, он согласился. Он тоже, видимо, понял, что лучше иметь возможность видеть сына, чем не видеть его вообще. Я научилась отпускать прошлое, прощать обиды и жить настоящим. Я научилась ценить себя, уважать свои границы и бороться за свое счастье. Я научилась быть сильной и независимой женщиной, способной постоять за себя и своего ребенка. И я гордилась этим
.
Сыну сейчас четыре года. Он маленький, но уже чувствует атмосферу в доме, настроение мамы, отношение к папе. Я понимаю, как важно для его будущего, для его ментального здоровья, чтобы у него был положительный образ отца.
Поэтому я всегда ему говорю, что его папа умный, сильный, самый лучший. Я рассказываю ему о его папе только хорошее, даже если это не всегда правда. Я не хочу, чтобы у него в будущем сложился образ неполноценного мужчины, чтобы он рос с чувством вины за то, что его родители не вместе. Со своей стороны я стараюсь поддерживать позитивные отношения с бывшим мужем. Я не хочу скандалов, ссор, взаимных обвинений. Я понимаю, что это плохо отразится на нашем сыне. Но, к сожалению, со стороны бывшего мужа я не вижу предпосылок к такому развитию событий. Он по-прежнему эгоистичен, вспыльчив, склонен к манипуляциям по отношению именно ко мне. Он не готов признавать свои ошибки, не готов меняться.
Единственное, что он говорит, что хочет помочь мне купить квартиру в ипотеку. Он обещает дать половину суммы на первоначальный взнос. Он понимает, что я живу с мамой, что нам тесно, что Дане нужно свое пространство. Я сейчас жду от него этого, хотя по идее, я могла бы пойти в суд и подать на раздел имущества. Ведь мы проживали вместе, и в этот период он оформил ипотеку на двухкомнатную квартиру. Я могла бы просто разделить это имущество, получить половину квартиры и жить спокойно.
Но вместо этого я выбрала свое спокойствие, моральное и физическое избегание с бывшим мужем и его семьёй. Я не хочу связываться с ними, не хочу судиться, не хочу тратить свои нервы и время. Я понимаю, что это может быть не самое рациональное решение с материальной точки зрения, но я считаю, что мое душевное равновесие стоит дороже, чем половина квартиры.
Я надеюсь, что он сдержит свое слово и поможет мне купить квартиру. Тогда я смогу начать новую жизнь, создать уютный дом для себя и своего сына, забыть о прошлом и смотреть в будущее с оптимизмом.
