— С юбилеем, папа, — улыбнулась Анна, протягивая свёкру конверт, перевязанный красной лентой.
Виктор Алексеевич оторвался от газеты, поправил очки на переносице и взял подарок. Развязывая ленту, он поджал губы в предвкушении.
— Путёвка? — он медленно изучал документы. — Санаторий «Сосновый лес»…
Брови его поползли вверх, на лбу обозначились глубокие складки. Виктор Алексеевич снял очки, потёр переносицу и в комнате повисла тяжёлая тишина.
— А где море?! — его голос вдруг стал резким. — Я же просил нормальный спа, с бассейном и рестораном! — он потряс бумагами. — Что это за деревня?
Анна замерла. По её лицу пробежала тень обиды и недоумения.
Застывшее недоумение на лице Анны сменилось горьким разочарованием. Она медленно опустилась на стул, вспоминая день, когда они с мужем спланировали этот «сюрприз».
В тот вечер дети уже спали, а Анна с Олегом сидели вдвоём на кухне. Стрелки часов приближались к одиннадцати. Синеватое свечение ноутбука отражалось в усталых глазах Анны.
— Смотри, «Сосновый лес» — санаторий в тридцати километрах от города, — Анна пододвинула ноутбук ближе к мужу. — Лечебные процедуры, баня, прогулки. Врач на месте для консультаций. Твой отец уже полгода жалуется на боли в спине.
— А мы потянем? — Олег взглянул на календарь с отмеченными платежами по ипотеке и детским кружкам.
Анна вздохнула.
— Придётся сэкономить на своём отпуске. Но зато это лучше, чем очередной свитер или электробритва, — она улыбнулась. — Твой отец после маминой смер ти совсем замкнулся. Я к нему езжу дважды в неделю, продукты привожу, прибираюсь. Но ему не хватает какого-то… обновления.
Олег накрыл её руку своей.
— Папе понравится, главное — внимание. Он ведь всегда говорил, что самый ценный подарок — забота, а не деньги.
Сквозь приоткрытое окно доносился шепот ночного города. Анна перебирала варианты, мысленно пересчитывая семейный бюджет. Платежи по ипотеке, детский сад для младшего, школьные расходы для старшего, продукты, коммуналка…
— Я сегодня ему звонила, — тихо проговорила Анна. — Снова жаловался, что «все суставы скрипят». И знаешь, когда я предложила сходить к врачу, он ответил: «Эх, вот бы на курорт какой-нибудь, отдохнуть по-человечески».
— Значит, решено, — Олег захлопнул ноутбук. — Берём «Сосновый лес». Пятнадцать дней для здоровья и настроения. К тому же, мы всё равно не смогли бы свозить его в Турцию или даже Сочи.
Они строили планы до полуночи, представляя, как обрадуется старик. А теперь… их искреннее внимание наткнулось на стену разочарования и претензий.
За окном начался дождь, будто природа решила аккомпанировать разворачивающейся драме. Виктор Алексеевич перебирал глянцевые брошюры санатория с видимым презрением. Его пальцы с выступающими венами небрежно мяли углы страниц, а лицо постепенно наливалось пунцовым цветом.
— Сосновый лес? — он скептически поднял брови, разглядывая фотографию деревянного корпуса, окружённого вековыми соснами. — Это даже не на море?
Анна смотрела на свёкра, а внутри нарастало чувство несправедливости.
— Это подмосковный санаторий, там очень красиво, свежий воздух… — начала она, но Виктор Алексеевич резко перевернул страницу. — Вы решили на мне сэкономить? — его голос прозвучал словно удар хлыста. — Пап, да там всё есть, и врача вызовут, и массаж… — попытался сгладить ситуацию Олег, но отец не слушал. — Массаж? В сарае? — Виктор Алексеевич захлопнул брошюру. — Я хотел цивилизации! Анна чувствовала, как внутри растёт волна раздражения. Три месяца экономии на всём, отказ от новой куртки для себя, вечера, проведённые в поисках лучшего варианта… И вместо благодарности — лишь претензии.
Она посмотрела на мужа, ища поддержки, но тот предательски отвёл взгляд, рассматривая трещину на стене. В эту минуту она особенно остро ощутила свою уязвимость — свёкор с одной стороны, муж-молчун с другой, и она посередине, совершенно одна против этого шторма неблагодарности.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Анна, выпрямив спину, медленно потянулась к брошюрам. Её руки, обычно суетливые, теперь двигались с каким-то холодным спокойствием. Она аккуратно сложила глянцевые листы, выравнивая края — движение, которое выдавало годы работы с документами в бухгалтерии.
— Мы предложили. Не устраивает — никто не заставляет, — её голос звучал ровно, но в уголках губ залегла едва заметная горькая складка. — Поедешь — отлично. Нет — так нет.
Виктор Алексеевич опешил от такого поворота. Он ожидал уговоров, извинений, может быть, даже предложения другого варианта. Вместо этого невестка методично убирала всё со стола.
Олег, наконец оторвавшись от созерцания трещины на стене, сделал шаг вперёд:
— Подожди, может, всё же… — Нет, — спокойно перебила мужа Анна. — Мы предлагали помощь. Это был подарок, а не заказ по каталогу. В её глазах читалось что-то новое — не обида, не злость, а твёрдое осознание собственной ценности. За десять лет совместной жизни с Олегом она ни разу не говорила таким тоном с его отцом. Что-то изменилось — словно невидимый переключатель щёлкнул внутри неё, обнуляя годы молчаливых уступок.
На следующий день Олег сидел в машине на парковке возле офиса, когда телефон разразился знакомой мелодией. Имя отца на экране заставило его на секунду замешкаться. Дворники размеренно счищали морось с лобового стекла, создавая ритмичный фон для предстоящего разговора.
— Да, пап, — ответил он, приготовившись к привычному монологу. — Ты слышал, как твоя жена со мной вчера разговаривала? Даже путёвку забрала, — голос Виктора Алексеевича звучал оскорблённо. Олег посмотрел на проходящих мимо людей под зонтами. Вчерашний вечер прокручивался в голове как заевшая пластинка. Лицо жены, её прямая спина, тишина во время возвращения домой… Воспоминание о том, как она молча собирала детские игрушки в гостиной, пока он нерешительно топтался в коридоре, отозвалось в груди тупой болью.
— Пап, давай по-честному, — его собственный голос вдруг прозвучал иначе, твёрже, чем обычно. — Мы хотели сделать тебе приятно. Если ты ждал пятизвёздочный курорт — мы просто не можем себе это позволить.
Наступила пауза. Олег впервые за долгие годы не стал сглаживать углы и не стал идти компромисс для успокоения отцовских претензий. Теперь всё было по-другому.
Неделя прошла в тягостных размышлениях для всех троих.
В воскресный вечер они собрались на кухне Виктора Алексеевича. Анна разливала чай. Олег украдкой наблюдал за отцом, который рассеянно крошил печенье, избегая смотреть на невестку.
— Мы семья, — наконец произнесла Анна, и её голос звучал спокойно и уверенно. — Но, если ты ждёшь от нас уровень, как в рекламе, — это не к нам.
Виктор Алексеевич поднял глаза, встретившись взглядом с невесткой. В её словах не было ни вызова, ни обиды — только честность. Он посмотрел на сына, который впервые за долгое время сидел прямо, не пытаясь сгладить острые углы.
— Ладно, — проворчал он. — Может, и правда, свежий воздух полезнее морского…
В его голосе всё ещё слышалось недовольство, но требовательные нотки исчезли. За окном зажглись первые фонари, и их свет, проникающий в комнату, словно символизировал начало новых, более честных отношений в семье.
Летнее солнце золотило кухню, играя бликами на глянцевой поверхности журнала с отпускными предложениями. Анна, прищурившись, рассматривала фотографии морских побережий, делая пометки в блокноте. Рядом Олег что-то высчитывал на калькуляторе телефона, периодически записывая цифры на полях.
— Может, Крым? Всё же ближе и дешевле, — предложил он, потягивая кофе из своей любимой кружки с трещиной на ручке. — А дети хотели аквапарк, — задумчиво протянула Анна, перелистывая страницу. На холодильнике, прижатая магнитом в форме рыбки, висела открытка с изображением тихого лесного озера. Почерк Виктора Алексеевича, обычно размашистый и крупный, на этот раз был аккуратнее, словно он особенно старался: «Погода отличная. Комары злые. Но, пожалуй, вы были права. Дома лучше».
Виктор Алексеевич уехал на свою любимую рыбалку две недели назад — со старой удочкой, термосом, купленным ещё в девяностых, и компанией таких же седовласых любителей тишины. Он позвонил всего раз — уточнить, как включается новый фонарь, подаренный ему внуками.
— Знаешь, — Анна подняла взгляд от каталога, — мне кажется, мы впервые планируем отпуск без оглядки на чужое мнение.
Олег улыбнулся, глядя на жену. Морщинка между её бровей, не исчезавшая последние годы даже во сне, разгладилась. Он протянул руку и накрыл её ладонь своей.
— Каждому своё море, — философски заметил он. — Папе — его лесное озеро, нам — наш отпуск. По средствам, но с удовольствием.
За окном играли дети, их беззаботный смех доносился в кухню вместе с тёплым ветром. Анна и Олег смотрели друг на друга с новым пониманием — они наконец обрели свои берега.
