Я не люблю лето в городе. Слишком много света, слишком много голосов под окнами.
Но работать из дома всё равно лучше, чем в офисе.
Утро было обычным: окно приоткрыто, на столе — кофе, ноутбук, таблица в Excel, которая требовала внимания. Всё привычно. Тихо.
Я живу на третьем этаже. Обычная девятиэтажка. Соседи не шумные, но разговоры на лестнице всегда слышны. Особенно Лена — из 24 квартиры сверху.
Ей тридцать с хвостиком. Сыну — лет семь. Мужа нет. Отец мальчика где-то «в отъезде». Так она говорит.
В десять утра раздался звонок в дверь.
Я сначала не встал — подумал, почта или соседский ребёнок балуется.
Звонок повторился.
Открыл.
Лена стояла в коридоре с сыном. У неё в руке — рюкзак, на лице — та самая «виноватая, но ты же поймёшь» улыбка.
— Тим, привет. Слушай, ты же дома работаешь, да?
Я кивнул.
— У меня накладка на работе, замена. Мальчику не с кем остаться. Он спокойный, мультики посмотрит. Ну правда. Ты меня очень выручишь. Часика на два максимум.
Я замолчал.
Ребёнок стоял рядом, держал в руках плюшевого кота. Молчал.
Мне было неудобно сказать «нет».
— Хорошо, — сказал я. — Только на пару часов.
— Тим! Спасибо тебе огромное! Я тебя потом чаем напою.
Серёж, ну ты же знаешь: у дяди Тима тихо.
Будь умничкой.
И ушла. Быстро, как будто боялась, что передумаю.
Серёжа сел на ковёр в зале, включил планшет. Мультфильм про динозавров. Звук негромкий, но всё равно бил по ушам.
Я открыл ноутбук. Попытался сосредоточиться.
Не вышло.
Он переключал мультики каждые пять минут. Периодически говорил вслух:
— А вот это — злой.
— А он потом упадёт, смотри.
— А вы любите лисиц?
Я отвечал. Потом перестал.
Через час он сказал:
— А у вас есть сок?
Я посмотрел на холодильник.
— Только вода.
Он кивнул.
— Можно?
Я налил.
Через полтора часа он сказал, что хочет в туалет, но «у вас страшно».
Пришлось стоять в коридоре.
Лена пришла в начале второго. Почти через три часа.
С улыбкой. С конфетами.
— Ты мой спаситель. Правда. Я не знаю, что бы без тебя делала.
— Ты сказала — на пару часов.
— Ну, там просто задержали. Но ты же не против, да? Он ведь не мешал?
Я ничего не сказал.
Она поставила коробку конфет на полку у входа.
— Это тебе. От нас. Мы тебя любим!
Ушла.
Я думал, это случайность.
Бывают форс-мажоры.
Бывает, что человеку надо. Бывает, что ты выручаешь.
Через два дня она снова позвонила.
— Тим! Прости, но я снова на часик. Всё по-старому. Ты лучший.
— Я… у меня работа.
— Да ты же всё равно дома! Ну он тихий.
Я не успел сказать «нет». Она уже ставила рюкзак на пол.
Серёжа вошёл сам. Уже как к себе.
— Привет. Я мультик принёс.
И снова началось.
На третий раз она даже не позвонила. Просто постучала в восемь утра.
— Он сегодня чуть подольше. Я в утреннюю. Вернусь к обеду.
И ушла.
Я стоял в коридоре, а ребёнок уже сидел на ковре.
Вечером я написал.
Лена, так не пойдёт. Мне нужно работать. Это не детский клуб.
Она не ответила.
Через два часа пришла голосовая.
— Тим, ты чего? Мы тебя уважаем, ты взрослый, понимающий. Ну что такого? Всё же на доверии. Серёжке с тобой хорошо. А ты тут с упрёками.
Через неделю у двери снова стоял Серёжа. Один. В руке бумажка — записка.
«Он не мешает. Просто пусть побудет. Мне в смену нельзя с детьми».
Я поднялся к Лене. Долго стучал.
Никто не открыл. Вернулся вниз. Открыл дверь.
Серёжа сел в коридоре. Тихо.
— А мультик можно?
Я сел на табурет.
Сказал:
— Нет. Сегодня — нет.
Он посмотрел на меня.
Не понял. Просто сидел. И я понял: не ему я должен был объяснить.
Он сидел на ковре и разглядывал ковровый узор, как будто искал в нём что-то. Не капризничал, не жаловался, не просил ничего — просто сидел, с тем же плюшевым котом в руках. Я смотрел на него и пытался понять: злюсь ли я на него? Нет. Ни капли. Потому что он — просто ребёнок. Его сюда несло не желание, а система. Тихая, уверенная в себе система, где ты, если не протестуешь, значит согласен.
Я достал телефон. Позвонил Лене. Гудки шли долго, но она не брала. Написал короткое сообщение:
«Серёжа у меня. Я не могу сидеть с ним. Забери».
Через минуту — статус «прочитано». Ответа — никакого. Ни «поняла», ни «скоро», ни «спасибо».
Ничего.
Я поставил мультик. Старый советский — чтобы не пищало в ушах. Сам сел на кухне. Попытался открыть ноутбук, сосредоточиться, вернуться в свою реальность. Но она, похоже, уже сменилась. Потому что кто-то другой её переписал.
Серёжа через десять минут пришёл ко мне. Встал в дверях кухни, неуверенно.
— А у вас всё время так тихо?
Я кивнул.
— Потому что я люблю тишину.
Он подумал.
— А мама говорит, что ты странный.
Я усмехнулся.
— Возможно, она права.
Он не смеялся. Просто сел на табурет напротив и начал теребить кота за ухо. Мы так и просидели какое-то время, не разговаривая. Он не мешал. Он просто был. И я понимал, что не ему я должен сказать «нет». Не он поставил себя у моей двери, не он выбрал, что можно меня использовать.
Лена пришла только вечером. Просто позвонила в дверь и зашла сразу, как будто у неё был ключ. В руке — сумка, на лице — та самая, натянутая на привычку улыбка.
— Ой, ты всё ещё с ним? — сказала, как будто удивлённо.
Я молчал.
— Ну, Тим, правда, ты же мог просто написать, если тебе неудобно. Мы бы решили.
— Я написал. Утром.
— Да? Не видела. У меня, наверное, телефон глючит. Сейчас всё в работе, с этими сменами.
— Я просил, чтобы ты забрала его.
— Ну ты же взрослый человек. Он не мешал. Сидит тихо, мультики смотрит. Ну что такого?
Я встал. Смотрел прямо. Без раздражения, но и без улыбки.
— Сложно — нет. Но это не по-человечески.
Она напряглась.
— В смысле?
— В том смысле, что ты перестала спрашивать. Ты просто приносишь его. Оставляешь. Как будто я — шкаф для хранения.
Она выдохнула, будто обиделась за меня.
— Ну прости. Не подумала, что ты так обидчивый. Я бы никого больше не просила. Но ты — ты ведь не чужой.
— Вот именно. Не чужой — это не значит что я по умолчанию доступный. Не значит, что ты можешь строить на мне свой распорядок дня.
Она замолчала. Лицо стало закрытым, холодным. Я видел — она уже отыгрывала не ситуацию, а роль. Ту, где я — предатель, а она — пострадавшая.
— Ясно, — сказала она. — Просто не ожидала. Думала, ты человек. А ты — таблички ставишь. «Не беспокоить».
Я не стал спорить. Только кивнул в сторону сына.
— Пора. Он устал.
Через пару дней я вышел выбросить мусор. Возвращаюсь, вижу Лена стоит у подъезда. Ведёт Серёжу за руку. Он машет мне. Я киваю.
Лена не смотрит. Делает вид, что меня нет.
Проходит мимо. Без «здравствуйте», без «до свидания».
Через неделю, когда я уже почти начал забывать, как всё это началось, в дверь позвонили.
Я открыл.
Серёжа. Один.
В руках — лист бумаги. Нарисован дом, две фигуры и серый кот.
Он молча протянул.
— Это вам.
Я взял.
— А мама?
— Знает. Сказала — если хочешь, отдай.
— Я хочу.
Он кивнул, улыбнулся и пошёл к лестнице.
Не зашёл. Не сел. Просто ушёл.
Рисунок я повесил на стену. Возле выключателя. Между календарём и книжной полкой. Не как благодарность. И не как упрёк.
Просто — чтобы напоминало.
Один раз уступить — это помощь.
Два — доброта.
А три — уже контракт, о котором ты не знал.
Иногда «нет» — это и есть забота.
Забота о себе.
