— Только попробуй мне слово против сказать, — рявкнула мачеха, — я тебе в своем доме командовать не позволю! Ты меня еще плохо знаешь…
— Мама, — рыдала Валя в трубку, — ты знаешь, что жена папы сделала? Она меня за волосы оттаскала! Да, в прямом смысле! Мама, забери меня отсюда, ч тебя очень прошу! Что значит «ты у отца до лета»? почему? Мама, неужели ты позволишь какой-то тетке надо мной издеваться? Мама, неужели ты меня отсюда не заберешь? Какое перевоспитание?!
Развод родителей стал для Вали настоящим ударом. В свои четырнадцать лет она ощутила, как мир, казавшийся таким незыблемым, вдруг развалился на куски. Сердце разрывалось от обиды и непонимания, а в голове крутился один и тот же вопрос: «Почему?».
Как это часто бывает в подростковом возрасте, Валя винила во всем окружающих. Ей казалось, что кто-то должен быть виноват в том, что ее счастливая жизнь разрушена. И первой, на кого обрушился ее гнев, стала мама. Валя закатывала истерики, хлопала дверью, огрызалась по любому поводу. Она думала, что таким образом сможет вернуть прежнюю жизнь, заставить родителей передумать и снова стать семьей. Но становилось только хуже.
— Ненавижу тебя! — кричала она матери, захлебываясь слезами, — это все из-за тебя! Ты разрушила нашу семью! Не могла папу отговорить? Я теперь что, безотцовщина?!
Галина молча выслушивала все обвинения. Оправдываться даже не пыталась — нельзя было девочке рассказывать некоторые подробности их с мужем личной жизни. Мала она еще такое знать. Галина прекрасно понимала, что Вале сейчас тяжело, что ей нужно выплеснуть свою боль и обиду. Но каждое слово, сказанное дочерью, каждая фраза ранили ее в самое сердце.
— Валечка, милая, — пыталась успокоить ее мама, — пойми, так случилось. Я тоже очень переживаю, но ничего уже не изменить.
— Нет, можно! — возражала Валя, — вы просто должны помириться! Верните все, как было!
Галина грустно вздыхала и качала головой. Она знала, что это невозможно. Развод был неизбежен, и чем скорее Валя это примет, тем легче ей будет жить дальше.
Валя тем временем старательно выводила мать из себя. Била, что называется, по всем фронтам: в школе скатилась на тройки, попала в плохую компанию, сбегала из дома. У Галины опускались руки: как с ней бороться? Как вразумить единственную дочь и объяснить ей, что она в разводе не виновата?
После очередной бурной ссоры Галина, устав от постоянных истерик и обвинений, сказала Вале:
— Знаешь, Валюша, я больше не могу. Мне тяжело это говорить, но я думаю, тебе будет лучше пожить какое—то время с отцом.
Валя на секунду даже истерить перестала:
— Чего? Ты хочешь, чтобы я ушла? Ты меня выгоняешь!?
— Нет, милая, я не выгоняю тебя. Я просто думаю, что тебе нужна смена обстановки. Может быть, отец сможет тебе помочь понять, что ты ведешь себя отвратительно.
Валя молча убежала в свою комнату и захлопнула дверь. Вот оно как! Мало того, что мать семью их разрушила, отца ее лишила, так еще теперь и ее выгоняет?
Иван Степанович, не желая долго оставаться в одиночестве, вскоре женился во второй раз. Его новой избранницей стала женщина по имени Надежда, с которой он познакомился на работе, на местном заводе. Она работала бригадиром в сборочном цехе, а он — простым слесарем. Надежда была женщиной видной, с волевым лицом и прямым взглядом. В ней чувствовалась внутренняя сила и уверенность в себе. А еще строгой, но справедливой — так говорили о ней коллеги. Она не терпела лени и халатности, всегда готова была прийти на помощь тем, кто действительно нуждался в поддержке. И, что немаловажно, у нее уже были свои дети — сыновья— погодки, Сергей и Андрей.
Иван Степанович после короткого разговора с бывшей супругой привез Валю в дом Надежды. Вторую жену он заранее об этом предупредил.
— Валя, познакомься, это Надежда, моя жена. Теперь ты будешь жить с нами, — сказал Иван Степанович, обнимая дочь за плечи.
Надежда подошла к Вале и протянула ей руку.
— Здравствуй, Валя. Надеюсь, мы подружимся.
Валя посмотрела на Надежду с подозрением. Ей не нравилась женщина, которая заняла место ее матери. Она чувствовала себя чужой в этом доме.
— Здравствуйте, — буркнула Валя, отводя взгляд.
— А это мои сыновья, Сергей и Андрей. Они чуть младше тебя, — продолжила Надежда, указывая на мальчиков.
Сергей и Андрей подошли к Вале и с любопытством уставились на нее.
— Привет, — сказали они хором.
Валя не ответила. Она молча прошла в дом и захлопнула за собой дверь. Надежда вздохнула. Она понимала, что будет непросто наладить отношения с Валей. Но она не собиралась сдаваться.
— Не переживай, Вань, все будет хорошо, — сказала Надежда, кладя руку на плечо мужу, — нужно просто дать ей время.
Вечером, за ужином, Надежда попыталась завести разговор с Валей.
— Как тебе наш дом, Валя? Нравится?
— Нормально, — коротко ответила Валя, не поднимая глаз от тарелки.
— Что ты любишь кушать? Может, приготовить тебе что-нибудь особенное?
— Мне все равно, — буркнула Валя.
Сергей и Андрей переглянулись. Их маме мало кто рисковал хамить открыто. Надежда вздохнула и решила сменить тему.
— Завтра выходной, мы с утра пойдем в огород. Нужно будет прополоть грядки. Поможешь нам?
— Не буду, — отрезала Валя.
— Почему?
— Не хочу. Не нанималась!
Надежда начала злиться. Она не привыкла к такому обращению.
— Валя, я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но ты должна уважать нас, — сказала Надежда строгим тоном, — но ты живешь в нашем доме, и ты должна соблюдать наши правила.
Валя ничего не ответила. Она молча доела свой ужин и ушла в свою комнату.
Иван Степанович с беспокойством смотрел на Надежду. Он понимал, что между ними начинается конфликт.
— Может, стоит поговорить с ней? — предложил Иван Степанович, — она сейчас в таком состоянии…
— Нет, Иван, я сама с ней разберусь, — ответила Надежда твердым голосом,— я знаю, как нужно воспитывать детей. Она должна понять, что жизнь не состоит только из капризов и истерик. Она должна научиться трудиться и уважать других людей.
— Надь, она просто очень переживает, — начал было Иван, — во-первых, она до сих пор мне развод с Галиной не простила. А во-вторых… Ну не привыкла она к тяжёлой работе! В огороде всего пару раз была. Не умеет она с землёй работать. Надь, пожалуйста, не надо с ней слишком строго. Дай ей шанс освоиться…
Надежда молча кивнула, но про себя выводы сделала. Женщине было абсолютно наплевать на чувства падчерицы. Либо Валя живёт по её правилам, либо убирается из её дома. Поблажек Надежда не делала ни для кого: ни для своих детей, ни для чужих.
Валя быстро смекнула, что жизнь в доме мачехи будет совсем не сахарной. После выволочки, которую за ужином устроила ей Надежда, Валя приняла решение: с отцом она жить не будет. Покидав вещи в рюкзак, девушка вылезла через окно, аккуратно перелезла через низенький заборчик, чтобы не громыхать калиткой и направилась по просёлочной дороге в сторону города. Рассчитывала, что сможет поймать попутку и спокойно добраться до дома. Деньги у Вали были — мать дала ей немного перед отъездом.
Валентину в тот вечер никто не хватился. Надежда думала, что падчерица преспокойно сидит в своей комнате. Галина была уверена, что дочка у бывшего мужа. Домой Валентина добралась только под утро, и то благодаря сердобольному мужчине на фуре — дальнобойщик ночью ехал в город и заметил одиноко стоящую фигурку на обочине. Сжалился и подвёз Валю до дома.
Матери девушка закатила грандиозный скандал.
— Я не пойму, ты меня туда зачем отправила? — кричала Валя, — чтобы издевались там надо мной? Решила, что тетка чужая меня перевоспитает? Ты знаешь, как там со мной обращались? Как с прислугой! Я почему должна полоть какие-то грядки, корячиться на чужом огороде? Оно мне надо!? Я прислугой никому не нанималась. Не поеду больше к отцу!
Галина закатила глаза, но промолчала. Спорить с Валей было бесполезно. Женщина надеялась, что дочь хоть какие-то выводы из этой кратковременной поездки вынесла, но Валя и не думала браться за ум. Ещё больше она матери начала пакостить, скандалы провоцировала ежедневно: то денег требовала карманных, то хотела, чтобы её с ночёвкой мать отпустила к какому-то новому другу — парню старше самой Валентины на целых восемь лет. Галина не знала, как бороться с отбившейся от рук дочерью. Потерпев две недели, она снова позвонила бывшему супругу.
— Вань, я с ней не справляюсь, — честно призналась она, — давай как-то сообща действовать! Я не знаю, может быть, в лагерь её какой отправим, пусть обстановку сменит, со сверстниками побудет. Глядишь, и одумается.
— Ну не знаю, — протянул Иван, — мне кажется, будет только хуже.
— Но делать-то что-то нужно, — взвыла Галина, — это ты живёшь спокойно, спишь ночами, домой с работы возвращаться не боишься. А я уже устала! Нет сил у меня с ней бороться! Вань, в неё как будто демон какой вселился. Она неуправляемая, она меня совершенно не слушает, сама себе на уме. Может быть, ещё раз попробуем? Может быть, ты ещё раз Валю к себе заберёшь?
— Ты знаешь, Галь, я не против, — честно признался Иван, — просто тут вот какое дело. Надя — человек суровый, и Валькины истерики она молча терпеть не будет. Если ты даёшь добро на перевоспитание, то я хоть сегодня за дочерью приеду. Сразу предупреждаю: у нас филонить не получится, у каждого есть свои обязанности, и у Валентины они тоже после переезда появятся. Чтобы потом не было претензий! Чтобы ты потом не говорила, что дочку мы эксплуатируем, работать её заставляем.
— А давай, — махнула рукой Галина, — труд ей только на пользу пойдёт. Я не против. Если твоя жена сумеет Валю перевоспитать, то я ей только благодарна буду. Честное слово, я устала. Мне нужна передышка.
— Понял, — сказал Иван, — выезжаю. Ты Вальке не говори о том, что я приеду, а то сбежит ещё. Будем потом её по всему городу искать.
Галина своей дочери дала второй шанс. Она надеялась, что не без помощи Надежды ей удастся дочь привести в чувство.
В первый же день после того как Валя переступила порог дома отца, Надежда расставила все точки над i. Она не стала тратить время на пустые разговоры и любезности, а сразу перешла к делу.
— Слушай меня внимательно, — сказала Надежда, глядя Вале прямо в глаза.
В ее взгляде не было ни капли сочувствия или жалости. Только твердость и решимость.
— В моем доме дармоеды не живут. Если ты будешь здесь жить, ты будешь работать. Поняла?
Валя, опешив от такой прямоты, растерянно кивнула. Она ожидала чего угодно, но не такого напора.
— Хорошо, — продолжила Надежда, — тогда слушай дальше. Подъем в шесть утра, завтрак и сразу же на работу. Никаких валяний в постели до обеда. У тебя есть обязанности, которые ты должна выполнять. И выполнять их придется хорошо.
Работа для Вали нашлась быстро — Вале поручили кормить свиней, убирать у них, кормить птицу — кур, уток и гусей. Потом полоть огород, поливать грядки, собирать сорняки. И, самое главное, никаких поблажек. Никаких «я устала, я не хочу, я не буду». Надежда следила за Валей как ястреб, не давая ей ни минуты передышки.
Подъем с петухами, работа до седьмого пота. Валя была в ужасе. Она никогда раньше не работала так много и тяжело. Ее руки болели, спина ныла, а ноги гудели от усталости. Она чувствовала себя измученной и несчастной. А Надежда не обращала внимания на ее страдания. Она считала, что труд — это лучшее лекарство от лени и избалованности. Она хотела, чтобы Валя поняла цену хлеба и научилась дорожить тем, что имеет.
Мачехины дети, Сергей и Андрей, тоже не сидели без дела. Они помогали по дому и в огороде. Сергей отвечал за дрова и воду, а Андрей ухаживал за кроликами и козами. Матери не перечили вообще — все, что наказывала Надежда, исполняли с первого раза. Валя с ними не дружила. Еще бы, они ж мамкины прихлебатели! В рот этой тиранше заглядывают, бегают перед ней на задних лапках.
— Ты только и умеешь, что командовать! — однажды не выдержала Валя, обращаясь к Надежде, — ты меня ненавидишь!.
Надежда вскинула бровь:
— С чего ты взяла? Я не ненавижу тебя, Валь. Я просто хочу, чтобы ты стала хорошим человеком. Чтобы ты научилась трудиться и уважать других людей. Чтобы ты нос не задирала. Жизнь такая штука — щелкнет так, что мало не покажется. Ты же эгоистка, ты только о себе и о своем комфорте думаешь.
— Неправда, я не эгоистка! — возразила Валя, — это ты злая! Ты ко мне несправедливо относишься.
— Может быть, я и злая, — согласилась Надежда, — но справедливая. Я хочу, чтобы ты поняла, что в жизни нужно что-то уметь делать, а не только требовать. Ты живешь в моем доме, ты ешь мою еду, поэтому ты должна помогать нам. Это справедливо.
Валя молчала, надувшись. Она не хотела признавать, что Надежда права. Но в глубине души она понимала, что так оно и есть.
Надежда сама трудилась не покладая рук. Возвращаясь с работы, женщина тут же заступала на вторую во вторую смену — доила корову, убирала за ней. Без всякой брезгливости и жалоб, не боясь испачкать руки. Она готовила на всю семью — простые, но сытные и вкусные блюда. Иван тоже старался помогать по хозяйству. Он чинил забор, колол дрова, косил траву — делал все, что было в его силах. Он видел, как устает Надежда, и старался облегчить ее ношу.
Валя, наблюдая за их работой, чувствовала себя лишней и неуместной. Она не привыкла к такому темпу жизни и не понимала, зачем нужно столько пахать. Ей хотелось просто отдохнуть, погулять с друзьями, посмотреть телевизор.
Первое время Валя пыталась саботировать работу. Она ленилась, делала вид, что не понимает, что от нее требуется, огрызалась и отвечала дерзостью на любое замечание, делала все спустя рукава, лишь бы от нее отстали. Она надеялась, что Надежда, устав от ее сопротивления, махнет на нее рукой и оставит в покое.
Но Надежда не давала ей спуску. Она была непреклонна и требовала, чтобы Валя выполняла свои обязанности как следует. Она понимала, что падчерица просто испытывает ее терпение и пытается сломить ее волю.
После того, как Валя в очередной раз устроила скандал, отказавшись кормить свиней и заявив, что она не прислуга, Надежда не выдержала. Ее терпение лопнуло.
— Ах ты, неблагодарная! — закричала Надежда, ее лицо покраснело от гнева, — я тебя кормлю, даю крышу над головой, а ты еще и выеживаешься! Тебе здесь все не нравится, тебе все не так! Ты совсем не ценишь то, что имеешь!
И, недолго думая, поддавшись порыву ярости, Надежда оттаскала Валю за волосы и отходила ремнем. Не сильно, скорее в воспитательных целях, но достаточно ощутимо, чтобы Валя поняла, что перешла грань. Это стало для Вали настоящим шоком. Она не ожидала такого от мачехи. Она-то думала, что Надежда, хоть и строгая, но все же справедливая, не посмеет на нее руку поднять.
Валя зарыдала, закрывая лицо руками.
— Маме позвоню! Я тебя ненавижу! — кричала Валя сквозь слезы, — тебя в тюрьму упекут за рукоприкладство. Подожди, я тебе еще устрою!
Надежда угроз падчерицы не испугалась. Хмыкнула:
— Звони. Посмотрим, на что ты способна.
Валя, пылая праведным гневом, схватила телефон и дрожащими пальцами набрала номер матери. Гудки тянулись мучительно долго. Наконец, в трубке раздался сонный голос Галины.
— Мам, это я! Тут такое… Надежда совсем оборзела! — выпалила Валя, не дав матери и слова вставить, — она… она…
— Валя, что случилось? Говори толком, — перебила Галина.
Валя взахлеб рассказала о случившемся, не упуская ни одной детали, щедро приправляя рассказ обидами и жалобами. Она ожидала, что мать, как всегда, встанет на ее сторону, обругает Надежду и пообещает разобраться. Но вместо этого в трубке повисла тишина.
— Мам, ты чего молчишь? Ты слышала, что она мне наговорила?
— Слышала, Валя, слышала, — устало ответила Галина, — и знаешь что? Я думаю, Надежда все правильно сделала.
Валя опешила.
— Чего?! Ты серьезно? Мам, ты на чьей стороне вообще?
— Я на стороне справедливости, Валя. И, честно говоря, ты давно выпрашивала такое отношение. Сколько можно жить за чужой счет и считать, что тебе все должны?
— Но, мам…
— Никаких «но». До конца лета можешь даже не мечтать о возвращении домой. Поживи у отца, подумай над своим поведением. И постарайся хоть немного уважать людей, которые тебе помогают.
Галина отключилась. Валя стояла посреди чужой кухни, сжимая в руке телефон, и не могла поверить, что ее собственная мать встала на сторону ненавистной Надежды. Мир рухнул.
Валя вздохнула и села на кровати. Вчера мачеха заставила ее перебрать старые вещи на чердаке, она до позднего вечера моталась туда-сюда. Ноги гудели, поясница отваливалась. А сейчас еще к поросятам идти, кур из курятника выпускать, сараи в порядок приводить. Валя сначала разозлилась, а потом вздохнула и неожиданно успокоилась. Чего зря скандалить? Ничего это не изменит. Мачеха все равно не позволит ей валяться на кровати, все равно заставит работать. Так чего перечить? Валя вздохнула и поплелась умываться.
Недели через три Валя со своим положением свыклась. Оказывается, все не так уж и плохо. Сделала свою работу и несколько часов можно отдохнуть, пока мачеха и отец на работе. Мальчишки оказались вовсе не противными — они показали Вале чудесное место на речке с настоящей тарзанкой — с нее можно было на середину реки прыгать.
А потом Валя и сама начала проявлять инициативу. Как-то собралась приготовить обед. Долго листала кулинарную книгу, выбирая рецепт, в итоге остановилась на курином супе с домашней лапшой. Целый день она провела на кухне, стараясь сделать все правильно. Когда отец и Надежда вернулись домой, их встретил аромат свежего супа.
— Что это у нас тут? — спросил отец, удивленно подняв брови.
— Валя решила нас побаловать, — ответила Надежда, — очень неожиданно. И… приятно.
Обед прошел в тишине. Валя с тревогой наблюдала за лицами отца и мачехи.
— Вкусно, — наконец сказал отец, откладывая ложку в сторону, — спасибо, Валюш.
Надежда ничего не сказала, но ее взгляд был теплее обычного. После обеда Валя мыла посуду, когда в кухню вошла Надежда.
— Спасибо за обед, — сказала Галина, немного смущенно, — было действительно вкусно.
Валя улыбнулась.
— Я старалась.
— Знаешь, Валя, я тоже не всегда права, — продолжала Надежда, — иногда я бываю слишком строга с тобой. Ты уж прости меня, ладно?
Валя молча кивнула.
Домой Валя вернулась другим человеком, мать ее поначалу даже не узнала. Валя перестала скандалить, убегать из дома. Всю домашнюю работу она взяла на себя. Жизнь налаживалась, чему Галина была очень рада. Все-таки правду говорят: труд человека облагораживает.
