Нина стояла у окна, наблюдая, как во дворе играют дети. Квартира досталась от бабушки три года назад, после свадьбы муж Сергей переехал к жене. Просторная трешка в старом доме, высокие потолки, паркет скрипит под ногами — всё как в детстве. Только теперь здесь жили вдвоем, а иногда казалось, что и не вдвоем вовсе.
— Нина, мы к вам! — раздался знакомый голос из прихожей. Ключи звякнули, дверь хлопнула. Сергей дал ключи маме еще в первый месяц совместной жизни. Для удобства, как объяснил тогда.
Лидия Николаевна вошла в гостиную, держа в руках пакет с продуктами. Следом появилась Инна, золовка, с характерным выражением лица человека, который пришел не просто так.
— Как дела, дорогая? — свекровь поставила пакет на стол и огляделась по сторонам. — Ой, а у вас тут пыль на комоде. И цветы завяли совсем.
— Добрый день, Лидия Николаевна, — Нина вытерла руки полотенцем. — Я как раз собиралась убираться.
— Не собиралась, а убиралась бы уже, — фыркнула Инна, проходя на кухню. — Сережа на работе пропадает, а дома беспорядок.
Нина почувствовала, как знакомое раздражение поднимается где-то в груди. Каждый визит начинался одинаково: оценивающий взгляд, замечания, советы. Словно квартира принадлежала не Нине, а всей семье.
— Я пойду в спальню, постель поправлю, — Лидия Николаевна направилась в комнату, не дождавшись ответа. — А то у вас там, наверное, тоже не прибрано.
— Постель я уже заправила, — попыталась остановить свекровь Нина, но та уже скрылась за дверью.
Инна тем временем открыла холодильник и принялась изучать содержимое.
— Молоко прокисло, — объявила золовка. — И хлеб зачерствел. Как Сережа вообще питается?
Нина сжала губы. Молоко она покупала вчера, хлеб тоже свежий. Но спорить было бесполезно. Родственницы всегда находили повод для критики.
Из спальни донеслись звуки передвигаемой мебели. Лидия Николаевна что-то переставляла, что-то поправляла. Нина знала: через полчаса в комнате все будет стоять не так, как было утром. Свекровь имела свое представление о том, как должны располагаться вещи.
— Лидия Николаевна, там ничего не нужно трогать, — крикнула Нина, но ответа не последовало.
— Мама знает лучше, — пожала плечами Инна. — У нее опыт. А ты еще молодая, многого не понимаешь.
Тридцать три года — молодая. Нина усмехнулась про себя. Замуж вышла в тридцать, считала себя вполне взрослой женщиной. Но в глазах родственников мужа оставалась неопытной девочкой, которой требовалось постоянное руководство.
— Нина, а где у тебя тряпки для пыли? — донеслось из спальни. — И полироль для мебели?
— В ванной, на полке, — ответила Нина, чувствуя, как напряжение в плечах усиливается.
Родственницы задержались на два часа. Лидия Николаевна переставила в спальне половину мебели, Инна перемыла всю посуду и заодно переложила продукты в холодильнике по своему усмотрению. Когда дверь наконец закрылась, Нина почувствовала облегчение.
Вечером, готовясь ко сну, женщина открыла шкатулку на туалетном столике. Бабушкина цепочка, которая всегда лежала в левом углу, исчезла. Нина несколько раз перебрала содержимое, заглянула под крышку, проверила все отделения. Цепочки не было.
— Сережа, ты не видел мою золотую цепочку? — спросила Нина, когда муж вышел из душа.
— Какую цепочку? — Сергей вытирал волосы полотенцем.
— Бабушкину. Она всегда в шкатулке лежала.
— Не видел. Ты, наверное, куда-то положила и забыла. Память у тебя в последнее время… — Сергей махнул рукой и прошел к кровати.
Нина еще раз обыскала туалетный столик, заглянула в ящики комода, проверила прикроватную тумбочку. Цепочка словно растворилась в воздухе. Но вещи сами по себе не исчезают. Кто-то взял.
На следующий день Нина обыскала всю квартиру. Заглянула под мебель, перетряхнула постельное белье, проверила карманы одежды. Цепочки нигде не было. А ведь накануне утром, собираясь на работу, женщина точно видела золото в шкатулке.
Через неделю исчезли серьги. Маленькие золотые гвоздики с фиолетовыми камешками — подарок мужа на День рождения. Нина помнила точно: вчера вечером положила серьги в шкатулку, а утром их там не оказалось.
— Опять что-то потеряла? — Сергей раздраженно поднял глаза от телефона, когда жена в третий раз обыскивала прикроватную тумбочку.
— Серьги исчезли. Те, что ты мне дарил.
— Может, уронила где-то? В ванной проверила?
— Проверила. Везде проверила.
— Ну и что теперь? Будешь всю квартиру вверх дном переворачивать?
Нина почувствовала, как щеки начинают гореть от обиды. Муж говорил так, словно потеря украшений была капризом, а не реальной проблемой.
В выходные снова пришли родственницы. Лидия Николаевна принесла домашние котлеты, Инна — торт из магазина. Пока Нина накрывала на стол, свекровь и золовка отправились в спальню.
— Постель поправим, — объяснила Лидия Николаевна. — И пыль протрем заодно.
Нина хотела сказать, что пыль она протерла сама утром, но промолчала. Бесполезно. Родственницы все равно найдут повод покопаться в вещах.
За столом разговор зашел о пропавших украшениях.
— Ты, наверное, где-то уронила, — сочувственно покачала головой Лидия Николаевна. — В таком возрасте память подводить начинает.
— Мне тридцать три, — напомнила Нина.
— А что тридцать три? У меня подруга в тридцать пять склероз заработала. Стрессы, экология, питание неправильное…
— Может, уборщица взяла? — предположила Инна. — У тебя же женщина приходит убираться.
— Уборщица не приходила уже месяц, — ответила Нина. — А украшения пропали недавно.
— Тогда сама где-то потеряла, — пожала плечами золовка. — Мало ли. В сумке дырка была, вот и выпало.
Разговор перешел на другие темы, но осадок остался. Нина чувствовала: что-то здесь не так. Украшения не могли просто исчезнуть. А родственницы слишком спокойно отнеслись к пропаже. Словно знали, что и где искать.
После ухода гостей Нина долго сидела на кухне, пила чай и размышляла. Может, действительно память подводит? Может, где-то уронила? Но внутреннее чувство подсказывало: дело не в памяти.
На следующий день женщина пошла в магазин электроники. Продавец показал несколько моделей скрытых камер. Маленькие, незаметные, с датчиком движения.
— Для чего нужна? — поинтересовался консультант.
— Для безопасности, — коротко ответила Нина.
Дома установила камеру в спальне, за фоторамкой на комоде. Устройство было размером с монету, практически невидимое. Если кто-то действительно крадет украшения, теперь это попадет на запись.
Три недели камера фиксировала только обычную жизнь: как Нина убирается, как Сергей собирается на работу, как ложатся спать. Никаких подозрительных моментов. Женщина уже начала думать, что зря потратила деньги.
И тут снова пришли родственницы.
— Принесли борщ, — объявила Лидия Николаевна, входя с кастрюлей. — Свежий, только что сварила.
— Спасибо, — Нина взяла кастрюлю и понесла на кухню.
— А мы пока в спальне порядок наведем, — сказала свекровь, направляясь в комнату вместе с Инной.
Нина мыла посуду и прислушивалась к звукам из спальни. Шкаф открывается, ящики выдвигаются, что-то шуршит. Обычные звуки уборки. Через полчаса родственницы ушли, пожелав хорошего вечера.
Утром Нина проверила шкатулку. Бабушкино обручальное кольцо, которое всегда лежало в отдельной коробочке, исчезло. Простое золотое колечко, без камней, но очень дорогое сердцу. Нина носила его иногда на мизинце, когда особенно скучала по бабушке.
Руки дрожали, когда женщина включила камеру и начала просматривать запись. Первые кадры показывали пустую комнату. Потом в кадр вошла Лидия Николаевна. Свекровь подошла к туалетному столику, открыла шкатулку, долго рылась в украшениях. Взяла кольцо, повертела в руках, внимательно рассмотрела. Потом убрала в карман кофты.
Рядом стояла Инна, молча наблюдавшая за происходящим. Золовка не удивилась, не возмутилась, не попыталась остановить мать. Стояла и спокойно смотрела, как та прячет чужое кольцо.
Нина несколько раз пересмотрела запись, не веря увиденному. Но сомнений не оставалось: свекровь взяла кольцо, а золовка была сообщницей.
Сердце бешено колотилось. Значит, украшения не терялись. Значит, память не подводила. Значит, месяц за месяцем родственницы приходили в дом и воровали. Под видом заботы и уборки обворовывали невестку.
Нина выключила камеру и опустилась на стул. Руки тряслись, во рту пересохло. Что теперь делать? Как поступить? Сказать мужу? Но поверит ли Сергей? Он ведь всегда защищал мать, всегда находил оправдания.
А может, промолчать? Просто спрятать украшения, чтобы больше не крали? Но тогда воровство продолжится. Лидия Николаевна и Инна найдут другие ценности, которые можно украсть.
Женщина встала и прошлась по квартире. В голове роился хаос мыслей. Месяц назад жизнь казалась спокойной и предсказуемой. Теперь все перевернулось. Оказалось, что дом не дом, а проходной двор. Что родственники не родственники, а воры, прикрывающиеся семейными узами.
Вечером Сергей вернулся с работы в хорошем настроении. Насвистывал что-то, снимая ботинки в прихожей.
— Привет, дорогая, — крикнул муж из коридора. — Что на ужин?
Нина сидела на диване с ноутбуком на коленях. Запись была готова к просмотру. Женщина ждала этого момента весь день, но теперь, когда муж пришел, руки вдруг задрожали.
— Сережа, присядь, пожалуйста, — позвала Нина, стараясь говорить ровным голосом.
— Что случилось? — Сергей заметил напряжение в голосе жены и подошел ближе. — Ты какая-то бледная.
— Мне нужно тебе кое-что показать.
Нина развернула ноутбук так, чтобы экран был виден мужу. Нажала на воспроизведение. Без лишних слов, без предисловий. Просто включила запись.
На экране появилась их спальня. Пустая комната, солнечный свет из окна, знакомая обстановка. Потом в кадр вошла Лидия Николаевна. Подошла к туалетному столику, открыла шкатулку.
Сергей внимательно смотрел на экран. Лицо мужа постепенно менялось — сначала недоумение, потом удивление, затем что-то похожее на ужас.
На записи свекровь рылась в украшениях, взяла кольцо, рассмотрела и спрятала в карман. Рядом стояла Инна, спокойно наблюдавшая за происходящим.
— Это… это не может быть правдой, — прошептал Сергей, когда запись закончилась.
— Но это правда, — тихо ответила Нина.
Муж несколько секунд молчал, уставившись в черный экран. Потом встал, прошелся по комнате, вернулся.
— Мама не могла… — начал Сергей, но голос прервался. — Наверное, взяла по ошибке. Хотела почистить, отнести к ювелиру…
Слова звучали неубедительно даже для самого мужа. Сергей понимал: никто не чистит чужие украшения, пряча их в карман.
— Месяц назад пропала цепочка, — произнесла Нина медленно, четко проговаривая каждое слово. — Потом серьги. Теперь кольцо. Вы все это время меня обворовывали.
— Мы? — вскинулся Сергей. — При чем здесь мы? Я ничего не знал!
— Камера стояла месяц, — продолжила Нина, не повышая голоса. — И теперь у меня есть доказательства.
Женщина закрыла ноутбук, встала и направилась в спальню. Без скандала, без криков, без слез. Просто ушла, оставив мужа одного с мыслями о том, что только что увидел.
Утром телефон зазвонил рано. На экране высветилось имя: Лидия Николаевна.
— Ты что, за нами следила?! — голос свекрови дрожал от ярости. — Камеры ставила, как за преступниками наблюдала?!
— Нет, — спокойно ответила Нина. — Я фиксировала факты.
— Какие факты?! Ты психически больная! Нормальные люди камеры в спальне не ставят!
— Нормальные люди не воруют у родственников.
— Как ты смеешь?! Я тебе как мать!
Нина нажала отбой. Трубка тут же зазвонила снова, но женщина отключила звук и положила телефон в ящик стола.
Через день Сергей начал собирать вещи. Молча складывал рубашки в сумку, снимал с полок книги.
— Ты переступила черту, — сказал муж, не глядя на Нину. — Мама — это святое. Как можно было подозревать родную мать?
— Твоя родная мать воровала мои украшения, — ответила Нина. — И кольцо моей бабушки тоже.
— Она не воровала! Может, хотела отремонтировать, почистить…
— В тайне от меня? Пряча в карман?
Сергей не нашелся что ответить. Застегнул сумку, взял куртку.
— Я переезжаю к маме, — объявил муж. — Подумаю, что делать дальше.
— Хорошо, — кивнула Нина. — Только верни все, что мне принадлежит. Включая ключи от моей квартиры.
Сергей бросил ключи на стол и вышел, не попрощавшись.
Нина не стала подавать заявление в полицию. Но отправила копию записи мужу с коротким сообщением: если еще хоть раз кто-то из родственников появится в квартире или возьмет что-то из вещей — будет заявление о краже.
На работе об истории узнали случайно. Коллега Марина заметила, что Нина выглядит уставшей, и осторожно поинтересовалась, все ли в порядке. Нина коротко рассказала о ситуации.
— Ты сильная, — сказала Марина. — Очень немногие решаются на правду, когда дело касается семьи.
— Не знаю, сильная ли, — ответила Нина. — Просто устала от лжи.
Подруга Светлана, узнав о разводе, предложила поддержку:
— Если нужно поговорить, звони в любое время. И не вини себя. Ты поступила правильно.
Нина благодарила за участие, но улыбаться не хотелось. Слишком много всего произошло за короткое время. Нужно было привыкнуть к новой жизни.
Квартира стала тише. Никто не приходил без предупреждения, не переставлял мебель, не рылся в шкатулках. Не пахло чужим борщом на кухне, не звучали замечания о пыли и беспорядке.
Нина ходила по комнатам и заново изучала свой дом. Какой тихий без постоянных гостей. Какой уютный без чужого присутствия. Женщина достала из дальнего ящика фотографии бабушки, поставила на комод. Раньше побоялась — вдруг родственники что-то скажут о старых снимках.
Теперь можно было не бояться.
Через месяц к Нине пришла соседка тетя Клава с верхнего этажа. Пожилая женщина держала в руках небольшой сверток.
— Ниночка, прости за беспокойство, — тетя Клава неловко переминалась на пороге. — Тут такое дело… Твоя свекровь ко мне на днях заходила. Сказала, что ты ей кое-что передать просила. Золотую цепочку и серьги. Я тогда удивилась — зачем через меня передавать, но она сказала, что вы поссорились…
Нина взяла сверток, развернула. Внутри лежали пропавшие украшения: бабушкина цепочка и подаренные мужем серьги.
— А вчера встретила твою золовку в магазине, — продолжила соседка. — Разговорились. Она случайно упомянула, что никого ни о чем не просили передавать. Тогда я поняла — что-то здесь не так.
— Спасибо, тетя Клава, — Нина крепко обняла соседку. — Вы даже не представляете, как это важно.
Когда соседка ушла, Нина долго смотрела на украшения. Значит, Лидия Николаевна решила вернуть часть украденного, но не напрямую, а через третьих лиц. Чтобы не признавать вину, не извиняться.
Женщина открыла блокнот, написала несколько строк. Перечитала, исправила одно слово. Вырвала листок и приклеила к холодильнику.
Запись получилась короткой: «Мой дом — мое правило. И в нем не врут, не берут и не прикрываются родством».
Нина поставила цепочку и серьги в шкатулку рядом с бабушкиным кольцом. Камера все еще стояла за фоторамкой, но теперь записывала только покой. И это был лучший фильм в мире — фильм о том, как выглядит честная жизнь.
