Елена всегда считала себя человеком, который ценит порядок и тишину. Она выросла в небольшой провинции, где даже городской транспорт двигался как-то неспешно, и каждый знал каждого по имени. Её родители были из той старой закалки, где ссориться считалось дурным тоном, а даже спор по поводу покупки торшера обсуждали как международный договор: вдумчиво, с аргументами и компромиссами. Мама — библиотекарь, папа — преподаватель литературы. Их семейные вечера проходили тихо: книга, чай, негромкая музыка на фоне. Гости — только по договорённости. Импровизация в доме считалась вторжением.
Поэтому, когда в жизни Елены появился Дмитрий, всё пошло не по привычному сценарию. Он был другой. Живой, шумный, любящий неожиданности. Впервые в жизни она услышала от мужчины: «А поехали на море прямо сейчас?» — и они поехали. Без сборов, без плана, просто с двумя рюкзаками и желанием смотреть на закат с пляжа. Он не спрашивал, он предлагал. Не ждал, а действовал.
Но настоящим сюрпризом стала его семья.
До знакомства с ними Елена наивно думала, что знает, что такое большая родня. Ну подумаешь, трое братьев — не цирк же. Но когда она впервые оказалась в их доме, ей показалось, что она попала в муравейник, где каждую секунду кто-то спорит, двигается, смеётся, что-то требует, зовёт, стучит, зовёт снова, и всё это одновременно.
Свекровь — Наталья, активная женщина с голосом, который мог бы перекрыть строительный перфоратор. Свёкор — Игорь, дальнобойщик, немногословный, но с тяжёлым взглядом, как будто всех оценивает на прочность. Два брата Дмитрия — Максим и Сергей, оба семейные, с женами, детьми, и, самое главное, с крепким убеждением, что они могут — и должны — высказывать своё мнение по любому поводу. Особенно если оно касается кого-то другого.
И всё это окружение воспринимало Елену не как отдельную личность, а как «хорошую девочку, жену Димы». Мол, повезло ему. И раз повезло — будь добра соответствовать.
Первый год после свадьбы Елена держалась на привычной дипломатии и внутренней дистанции. Но наступал Новый год, и этот праздник стал для неё точкой невозврата.
В предыдущем декабре они сбежали — буквально. Улетели вдвоём в тёплые края, чтобы побыть наедине. Ни гостей, ни кухни, ни тостов. Только море, солнце и свобода. Это было лучшее решение в её жизни. Но уже через год всё пошло иначе.
— У вас же большая квартира, — заявила Наталья по телефону, даже не спросив. — Так мы к вам на Новый год всей семьёй. Места хватит.
Елена опешила. Трёхкомнатную квартиру она унаследовала от бабушки. Детей у них с Димой ещё не было, поэтому лишняя комната казалась тогда пространством для книг и спокойствия. Но свекровь видела в этом прежде всего логистику: есть квадратные метры — значит, есть место для родственников.
Приезжали все. Родители Дмитрия. Два брата с жёнами. Трое детей от года до пяти. Дмитрий, естественно. И сама Елена. Одиннадцать человек. Никто даже не поставил под сомнение, что готовить, размещать и обслуживать будет она.
Деньги на продукты скинули — справедливо. Но Елена быстро поняла, что это была лишь вершина айсберга. Списки покупок, закупка, нарезка, жарка, запекание, уборка. Дмитрий, конечно, помогал — носил пакеты, бегал за забытой зеленью, мыл посуду. Но всё остальное легло на неё.
В тридцать первое декабря она встала в пять утра. Уже в шесть Дима уехал встречать родителей с вокзала. А она осталась наедине с мясом, тестом, рыбой, кастрюлями. Гости начали приезжать цепочкой, шумной, весёлой. Обнимались, целовались, обсуждали погоду, но никто не предложил помочь. Разве что свекровь мельком спросила: «Ты точно всё сама осилишь?»
Елена бегала по квартире, как заведённая. Одного ребёнка нужно было посадить, другого — развеселить, третьему — найти носки. Взрослые хлопали по плечу и благодарили — «Молодец, хозяйственная!» — но при этом продолжали сидеть, есть и веселиться.
Когда все наконец уселись за стол, Елена едва держалась на ногах. Даже привести себя в порядок не успела. Пока остальные пили шампанское, она мыла пол после того, как кто-то опрокинул оливье. Пока запускали фейерверки — собирала посуду. В кровать рухнула ближе к четырём. И утром всё началось сначала. Завтрак. Чай. Дети. Стирка. Уборка.
Гости разъехались третьего числа. Хвалили, благодарили, называли праздник тёплым и душевным. И обещали — непременно повторить.
А Елена лежала на диване, не способная даже встать за чаем. У неё было только одно желание: чтобы никто и никогда больше не приезжал. Она вымоталась. Настолько, что казалось — пылесос забрал не только крошки с ковра, но и последние силы.
Но семья мужа думала иначе. Им всё понравилось.
С приближением следующего декабря Елена всё чаще ловила себя на том, что вздрагивает от слов «семейный праздник» и «гости». Как только в разговоре мелькало упоминание про Новый год, у неё начинало колоть в висках. Она старалась не думать, что всё может повториться, утешала себя: ну не будут же они каждый год устраивать у них сборище. Но глубоко внутри уже знала — будут. Ещё как.
И в один прекрасный вечер Дмитрий небрежно сообщил:
— Мама с папой и ребята опять к нам на Новый год хотят. Говорят, в прошлый раз было отлично.
Елена даже не сразу поняла, о чём он. Потому что в её голове слово «отлично» никак не вязалось с тем, как она мыла пол среди ночи, как стояла в кухне в шесть утра с горой тарелок, как падала без сил на третий день праздников.
— Что значит — хотят к нам? — переспросила она, стараясь держать голос ровным.
— Ну… Я уже сказал, что можно. Ты же справлялась в прошлом году. Всё классно было, все довольны.
Эти слова ударили сильнее, чем можно было ожидать.
— Все довольны… — повторила она почти шёпотом. — А я? Я тоже должна быть довольна, что три дня подряд готовила, убирала, стирала, кормила, развлекала, а потом неделю не могла встать с кровати?
Дмитрий удивился. Словно впервые слышал, что это могло быть тяжело. Как будто в его картине мира всё было как в фильме: весело, шумно, вкусно. А кто всё организовал — уже неважно.
— Ну ты же любишь готовить. Тебе ведь нравится, когда всё красиво. А я помогу. Снова купим продуктов, всё сделаем. Не переживай.
Елена посмотрела на него — и поняла, что нет, он не понял. Он видел только готовый результат, но ни разу не вникал в процесс. Для него праздник был тем, что просто «происходит».
— Я ни с кем ничего не обсуждала, — тихо сказала она. — А ты уже всех пригласил. Без меня.
— Ну прости, я думал…
— Не думал ты. Тебе было удобно, ты сказал «да» и решил, что я подстроюсь. Но в этом году всё будет иначе.
Он нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что на Новый год я уезжаю. К родителям. За город. Я куплю билет и уеду заранее. Пусть праздник проводят у нас, если так хочется. Только теперь ты будешь его устраивать.
— Лена, ты чего? Это что, шантаж? Детский сад какой-то. Разве так проблемы решают?
— Я устала быть удобной. Я устала улыбаться, когда внутри только злость. Я не домработница и не официантка. И, если честно, не понимаю, почему ты думаешь, что нормально устраивать в чужом доме праздник, не спросив хозяйку.
Дмитрий замолчал. Он был уверен, что она передумает. Перебесится, успокоится. Он ведь уже видел это — вспышка, слёзы, а потом обнимет и всё будет, как прежде. Он не верил, что она действительно способна уехать. Тем более под Новый год.
Но она не кричала, не спорила. Она просто ушла в спальню и молча закрыла за собой дверь.
На следующий день Елена купила билет. 28 декабря она уехала к родителям. Перед отъездом оставила короткую записку на кухне:
«Теперь твоя очередь. Гостей ты позвал — тебе их и встречать. Я отдыхаю».
Она выключила телефон на двое суток. Родители, как обычно, были деликатны. Мама только обняла крепко и сказала: «Ты у нас дома. Отдыхай». Она укладывалась спать рано, гуляла с собакой, читала — и впитывала покой, которого ей так не хватало весь предыдущий год.
А тем временем в московской квартире Дмитрий впервые остался один. Один — с задачей организовать праздник для одиннадцати человек.
Он начал с меню. Сел за ноутбук, чтобы вспомнить, какие салаты были в прошлом году. Но в голове стояло белое пятно. Вроде бы оливье… а ещё что? Какая рыба? Какое мясо? Что готовила Лена?
Он позвонил маме.
— Мам, слушай, а ты помнишь, какие салаты Лена делала на прошлый Новый год?
Наталья лишь рассмеялась:
— Сынок, ты серьёзно? Мы тогда только ели да хвалили. Разве я запоминаю? Сделай оливье и селёдку под шубой — не прогадаешь. А Лена чего, приболела?
— Нет, уехала. Отдыхать.
— А-а… — в голосе матери прозвучало что-то, что он не смог расшифровать.
Потом была эпопея с магазином. Он бродил между прилавками больше трёх часов. Клал в тележку всё подряд. На всякий случай. Купил пару наборов полуфабрикатов — чтоб наверняка. Пельмени, котлеты, нарезку, готовые салаты в пластике. Взял три торта. Один из них оказался с ликёром, но он этого не заметил.
Дома он попытался приготовить оливье. Что-то вышло, но вкус… был странным. Вроде бы и солил по вкусу, и варил всё как надо, но салат получился липким и слишком солёным.
31 декабря родственники начали съезжаться к полудню. В доме пахло едой, но не той, к которой они привыкли. Наталья сразу поняла, что не так.
— Что это? — спросила она, ковыряя вилкой пересушенное мясо.
— Готовил сам, — сказал Дима. — Как смог.
— Ну ты молодец, конечно… старался. Но в следующий раз лучше пусть Лена не капризничает, а делает, как умеет.
Он ничего не ответил. Только пожал плечами и пошёл ставить чайник.
К вечеру квартира напоминала хаос. Дети раскидывали игрушки, везде были пятна от сока и крошки. Посуда росла в раковине. Дмитрий убирал, как мог, но не успевал. Все звали его по сто раз, что-то просили. Словно каждый думал: раз Лены нет, Дима будет в двух лицах.
Он понял — наконец — насколько колоссальным был труд жены. Сколько терпения она проявляла, чтобы никто этого даже не заметил. И как он, всерьёз, не помогал — просто «участвовал».
Он рухнул в кресло только после того, как все улеглись. Спина болела, руки гудели. И только тогда он набрал номер.
Её голос был спокойным.
— Ну как праздник? — спросила Лена. И он услышал, что она уже всё поняла.
— Я… прости. Я был слеп. Ты была права. Больше — никаких гостей без твоего согласия. Я это теперь точно понял.
Она молчала пару секунд.
— Спасибо, Дима. Надеюсь, ты действительно понял.
Он понял. Больше — по-другому не получится.
