До нас донеслись звуки громкой музыки.
— Странно, — пробормотал муж. — Соседка сказала бы, если бы что-то случилось.
Подъехали ближе, и я почувствовала, как сердце ухает в пятки. На участке стояли две незнакомые машины. Во дворе на натянутых между яблонями веревках сушилось яркое белье, на веранде громоздились чужие сумки.
— Господи, что же это такое творится, — прошептала я, не веря собственным глазам.
Мы купили наш дачный участок еще двадцать лет назад. Николай тогда на заводе трудился, я в школе детишек учила.
Каждую копейку вкладывали в дом, чтобы на старости лет отдыхать о городской суеты и бесконечных просьб взрослых детей.
Нанимали рабочих, сами помогали чем, могли. Николай с мужиками кирпичи разгружал, а я кормила своих тружеников.
Как вышли на пенсию, дом с двумя спальнями и просторной кухней был построен.
— Аннушка, глянь, красота какая получается, — говорил муж, вытирая пот со лба после очередного дня работы. — Будет у нас свой уголок наконец, где душа отдохнет.
Мы оба устали от постоянного напряжения. Дети выросли, обзавелись своими семьями, но так и не перестали просить помощи.
Максиму то на первоначальный взнос для квартиры денег подавай, то Светка с внуками на шею садится каждые выходные.
Телефон разрывается от звонков: мама, помоги, мама, выручи, мама, без тебя никак не справимся.
Дом получился таким, каким мы его и представляли в мечтах. Уютные комнаты с деревянными стенами, веранда с видом на небольшой садик, где Николай своими руками каждое деревце посадил. Печь сложили настоящую, русскую, я занавески сшила из льняной ткани с васильковым узором. Вечерами сидели на крыльце, потягивали чай из самовара, строили планы на спокойную старость.
— Теперь никто нас здесь не найдет, — шутила я.
Николай молча кивал. После сорока лет совместной жизни мы понимали друг друга без слов.
Поездка к маме
В середине августа позвонила мама, голос у нее был слабый и жалобный.
— Анечка, дочка, приезжай поскорее, совсем худо мне стало.
Маме восемьдесят три года, всю жизнь прожила в Брянске. Характер у нее железный, в дом престарелых категорически отказывается переезжать.
— Поедем, Аннушка! — сказал Николай, видя, как я переживаю.
Собрались быстро, ключи оставили соседке Марье Петровне с просьбой присматривать за участком.
Всю дорогу до Брянска думала о маме, сердце сжималось от тревоги. Последнее время она заметно сдала: то забывает газ выключить, то соседей не узнает, путается во времени. Возраст берет свое, а принять это тяжело.
Мама встретила нас на пороге исхудавшая, глаза ввалились.
— Зачем приехали, зачем? Сама справлюсь прекрасно. У вас своих дел полно, чего тут делать.
— Мама, ты же сама звонила, просила приехать, — терпеливо объясняла я.
— Не звонила я никому никогда. Выдумываете все, память у меня отличная.
Николай покачал головой и вышел на балкон. Я осталась с мамой наедине, понимая, что разговор будет непростым.
Возвращение домой
Две недели пролетели как один день. Я уговаривала маму переехать к нам, но она стояла на своем:
— Здесь мой дом. Никуда отсюда не поеду, хоть режьте.
Договорились с соцработницей, чтобы приходила почаще, проверяла, как дела. Я оставила денег на лекарства и продукты, телефон соседки записала на видном месте.
Домой ехали уставшие, но с облегчением в душе. Хотелось поскорее окунуться в тишину родных стен, заварить чай на веранде, послушать вечерние трели птиц в саду.
Но когда свернули с главной дороги на знакомую проселочную, до нас донеслись звуки громкой музыки.
— Странно, — пробормотал Николай, хмуря брови. — Марья Петровна сказала бы, если бы что-то случилось.
Подъехали ближе, и я почувствовала, как сердце ухает в пятки. На участке стояли две незнакомые машины. Во дворе на натянутых между яблонями веревках сушилось яркое белье, на веранде громоздились чужие сумки.
— Господи, что же это такое творится, — прошептала я, не веря собственным глазам.
Неприятные гости
Вышли из машины и направились к калитке. Навстречу выбежала знакомая фигура — Олеся, жена нашего старшего сына Максима. Лицо у нее было смущенное, но не особенно виноватое.
— Ой, вы уже вернулись! — воскликнула она с натянутой улыбкой. — А мы тут… немножко отдыхаем, надеемся, вы не против.
За ее спиной показались еще трое незнакомых людей. Парень лет тридцати с округлившимся животом, две девицы в ярких сарафанах и с вызывающим макияжем.
Смотрели на нас с любопытством, словно мы были нежданными гостями в собственном доме.
— Олеся, будь добра, объясни толком, что здесь происходит, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри все кипело от возмущения.
— Ничего особенного. Мы с друзьями решили на природе отдохнуть, воздухом подышать. Максим дома остался с Димочкой, сынок немного приболел. А я совсем измучилась.
Николай стоял молча, но я заметила, как у него дергается левая скула.
— Знакомьтесь, это мой брат Виктор, — продолжала Олеся, показывая на толстяка с банкой в руке. — А это мои подруги, Настя и Лена.
Виктор с широкой улыбкой протянул руку Николаю.
— Здорово! Чего такой хмурый? Кругом же красота, жизнь прекрасна!
Николай руку не подал, только кивнул сухо. Я тоже молчала, пытаясь переварить происходящее и не наговорить лишнего сгоряча.
Наглость без границ
— Ну что вы на пороге стоите, проходите скорее, — засмеялась Олеся, размахивая руками. — Мы как раз шашлычки собираемся готовить, мясо уже с утра маринуется.
Я открыла холодильник и поняла, что шашлыки они решили приготовить из нашего мяса.
— Офигенное место у вас тут, — подхватила одна из подружек, видимо Настя. — Мы уже четвертый день отдыхаем по полной программе. Олька правильно говорила, что предки у Максика добрые, не жлобы какие-нибудь.
Мои щеки вспыхнули от негодования. Николай положил руку мне на плечо, словно предупреждая о том, что не стоит срываться.
— Да ладно вам, дядя Коля, чего вы такой серьезный, — продолжал развивать тему Виктор, прихлебывая пенный напиток. — Дом большой, места всем хватает. Мы же культурно отдыхаем, никого не беспокоим, соседей не будим.
— А где вы спите? — спросила я, хотя по разбросанным вещам уже ожидала неприятный ответ.
— Я в вашей спальне устроился, кровать удобная очень, сплю как младенец. А девчата в зале на диване располагаются, им и так нормально.
Николай сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. Я быстро заговорила, боясь, что муж не выдержит.
— Понятно, понятно. Мы с дороги устали очень, пойдем вещи в порядок приведем.
— Конечно, отдыхайте, — великодушно разрешила Олеся. — А мы пока мангал достанем.
В доме царил настоящий хаос. Повсюду валялись чужие вещи, в раковине гора немытой посуды, на столе остатки вчерашнего ужина.
В нашей спальне простыни скомканы в кучу, подушки разбросаны по полу, шкаф распахнут настежь.
— Ань, потерпи немного, — прошептал муж, стараясь унять дрожь в голосе. — Они все-таки родственники, нехорошо скандал устраивать.
Но я уже чувствовала, что долго терпеть не смогу.
Переполнившая чаша
К вечеру началось настоящее безобразие. Виктор притащил из багажника машины целый ящик пенного, девицы включили музыку на такую громкость, что соседи высовывались из окон с недовольными лицами.
— Олеся, может быть, потише сделаем музыку? — попросила я, стараясь говорить мягко. — Соседи жаловаться начнут.
— Мы же отдыхаем, расслабляемся после трудовых будней. Жизнь коротка, надо ловить каждый момент счастья.
Виктор подвалил ко мне с банкой в руке, от него несло перегаром.
— Составь компанию, теща! Или ты из тех занудных людей, кто всю жизнь пахал как проклятый, а жить-то и забыл?
— Я вам не теща, — холодно ответила я, отступая подальше.
— Ну, почти теща, — засмеялся он, покачнувшись. — Ты чего такая букой ходишь? Расслабься, отдохни душой!
Настя и Лена хихикали где-то в углу, о чем-то шушукались между собой и поглядывали на нас с насмешливыми улыбками. Олеся развалилась в моем любимом кресле, листала глянцевый журнал.
— А почему Максим с больным ребенком дома остался? — не выдержал Николай, обращаясь к невестке.
— А что такого? Он же отец, пусть отцовскими обязанностями занимается, — махнула рукой Олеся, не отрываясь от журнала. — А я имею полное право на отдых и смену обстановки. Вечно же с ребенком сижу, надоело уже.
— Ты хоть где-нибудь работаешь сейчас? — не выдержала я.
— Работа еще никого не сделала по-настоящему счастливым, — философски заметил Виктор, рыгнув. — Вот я вообще не работаю уже восемь месяцев. Ищу свое предназначение в жизни, понимаете? Душу изучаю.
— А за чей счет ищешь предназначение? — едко поинтересовалась я.
— За счет родственников, естественно! Семья должна поддерживать друг друга в трудную минуту. Это святое дело.
Николай резко встал и вышел в сад. Я знала, что он пошел остывать, чтобы не наговорить лишнего.
Последняя капля
Утром проснулась от страшного грохота на кухне. Виктор что-то готовил себе на завтрак, при этом умудрялся греметь всей посудой одновременно. Девицы визжали в душевой кабинке, расходуя всю горячую воду, которую мы экономно тратили.
— Олеся, — позвала я невестку, которая появилась на кухне в нашем халате. — Нам с тобой серьезно поговорить нужно.
— А о чем тут говорить? Все же прекрасно, отдыхаем, никому особенно не мешаем.
— А кто за вами убирать будет? Продукты на какие деньги покупать?
— Да не накручивайте себя понапрасну. Мы все это дело потом компенсируем сполна.
— Когда это потом?
Олеся пожала плечами с видом человека, которого достают глупыми вопросами.
— Ну, когда-нибудь обязательно. Мы же не чужие люди, а семья. Что вы как посторонние какие-то?
В этот момент в разговор бесцеремонно вмешался Виктор.
— Тетя Аня, вы чего такая злобная с утра пораньше? Всем людям релакс необходим. Жизнь одна дается.
— А ты лично что полезного делаешь для семьи? — спросила я, чувствуя, как терпение подходит к концу.
— Я создаю вокруг себя позитивную атмосферу и хорошее настроение, — совершенно серьезно ответил он. — Это тоже очень важная миссия в жизни.
Настя и Лена захихикали, как школьницы на уроке.
— Хватит! — заорала я так громко, что все смешки мгновенно прекратились. — Слушайте меня все внимательно и запоминайте каждое слово!
Олеся приоткрыла рот от удивления, но я остановила ее резким жестом руки.
— Я детей поднимала на ноги, внуков воспитывала, всем и каждому помогала деньгами и делом! А что от вас вижу взамен? Только протянутые руки да бесконечные просьбы!
— Анна Николаевна, ну что вы такое говорите… — попыталась встрять Олеся.
— Молчать! Не смей меня перебивать! Ты, голубушка, замуж вышла и тут же работать бросила. Сидишь дома, ногти наращиваешь, по салонам красоты бегаешь. А мой сын горбатится, чтобы тебя содержать!
Виктор попытался что-то сказать в защиту сестры, но я на него так грозно посмотрела, что он сник и сжался.
— А ты вообще лучше всех устроился! Тридцать пять лет тебе, а висишь на шее у сестры как малое дитя! Предназначение он ищет, надо же!
— Да что вы, тетя Аня! — возмутился Виктор, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Мы же все родственники, семья!
— Я тебя в первый раз в жизни вижу! И этих накрашенных кукол твоих тоже не знаю!
Настя и Лена надулись как рассерженные индюшки, строя из себя крайне оскорбленных особ.
— Мы думали, вы адекватные люди, — прошипела одна из них ядовито. — А вы оказались просто жадными стариками!
Олеся поднялась с кресла, приняла максимально оскорбленный вид.
— Анна Николаевна, вы совершенно неправы и несправедливы. Мы никого тут не трогаем, культурно отдыхаем на природе. А вы такие ужасные слова произносите…
— Это по-вашему культурно — в чужой дом вваливаться без спроса и разрешения? Чужими вещами пользоваться? А тебе самой не стыдно? Мать должна быть рядом с больным ребенком, а не по дачам шляться!
— Вы не имеете права меня поучать! — возмутилась Олеся, топнув ногой.
— Имею! Потому что мать из тебя никудышная получилась!
Виктор снова попытался встать на защиту сестры.
— Не смейте так с Олькой разговаривать! Она прекрасная мать и жена!
— Тебя никто не спрашивал!
Девицы зашушукались между собой, торопливо собирая разбросанные вещи. Видимо, поняли, праздник жизни неожиданно закончился.
Тишина
— Все! — заорала я на весь дом. — Марш отсюда немедленно! Вон из моего дома!
— Анна Николаевна, опомнитесь же! — попыталась образумить меня Олеся дрожащим голосом. — Что соседи подумают? Что люди скажут?
— А мне наплевать, что люди скажут! Мой дом, мои правила, моя жизнь!
— Да что же с вами происходит? Мы же не чужие совсем!
Виктор еще раз попытался что-то возразить, но я его просто перекричала:
— Молчать! Быстро собирайтесь и убирайтесь подобру-поздорову! И больше сюда носа не показывать!
Они засуетились, торопливо запихивая пожитки в сумки. Олеся напоследок решила устроить театральную сцену:
— Максиму обязательно все расскажу до мельчайших подробностей! Вот увидите, что он вам скажет!
Виктор молча тащил сумки к машинам, что-то недовольно бурчал себе под нос. Девицы демонстративно фыркали и всем видом показывали свое презрение.
Через сорок минут участок наконец опустел. Я стояла на веранде и смотрела, как их машины скрываются за поворотом проселочной дороги, поднимая облака пыли.
Я заварила крепкий чай, мы устроились на веранде в плетеных креслах. Солнце клонилось к закату, в саду начинали свои вечерние песни птицы.
Наконец-то мы остались совершенно одни в собственном доме.
