Ольга разбирала детские рюкзаки после школы, когда услышала, как в прихожей с грохотом упали ключи. Обычно аккуратный Алексей никогда не ронял вещи — значит, что-то его сильно взволновало.
— Оль, где ты? — голос мужа звучал странно.
— На кухне! Что случилось?
Алексей появился в дверях, держа в руках мятый лист бумаги. Лицо у него было такое, словно он получил неожиданную новость — то ли хорошую, то ли плохую.
— Сегодня ездил к родителям, помочь с сантехникой. Отец показал мне расчеты по дому — коммунальные, ремонт, налоги. Суммы просто космические. Говорит, не тянут больше.
Ольга отложила тетрадь Сони и внимательно посмотрела на мужа. За пятнадцать лет брака она научилась читать его настроения, и сейчас он явно готовился к чему-то серьезному.
— И что они собираются делать? Продавать дом?
— Нет, вот в чем дело. Мама категически против продажи. Говорит, сорок лет здесь прожила, это родовое гнездо. А отец предложил… чтобы мы к ним переехали. Дом большой, места всем хватит, а расходы разделим.
Воздух на кухне словно загустел. Ольга почувствовала, как сердце пропустило удар. Этого разговора она боялась уже несколько лет, видя, как родители Алексея стареют и все чаще намекают на необходимость «семейной поддержки».
— Переехать к твоим родителям, — медленно повторила она. — Насовсем?
— Ну да. Представляешь, какая экономия! Не нужно платить за квартиру, ипотеку не брать. Детям простор, свежий воздух. А родителям помощь.
— А я в этой схеме кто? Домработница?
— Да что ты говоришь! Просто… ну, помогала бы маме по хозяйству. Она уже не молодая.
Ольга села на стул, чувствуя, как подгибаются ноги. Помогать Валентине Петровне по хозяйству — это значило стать её личной прислугой. Свекровь никогда не скрывала своего отношения к невестке, и жизнь под одной крышей превратилась бы в ежедневную пытку
— Алеш, ты понимаешь, что предлагаешь? — Ольга старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Я и твоя мама под одной крышей, каждый день, годами?
— Ну… мама изменилась. Стала мягче, поспокойнее.
— Когда это она изменилась? На прошлой неделе, когда при детях сказала, что я готовлю невкусно? Или месяц назад, когда заметила, что «современные жены совсем обленились»?
— Оля, это мелочи…
— Мелочи? — Ольга почувствовала, как закипает внутри. — Алеш, твоя мать за пятнадцать лет ни разу — слышишь, ни разу! — не сказала мне ничего хорошего. Каждый визит к ним превращается в экзамен, который я заведомо провалю.
В этот момент в кухню ворвались дети — десятилетний Артем и восьмилетняя Соня, шумные и голодные после школы.
— Мам, а что на ужин? — спросил Артем, заглядывая в холодильник.
— Сейчас приготовлю, — машинально ответила Ольга, но мысли были совсем не о еде.
— Пап, а правда, что мы переедем к бабушке с дедушкой? — неожиданно спросила Соня. — Дедушка сегодня звонил и сказал, что покажет мне, как делать скворечники.
Ольга и Алексей переглянулись. Оказывается, родители уже начали «обрабатывать» внуков.
— Мы еще обсуждаем, солнышко, — осторожно сказала Ольга.
— А я хочу! Там такой большой двор, и собаку можно завести!
— И огород есть, можно помидоры выращивать! — подхватил Артем.
Дети радостно заговорили о перспективах жизни в доме бабушки, и Ольга поняла — против неё уже выстраивается коалиция. Даже собственные дети теперь на стороне переезда.
Пока дети ужинали, Ольга мысленно прокручивала историю отношений с Валентиной Петровной. Знакомство пятнадцать лет назад прошло катастрофически.
«Так это та самая девочка, из-за которой мой сын забросил учебу?» — были первые слова свекрови при встрече. Хотя Алексей как раз отлично закончил университет.
«Худенькая какая. А как детей рожать будешь?» — второй комментарий, от которого Ольга тогда покраснела до корней волос.
За годы брака ситуация не улучшилась. Валентина Петровна критиковала все — от способа готовки до методов воспитания детей. Даже когда Ольга получила повышение на работе, свекровь заметила: «Хорошо хоть работать умеет, а то совсем бы бесполезная была».
Особенно болезненными были сравнения с женами других сыновей подруг Валентины Петровны.
«А вот Светочка у Галины такая хозяйственная — и варенье закрывает, и соленья делает. Не то что некоторые, которые в магазине все покупают», — говорила она, многозначительно глядя на Ольгу.
«Верочка у моей соседки так мужа бережет — рубашки гладит, обеды на работу носит. А у меня сын сам себе завтрак готовит. Видно, не все жены одинаково заботливые».
Каждая такая фраза била точно в цель. Ольга пыталась соответствовать ожиданиям свекрови, но это было бесполезно — Валентина Петровна всегда находила новые поводы для критики.
На следующий день Алексей приехал от родителей воодушевленный.
— Оль, мы с отцом все просчитали! Если переедем, сможем накопить на машину за год, а через три года — на дачу собственную купить!
— Какую дачу? У твоих родителей и так дом с участком.
— Ну, свою небольшую. Для отдыха. Слушай, а мама даже план составила — как обязанности распределим.
Алексей достал листок, исписанный аккуратным почерком Валентины Петровны. Ольга пробежала глазами по строчкам и ужаснулась.
«Оля — готовка завтраков и ужинов, стирка, глажка, уборка первого этажа, уход за огородом. Валя — покупки, обеды, уборка второго этажа, консервирование. Алеша — мужская работа по дому, ремонт. Михаил Иванович — мелкий ремонт, работа в мастерской».
— Алеш, ты серьезно? Твоя мама расписала мою жизнь по часам! Я что, крепостная?
— Ну почему крепостная? Просто четкое разделение обязанностей. Так удобнее.
— Удобнее кому? Посмотри внимательно — самая тяжелая работа кому досталась? Готовка, стирка, глажка, огород. А твоя мама что делает? Покупки и консервирование раз в году.
— Она же старше тебя…
— На двенадцать лет! Это не такая большая разница! Алеш, ты не видишь? Это план по превращению меня в домработницу!
— Ты преувеличиваешь. Зато подумай о детях — свежий воздух, природа, дедушка с бабушкой рядом…
— А подумай обо мне! О том, что я не смогу нормально работать, жить своей жизнью! Что каждое мое действие будет под контролем твоей матери!
Через неделю Валентина Петровна предложила компромисс — пожить месяц в их доме, «попробовать, как получится». Дети были в восторге, Алексей считал идею разумной, и Ольга не смогла отказаться, не выглядя при этом капризной.
Переехали в субботу. Уже к воскресенью Ольга поняла, что совершила ошибку.
Утром она встала в половине седьмого, чтобы приготовить завтрак для шестерых человек. Только начала жарить яичницу, как появилась Валентина Петровна.
— Оленька, а почему сковородку не разогрела сначала? Яйца же жесткими получатся.
— Обычно у меня нормально получается, — вежливо ответила Ольга.
— Ну да, дома-то никто не заметит. А здесь мужчины работают, им нужно качественно поесть.
К восьми утра завтрак был готов, но Валентина Петровна уже успела сделать замечания по поводу слишком соленой каши, неправильно нарезанного хлеба и недостаточно крепкого чая.
Вечером, когда Ольга мыла посуду после ужина, свекровь снова подошла с советами:
— Тарелки лучше сначала ополоснуть холодной водой, а потом горячей. А то жир плохо отмывается.
— Спасибо, я запомню.
— И губку нужно чаще менять. Эта уже несвежая какая-то.
Губку Ольга купила три дня назад.
К концу первой недели нервы Ольги были на пределе. Валентина Петровна контролировала буквально все — от способа складывания полотенец до температуры борща.
— Оленька, а почему белье на улице развесила? Я всегда в доме сушу, так лучше.
— На улице быстрее высохнет и запах свежести будет.
— Да какой там запах? Пыль одна на улице. Нет, лучше в дом занеси.
Когда Ольга попыталась переставить в детской комнате кровати, чтобы детям было удобнее, это тоже вызвало недовольство.
— Зачем переставляешь? Здесь же сквозняк будет. Я сорок лет в этом доме живу, знаю, где как лучше.
— Но детям так неудобно…
— Ничего, привыкнут. Я своих детей в этой комнате растила, и ничего — выросли здоровыми.
Даже способ чтения сказок на ночь подвергался критике.
— Слишком тихо читаешь, внуки не слышат. А то и засыпают на середине. Надо выразительнее, с эмоциями.
Ольга чувствовала себя неумелой ученицей, которая постоянно получает двойки от строгой учительницы.
Апогеем стал инцидент с приготовлением борща. Ольга готовила его по рецепту своей мамы, который всей семье всегда нравился. Но Валентина Петровна имела другое мнение.
— Что-то у тебя борщ какой-то водянистый получился. И цвет не тот.
— А что с ним не так?
— Да все не так! Капуста переварена, свекла недоварена, зажарка бледная. Не борщ, а непонятно что.
— Семья всегда хвалила мой борщ.
— Семья из вежливости хвалила. А здесь я говорю правду — невкусно получилось.
В этот момент в кухню зашел Алексей, почувствовавший напряжение.
— Что происходит?
— Да вот, учу невестку готовить нормальный борщ. А то что она дома варила — не еда это была.
Ольга почувствовала, как лицо заливается краской стыда и злости. Последние пятнадцать лет её кулинарные способности никто не ставил под сомнение. И вдруг она оказалась неумехой, которую нужно учить азам готовки.
— Мам, у Оли отлично получается борщ, — попытался заступиться Алексей.
— Сынок, ты просто привык. А нормальный борщ должен быть другим. Завтра покажу Оленьке, как правильно.
Ольга молча выключила плиту и вышла из кухни. На лестнице её догнали дети.
— Мам, ты плачешь? — встревожилась Соня.
— Нет, солнышко. Просто устала немного.
— А почему бабушка сказала, что твой борщ невкусный? Мне он нравится.
— Бабушка просто хочет помочь маме готовить еще лучше.
Но внутри у Ольги все кипело. Это было не желание помочь, а планомерное унижение, попытка поставить её на мест
Вечером, когда все легли спать, Ольга решилась на серьезный разговор с Алексеем.
— Я не могу больше здесь жить.
— Что? Почему? Мне казалось, все нормально идет.
— Нормально? Алеш, твоя мать за неделю раскритиковала абсолютно все, что я делаю. Готовку, стирку, уборку, даже способ чтения детям сказок!
— Она просто хочет помочь, поделиться опытом…
— Она хочет показать, что в этом доме хозяйка — она, а я здесь временная гостья, которая должна учиться и подчиняться.
— Ты слишком остро реагируешь…
— Остро? Алеш, сегодня она при детях сказала, что мой борщ невкусный! Представляешь, как я себя почувствовала?
— Ну… может, действительно что-то не получилось…
Ольга посмотрела на мужа и поняла — он уже принял сторону матери. В его глазах мама не могла быть неправа.
— Алеш, если мы останемся здесь жить, наш брак развалится. Я превращусь в озлобленную женщину, которая ненавидит твою мать и срывается на детях.
— Не драматизируй. Просто нужно время привыкнуть друг к другу.
— Сколько времени? Пятнадцать лет знакомства оказалось мало?
— Жить вместе — это другое. Нужно притереться, найти общий язык.
— Общий язык находят равные люди. А здесь я изначально поставлена в положение подчиненной.
На следующий день Ольга решила попробовать действовать по-другому. Вместо молчаливого подчинения — вежливое, но твердое отстаивание своей позиции.
Когда Валентина Петровна в очередной раз попыталась исправить её способ вытирания пыли, Ольга спокойно сказала:
— Валентина Петровна, я привыкла делать по-другому. Мне так удобнее.
— Удобнее — не значит правильнее. Я же вижу, что пыль остается.
— Где остается? Покажите, пожалуйста.
Свекровь растерялась — пыли действительно не было, но признавать это не хотелось.
— В общем, лучше делать так, как я говорю. Я дольше живу, больше опыта имею.
— Опыт — это хорошо. Но у каждой хозяйки свои методы.
— Хозяйка здесь я! А ты пока гостья!
Фраза повисла в воздухе. Валентина Петровна наконец сказала то, что думала все это время. Ольга — гостья, которая должна приспосабливаться к правилам хозяйки.
— Понятно, — тихо сказала Ольга. — Спасибо за честность.
В этот момент в комнату вошли дети, услышавшие повышенные голоса.
— Мама, бабушка, вы ссоритесь? — испуганно спросила Соня.
— Не ссоримся, солнышко. Просто выясняем, кто как привык делать, — быстро сказала Ольга.
— Бабуля, а почему ты сказала, что мама гостья? Она же теперь здесь живет.
Валентина Петровна смутилась, поняв, что перегнула палку при внуках.
— Я не то имела в виду… Просто мама еще не привыкла к нашим порядкам.
Но дети все поняли. Артем взял маму за руку, а Соня обняла её за талию. Даже в свои восемь лет девочка чувствовала несправедливость ситуации.
Этим же вечером Ольга объявила семье о своем решении.
— Завтра мы с детьми возвращаемся домой. Эксперимент закончен.
— Что значит «возвращаемся»? — опешил Алексей. — А как же наши планы?
— Какие планы? План по превращению меня в домработницу? Он успешно реализуется.
— Оля, не уходи, — неожиданно сказала Валентина Петровна. — Может, я была слишком… строгой. Просто хотела помочь.
— Валентина Петровна, за эту неделю вы ни разу не сказали, что у меня что-то получается хорошо. Ни разу не поблагодарили за помощь. Только критика и замечания. Это не помощь, а унижение.
— Ну, я же не хотела обидеть…
— Хотели или нет — обидели. Я не собираюсь жить в доме, где меня не уважают.
Дети молчали, понимая, что происходит что-то серьезное. Алексей метался между женой и матерью, не зная, чью сторону принять.
— Оль, давай еще попробуем. Мама поняла ошибку…
— Я не собираюсь переезжать к твоим родителям и ухаживать за ними до пенсии! Это окончательное решение.
— А как же семейный долг? Забота о старших?
— Заботиться можно по-разному. Но не ценой собственного достоинства.
Переезд обратно в квартиру прошел молча. Дети были расстроены — им нравился большой дом и внимание дедушки. Алексей чувствовал себя виноватым перед родителями и злился на жену.
Первые дни дома прошли в холодной тишине. Алексей ездил к родителям каждый день, помогая им и выслушивая жалобы матери на невестку.
— Избаловал ты её, сынок. Не хочет в семье жить, только для себя думает.
— Мам, у Оли свои принципы…
— Какие принципы? Эгоизм это, а не принципы. Мы же не враги ей какие-то.
Но Михаил Иванович неожиданно встал на сторону невестки:
— Валя, может, мы действительно были слишком строгими? Девочка старалась, а мы только критиковали.
— Как это строгими? Я просто хотела научить её правильно дом вести!
— Учить взрослого человека нужно деликатно. А ты её как школьницу отчитывала.
Это был первый раз за многие годы, когда отец Алексея не согласился с женой.
Через две недели Валентина Петровна неожиданно приехала к ним домой. Ольга встретила её насторожено, но вежливо.
— Оленька, можно поговорить?
— Конечно, проходите.
— Я подумала… может, я была не права. Слишком много требовала, много критиковала.
— Валентина Петровна, дело не в требованиях. Дело в том, что вы меня не уважаете. Пятнадцать лет считаете недостойной вашего сына.
— Это не так… Просто я привыкла все контролировать. В своем доме, по своим правилам.
— Вот именно. В вашем доме я всегда буду чужой. Поэтому совместная жизнь невозможна.
— А если… если мы с отцом продадим дом и купим квартиру поближе к вам? Не вместе, но рядом?
Ольга удивленно посмотрела на свекровь. Неужели она действительно готова к компромиссам?
— Это было бы разумно. И вам легче, и нам.
— Только ты не говори Алеше, что это я предложила. Пусть думает, что сам додумался.
Ольга улыбнулась. Даже идя на уступки, Валентина Петровна хотела сохранить лицо.
Полгода спустя родители Алексея продали дом и купили двухкомнатную квартиру в соседнем районе. Оказалось, что им самим жить в большом доме стало тяжело, но признать это мешала гордость.
— Знаешь, — сказал Алексей жене, — а мама права была насчет продажи дома. Им действительно легче стало.
— Конечно, легче. Просто признаться в этом было сложно.
— А ты не жалеешь, что так резко отказалась от переезда?
— Нет. Иначе мы бы развелись через полгода. А теперь встречаемся по выходным, и всем хорошо.
Отношения с Валентиной Петровной постепенно наладились. Не сказать, что стали теплыми, но критики стало значительно меньше. А дети по-прежнему проводили выходные с дедушкой и бабушкой, которые теперь ценили эти встречи гораздо больше.
«Иногда «нет» — это забота о семье», — думала Ольга, глядя, как дети собирают портфели в школу в своей маленькой, но уютной квартире. «Даже если окружающие этого не понимают».
