Солнечный луч, пробившийся сквозь не задернутую штору, упал прямо на лицо Екатерины.
Она зажмурилась, но не от света – от привычной утренней тяжести. В голове уже стучал список дел: Паша на работу, дети в школу и сад, а потом… потом Татьяна Максимовна.
Свекровь, опорно-двигательный аппарат которой, по ее собственным словам, «вот-вот развалится», хотя врачи находили лишь возрастные изменения и прекрасные для ее 70 лет анализы.
Екатерина спустилась на кухню, где Павел, торопливо допивал свой утренний кофе.
– Доброе утро, – буркнул он, поцеловав ее в щеку. – Мама звонила?
– Еще нет, – вздохнула Екатерина, поставив чайник, – но обязательно позвонит. Наверное, опять «сердце прихватило» или «в магазин сходить некому».
– Кать, ну она же старая, – Павел поправил галстук, избегая встретиться с ней взглядом. – Ей помощь нужна. Ты же рядом. К тому же, она стала говорить о том, что ее квартира достанется нам.
– Рядом – это в соседнем подъезде, Паша, а не на другом конце города, как Олеся. И помощь – это купить хлеба, а не быть круглосуточным сиделкой, швеей, уборщицей и психологом! – голос Кати дрогнул. — Да и не нужна мне ее квартира.
Она устала. Устала от бесконечных просьб, от тонких упреков Татьяны Максимовны («Олеся варит борщ вкуснее, не как ты»), от молчаливого согласия мужа. Павел только вздохнул:
– Ладно, я побежал. Постарайся без скандала, хорошо? Она же все-таки моя мать.
Екатерина задумчиво кивнула. Отпуск, по вине свекрови, накрылся медным тазом. Как по заказу, через полчаса зазвонил телефон.
– Катенька, родная? – голос Татьяны Максимовны был сладким, как сироп. – Ты не занята? У меня тут беда… Кран на кухне опять подтекает, а я боюсь, потоп будет. И в аптеку сходить надо, сердечные закончилось. И, если не трудно, может, забежишь? Поговорить хочется, тоска одолела…
Екатерина сжала кулаки. Вчера она уже решала ее проблему с краном, а «сердечное» у свекрови заканчивалось с завидной регулярностью.
– Татьяна Максимовна, я сегодня очень занята. Детей забрать, уроки, ужин…
– Ой, Катюша, ну я же ненадолго! – в голосе женщины послышались нотки жалобы. – Павлик на работе, Олеся моя далеко… Кому же мне еще помочь, как не тебе, родная? Ты же у нас самая заботливая!
Екатерина прикусила губу. «Самая заботливая» означало «самая удобная». Она провела у свекрови полдня: вызвала сантехника (оплатив вызов из своего кармана, потому что «пенсия маленькая»), сходила в аптеку, выслушала два часа жалоб на здоровье, соседей и невнимательность Олеси, и даже сварила борщ «про запас».
Возвращаясь домой, она чувствовала себя выжатой, как лимон. Вечером, когда Павел пришел с работы, а дети были уже в кроватях, Катя решилась на разговор с мужем. Она положила перед ним исписанный листок бумаги.
– Что это? – устало спросил Павел.
– График моих визитов к твоей маме за последний месяц. И список выполненных просьб. От замены лампочки до поездки в поликлинику за справкой, которую она могла получить сама.
Павел бегло пробежался глазами по списку, лицо его мгновенно стало мрачным.
– Катя, я понимаю, что это много… Но она же…
– Паша, посмотри правде в глаза! – перебила его Екатерина, голос ее наконец сорвался. – Твоя сестра Олеся живет в тридцати минутах езды. Она появляется у мамы раз в две недели на час, максимум – с красивым букетом и тортиком из магазина! И все! А я – каждый день! Я разрываюсь между домом, работой, детьми и твоей мамой! Когда же Олеся начнет нести свою часть ответственности?
– Я поговорю с Олесей. Обещаю, — Павел отодвинул листок в сторону.
Прошла неделя
Разговоры Павла с сестрой, судя по его скупым репликам («Она говорит, что очень занята», «У нее свои проблемы»), ни к чему не привели.
А поток просьб от Татьяны Максимовны только усилился. Последней каплей стал субботний день.
Екатерина, пожертвовав походом с детьми в парк, отправилась к свекрови – та жаловалась на сильные боли в спине и невозможность дойти до магазина.
Невестка купила продукты, приготовила обед, убрала квартиру. Когда она уже собиралась уходить, измученная и злая, на пороге появилась Олеся с тем самым фирменным букетом и коробкой конфет.
– Ой, мама, привет! Катя, ты здесь? Здорово! – золовка бросила сумку на тумбочку в прихожей. Она выглядела отдохнувшей. – Мам, как спина? Я так переживала… Но ты же у нас боец!
Татьяна Максимовна, которая минуту назад стонала, сидя в кресле, вдруг распрямилась и заулыбалась.
– Олесенька, родная моя! Приехала! Ну наконец-то! А у меня спина… да ничего критичного. Главное, доченька моя приехала!
Екатерина молча собрала свою сумку. Она почувствовала, как внутри нее все закипает.
Олеся тем временем поставила цветы в вазу и устроилась на диване, доставая конфеты.
– Кать, спасибо тебе огромное, что маме помогла! Ты же у нас такая золотая! Я вот никак не могла вырваться: работа, проект горит, ты же понимаешь…
Я помогала, пока в отпуске, а потом… — многозначительно пожала плечами женщина. — Я пойду, детей нужно забрать.
– Да-да, иди, родная, не задерживайся, – Татьяна Максимовна махнула рукой, не отрывая любящего взгляда от дочери. – Спасибо тебе за все. Ты у нас такая помощница. Ну а теперь, – она сладко потянулась к Олесе, – теперь меня моя доченька будет меня дохаживать. Она и поможет. Ей и уйдет моя квартира. У нее и время найдется, и сил больше. Правда, Олесенька?
Олеся, разворачивавшая шоколадную конфету, замерла. На ее лице промелькнуло недоумение и легкая паника.
– Мам… ну я… конечно, но я же работаю… – начала она неуверенно.
Татьяна Максимовна только ласково похлопала ее по руке.
– Работа работой, а мать одна! Ты же моя дочь, родная кровинушка. Вот, с кем мне теперь будет по душам поговорить, кого попросить о помощи! Катюша, ты не обижайся, ты мне тоже как родная, но дочь – она все-таки ближе. Она и должна. Так что теперь, – свекровь повернула голову к Екатерине с подчеркнуто невинной улыбкой, – пусть ко мне Олеся ходит. Она уж меня и доходит, и поможет во всем. Верно, доченька?
В комнате повисла тишина. Олеся покраснела и откашлялась, откладывая конфету.
– Мама… ну… я… конечно, но…
– Вот видишь, – Татьяна Максимовна удовлетворенно кивнула, словно подводя итог. – Все решилось. Спасибо, Катя, за все прежние хлопоты. Теперь ты можешь отдыхать.
Екатерина посмотрела на свекровь, потом — на Олесю, которая растерянно теребила обертку от конфеты.
Огромная волна обиды, усталости и горечи накатила на нее. Но вместо крика или слез она почувствовала странное, ледяное спокойствие.
Екатерина медленно подошла к своему стулу, взяла забытую чашку и отнесла ее на кухню.
Вернувшись, она посмотрела прямо на Татьяну Максимовну. Голос ее звучал ровно и четко, как будто она диктовала важное объявление:
– Вы совершенно правы, Татьяна Максимовна. Дочери, действительно, ближе. И дохаживать должна дочь, – она повернулась к золовке. – Олеся, поздравляю с новыми обязанностями. Татьяна Максимовна уже составила список вопросов на сегодня: у нее кран снова подтекает – видимо, после моего вчерашнего «ремонта», нужно в аптеку за «сердечным» и в ЖЭК за квитанциями, а еще она хотела поговорить по душам. Уверена, у вас будет замечательный вечер.
Олеся приоткрыла рот, но слова упрямо застряли в горле. Ее лицо выражало чистый ужас.
Татьяна Максимовна тоже замерла, ее сладкая улыбка начала сползать. Екатерина взяла свою сумку и повернулась к двери.
На улице она облегченно выдохнула, хотя и почувствовала несправедливость от слов свекрови.
Олесю хватило ровно на неделю. Спустя указанный срок Татьяна Максимовна снова стала звонить невестке и просить о помощи.
А как же Олеся?
Она занята и не справляется…
Если вы собрались отдать квартиру дочери, пусть она вас и дохаживает, к ней и обращайтесь! — Екатерина положила трубку.
Она знала, что правильно поступила, сказав свекрови правду. Татьяна Максимовна обиделась и позвонила сыну с претензиями.
Твоя жена захотела квартиру за уход за мной! Не нужна она мне, в таком случае! Я лучше от голода опухну, чем ей что-то дам! Ишь ты, два раза хлеб принесла и уже губу раскатала…
Мама, разве это не справедливо?
Нет! У меня есть своя дочь, которой я и отдам свою квартиру! — разгневанно выпалила женщина и бросила трубку.
Больше Татьяна Максимовна не звонила Екатерине и не просила ее о помощи. Она только жаловалась сыну, что осталась совсем одна и что Олеся ее почти не навещает.
Вместо этого присылает социального работника, которому она не нужна и даром.
