— У нас и так уже живёт твоя сестра, а ты ещё хочешь мать свою к нам перетащить? У нас что, квартира резиновая, Игорь?!
Слова сорвались с губ Кристины раньше, чем она успела их обдумать. Они были острыми, как осколки стекла. Кухонное полотенце, которое она сжимала в руке, полетело на столешницу и упало рядом с горой почищенной картошки, безмолвно свидетельствуя о прерванном ужине. Игорь стоял в дверном проёме кухни, и его лицо светилось таким неподдельным, почти детским восторгом, что на мгновение ей стало не по себе. Он выглядел так, будто принёс весть о конце всех войн и наступлении вечного мира, а не новость, которая только что взорвала их маленький, и без того хрупкий быт.
— Крис, ну ты чего сразу в штыки? Это же замечательная новость! — он сделал шаг вперёд, его голос был полон энтузиазма и совершенно не соответствовал напряжению, повисшему в воздухе. — Я сегодня с мамой по телефону говорил, потом Маринка к разговору подключилась, и мы все вместе так хорошо посовещались… В общем, мы единогласно решили, что маме пора переезжать к нам. Чтобы вся семья была в сборе! Будем жить одной большой, дружной семьёй!
Он произнёс это с такой гордостью, будто представлял гениальный бизнес-план, сулящий им несметные богатства. Кристина медленно выпрямилась, отложив нож. Она смотрела на своего мужа, человека, с которым делила постель и жизнь, и видела перед собой чужака. Самоуверенного, глухого к её чувствам человека, который только что провёл «семейный совет» с участием своей матери и сестры, уже год занимавшей вторую комнату в её, Кристины, квартире. Они всё решили. Без неё. Решили судьбу её дома.
— Вы решили, — повторила она, и в её голосе не было вопроса, только холодная констатация факта. — То есть ты, твоя мать и твоя сестра, которая живёт в моей квартире, решили, что сюда переедет ещё и ваша мама. Я правильно понимаю?
Восторженная улыбка на лице Игоря начала медленно таять, как снеговик под весенним солнцем. Он наконец-то начал смутно догадываться, что оваций не будет.
— Ну почему же без тебя? Мы же для общего блага. Маме одной совсем тоскливо, ты же знаешь, возраст. А так она и под присмотром будет, и Марине веселее, и нам какая-никакая помощь по хозяйству. Все вместе, в одном доме.
Из соседней комнаты, где обитала Марина, раздался её звонкий, чуть ленивый голос. Она, без сомнения, стояла у самой двери, впитывая каждое слово.
— Игорь, она что, не в восторге? Кристин, ты чего такая кислая? Мы же и о тебе подумали! Мама так готовит, пальчики оближешь! Будет тебя баловать, тебе же меньше готовки!
Кристина пропустила её слова мимо ушей, словно это был просто шум с улицы. Она не сводила глаз с мужа. Она видела, как он начал переминаться с ноги на ногу, как его взгляд забегал по кухонным шкафчикам, по холодильнику — куда угодно, лишь бы не встречаться с её прямым, неподвижным взглядом. Он понял, что провалился, но отступить уже не мог, это было не в его правилах. Он привык, что она всегда идёт на уступки. Год назад она уступила, когда он попросил «всего на пару месяцев» приютить Марину, которая «ищет себя и работу в большом городе». Поиски себя затянулись, работа так и не материализовалась, а «пара месяцев» превратилась в бесконечный год, наполненный чужими вещами на полках в её ванной, громкой музыкой за стеной и постоянным, липким ощущением коммунального быта.
— Помощь? — Кристина сделала шаг к нему, сокращая дистанцию. — Какая помощь, Игорь? Помощь в поедании продуктов, которые покупаю я? Помощь в просмотре сериалов на диване, который купила я? Твоя сестра за весь год не соизволила даже вымыть за собой тарелку, оставляя её в раковине до моего прихода с работы. Она здесь гость. Дорогой, но слишком затянувшийся гость. А теперь ты предлагаешь мне принять ещё одного, на тех же условиях?
— Кристина, это некрасиво. Это моя семья, — его тон стал жёстче, он перешёл в наступление, почувствовав угрозу. — Я думал, мы — одно целое. Я думал, ты будешь счастлива, что мы все будем вместе.
— Мы с тобой, Игорь, — одно целое, — отчеканила она, разделяя слова. — А это, — она сделала неопределённый жест рукой в сторону комнаты Марины, — твои родственники. И я не давала согласия превращать свою квартиру в семейное общежитие. Я хотела строить свою жизнь. С тобой. Вдвоём.
Он с досадой махнул рукой, окончательно теряя терпение. Его блестящий план давал трещину.
— Опять ты за своё! Ну потеснимся немного, что такого-то? В тесноте, да не в обиде! Главное — вместе!
— Вместе, — холодно, как эхо, повторила Кристина. И в этот самый момент лёд внутри неё окончательно окреп, превратившись в сталь. — Отличная идея, Игорь. Я полностью с тобой согласна. Только вместе вы будете жить в другом месте.
Фраза Кристины, брошенная с холодной лёгкостью, на секунду заморозила воздух в кухне. Игорь смотрел на неё, моргая, как будто пытался сфокусировать зрение после яркой вспышки. Его мозг, настроенный на победоносную семейную экспансию, отказывался обрабатывать полученную информацию. Он издал короткий, нервный смешок, который прозвучал в напряжённой тишине совершенно неуместно.
— Перестань драматизировать, Крис. Какие-то у тебя шутки сегодня странные. Я же о серьёзных вещах говорю.
— Кристина, ну что ты в самом деле? Мы же тебе как лучше хотим. Семья должна держаться вместе, разве не так? Мама — святое. Она же не в коридоре на коврике будет спать. — сделала свою вставку Марина.
Игорь, ободрённый появлением сестры, тут же обрёл утраченную уверенность. Они снова были командой.
— Вот именно! Марина дело говорит. Крис, давай по-взрослому, без этих твоих капризов. Это же логично. Мама будет здесь, под присмотром. Не нужно будет каждый день звонить, переживать, всё ли у неё в порядке. Тебе же самой будет спокойнее.
Кристина молча смотрела на них. На этого мужчину, который называл её взвешенные решения «капризами», и на эту женщину, которая уже год жила на всём готовом и теперь рассуждала о том, как им «всем» будет лучше. Она видела, как они переглядываются, как Марина едва заметно кивает брату, подбадривая его. Они вели себя так, будто она была не хозяйкой квартиры, а упрямым, неразумным ребёнком, которого нужно уговорить съесть невкусную, но «полезную» кашу.
— Да, Кристин! — подхватила Марина, делая шаг в кухню. — И она же не будет сидеть сложа руки, как некоторые думают. Ужин приготовит, в квартире приберёт, пока мы все на работе. Ты же приходишь с работы никакая. А так придёшь — а дома чистота, и пирогами пахнет. Это же забота! Забота о тебе в первую очередь!
Эта фраза, произнесённая человеком, который за год не вымыл ни одной тарелки, не протёр пыль и не вынес мусор, была верхом цинизма. Кристина медленно, с каким-то отстранённым любопытством учёного, наблюдающего за поведением насекомых, взяла в руки нож и ещё одну картофелину. Она вернулась к прерванному занятию. Чик. Кожура тонкой спиралью поползла вниз. Чик. Ещё одна. Её спокойные, размеренные движения действовали на Игоря и Марину как красная тряпка на быка. Её молчание было хуже любого крика.
— Ты вообще нас слышишь? — не выдержал Игорь, повышая голос. — Мы тут тебе расписываем, как хорошо всё будет, а ты картошку чистишь!
— Она просто обдумывает, — с умным видом заявила Марина. — Это же серьёзный шаг. Кристине нужно время, чтобы осознать всю выгоду нашего предложения.
Они снова переглянулись, на этот раз с пониманием. Они решили, что стена молчания дала трещину, что лёд тронулся. Нужно было ковать железо, пока горячо.
— Вот смотри, Крис, — начал Игорь, входя в раж и начиная жестикулировать. — Мы с Маринкой в большой комнате поместимся. У неё раскладушка есть удобная. А маму — в Маринкину комнату. У неё там и телевизор свой маленький есть, и кресло. Ей там будет уютно. Никто никому мешать не будет.
Марина тут же радостно подхватила, развивая план по захвату территории:
— Точно! А мамин старый комод можно вот сюда, в коридор, к стеночке поставить. Он узкий, мешать не будет. А на него её любимые фиалки. Сразу так по-домашнему станет!
Они говорили, не умолкая, перебивая друг друга, достраивая и украшая свою картину идеального будущего. Они уже мысленно расставляли мебель, делили полки в шкафах, планировали совместные ужины. Они были так увлечены этим процессом, что совершенно не заметили, как Кристина перестала чистить картошку. Она положила нож на стол. Вытерла руки о полотенце. И подняла на них абсолютно пустые, холодные глаза. В них не было ни гнева, ни обиды. Только безразличие.
— Какие интересные у вас планы, — произнесла она ровным, лишённым всяких эмоций голосом. — Просто замечательные. Продуманные до мелочей.
Игорь и Марина замолчали, польщённые. Они решили, что победили.
— Только воплощать вы их будете не здесь, — добавила она так же спокойно.
Последние слова Кристины повисли в воздухе, плотные и тяжёлые, как булыжники. Игорь и Марина замерли, глядя на неё с одинаковым выражением ошеломлённого недоумения. Их красочный, детально проработанный план по обустройству семейного гнезда разбился о её спокойный, ровный тон. Игорь первым пришёл в себя, попытавшись сгладить неловкость нервным смешком.
— Что это значит — не здесь? Крис, если ты намекаешь, что нам нужно снять для мамы отдельную квартиру, так это не по-семейному. Да и лишние траты…
Марина, уловив его мысль, тут же подхватила с язвительной усмешкой, скрестив руки на груди.
— Она просто цену себе набивает. Хочет, чтобы её поуговаривали. Кристина, мы поняли, ты хозяйка, ты тут главная. Мы согласны. Только давай без этих театральных пауз.
Они всё ещё не поняли. Они думали, что это торг, очередная женская уловка, которую нужно преодолеть, проявив немного настойчивости и мужской логики. Они смотрели на неё как на препятствие, которое нужно обойти. Но Кристина больше не была препятствием. Она была стеной. Она выдержала их взгляды, сначала посмотрев на мужа, потом переведя холодный, оценивающий взгляд на его сестру. Она обращалась к ним обоим, как к деловым партнёрам, с которыми расторгает контракт.
— Вы меня не услышали. Я повторю, медленнее. Ваши планы, какими бы замечательными они ни были, вы будете воплощать в другом месте. Не в этой квартире. Я даю тебе, — она посмотрела на Игоря, — и твоей сестре, — её взгляд скользнул к Марине, — ровно неделю, чтобы вы съехали. Семь дней.
Если её предыдущая фраза была камнем, то эта стала взрывом. В кухне воцарилась не тишина, а оглушающая пустота, вакуум, в котором замерли все звуки. Лицо Игоря медленно вытягивалось, теряя краску. Улыбка Марины сползла, обнажив хищный, злой оскал, который она тут же попыталась скрыть за маской праведного негодования.
— Ты… ты с ума сошла? — просипел Игорь, делая шаг к ней. — Выгоняешь меня? Своего мужа? Из нашего дома?
— Это мой дом, Игорь, — поправила она его без малейшего намёка на эмоции, её голос был ровным и твёрдым, как поверхность гранитного стола. — Моя квартира, которая досталась мне от моих родителей. Ты в ней был моим мужем. А она, — короткий, почти брезгливый кивок в сторону Марины, — твоей сестрой. Гостьей. Ваше время здесь закончилось.
Марина не выдержала. Она шагнула вперёд, её лицо исказилось.
— Да как ты можешь! Мы же семья! Игорь твой муж! А ты… ты просто боишься! Боишься, что настоящая, дружная семья покажет, какая ты на самом деле — холодная и эгоистичная!
Кристина даже не удостоила её взглядом. Она смотрела только на Игоря, ожидая его реакции. Она видела в его глазах панику, злость и полное непонимание. Он не мог поверить, что его удобный, предсказуемый мир рушится на глазах. Что его послушная, покладистая жена вдруг превратилась в этого непробиваемого, чужого человека.
— Кристина, прекрати этот цирк, — процедил он сквозь зубы. — Мы никуда не съедем. Мы сядем и всё обсудим. Как нормальные люди.
— Мы уже всё обсудили, — ответила она. — Вернее, вы всё обсудили. За меня. На своём семейном совете. А я приняла своё решение. На своём. В одиночку. И оно окончательное. У вас неделя. Сегодня среда. В следующую среду вас здесь быть не должно.
Она развернулась, демонстрируя, что разговор окончен. Она подошла к раковине, открыла кран и начала мыть руки, смывая невидимую грязь. Этот простой, будничный жест был красноречивее любых криков. Он означал конец.
Игорь стоял посреди кухни, растерянный и униженный. Его план не просто провалился — он обернулся против него самого. Он хотел укрепить свои позиции, приведя в дом мать, а в итоге терял всё.
— И… и куда я пойду? — выдавил он из себя, и в этом вопросе было столько жалости к себе, что Кристине на секунду захотелось рассмеяться.
Она закрыла кран и, не оборачиваясь, бросила через плечо:
— Куда угодно. Можешь к маме. Вы же всё равно собирались жить вместе. Вот и отличная возможность начать. Только поторопитесь. Места, как я понимаю, у неё не так уж и много.
Игорь и высунувшаяся из комнаты Марина застыли с открытыми ртами. План по захвату жилплощади провалился в тот самый момент, когда они забыли, кому она принадлежит.
Неделя превратилась в ледяную пустыню. Они жили в одной квартире, но в разных измерениях. Молчание стало плотным, осязаемым, оно застывало в воздухе, как иней на стёклах. Они избегали встречаться взглядами, двигались по квартире, как тени, стараясь не пересекаться. Игорь и Марина выбрали тактику выжидания. Они, очевидно, решили, что это всего лишь затянувшаяся истерика, что Кристина «остынет», устанет от собственного ультиматума и всё вернётся на круги своя. Они вели себя так, будто ничего не произошло, тихо переговариваясь в своей комнате и демонстративно игнорируя хозяйку квартиры. Кристина же не остывала. Она превратилась в механизм. Она ходила на работу, покупала продукты ровно на одного, готовила и ела в полном одиночестве, даже если они сидели за тем же кухонным столом.
Ровно через семь дней, в среду утром, Игорь, окончательно уверившись в своей правоте и её капитуляции, вышел на кухню. Кристина уже была там, пила кофе и смотрела в окно. Он нарочито бодро прошёлся по кухне, открыл холодильник и с досадой его захлопнул.
— Кристин, а ты завтрак не готовила? Я думал, мы сегодня омлет сделаем, как раньше.
Он сказал это так буднично, будто и не было той страшной ссоры, будто не висела над ними угроза выселения. Это была его последняя, самая глупая и самая самоуверенная ошибка. Кристина медленно повернула голову. На её лице не было ни злости, ни обиды. Ничего. Она молча указала подбородком в сторону коридора.
Игорь проследил за её взглядом. У самой входной двери, аккуратно поставленные в ряд, стояли два больших чемодана, спортивная сумка и несколько пакетов. Его чемоданы. И вещи Марины. Он смотрел на них несколько секунд, и до него, кажется, начало доходить. Не спеша. Мучительно.
— Что… что это? — спросил он голосом, в котором смешались недоумение и зарождающаяся паника.
— Это ваши вещи, — спокойно ответила Кристина, отпивая кофе. — Я всё собрала. Постаралась ничего не забыть. Ваш недельный срок истёк сегодня утром.
Из своей комнаты, привлечённая разговором, вышла Марина. Увидев собранные сумки, она нахмурилась, но тут же натянула на лицо ядовитую ухмылку.
— Решила нас напугать? Мило. Только мы никуда не пойдём. Ты не можешь выгнать своего мужа.
— Могу. И делаю это прямо сейчас, — Кристина встала, поставила чашку в раковину и подошла к ним. Она остановилась в паре шагов, высокая, прямая, спокойная. Эта её невозмутимость выводила из себя куда сильнее, чем любой крик. — Игорь, ты так и не понял. Дело не в твоей маме. И даже не в твоей сестре. Дело в тебе. В том, что ты решил, что моя любовь к тебе даёт тебе право распоряжаться моей жизнью и моим домом. Ты решил, что можешь привести сюда всю свою родню, устроить здесь филиал своего родового гнезда, а я буду молча это терпеть.
Игорь смотрел на неё, и в его глазах наконец-то отразился страх. Он понял, что это не игра.
— Кристина… но мы же… мы же любим друг друга, — это был его последний, самый жалкий аргумент. — Столько лет вместе… Ты хочешь всё это перечеркнуть из-за какой-то глупости?
Она усмехнулась. Впервые за неделю на её лице появилось что-то похожее на эмоцию — холодное, презрительное веселье.
— Любишь? Ты любишь удобство, Игорь. Ты любил, что у тебя есть жена с квартирой, куда можно на пару месяцев подселить сестру, а потом, войдя во вкус, и маму притащить. Ваш гениальный план был не про большую дружную семью. Он был про захват территории. Вы забыли только одну мелочь. Вы забыли, кто здесь хозяин. Неделю назад ты задал мне вопрос: «У нас что, квартира резиновая, Игорь?!». Так вот, я отвечаю: нет. И она даже не «ваша». Она моя.
Она подошла к входной двери, взяла один из чемоданов и выставила его на лестничную клетку. Потом второй. Сумку. Пакеты. Она делала это молча, методично, не глядя на их окаменевшие лица. Закончив, она повернулась и посмотрела на них.
— Уходите или я вызову полицию и вас увезут.
Марина что-то зашипела ей в лицо, какое-то злое, бессильное оскорбление, но слова потонули в ледяном спокойствии Кристины. Игорь просто стоял, раздавленный и опустошённый, глядя то на неё, то на свои вещи за порогом.
Она дождалась, пока они, спотыкаясь и толкаясь, выйдут на площадку. Потом взялась за ручку двери.
— Прощайте, — сказала она и закрыла дверь. Не хлопнула. Просто закрыла. Щелчок замка прозвучал в пустой квартире оглушительно громко.
Кристина прислонилась спиной к двери. Она стояла и слушала, как они что-то кричат на лестнице, как возятся со своими вещами. Потом звуки стихли. Она медленно прошла по квартире. Заглянула в опустевшую комнату, где больше не пахло чужими духами. Прошла на кухню. Воздух казался чистым. Впервые за год она могла дышать полной грудью в собственном доме…
