Наташа задержалась на работе и приехала домой позже обычного. В прихожей пахло жареной картошкой и луком — мать, как всегда, готовила ужин без неё. Она сняла туфли, поставила сумку на тумбу и глубоко вздохнула.
— На кухню иди, — раздался резкий голос матери.
Наташа медленно прошла в столовую. За столом сидели мать и младшая сестра Катя. Тарелки были уже пустые, но на её месте стояла холодная порция.
— Опять без меня поели? — спросила Наташа, садясь.
— А тебя ждать до ночи? — фыркнула Катя, не отрываясь от телефона.
Мать отложила вилку и посмотрела на Наташу оценивающим взглядом.
— Кстати, насчёт машины. Отдашь её Кате.
Наташа замерла с куском хлеба в руке.
— Что?
— Ты же на работу пешком ходишь, зачем тебе машина? — продолжила мать спокойно, будто обсуждала прогноз погоды. — А Кате на учёбу ездить удобнее.
— Это моя машина! Я её сама покупала! — голос Наташи дрогнул.
— Ну и что? — Катя наконец оторвалась от экрана. — Ты же старшая, ты должна помогать.
— И после свадьбы квартиру на неё переоформишь, — добавила мать.
Наташа почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Какую ещё квартиру?
— Ту, что бабка тебе оставила. Ты замуж выходишь, будешь с Игорем жить, а Кате где жить?
Наташа резко встала, стукнув стулом об пол.
— Вы с ума сошли? Это моя собственность!
— Ты эгоистка! — Катя скривила губы. — Всё себе, всё для себя!
Мать вздохнула и сложила руки на столе.
— Мы семья, Наташа. Надо делиться.
Наташа сжала кулаки. В голове гудело. Она вдруг поняла — это не просьба. Это ультиматум.
Ночь Наташа провела ворочаясь. Фразы матери и Кати крутились в голове, как заезженная пластинка. Утро встретило её хмурым небом за окном и тяжёлым чувством в груди.
Она налила кофе, но пить не стала — руки слегка дрожали. Включила телефон: сообщение от Игоря. «Доброе утро, красавица. Как дела?» Обычно эти слова вызывали у неё улыбку, но сейчас она лишь сжала губы.
— Может, он знает…
Мысль показалась абсурдной, но Наташа не могла от неё избавиться. Она набрала номер.
— Привет, — голос Игоря звучал бодро. — Ты уже проснулась?
— Да. Слушай, мне нужно поговорить.
— О чём?
— Мать требует, чтобы я отдала Кате машину и квартиру.
Пауза. Слишком долгая.
— Ну… а что ты думаешь? — наконец спросил он.
Наташа почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Ты знал?
— Что? Нет, о чём ты?
— Не ври мне! — её голос сорвался. — Ты же с матерью об этом говорил!
— Наташа, успокойся. Да, она упоминала… Но я же не поддерживаю!
— Упоминала? — она засмеялась резко. — То есть вы уже всё обсудили?
— Ты всё драматизируешь. Кате правда сложно, а у тебя всё есть…
— Всё есть? — Наташа стиснула телефон так, что пальцы побелели. — Я три года на двух работах, чтобы купить эту машину! Квартиру бабка мне оставила, а не Кате!
— Но ты же не одна в семье…
— Всё понятно.
Она бросила трубку. Телефон тут же завибрировал — Игорь перезванивал. Она отключила звук.
На кухню вошла Катя, потягиваясь.
— О, ты уже встала. Что на завтрак?
Наташа медленно подняла на неё глаза.
— Ты с Игорем общаешься?
Катя замерла на секунду, потом пожала плечами.
— Ну… иногда. Он же мой будущий родственник, как-никак.
— И о квартире вы с ним говорили?
— Может быть. А что?
Наташа встала, отодвинув стул с таким скрежетом, что Катя вздрогнула.
— Запомни. Ни машины, ни квартиры ты не получишь.
— Это мы ещё посмотрим, — Катя скривила губы. — Игорь на моей стороне.
Телефон Наташи снова загорелся — очередной звонок. На экране: «Мама».
Она глубоко вдохнула, взяла сумку и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
На улице моросил дождь. Наташа шла, не замечая ни людей, ни машин. В голове стучало только одно: Предали. Все предали.
Прошла неделя с того разговора. Наташа жила как в тумане — работа, пустая квартира, бессонные ночи. Игорь звонил каждый день, но она не отвечала. Мать оставила пять пропущенных — Наташа даже не стала слушать голосовые.
В пятницу утром она решила заехать в автосервис — машина начала странно шуметь. Механик, лысый мужик в замасленной робе, свистнул, осматривая документы.
— Ты в курсе, что машина уже не на тебя оформлена?
— Что? — Наташа выхватила у него ПТС. В графе «владелец» стояло имя Кати.
— Это невозможно…
Она лихорадочно полезла в телефон, открыла приложение Госуслуг. Через минуту всё стало ясно — три дня назад Катя переоформила машину по генеральной доверенности.
Руки дрожали так, что телефон выпал на асфальт. Механик что-то говорил, но Наташа уже бежала к своей — нет, к КАТИНОЙ — машине.
Дверь родительской квартиры открыла мать в засаленном халате.
— Ты где пропадаешь?
— Ты знала? — Наташа трясла перед её лицом распечаткой из ГИБДД.
Мать нахмурилась, пытаясь разглядеть мелкий шрифт.
— О чём ты?
— Катя украла мою машину! Поддельная доверенность, фальшивая подпись — это уголовное дело!
Из комнаты вышла Катя в новом розовом халатике — подарок Игоря, как оказалось.
— Ничего не подделывала, — она жвала жвачку, разглядывая ноготь. — Ты же сама мне доверенность подписала.
— Когда?!
— В прошлый четверг. Ты пришла пьяная, я тебе бумагу дала, ты и подмахнула.
Наташа почувствовала, как по спине побежал холодный пот. В прошлый четверг она до трёх ночи сдавала отчёт — даже бокала вина не выпила.
— Мы свидетели, — вдруг сказала мать. — Я и соседка Нина Ивановна. Ты действительно подписала.
Телефон в кармане завибрировал. СМС от Игоря: «Наташ, давай поговорим. Катя волнуется».
Наташа медленно подняла голову. Катя смотрела на неё с едва заметной ухмылкой.
— Завтра иду к адвокату. А потом в полицию.
— И что? — Катя пожала плечами. — У тебя нет денег на адвоката.
— А у тебя нет совести.
Мать вдруг зашлась в кашле, хватаясь за сердце.
— Вот доведёшь меня до инфаркта! Из-за какой-то машины!
Наташа развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что с верхней полки свалилась старая ваза.
На улице она вдруг поняла, что ей некуда ехать. Машины нет. Домой? Но это уже не чувствовалось домом.
Она достала телефон, набрала номер подруги.
— Лен, ты дома? Мне нужно переночевать…
Голос дрогнул. По щеке скатилась предательская слеза.
Ветер гнал по улице обёртки от фастфуда. Где-то в этом городе её машину сейчас ведёт Катя. Или, что хуже, Игорь.
Наташа вытерла лицо и пошла к метро. Завтра будет война.
Две недели Наташа жила у Лены. Каждый день начинался одинаково — звонок адвоката, новые документы, бесконечные разговоры с полицией. Машину пока не вернули, но следователь уверял — дело выигрышное.
В пятницу вечером Лена принесла вино.
— Отвлекись хоть немного.
Наташа потягивала тёплую розовую жидкость, глядя в окно. Внизу, у подъезда, стоял знакомый чёрный джип.
— Боже…
Она узнала машину Игоря. Из неё вышла Катя в коротком кожаном пальто — новом, дорогом. Игорь обнял её за талию, они вместе вошли в подъезд.
— Это же… твоя сестра? — Лена осторожно спросила.
Наташа молча взяла телефон. Зашла в телеграм Кати — закрытый аккаунт. Но на аватаре чья-то рука с обручальным кольцом на фоне ресторана.
— Подлая тварь…
Она открыла переписку с Игорем. Последнее сообщение от него: «Наташ, давай встретимся. Я всё объясню».
Наташа вдруг вспомнила — у неё же есть доступ к его почте! Когда-то он сам дал пароль, чтобы она проверила билеты.
Десять минут поисков — и она нашла. Переписку Игоря с Катей. Фотографии. Совместные планы. И самое главное — обсуждение её квартиры.
— Лен, дай мне флешку.
Ночью Наташа не спала. Сидела с ноутбуком на кухне, редактировала скриншоты. В шесть утра она опубликовала пост:
«Дорогие друзья. Хочу познакомить вас с женихом моей сестры. Да-да, тем самым, который ещё неделю назад был моим…»
Текст, фотографии, переписка. Всё.
К семи утра телефон взорвался. Звонки, сообщения. Первой позвонила мать.
— Ты совсем с ума сошла?! Немедленно удали это!
— Уже поздно, — спокойно ответила Наташа.
— Катя в истерике! Игорь в бешенстве!
— Очень жаль.
Она положила трубку. Включила телевизор — утренние новости. Кофе был горьким, но вкус победы слаще.
Через час пришло сообщение от Игоря:
«Ты пожалеешь об этом. Мы подаём в суд за клевету».
Наташа рассмеялась. Пусть подают. У неё есть доказательства.
Лена, бледная, вошла на кухню.
— Наташ… Ты уверена, что всё правильно сделала?
— Впервые за последний месяц — абсолютно.
Она допила кофе. Война только начиналась.
После скандального поста Наташа отключила телефон на три дня. Она знала — будут звонки, угрозы, мольбы удалить публикацию. Но сейчас ей нужно было другое — тишина.
Лена уехала в командировку, оставив ключи. Квартира казалась слишком большой и пустой. Наташа ходила босиком по холодному ламинату, заваривала чай, смотрела в окно.
В среду утром она набралась смелости и включила телефон. 47 пропущенных вызовов. 23 сообщения от Игоря, 15 — от матери, несколько от давних подруг.
Первое, что бросилось в глаза — сообщение от двоюродной тёти:
«Наташа, как тебе не стыдно? Выносить сор из избы! Вся семья в шоке!»
Она открыла Контакт. Её пост собрал сотни репостов. В комментариях — море гнева и поддержки одновременно.
— Ты героиня! Таких подлецов нужно выводить на чистую воду!
— Как можно так позорить собственную семью?
Наташа закрыла соцсети. Руки дрожали. Она вдруг осознала — теперь у неё нет ни семьи, ни друзей. Только война.
В дверь постучали.
— Наталья Сергеевна? Мы из редакции «Городских новостей». Можно взять у вас комментарий?
— Нет.
— Но ваш пост стал вирусным! Это же готовая статья!
— Уходите, или вызову полицию.
Журналисты ушли, но Наташа знала — это только начало.
Вечером раздался звонок в дверь снова. На этот раз — соседка Лены, пожилая женщина.
— Девушка, вам письмо.
Конверт с логотипом юридической фирмы. Исковое заявление о защите чести и достоинства от Игоря и Кати. Требование — 500 тысяч рублей компенсации.
Наташа рассмеялась. Громко, истерично, до слёз.
— Всё в порядке? — испуганно спросила соседка.
— Замечательно. Просто замечательно.
Она закрыла дверь, села на пол в прихожей и впервые за долгое время разрешила себе заплакать.
Телефон вибрировал. Незнакомый номер.
— Алло?
— Наташа? Это Нина Ивановна, ваша соседка снизу. Я… я хочу поговорить. Про ту доверенность.
Наташа замерла.
— Что с ней?
— Я не могла спать. Это неправильно… Я не видела, как вы подписывали бумаги. Ваша мать попросила меня сказать иначе.
Слёзы текли по лицу, но теперь Наташа улыбалась.
— Вы готовы дать официальные показания?
— Да. Мне уже семьдесят два, мне нечего бояться.
Наташа посмотрела в окно. На улице шёл дождь. Но впервые за долгое время ей показалось, что тучи рассеиваются.
Она достала блокнот и стала записывать план действий. Война продолжалась, но теперь у неё появился союзник.
Зал суда напоминал театр абсурда. Наташа сидела за столом напротив Кати и Игоря, которые старательно избегали её взгляда. Мать нервно теребила сумку на заднем ряду.
Судья, сухая женщина с усталыми глазами, монотонно зачитывала дело:
— Истец Катерина Демидова требует признать законным переход права собственности на автомобиль…
Адвокат Кати, дорого одетый мужчина с надменным выражением лица, первым взял слово:
— Моя доверительница действовала в рамках закона. Имеется подписанная доверенность, заверенная свидетелями.
Наташин адвокат, молодая женщина в строгом костюме, поднялась со спокойной уверенностью:
— Ваша честь, прошу приобщить к делу видео с камер наблюдения из кафе напротив дома ответчика за указанную дату.
На экране появилась запись. Наташа входила в подъезд в 23:47, одна, с папкой документов. Выходила через два часа — тоже одна.
— Время подписания доверенности, согласно документам истца — 00:30. Где же госпожа Демидова? Где свидетели?
Катя резко вскочила:
— Это монтаж!
Судья строго посмотрела на неё:
— Садитесь, гражданка Демидова.
Когда слово дали Нине Ивановне, мать Наташи побледнела.
— Я… я действительно не видела, чтобы Наташа что-то подписывала. Анна Петровна попросила меня сказать иначе…
— Ложь! — закричала мать. — Ты сама предложила быть свидетелем!
Судья ударила молотком:
— Прекратить беспорядки!
Игорь вдруг поднялся:
— Ваша честь, я хочу заявить…
— Вы не являетесь стороной по данному иску, — холодно отрезала судья.
Перерыв казался вечностью. Наташа стояла у окна в коридоре, курила (хотя бросила три года назад). К ней подошёл Игорь.
— Наташ, давай поговорим…
— О чём? О том, как ты встречался с моей сестрой, пока мы были вместе?
— Это всё получилось случайно…
— Случайно? — она засмеялась. — Как и случайная доверенность? Случайный иск?
Он потянулся к её руке, но она резко отдернулась.
— Знаешь что? Я рада, что всё так вышло. Иначе я бы вышла замуж за подлеца.
Когда объявили решение, Катя громко расплакалась. Автомобиль возвращался Наташе. Исковые требования — отклонить.
В коридоре мать перехватила Наташу:
— Ты счастлива? Разрушила семью!
— Нет, мама. Это вы разрушили. Когда решили, что одна дочь важнее другой.
Она вышла из здания суда. Первый раз за долгие месяцы — с чувством, что правда на её стороне.
Но главная битва была ещё впереди — за квартиру. И Наташа знала: теперь она готова к ней.
Дождь стучал по подоконнику квартиры, которую Наташа теперь называла исключительно «бабушкиной». Не «маминой», не «семейной», не «нашей». Только своей и бабушкиной.
Она разбирала папки с документами, готовясь к новому суду — о признании недействительным договора дарения квартиры, который мать якобы оформила на Катю полгода назад.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. В глазке — мокрый от дождя Игорь.
— Уходи, — сказала Наташа через дверь.
— Я принёс документы. Те, что ты просила.
— Оставь под дверью.
— Наташа, пожалуйста…
Она резко распахнула дверь.
— Какие ещё документы?
Он протянул конверт. Внутри — распечатанная переписка с Катей, где та хвасталась, как уговорила мать переписать квартиру «на всякий случай».
— Зачем? — Наташа сжала конверт.
— Я… я понял, как был слеп. Катя использовала меня. Как и твою мать.
— Поздно, — она сделала шаг назад, чтобы закрыть дверь.
Игорь упёрся ладонью в косяк:
— Я подал на расторжение помолвки. Вернул Кате кольцо.
— И что, я должна аплодировать?
— Нет. Я просто хочу, чтобы ты знала…
Наташа захлопнула дверь. Конверт дрожал в её руках.
На следующий день раздался звонок из больницы. Мать попала в кардиологию с подозрением на инфаркт.
В палате пахло лекарствами и страхом. Мать лежала бледная, с капельницей.
— Пришла… — она слабо улыбнулась.
— Как самочувствие?
— Врачи говорят, жить буду. — Мать отвернулась к окну. — Катя была здесь один раз. Спросила, не передумала ли я насчёт квартиры.
Наташа молча поправила подушку.
— Я… я всё переписала обратно на тебя. Документы у нотариуса.
Рука матери дрожала, когда она взяла Наташину.
— Прости…
Наташа не ответила. Она просто сидела, глядя, как капает прозрачная жидкость из капельницы.
Через месяц она получила свидетельство о собственности. Ключи от машины. Решение суда о компенсации морального вреда.
В пустой квартире Наташа стояла у зеркала, рассматривая новую стрижку. Телефон молчал — ни звонков от Кати, ни сообщений от Игоря.
Она взяла чемодан, купленный накануне. Берлин — Москва — Владивосток. Билет был куплен в один конец.
Перед выходом Наташа обвела взглядом стены, где осталось её детство. Где пахло бабушкиными пирогами. Где когда-то смеялись все вместе.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
Лифт ехал вниз. В кармане звякнули ключи — от новой жизни. От неизвестности. От свободы.
На улице светило солнце.
Год спустя.
В маленьком кафе на берегу Балтийского моря официантка в белом фартуке разносила заказы. Её короткие каштановые волосы вздымались лёгкими прядями на морском ветру, а на левой руке поблёскивал тонкий серебряный браслет — единственное украшение.
— Ваш фирменный штрудель с вишней, — Наташа поставила тарелку перед пожилой парой.
— О, спасибо, милая! Вы так похожи на нашу дочь, — улыбнулась женщина.
Мужчина достал телефон:
— Может, сфотографируете нас на память?
Наташа взяла аппарат. В объективе мелькнуло её отражение — спокойные глаза, лёгкие морщинки от улыбки. Год назад она бы не узнала себя.
Вечером, после смены, она сидела на пустом пляже. В телефоне — новое сообщение от Лены:
«Приезжала Катя. Спрашивала, как тебя найти. Говорит, мать тяжело болеет…»
Наташа отложила телефон, наблюдая, как волна накрывает следы на песке. В кармане куртки лежало нераспечатанное письмо — толстый конверт с московским штемпелем, пришедший на прошлой неделе.
Она вдруг вспомнила бабушкины слова:
«Раны заживают, детка. Но шрамы остаются — чтобы помнить.»
Вдалеке зажглись огни рыбацких лодок. Наташа вдохнула солёный воздух и достала ключи от своей квартиры — маленькой, с видом на море.
Завтра будет новый день. А значит — новые следы на песке.
