"Свекровь решила продать нашу квартиру без нашего согласия. Но я ей не позволила"

Квартирная война

– Ваши документы на квартиру я риэлтору отдала. Через неделю подпишите бумаги на продажу, и это не обсуждается. Мне деньги нужны на круиз, – с напором и нескрываемым цинизмом в голосе объявила Лина Матвеевна.

Она ввалилась в квартиру, словно не в гости пришла, а налоговую проверку проводить – вся такая важная, с идеально уложенными седыми волосами и в новом костюме цвета мокрого асфальта. От неё веяло дорогими духами и непоколебимой уверенностью в собственной правоте.

Лена, встречая свекровь в прихожей, почувствовала, как внутри всё сжимается от очередной выходки этой женщины. Сколько можно терпеть? Глубоко вздохнув, она ответила, еле сдерживая нервный смешок:

– А у нас тут нарисовался новый способ решения семейных вопросов. Без совета, без согласия. Просто вы так решили – и всё?

– Дорогуша, а кто же тебя спрашивать-то будет? – Лина Матвеевна небрежно сбросила пальто на руки невестке. – Я предупреждала ещё в прошлом году, что мне на пенсии скучно и нужно как-то развеяться, отдохнуть от вас и от тебя лично. А круиз – это просто идеальный способ.

В маленькой прихожей стало душно. Лена повесила пальто свекрови и скрестила руки на груди.

– Ну а мы тут при чём? Простите, – удивилась она, хотя удивление было напускным. После трёх лет совместной жизни с Иваном ничто, связанное с его матерью, уже не могло по-настоящему удивить. – И вообще, когда вы наконец нас с Иваном в покое оставите? Вы, значит, в круиз, а мы без квартиры. Такой себе обмен.

– Ты не начинай, – отмахнулась Лина Матвеевна, проходя в комнату и по-хозяйски осматриваясь, будто уже прикидывала, сколько можно выручить за каждый предмет интерьера. – Квартира эта на Ивана записана, а ты, если что, ты и так в ней как бы это, ну, приживалка. Так что ты, дорогуша, не бузи. Всё у тебя в жизни будет хорошо, не переживай.

Свекровь уселась в кресло – то самое, которое они с Ваней купили на первую совместную зарплату. Лена почувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и опасное.

– Будете теперь на съёмной квартире жить, если уживётесь, конечно, – продолжала Лина Матвеевна, разглаживая невидимые складки на юбке. – А Семён Абрамович, мой риэлтор, он профи, всё оформит быстро и чётко, без шуму и пыли. Через недельку у нотариуса подпишите и всё. Я на первом же рейсе в Грецию.

Лена улыбнулась, и это была та самая улыбка, после которой лучше бежать или молиться, а может быть, даже сразу писать завещание. В голове стучало молоточком: «Хватит. Х-в-а-т-и-т».

С тех пор, как Лена расписалась с Иваном, причём тайно, свекровь просто достала её своим неприятием. Возненавидела с первого взгляда — с того самого момента, когда Иван привёл Лену знакомиться. «Слишком простая», «неподходящая», «охотница за квартирой» – это были самые мягкие из определений, которыми Лина Матвеевна награждала невестку за глаза и в лицо.

Свекровь постоянно плела всякие козни, чтобы её обожаемый сыночек поскорее расстался с любимой женщиной. Она уже обвиняла Лену в измене, собирала липовые улики, подстроила пропажу своих золотых украшений, обвинив в этом невестку. И это всё не считая просто мелких пакостей — подсыпанной соли в чай, «случайно» испорченной блузки, сломанной любимой чашки.

Но вот так напрямую это было впервые. Видимо, развод сына стал просто навязчивой идеей Лины Матвеевны.

Ваня, муж Лены, сразу пытался как-то поговорить с матерью, уладить всё. Ласковый, добрый Ванечка — вечно он искал компромиссы там, где их в принципе быть не могло. Пытался доказать матери, что Лену он не бросит, что любит, но слова эти понимания не нашли. Мать упорно стояла на своём, и теперь у них с сыном тоже были особо напряжённые отношения.

Однако сейчас, узнав от жены о заявлении матери, Иван увидел в этом способ хоть немного отдохнуть и выразил свою неожиданную точку зрения.

– Ну, маме и правда тяжело одной, – бормотал он, ковыряясь в макаронах, старательно избегая взгляда жены. – Пусть прокатится по морю, а вдруг ей эта поездка жизнь спасёт. Да… может мир повидает, успокоится, подобреет.

Лена замерла с вилкой в руке. Неужели Ваня и правда готов отдать их квартиру?

– Ваня, а тебе что, квартиру не жалко? Или всё-таки думаешь, что я фанатка пословицы «С милым рай и в шалаше»? – с иронией спросила Лена, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Так ты ей тогда и наш телевизор подари, а лучше свой ноутбук с паролями к банковским счетам твоего шефа.

Ваня шмыгнул носом и, как всегда, ушёл мыть посуду, прячась от скандала. Как же это было знакомо — уход от конфликта, от необходимости занять чью-то сторону. Вечная Ванина дилемма: мать или жена? И вечное его решение — сбежать на кухню, к спасительному шуму воды.

Через два дня, как по расписанию, в их дверь позвонили. На пороге стоял крупный, лоснящийся от самодовольства мужчина в ярком малиновом пиджаке, с золотым перстнем на пальце и дипломатом под мышкой. От него за версту несло дешёвым одеколоном и сомнительными сделками.

– А, здравствуйте вам, здравствуйте! – расплылся он в улыбке, демонстрируя безукоризненные зубы. – Я Семён Абрамович, риэлтор. Я от Лины Матвеевны по поводу вашей квартиры.

Лена встретила его холодной улыбкой:

– Проходите, Семён Абрамович. Вам чай или сразу к следователю?

– Простите? – заморгал тот, и улыбка сползла с его лица, как старые обои. – Причём тут следователь?

– Да при том, видите ли, я уже передала следователю заявление о краже документов на недвижимость и, вероятно, о подделке доверенности, – спокойно ответила Лена, наблюдая, как меняется лицо мужчины. – Ну не может же моя свекровь подготовить выкраденные у нас документы на квартиру непосредственно к сделке продажи. Я так подозреваю, вы в этом деле соучастник, и вам бы лучше подумать о том, как вас угораздило вляпаться во всё это.

Прошло несколько минут. Семён Абрамович больше не сиял. Он сидел на табурете, утирался платочком и глотал валидол. Капли пота на его лбу поблёскивали в свете лампы, как утренняя роса.

– Я думал, это всё законно, и вы на всё согласны, – выдавил он наконец. – Она же сказала мне, что её сын законный владелец, а вы никто и просто так здесь живёте.

– Вот как? Это я никто? – Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок. – Та, которая в браке с её сыном и прописана здесь. Вот уж для вас сюрприз, не правда ли? И как это такой опытный риэлтор упустил такую незначительную деталь? Или, может быть, не упустил, а решил срубить денег на заведомо криминальной продаже?

Лена мило похлопала глазами:

– Какой же вы, Семён Абрамович, невнимательный. А у вас вообще диплом есть? Или вы совсем неопытный?

– Но она же мне доверенность принесла такую, что не придерёшься, – пробормотал риэлтор, комкая в руках платок.

– Интересно, а где же она её взяла? Может быть, подделала? А ведь такая серьёзная дама, вы не находите?

Семён Абрамович вытирал потный лоб:

– Это же надо… А это же уголовка…

– Очень возможно, – кивнула Лена. – Особенно если вы решите и дальше играть в незнание. Но если вы захотите сотрудничать и пойдёте вместе со мной в полицию, тогда, может быть, следователь учтёт вашу активность.

– А как же Лина Матвеевна? С ней что будет? – испуганно уточнил риэлтор.

– Если повезёт, то просто сядет за мошенничество, а если очень повезёт, получит условно, но в круиз она точно уже не поедет. А у вас, конечно, есть выбор: или свидетель, или соучастник, как вам больше нравится.

В тот же день Лена с Семёном Абрамовичем отправились в отдел полиции. Риэлтор всю дорогу нервно теребил свой галстук и бубнил:

– Вот же ж не думал я, что в моей риэлторской практике встретится мамочка на круизе… А обычно наследство, разводы, а тут целая мафия…

– Привыкайте, моя свекровь, она такая, – усмехнулась Лена, глядя в окно такси. – Вы же с людьми работаете, и это ещё не худший клиент.

Следователь, мужчина с усталым лицом и глазами, повидавшими всякое, выслушал обоих, приподнял бровь и коротко сказал:

– Значит, мать мужа, то бишь ваша свекровь, украла документы и пыталась продать вашу общую с мужем квартиру, при этом подделав доверенность с риэлтором?

– Именно так, – подтвердила Лена. – И ещё она меня уверяла, что это не обсуждается. Вот я и решила, если нельзя обсудить, то пусть следователь разбирается. Это же ваша работа.

– Ну спасибо, – буркнул Семён Абрамович, глядя на решительно настроенную Лену. – Я ещё, оказывается, и в сговоре с этой мошенницей.

Следователь оформил протокол, записал показания, потом посмотрел на Лену и спросил:

– А вы уверены, что хотите доводить до конца? Всё же мать мужа, как-никак, может быть, договоритесь по-семейному?

– По-семейному? – Лена вскинула бровь, и в её голосе зазвенела сталь. – Это с человеком, который хочет отправить меня в никуда ради своего круиза? Спасибо, я лучше буду действовать через вас.

Следователь с пониманием кивнул:

– Ну что ж, тогда начнём.

Лина Матвеевна узнала о заявлении невестки через три дня, когда ей вручили повестку. Она примчалась к сыну, словно фурия, и устроила настоящий концерт.

– Да как ты посмела, а?! – кричала она на пороге, потрясая повесткой. – Ты на кого хвост подняла?! Заявление она на меня написала, ну ты посмотри на неё! Это же позорище, унижение! Я же мать твоего мужа!

– Вот именно поэтому я и попросила следователя не сажать вас в тюрьму сразу, – холодно ответила Лена, скрестив руки на груди. – Потому что если бы вы были не моя свекровь, а соседка, вы бы уже в СИЗО сидели. Я вас ещё и пожалела. Но если хотите, я могу пересмотреть своё решение.

– Ты мне всё испортила! Всё! – Лина Матвеевна стукнула кулаком по стене. – Ты против меня сына настраиваешь. Ты вообще откуда появилась в нашей с ним жизни? А сидела бы в своей норе и не высовывалась!

– Прекрасно, Лина Матвеевна. Оставьте этот разговор на потом. В СИЗО тоже есть собеседники, – сказала Лена, чувствуя странное удовлетворение.

В этот момент из комнаты выглянул Ваня с выражением лица: «Меня нету». Он, судя по всему, слышал весь разговор, и для него заявление Лены в полицию на его мать было, конечно, новостью.

– А ты? – кивнула ему Лена. – Вообще молодец. Молчишь, ничего не сказал, не вмешался. Или тебе уже по барабану мамочкина судьба?

Ваня кашлянул, переводя взгляд с жены на мать и обратно:

– Да я же не думал, что ты…

– Ваня, не мычи. Ты со мной или как?

Иван выпрямил плечи и вдруг стал похож на того решительного парня, которого Лена полюбила три года назад:

– Да, с тобой, с тобой. Прости, мама, но я уже вырос. – Он в упор посмотрел на мать. – Пора прекратить эту войну.

– Вот и я говорю, – подхватила Лена. – Несите обратно документы на квартиру и при мне порвите эту липовую доверенность. Оставьте нас в покое, а я сразу заберу своё заявление.

Лина Матвеевна побледнела. В её глазах мелькнул страх – настоящий, животный страх. Она понимала, что угроза реальна, и пошла на попятную. Осознала, что сама себя загнала в ловушку. Не думала, что невестка будет такой решительной.

Да и Семён Абрамович тоже уже не горел желанием стать первым риэлтором в колонии общего режима и активно сотрудничал со следствием.

В итоге Лина Матвеевна пообещала, что вообще исчезнет из жизни сына и его жены. И это был просто подарок судьбы. Лена выдохнула, словно камень с души свалился, а вот Ваня ходил виноватый, как мокрая газета.

– Лена, ну прости, но ты слишком… Мама же, она просто, ну да, немного перегнула, – бормотал он вечером, когда они остались одни.

Его просто мучила совесть. Всё-таки мать есть мать. А тут такой конфликт, такой скандал…

– Да простила я, простила. Не переживай, Ванька, – Лена обняла мужа. – Я просто хочу, чтобы мы с тобой спокойно жили. А мама, она, когда появятся внуки, изменится. Я верю в это.

Её голос вдруг стал тихим, почти торжественным:

– И ждать осталось уже недолго.

Лена провела рукой по своему животу и улыбнулась:

– Быть тебе, Ванечка, скоро папой, а твоей маманьке – бабушкой.

Иван замер, а потом его лицо озарилось такой счастливой улыбкой, что все тучи мгновенно разлетелись. Он подхватил Лену на руки и закружил по комнате:

– Правда? Это правда? Ленка, ты чудо!

А за окном начинался дождь – тёплый, весенний, смывающий всю накопившуюся грязь и обиды. Новая жизнь. Новая страница.